Мёртвые не спят

Каждый раз, как Деррил произносил очередное название, на потолке зажигалась новая звезда, соединяясь с первой точкой яркой светящейся линией. В конце концов получилась фигура, напоминающая раскрытый веер.

– Впоследствии основатели узнали, что есть ещё десятки других школ, близких нашей по духу. Они занимались единым делом, пускай и называли его по-разному.

На чёрном полотне возникла россыпь новых искр.

– На собрании глав школ было решено учредить Магистрат – орган, руководящий всеми кураторами. Это название, кстати, прижилось. Магистрат закрепил за каждой школой миры влияния. Так и возникло кураторство.

А точки-звёзды всё зажигались и зажигались, соединяясь между собой линиями, пока потолок не оказался исчерчен полностью. Я заворожённо разглядывала раскинувшуюся надо мной сетку. Голова немного кружилась, Деррил говорил так быстро и так много, что я даже забыла, из-за чего именно попала сюда.

Деррил помолчал и негромко произнёс:

– Во тьме и при свете, с огнём и мечом, на страже миров мы смело встаём. Ну, что, поняла теперь, кем ты будешь?

Если честно, не очень-то поняла. Слишком… слишком много всего свалилось. Смерть, Рай, новый мир, кураторство… Казалось, будто меня перекормили информацией, я ещё не прожевала то, что было во рту, а мне уже пихают новую порцию. Но я кивнула, боясь, что если Деррил начнёт повторять всё, меня стошнит, причём отнюдь не фигурально.

Деррил хлопнул в ладоши, и свет включился.

– Теперь я покажу твою квартиру.

Мы снова вошли в лифт, на этот раз Деррил сказал:

– Двадцатый уровень, – и кивнул мне, – запоминай.

Створки закрылись, лифт поехал вниз. Через несколько секунд кабинка остановилась. Этот уровень оказался не похожим на всё, что я уже видела. Он был более уютным, напоминал гостиницу. На полу красный ковёр, на стенах полосатые обои, тёмные двери с позолоченными номерками, в простенках небольшие деревянные тумбы, а на них – вазы с цветами.

Мы прошли по коридору и остановились возле двери с номером двадцать четыре. Деррил нажал на ручку, но створка не поддалась, вместо этого равнодушный женский голос произнёс:

– Пароль.

Я посмотрела на Деррила.

– Скажи что угодно, это не важно, системе просто нужен образец твоей речи, – подсказал он.

– Пароль? – неуверенно повторила я. На большее сейчас фантазии не хватило. Да и желания что-то придумывать не было абсолютно.

– Пароль «пароль», – клянусь, на этот раз в компьютерном голосе появились иронические нотки. – Проходите.

Мы вошли, и дверь захлопнулась, оставив нас в темноте. Деррил провёл рукой по стене, под потолком зажглась лампа. Я огляделась: небольшая прихожая, встроенный шкаф, на правой стене маленькая сенсорная панель (наверное, при помощи неё и включается свет), левая стена зеркальная. Я посмотрела на своё отражение. Тело почему-то слегка просвечивало, если поднапрячься, можно даже разглядеть сквозь меня предметы, которые находятся сзади. Это что, я теперь, типа, призрак? Не может быть. Не верю…

В остальном моя внешность была вполне нормальной. На коже, как ни странно, ни царапинки, ни капельки крови, только волосы слегка растрепались. Я со вздохом отвернулась.

Из прихожей мы прошли в гостиную. В большой комнате стояли диван, два кресла, небольшой письменный стол возле широкого окна. У стены располагались три шкафа с книгами.

– Ну, вот, – Деррил обвёл помещение барским жестом. – Чувствуй себя как дома, потому что теперь это и есть твой дом.

Из гостиной вели ещё две двери. Так как я застыла посреди комнаты и даже не собиралась двигаться, Деррил сам толкнул одну из них, громко провозгласив:

– Ванная.

Комната была оформлена в разных оттенках синего. Просторно, без излишеств, всё практично и удобно.

– Кладовая, она же гардеробная, – сказал Деррил, открывая вторую дверь.

Я увидела довольно большое помещение. Оно было заставлено шкафами, комодами, коробками. Одну стену от пола до потолка занимали полки, часть из них пустовала, а на некоторых аккуратными стопками лежала одежда. Почему-то вся чёрного цвета. Насколько мне удалось разглядеть, конечно.

