Академик В. Г. Гусаков. Наука – моя судьба. К 70-летию

Ну а дальше. Сделан мемориальный уголок классикам белорусской литературы – Янку Купале и Якубу Коласу с установкой их восковых фигур на фоне их натурального антуража (обстановка и мебель того времени, подлинные). Известно, что оба классика были вице-президентами и продолжительное время работали в Академии наук. Уголок размещен возле музея НАН Беларуси. Создана музейная комната 100 как продолжение (вернее, завершение) основного музея, где помещается сейчас коллекция подарков, которые привозят гости и иностранные делегации. Характерно, что в самом музее размещается золотой напрестольный крест Кирилла Туровского – копия подлинника (сделан в двух экземплярах, один из которых передан Академии наук на хранение), а также коллекция золотых монет (найдена сотрудниками Института истории – археологами на Минском замчище). Инициатива Председателя по их размещению и позиционированию.

Напротив музея находится постоянно действующая выставка, где демонстрируются новейшие разработки, которые систематически обновляются. Выставка вызывает живой интерес. Постоянно в работе. По требованию Председателя на выставке должны быть всегда самые последние достижения, характеризующие приоритетность белорусской науки. Тут же создана еще одна комната 100 для оперативных мероприятий (заседаний, круглых столов, пресс-конференций и т. п.), оборудованная современными средствами коммуникации. Есть здесь рядом место и для размещения художественных картин ученых, которые интересуются живописью.

Честью Национальной академии наук является размещение двух рядов полотен-портретов видных ученых: на 2-м этаже ученых средних веков в центре с Франциском Скориной, на 3-м этаже ученых советского периода и уже независимой Республики Беларусь. Подборка личностей и сами портреты вызвали серьезный дискурс в момент идеи. Были риски и у Председателя. Но общая оценка оказалась весьма благоприятной. Сейчас портреты демонстрируются гостям Академии как доказательство глубины, масштаба, разнообразия, состоятельности и проницательности белорусской науки и в прошлом, и теперь.

Есть на 2-м этаже еще две экспозиции: в первой на входе в зал заседаний Президиума расположены картины наиболее знаковых белорусских замков и архитектурных сооружений как признак глубокой историчности Беларуси. Здесь же установлена стеклянная витрина с семи образцами слуцких поясов. Пояса представляют собой реконструкцию, но выполнены по подлинной восстановленной технологии учеными НАН Беларуси на золотой и серебряной нитях. Бесспорно, это демонстрация высокого развития белорусских земель в средние и поздние века.

Во втором зале размещена галерея портретов современных ученых – академиков и членов-корреспондентов НАН Беларуси, а также иностранных и почетных членов Академии. Попасть в список ученых и для размещения в галерею непросто. Надо иметь бесспорные достижения в науке, заслуги перед Академией наук и пройти сложный процесс выборов в академики и члены-корреспонденты. Создание галереи по инициативе Председателя значительно подняло престиж белорусской науки и конкретных ученых в глазах общественности. Гордятся этим и сами ученые, чьи портреты размещены в галерее, – перед коллегами, знакомыми и родственниками.

Все залы здания Президиума отремонтированы, осовременены. Особенно Большой зал заседаний, зал Президиума и зал Бюро Президиума, которые коренным образом переоснащены – от внутреннего декора и антуража до мебели и современных демонстрационных и коммуникативных средств. На месте некогда запущенного и почти забытого зала на территории Института истории создан второй вип-зал Президиума для престижных заседаний (богатые люстры и шторы, новейший дубовый паркет, современный круглый коричневый стол, такие же эксклюзивные стулья, огромная плазма на стене и пр.).

