Умри как следует

– Ты что?

– А этот твой бабушкин амулет всегда светится в темноте? – слишком резко от испуга спросил он.

– Светится? – Ира оттянула шнурок подальше от шеи и скосила глаза вниз изо всех сил, стараясь разглядеть амулет. Действительно, он слегка светился. Однако это свечение было чрезвычайно слабым, просто два узорчатых кружка на Ириной шее слишком выделялись своим желто-белым цветом в темноте коридора.

– Да ерунда, Сережа, разве это свечение? Это просто нервы. В этом доме всякое может показаться после наших недавних приключений, – она открыла дверь и прошла в комнату, ведя за собой Сережку, – Геннадий Павлович, вы здесь?.. – и осеклась.

За столом сидел мужчина лет шестидесяти с небольшим и нарезал хлеб крупными ломтями. Слева от него другой, помоложе, лет тридцати. Внешность их выдавала фамильное сходство. Из кухни вышла женщина, того же примерно возраста, что и мужчина постарше, черты лица безоговорочно указывали и на ее родство с мужчиной помоложе. Она несла, держа полотенцем, большую кастрюлю, из которой поднимался пар и распространялся аромат отваренной свежей осенней картошки.

– Ира, а это кто? – удивленно прошептал Сережка, но Ира его не услышала.

– Ну, проходите гости дорогие. Долго на пороге-то будете топтаться? – спокойно и по-доброму спросил Андрей Иванович, и лишь после этого отложил хлеб и нож. Затем взглянул на них прямо, без подвохов, широко улыбнулся и встал.

– Как раз вовремя! – весело сказала его жена и поставила кастрюлю на дощечку на столе.

– Привет, сынок! Ты ж собираешься жениться на дочери моей, если я правильно понял? Садись к столу, знакомиться будем! А ты иди сюда и поцелуй папу в щеку!

– ПАПА?.. Дедушка, бабуля, как же?..

За окном гудел шмель, выбирая георгин, с которого лучше начать обед, солнце стояло высоко, рябина шелестела листвой на легком ветерке, не спеша перемешивающем по-летнему теплый воздух…

***

– Серый! Ирка! Куда вы подевались-то? – зябко ежась, Миша бродил по пустому дому.