– Зачем одежда? – без особого интереса спросила я. – У меня даже тела нет… Кажется.

Я осмотрела свои руки с эфемерно-неплотной кожей. У Деррила всё иначе, он выглядит вполне обычно, материально.

– Так точно, – кивнул Деррил. – Пока нет. Но завтра тебе сделают новое тело. Чтобы ты могла брать предметы, касаться людей, пользоваться оружием. Хорошая новость, кстати: кураторы не чувствуют ни боли, ни жара, ни холода. И отдых тебе не нужен. Мёртвые никогда не спят.

– Стоп, как это – сделают новое тело?

– Это технология на стыке биоинженерии и магии. Знаешь ведь, что можно выращивать с нуля человеческие ткани и органы? Вот, примерно то же самое, только в больших масштабах. Если тебе интересны подробности, лучше расспроси завтра специалиста. Я ж не учёный.

На этом осмотр закончился.

– Ну как, довольна? – спросил Деррил, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Квартира… хорошая? Только она мне не понадобится. Завтра я уже очнусь дома, в своей кровати. Хотя нет, скорее на больничной койке. Но точно не здесь.

Деррил вздохнул, но комментировать мои слова никак не стал, просто перевёл тему:

– Кажется, я рассказал всё, что должен был. Ты не против, если я выпью пять капель в честь твоего прибытия?

– Да пожалуйста, – слегка смешалась я. Так странно, он спрашивает моего разрешения, будто я и впрямь хозяйка этой квартиры, а мне даже не было известно, что тут есть алкоголь.

Деррил зашёл в гардеробную-кладовую, открыл ближайшую картонную коробку, достал бутылку виски и здоровенный серебряный кубок. Это ещё что за Священный Грааль? Такое ощущение, будто его из музея спёрли. Интересно, все кураторы глушат вискарь из драгоценной утвари?

Деррил усмехнулся – наверное, очень уж у меня был удивлённый вид – и гордо продемонстрировал кубок, повернув его разными сторонами.

– Боевой трофей! Добыл его во время задания на Алькадаре. Но тебе он сейчас нужнее. Вдруг выпить потом захочешь. А наши посудой не обеспечивают. Ну, за прибытие!

Деррил плеснул немного виски и опрокинул залпом.

– Разве вы…

– К чему этот официоз? – перебил меня Деррил. – Обращайся ко мне на «ты».

– Хорошо. Разве ты можешь пить?

– Теоретически – да. Мёртвым это не нужно, мы не испытываем ни голода, ни жажды. Но желудок-то в теле имеется. Так что мы можем поглощать и еду, и питьё.

Деррил хлопнул ещё порцию.

– Вкуса вот, правда, мёртвые не чувствуют. Но я ведь помню, каким был вкус виски. К тому же, все кураторы любят спиртное. Это… нечто вроде протеста. Кажется, что так можно почувствовать себя живым, – он вздохнул. – Что же ещё… Я буду твоим наставником. Ты пройдёшь курс подготовки, затем приступишь к выполнению миссий. Занятия начнутся послезавтра. Ладно, хватит пока информации. Тебе и так пришлось узнать слишком много. Ты наверняка хочешь побыть наедине с собой, привести мысли в порядок.

– Ты уходишь? – всполошилась я. – Побудь ещё, пожалуйста!

Оставаться в одиночестве в этом непонятном месте абсолютно не хотелось. Да, Деррил чужой человек, но он был очень добр и терпелив, поэтому рядом с ним становилось как-то спокойнее.

– Не могу, у меня есть дела. Но я зайду утром. Не провожай.

Он вышел, хлопнула входная дверь. Я продолжала стоять, словно ожидая чего-то. Чужое присутствие поддерживало меня, если вели – я шла, если спрашивали – отвечала. Такие действия, пусть и совершающиеся чисто механически, отвлекали от мыслей, теперь же они «догнали» меня, накрыв огромной приливной волной. Вернулось беспокойство и грызущее чувство тоски, стены комнаты будто сближались, грозя раздавить.

Бутылка с виски начала казаться заманчивой. Интересно, мёртвые пьянеют? Я попыталась взять бутылку, но ничего не вышло. Просвечивающая рука не смогла коснуться стекла. Ну точно призрак, совсем как в фильме с Вупи Голдберг. Сесть тоже не получилось, поэтому я со вздохом опустилась прямо на пол.