Однако, пожалуй, самым знаковым объектом стало строительство со стороны двора впритык к зданию Президиума на месте зала кондиционирования нового здания – зала многофункционального назначения. Оригинальная планировка, огромный купол, зал-трансформер с уникальными отделочными материалами. Но фантастика не только в этом, а и в том, что эту многолетнюю идею Председателю удалось реализовать. Непростое время, недостаток средств, жесткая экономия, а Академия наук реализует инновационный суперпроект. Не верилось, что это удастся. Люди восхищены. Ведь это уникальное сооружение останется навсегда и будет способствовать авторитету не только самой Академии наук, и но всей страны. Именно в этом состояла и состоит цель Председателя Президиума Национальной академии наук Беларуси.

Таким образом, окидывая взором изложенное как в совокупности, так и в частности (по деталям), можно однозначно заключить, что сделанное заслуживает самой высокой оценки. Кто хоть частично знает результаты труда Председателя Президиума, прямо это утверждает. Результатов одного (Председателя) хватило бы на несколько человек. Это при том, что в настоящем обобщении представлено далеко не все, многое элементарно упущено. Например, следует еще раз сказать о руководстве Международной ассоциацией академий наук. Более пяти лет, с 2017 года, ее возглавляет Председатель НАН Беларуси. Известно, что МААН – это авторитетная международная организация, членами которой являются академии наук и крупные научные центры многих стран. Создана ассоциация в Киеве в НАН Украины в 1993 году вместо исчезнувшей еще ранее Академии наук СССР. Надо подчеркнуть, что в МААН кроме заседаний Высшего Совета (руководство, включающее президентов академий и генеральных директоров научных центров) сейчас действует еще 24 научных совета по направлениям наук. Всю эту большую инфраструктуру пришлось с 2017 года перестраивать почти заново (вступили новые члены-академии, принято немало новых нормативных документов, учреждена новая атрибутика, введено звание академика и др.). Организация по праву получила новую жизнь именно благодаря ее руководителю – Председателю НАН Беларуси. Да и сам Председатель в настоящее время является иностранным членом ряда зарубежных академий наук – Российской, Латвийской, Казахской (академия сельскохозяйственных наук), Украинской (академия аграрных наук). Также выше лишь вскользь упоминалось об организованных Председателем 3 кампаниях выборов в академики и члены-корреспонденты Национальной академии наук Беларуси, в результате чего состав высшего научного эшелона Академии серьезно омолодился.

А ведь сделать это было непросто, и стоило немалых трудов и эмоций. Не говорилось также об инициировании и проведении ежегодных конкурсов на премии Национальной академии наук (их несколько), где молодежные премии получили равный статус с остальными. А также ежегодных конкурсов по отбору десяти лучших разработок по фундаментальным и прикладным исследованиям – топ-10, и по формированию престижной группы молодых ученых – 100 талантов Национальной академии наук. Новейшей идеей Председателя стало предложение сформировать молодые академии по отраслям наук. Например, молодую академию физиков, молодую академию машиностроителей, молодую академию биотехнологов и т. п. И, конечно, ничего не сказано и о самой научной школе Председателя. А сегодня она является одной из самых крупных в Академии наук и стране (более 25 защищенных докторов экономических наук и свыше 15 кандидатов), более 1000 научных и научно-популярных публикаций, из которых около 40 – книги и монографии, множество внедрений. И еще можно было бы сказать о многом и многом. Хотя бы, например, о том, что Председатель по поручению Президента Республики Беларусь отвечает за внедрение всех законченных разработок по стране, как и за организацию и исполнение всего перечня программ фундаментальных исследований. В целом Академия наук получает в год до 3–4 тысяч поручений Президента и других органов государственного управления и успешно с этим справляется. Такого объема работ Академия раньше не знала никогда.

Моя история как есть: объективно и без прикрас

Биографические фрагменты

Сфера моей основной научной деятельности – аграрная экономика. Правда, в последнее время немало внимания отдаю общей экономике, а также другим социально значимым проблемам, в том числе организации науки. Все это придает моей научной деятельности определенную специфику и отличает от других областей научных занятий. Однако полагаю, общие закономерности научного труда примерно одни и те же в разных сферах.

I. История науки через личную историю

– Каково это лично для Вас – быть академиком Национальной академии наук Беларуси, доктором наук? Это то, к чему Вы стремились с детства? Как проходил выбор этого пути?

– Вопрос, конечно, одновременно и простой, и сложный. Вспоминаю свои детство и юность. Это были 50–60-е годы прошлого века. Большая деревня Ботвиново в Чечерском районе Гомельской области. Самобытная белорусская глубинка вдали от цивилизации. Много молодежи с разными увлечениями. Но все были заняты трудом, а с взрослением – скорее на свой хлеб. Трудились все – от мала до велика, но жили все одинаково бедно. Кто-то оставался в деревне, а большинство уезжало в город Гомель на разные предприятия в поисках лучшей жизни. Ребята стремились получить профессионально-техническое образование и с восторгом рассказывали нам, более младшим, как это здорово. Слушать было интересно. Но меня такая перспектива почему-то не прельщала. Хотя я и завидовал где-то тем, кто смог найти свое место в таком большом городе.

По рассказам родителей и родственников, да и сам это ощущал, я несколько отличался от своих сверстников. Меня называли аккуратистом, дедом Гордеем (это мой дедушка, который был отменным хозяином и образцово вел все дела). Мне такие сравнения не нравились, поначалу думал, что это не очень хорошо. Но потом понял. По своей натуре мне постоянно хотелось навести во всем порядок, чтобы у нас все было лучше, чем у других. Любил чистоту, порядок, ухоженность. И постоянно этим занимался. К старшим классам многое из домашнего хозяйства постепенно перешло под мою ответственность. Меня тяготили длительные игры со сверстниками даже в футбол и хоккей. Мне хотелось убежать домой и заняться неотложными хозяйственными делами. Также мне надо было присматривать за своим младшим братом, которого я фактически вырастил. Родители ежедневно находились на колхозных работах. Так что мне тут было «не до гульней».

Любил ставить опыты по выращиванию различных сельскохозяйственных растений и получать какой-то особый урожай. Для этого имел несколько крошечных опытных участков. Старался посадить как можно больше деревьев и превратить нашу усадьбу в цветущий сад и лес. Мечтал даже о парке рядом с домом на свободном болотистом участке и посадил вокруг, видимо, более сотни разных деревьев и кустов. Не все они, конечно, приживались. На открытой местности их просто стаптывали животные и люди. Но некоторые растут до сих пор и украшают усадьбу, навевают замечательные воспоминания. Жаль, что их уничтожение продолжается.

У нас был, пожалуй, самый большой в деревне сад, который посадил отец, и мне предстояло за ним ухаживать – в летнее время поливать, а зимой откапывать из сугробов, чтобы снег не поломал сучья. Снега в то время были большие. Отец экспериментировал, мог привить на одном дереве несколько сортов, и меня это притягивало, стремился повторить.

Кроме того, активно осваивал столярное дело. В старших классах самостоятельно построил у дома веранду (материал также пришлось готовить самому), перенес и отремонтировал баню, перекрыл сараи шифером, выполнял необходимые покрасочные работы и т. д. Умело орудовал рубанком, фуганком, топором, кистью и т. п.

В то время я, конечно, не знал и не представлял себе, кто такой ученый, а тем более академик. Но передо мной был пример старшего брата, который уже учился на агронома в Белорусской сельскохозяйственной академии. И когда он приезжал на каникулы или праздники, я с любопытством наблюдал за ним. А также притягательный пример дяди (брата моей мамы), который где-то далеко в Минске (как нам казалось) занимал какие-то очень важные должности и стал академиком, а затем и министром сельского хозяйства. Это было что-то непостижимое и манящее. Односельчане, не скрывая, завидовали нашей семье, но одновременно, как и мы, гордились своим земляком. Когда он изредка заглядывал к нам, не было предела радости. А мы, дети, с придыханием смотрели и слушали своего знаменитого дядю, а еще хотелось незаметно дотронуться до его блестящей служебной голубой «Волги». К нему приходили односельчане с различными просьбами, и помню, как он всех радушно привечал и никому ни в чем не отказывал.