Обычно люди находят утешение в том, что смерть не является концом, после неё тоже что-то есть. Меня это не успокаивало. В любом случае всё кончено, остался лишь огромный список «никогда». Мне никогда не вернуться домой, никогда не пройтись по Измайловскому парку, никогда не подержать на руках моего кота Бублика… От накатившей жалости к себе стало совсем тоскливо. Горло сдавило, я судорожно хватала ртом воздух, стараясь успокоиться.

Наконец, дыхание более-менее выровнялось. Нет, не буду думать о… о смерти. Так только хуже. Я попыталась вспомнить что-то светлое. Лучшего друга, первую влюблённость, семью… маму. При этой мысли к горлу снова подступил плотный ком, из груди вырвался полу-придушенный всхлип.

– Мам, – негромко позвала я.

Она нужна мне, нужна сейчас как никогда! В эту секунду я не чувствовала себя ни взрослой, ни самостоятельной, просто потерянным ребёнком, который очень хочет к маме. Вот если бы можно было хоть на мгновение прижаться к ней, вдохнуть знакомый запах. Но мамы нет рядом, и больше не будет. Никогда. Никто не обнимет меня, не пожалеет, не даст совет. Что же мне делать теперь, мёртвой, в чужом мире и совершенно одной? Я обхватила себя руками за плечи и завыла.

ГЛАВА 2. Новое тело и старые книги

Истерика наконец закончилась. Я сидела на полу, пялясь в пространство, моральных сил не хватало даже на то, чтобы пошевелиться. Всё казалось бессмысленным. Хотелось погрузиться в дрёму, сбежать от окружающей действительности, пускай ненадолго. Но мёртвые не спят. Только сейчас я в полной мере осознала суть сказанного Деррилом. Время сжалось в точку, потом расширилось до невиданных пределов и обрушилось на меня. Тысячи, тысячи лет, бесконечная череда мгновений, сменяющих одно другое, и все их я должна буду прочувствовать.

Вокруг что-то происходило. Школа с вечно бодрствующими обитателями существовала по своим законам. Из соседних квартир доносились голоса, музыка, смех. Порой слышался топот, словно кто-то пробегал по коридору, глухие звуки ударов, и пару раз, кажется, взрывы, как от петард. Но даже это не смогло заинтересовать меня настолько, чтобы я хотя бы сдвинулась с места.

Время текло медленно-медленно, будто клейкая смола. На стене размеренно щёлкали стрелки часов. Тик-так, тик-так, тик, так… Можно зацепиться за этот звук, сосредоточиться на счёте. Так гораздо легче ждать, когда же настанет утро.

Десятки тиков спустя в комнате начало постепенно светлеть. Все звуки стихли. Не знаю, что делали остальные ученики, но слышно их не было. Наверное, готовятся к очередному дню.

Когда стрелки показали пять утра, запищал электронный датчик на входной двери. Видимо, это пришёл Деррил, вряд ли система пропустила бы в квартиру кого-то ещё. И точно, из прихожей раздался басовитый голос:

– Как приятно это утро! Как невинно и светло́! Как же мило… что-то там…

Послышались неспешные, твёрдые шаги, и Деррил появился в гостиной. Не знаю почему, но возвращение человека, с которым мы и знакомы-то толком не были, подействовало на меня, как глоток свежего воздуха. Я даже постаралась улыбнуться ему, произнося:

– Доброе утро.

А вот изобразить радость в голосе не получилось, он прозвучал как-то сухо, отстранённо.

– Доброе. Как настрой, боец?

Я только пожала плечами. Настрой был так себе, после одинокой бессонной ночи осталось чувство горечи и опустошённости. Сознание до сих пор не желало принять новую реальность, в душе оставалась надежда, что весь этот кошмар скоро закончится. От этого становилось ещё хуже.

Деррил приблизился, сел рядом со мной на корточки. Заглянул в глаза.

– Ты что, просидела на полу всю ночь?

Я кивнула. Некоторое время Деррил молча разглядывал меня, нахмурившись, что делало его и без того суровую внешность ещё более устрашающей. Наверное, он недоволен чем-то или взволнован, а может, просто сосредоточен, не знаю, никогда не умела считывать человеческие эмоции. Потом наставник вздохнул, хлопнул себя по коленям и решительно встал.