В старших классах и даже после школы какого-то определенного выбора относительно того, кем быть, у меня не было. Было только ощущение, что я должен добиться чего-то существенного, не прозябать и не остаться малозначимым. Но чего – сам не знал. После 8-го класса поступил в Гомельский машиностроительный техникум, но через два месяца понял, что это не мое. Меня с трудом отпустили, когда я приехал с мамой. Пошел в 9-й класс, хотя в школу пришлось ходить за 7 км. После окончания 10 классов поступил в Минск, в Белорусский институт механизации сельского хозяйства на инженерный факультет, но также через два-три месяца пропала всякая охота. Перевелся на заочное отделение, вернулся в родную деревню. Приняли на работу в местную 8-летнюю школу. Школа также не привлекала, хотелось чего-то иного. Поехал в Гомель, попробовал специальность рабочего на промышленном предприятии, затем рабочего на предприятии пищевой промышленности.

Так в поисках прошло два года. Надо было идти в армию, в десантные войска. Но перед армией сделал еще одну попытку учебы (я окончил школу в 16 лет, и благо до армии у меня было примерно два года). Поступил по примеру старшего брата в Белорусскую сельскохозяйственную академию. Однако не на агрономический факультет, куда завел меня брат, а неожиданно на экономический, совершенно незнакомый. Выбор был сделан случайно во время подачи документов, и было это уже в последний день за два часа до окончания приема.

Только здесь, как потом понял, это стало моим призванием. Учился увлеченно и ответственно. Нравилось все – сам городок Горки, масштаб академии, мой факультет, преподаватели, которые с душой относились к своей профессии. Во всем старался быть не хуже других, знать больше. Проявлял активность, это не оставалось незамеченным. Участвовал в олимпиадах по философии, экономике, управлению и другим дисциплинам. Мои способности стали быстро раскрываться. Годы студенческой жизни пролетели быстро, и я об этом жалел. Здесь появился у меня большой друг, в семье которого принимали меня как сына. Была попытка остаться в академии после ее окончания, но это оказалось невозможным, кафедры были переполнены. Пришлось поехать на работу по специальности.

Устремился в свой совхоз «Ботвиново», но вакантные места были заняты. Мне дали открепление. Поехал по окрестностям искать работу самостоятельно. Так после трех-четырех попыток попал в Славгородский район Могилевской области, где мне радушно предложили должность главного экономиста в пригородном экономически крепком колхозе. Но творческая деятельность манила. Поэтому через год работы в колхозе поступил на заочное отделение в аспирантуру в Минске, в Белорусский НИИ экономики и организации сельского хозяйства, а еще через полтора года упросил руководство колхоза и района (в то время надо было согласие первого секретаря райкома партии, я состоял уже кандидатом в члены КПСС) отпустить меня на учебу в очную аспирантуру. Хотя уезжал из хозяйства уже с тяжелым сердцем. Привык, работа главного экономиста нравилась, и ко мне относились с большим уважением. До сих пор с благодарностью вспоминаю колхоз, который дал мне немалый практический опыт для последующей научной деятельности. Да и меня до сих пор помнят и чтят в деревне.

Завершая ответ на вопрос, скажу, что к карьере ученого, как видно, пришлось идти сложным путем. Поиск своего места в жизни занял немалое время, были терзания. И даже когда учился в аспирантуре, не мог помыслить, что когда-то стану академиком. Было лишь повышенное желание трудиться, сделать что-то полезное. А также стремление не останавливаться на достигнутом. Хотелось работать и работать, а результаты, которые появлялись (статьи, разработки и др.), хотя и радовали, но не обольщали. Не хочу считать себя трудоголиком, но было (и до сих пор остается) желание двигаться вперед – что-то совершать, получать то, чего нет у других, что-то изучать, постигать новое, изобретать свое, быть впереди. Хотя в силу скромности своего характера получаемые успехи не стремился афишировать. Не любил выпячивать достоинства. Внешне старался быть как все и только сам себе задавал новые задачи. Сказывался какой-то внутренний стержень – не демонстрировать преимущества, чтобы каким-то образом не помешать. Главное для меня было – работать. Не считаться со временем, затратами и силами. Материальная выгода была не основной. Пытался не заострять внимания на упущенных возможностях. А они были. Можно было быстро получить и хорошую должность, и квартиру. Взял себе за правило не опережать события, не добиваться успехов любой ценой, вести себя спокойно в любых условиях, но не терять время.

Все шло и приходило само собой, даже как-то неожиданно. В этом есть что-то судьбоносное. Встречалось немало и соблазнов, когда я мог свернуть с пути. Были и критические моменты на грани жизни, но что-то меня оберегало.

После были защиты кандидатской и докторской диссертаций (кстати, докторскую пришлось писать дважды: до развала Советского Союза это было исследование хозрасчета и хозрасчетных отношений, а в новых условиях – обоснование рыночного хозяйственного механизма), звания профессора, члена-корреспондента и академика (кстати, также двойные: первоначально – в Академии аграрных наук Республики Беларусь, а с ее присоединением – в Национальной академии наук), избрание академиком (действительным членом) рядом зарубежных академий. Можно к этому добавить, что кроме классической научной карьеры с соответствующими степенями и званиями никаких других крупных наград и премий у меня почти нет. Никогда к этому не стремился и, когда были предложения, отказывался. Считал и считаю, что для ученого это не главное, более важно иметь научное признание. Правда, есть звание «Заслуженный деятель науки Республики Беларусь», Почетные грамоты Совета Министров Республики Беларусь и ряд ведомственных наград. Но основное – то, что я смог за все эти годы сформировать крупную научную школу, а также прочную теоретическую, методологическую и научно-практическую базу по устойчивому и эффективному развитию экономики агропромышленного комплекса в новейших условиях. И опубликовать немалое количество научных и научно-популярных работ. Общим числом более 1000, из которых около 40 – монографии и книги.

А еще у меня в активе – большое внедрение научных разработок. Мною и под моим руководством разработаны и приняты для использования практически все концепции и стратегии развития агропромышленного комплекса в новых условиях (более 10), а также основные программы организации сельского хозяйства начиная с 1994 года, среди которых крупнейшей является Государственная программа возрождения и развития села на 2005–2010 гг. Эти программные документы стали базовыми для комплексного научного обеспечения АПК на различных этапах его развития, способствовали предотвращению деструктивных тенденций (разорения) в этой важнейшей сфере продуктового снабжения, а также становлению механизмов ее устойчивого поступательного развития и роста. Современное эффективное сельское хозяйство – это и мой успех.

А каково лично для меня быть академиком и доктором наук? Да никак. Я этого просто почти не ощущаю и не замечаю. Остаюсь по-прежнему тружеником и таким же, как многие ученые, доступным, организованным, внимательным, требовательным и нацеленным на будущее.

– Как бы Вы описали прорывной момент в Вашей научной карьере – новая тема работ, изобретение, цикл публикаций, что-то другое?

– Не знаю, что называть прорывом. Какого-то одного яркого события или момента не припомню. Зато была череда пусть не судьбоносных, но заметных событий, которые в той или иной мере влияли на карьеру и жизнь.

Например, учеба в аспирантуре после колхозной практики, защита кандидатской диссертации в Латвийской сельскохозяйственной академии (у нас в Беларуси не было в то время совета по защите), после чего стал причислять себя к кругу ученых, поступление в докторантуру в Москве во Всесоюзный (ныне Всероссийский) институт экономики сельского хозяйства.