– Поднимайся. У нас много дел. Для начала раздобудем тебе новое тело.

***

Кабинка лифта доставила нас на уровень под названием «Лаборатория-3». Двери открылись в просторное помещение с белыми стенами, заставленное всякими научными штуками: досками, исписанными формулами, компьютерами, аппаратами для синтеза химических веществ. Остальное пространство занимали письменные столы. На одних возвышались горы книг и стопки чертежей, на других были аккуратно разложены какие-то непонятные детали. Слышался равномерный электронный писк, под несколькими колбами горел огонь, разноцветные жидкости в них тихонько побулькивали. Но за всем этим никто не следил. В лаборатории, казалось, не было ни души.

Деррила, однако, это нисколько не смутило. Мы двинулись вперёд, пробираясь в лабиринте столов, что оказалось не так-то просто, слишком уж узкие проходы оставили между ними. Я-то просачивалась относительно легко, а вот крупному и мощному Деррилу приходилось двигаться боком, подняв руки повыше, чтобы случайно не смахнуть какой-нибудь прибор. Один раз он всё-таки ударился об угол столешницы, отчего пирамида из стеклянных сфер, стоящая на самом краю, опасно зашаталась. Сейчас всё грохнется! Я вскрикнула, машинально протягивая руки вперёд, но конструкция сама вдруг обрела равновесие.

– Ты чего? – Деррил обернулся на звук, увидел меня, застывшую с растопыренными руками, и выражение тревоги на его лице сменилось покровительственной улыбкой. – Не бойся, эти штуки точно не упадут. Их удерживает силовое поле. Смотри, – он снова толкнул пирамиду, сферы покачались и замерли в прежней позиции. – Неплохо, да? Одна из самых интересных разработок А́льба-Ло́нга.

– А как они попали сюда? – я выпрямилась.

– На Лаха́т-Тали́м? Так же, как и компьютеры в Эдем. Взаимообмен. Каждая душа приходит в Рай со своим «багажом», ведь пути развития миров уникальны. Где-то процветает магия, где-то технологии. Разные культуры, верования, даже мода. Встречаясь, они начинают проникать друг в друга. Мы делимся опытом, берём что-то из чужих достижений, соединяем со своими… Вот, например.

Деррил взял со стола небольшой, примерно сантиметр на сантиметр, кубик из полупрозрачного синего пластика. Внутри виднелись проводки и микросхемы.

– Это разработка с Грат-Бара́тии. Аккумулятор. Не суди по размерам, он способен прослужить сотни лет без дополнительной подзарядки. Буквально.

Я вспомнила недолгое пребывание в Раю, где было много компьютеров, но при этом не видно ни одного провода.

– То есть, если эту штуку каким-то образом вмонтировать в ноутбук, он будет работать веками?

– Так точно, – наставник поощрительно улыбнулся.

Интересненько. Пожалуй, так можно было бы решить проблемы с энергией на Земле, но, видимо, мёртвые не любят делиться.

– Ну, ладно, не будем больше отвлекаться, – Деррил положил кубик на прежнее место.

Мы прошли чуть дальше, к правой стене, и остановились у одного из аппаратов для перегонки, рядом с которым красовалось нечто вроде кабинки для душа, отделанной изнутри кафельной плиткой.

Деррил громко позвал:

– Док, ты где? – И гораздо тише добавил: – Вечно носит её…

Я нагнулась, изучая, как побулькивает в колбочке желтоватый раствор. Из трубки шёл густой пар, пахло яблоками. Сразу вспомнился аромат домашней шарлотки. Как мама готовила на кухне, а я, совсем ещё маленькая, крутилась рядом. Иногда мне даже давали мелкие поручения. Когда пирог был готов, папа заваривал чай и мы садились за стол. Было так хорошо, и спокойно, и…

– Смит, – послышался глухой хриплый голос за нашими спинами.

Я обернулась и застыла, приоткрыв рот от удивления. Перед нами стоял… Стояла… Стояло…

– Вот, доктор Си, как я и говорил. Надо «обмундировать» мою ученицу. Сделаешь?

– Управлюсь за час-полтора, – кивнуло нечто, окинув меня беглым взглядом.