Хочу припомнить, что в Советском Союзе в 1988 году было решено восстановить докторантуру после ее длительного отсутствия. Стояла задача поднять уровень научного обеспечения народного хозяйства и привлечь молодежь. Я попал во второй прием. Всего было зачислено три докторанта (и это на огромную страну!) – один от Украины, один от России и я от Беларуси. Я был бесконечно счастлив, что мне это удалось. Затем была защита докторской диссертации в Москве. Параллельно старался публиковаться. До сих пор помню как первую свою статью – небольшой информационный листок размером 0,23 усл.-п. л., так и первую монографию по новому качеству аграрного хозяйственного механизма, которые я с нетерпением ждал. Надо сказать, что тогда публиковаться было непросто. Наблюдалась немалая конкуренция, а официальных издательств и изданий было крайне недостаточно. К тому же надо было пройти строгую экспертизу. Однако я стремился всеми силами публиковать свои результаты, знал, что только так можно получить признание.

Впоследствии были многие публикации, а также научные степени и научные звания, должности и избрания. Все это имело, конечно, значение, но воспринималось как само собой разумеющееся. Хотя за звание члена-корреспондента и академика пришлось немало посражаться. В этом и состоит особенность научной карьеры.

Труд и результативность – основные мои научные критерии. Никогда и ничего жестко не планировал. Полагал, что планы в науке неуместны, жизнь всегда повернет по-своему. Все должно приходить в результате непрерывного труда. Как в философии, когда накопленное количество приобретает новое качество. Поэтому, когда порой происходили сбои в моей научной карьере, старался воспринимать все спокойно. Концентрировал усилия и снова напряженно трудился над новыми задачами. По головам не лез и ни на кого не рассчитывал. Только на себя, а вернее на свою возможность напряженно трудиться. Стремился впитывать все как губка, постигать даже непостижимое. Отсюда было много сторонних увлечений – коллекционирование популярных книг и модных аксессуаров, посещение театров, концертов и кино, постижение некоторых тайн человеческой сущности.

Видимо, это особенность деревенского парня, который оказался в большом городе с огромным количеством возможностей. Хотелось все быстрее наверстать и продемонстрировать не худшие способности, чем у городских сверстников.

Однако несмотря на все многолетние успехи и достижения, по-настоящему состоявшимся ученым я стал считать себя где-то к 60 годам. Совершенно не опасаюсь это сказать, потому что именно к этому периоду накопленный потенциал позволил мне уже иметь взвешенные и сравнительно объективные оценки по любым вопросам и науки, и человеческого общества (не прибегая к сверке с мнениями других и не корректируя свою позицию исходя из установок любых авторитетов). И это считаю крупнейшим достижением моей жизни и карьеры, когда я стал примером для многих, а мой опыт востребован, когда к моим рассуждениям и умозаключениям прислушиваются, считают их взвешенными и целесообразными. В этой связи пришел к выводу также о бесполезности советов, рекомендаций и наставлений. Они, как правило всегда отвергаются. Каждый человек сам должен разобраться в своей жизни. Тем более избегаю всяких споров и дискуссий – они настраивают на воинственность и враждебность. А ученый должен располагать. Для этого надо уметь рассуждать, анализировать, сравнивать и убеждать.

Момент научной зрелости наступает у каждого. Для этого, полагаю, мало защитить кандидатскую и докторскую диссертации, стать профессором. Надо накопить такой потенциал, чтобы он, как «Википедия», позволял давать исчерпывающий ответ на любой вопрос. Ведь не секрет, что до момента научной зрелости каждому приходится постоянно корректировать свою точку зрения на мнения и авторитеты других. Даже имея необходимые научные степени и звания, нельзя сказать, что ученый созрел как личность. Особенно если человек бесконечно метается в поисках истины и не может сосредоточиться на чем-то одном, сформулировать генеральную линию поведения. Да, ошибаться можно в любом возрасте. И менять взгляды также. Но лучше остаться со своим твердым убеждением и мнением (даже если оно кажется кому-то ошибочным), чем непрерывно исповедовать идеи других.

– Каково Ваше нынешнее восприятие ситуации в науке в Советском Союзе? Что это был за период для Вас лично?

– Большое видится на расстоянии. Только с исчезновением Советского Союза и по прошествии более трех десятков лет мы по-настоящему стали осознавать роль и уровень советской науки и то, что имели, а также масштаб утраты. Тогда же это казалось само собой разумеющимся.