Доктор Си была первым нечеловеческим существом, встретившимся мне в кураторской школе. Больше всего она походила на ящерицу, только ростом под два метра и стоящую на двух ногах. В остальном же точь-в-точь рептилия: хвост, зелёная чешуйчатая кожа, гребень, тянущийся от висков к затылку, жёлтые глаза. Поэтому её белый халат смотрелся довольно-таки комично. Тонкие прорези ноздрей едва заметно трепетали, раздвоенный язык облизывал безгубый рот. Мутно-белые веки закрывались вертикально. Даже когда доктор молчала, она издавала какие-то пощёлкивающие звуки, а при вдохах и выдохах слышалось влажное хлюпанье.

Конечно, от её внимания не укрылось моё замешательство, и она произнесла, саркастично усмехнувшись:

– Ты хочешь о чём-то спросить, девочка?

Да, мне много о чём хотелось спросить. Кто она, чёрт возьми? В их мире подобный облик – норма, или конкретно с ней что-то не так? Но это было как минимум нетактично, поэтому, подумав, я выдала вполне безобидное:

– Доктор Си? Это правда ваше имя или прозвище?

Несколько секунд она молчала, будто решая, ответить или послать, потом снова усмехнулась.

– Прозвище. Я родом с Грат-Бара́тии, девочка. Наш язык настолько сложен для чужаков, что моё настоящее имя вы не смогли бы выговорить. Меня зовут…

Дальше она издала длинную череду звуков, периодически скатываясь в неразличимое шипение и свист. То, что удалось более-менее расслышать, моё сознание интерпретировало как Сайхната-хаштабурия. Теперь понятно, почему Си.

– Ясно.

– Так «обмундировать», стало быть? – доктор постучала по колбе крючковатым когтем, затем подошла к соседнему столу, открыла ноутбук и принялась печатать.

– Что это значит? – поинтересовалась я.

– Тебе дадут новое тело, – пояснил Деррил.

– Но вы ведь сохраните мой облик, да?

– А что? – заинтересовалась доктор, даже на мгновение оторвавшись от своего занятия. – Хочешь что-то изменить? Грудь увеличить? Я могу.

– Нет-нет, не надо! – я замахала руками. – Пусть как раньше.

Конечно, можно было бы многое подправить. Но разве это не лишит меня индивидуальности, целостности? Мне поэтому и пластическая хирургия никогда не нравилась. Зачем стараться переделать себя? Я такая, какая есть, со всеми достоинствами и недостатками. Моё тело – это часть моей личности. И одна из немногих вещей, которые связывают меня с жизнью.

– Ладно, будет тебе как раньше.

Доктор отлучилась ненадолго, чтобы прикатить из дальнего конца лаборатории ширму, отгородила кабинку и скомандовала:

– Полезай внутрь.

Я неуверенно помедлила перед дверцей, но пересилила себя и ступила на кафельный пол кабинки. Из-за ширмы слышались голоса доктора и Деррила:

– Точно оставляем всё без изменений?

– Да, она же сказала.

– Мышечная масса? Может, нарастить немного?

– Пожалуй. Но не слишком, не делай из неё бодибилдершу.

– А волосы? Они будут путаться, мешать. Как по мне, лучше убрать вовсе.

– Хм… – Деррил замялся. – Не надо. Просто укороти.

Потом доктор подошла, закрыла кабинку, и все звуки как отрезало. Некоторое время я стояла, переминаясь с ноги на ногу. Чёрт, как же тут неуютно. Я с самого детства страдала от клаустрофобии, мне и к лифтам-то удалось привыкнуть с трудом. А уж провести в закрытом пространстве больше двух минут – настоящее испытание. Но сейчас выбора всё равно нет, поэтому нужно успокоиться, отвлечься. Например, подумать о чём-нибудь постороннем. Интересно, каково это – получать новую плоть? Они что, наденут её на меня, словно костюм? Не может быть всё так просто. Это же столько всего нужно восстановить: нервы, ткани, кровеносную систему, органы… А вдруг будет больно?!

Послышалось шипение и через едва заметные форсунки начал поступать густой жёлтый газ. Опять запахло яблоками. Вскоре кабинка заполнилась, вокруг не было видно ничего, кроме плотных клубов. Мне… мне нечем дышать! Здравый смысл подсказывал, что для мёртвых это не такая уж важная потребность, без которой я, за неимением лёгких, прекрасно обходилась, но нарастающую панику уже было не остановить. Больше всего на свете хотелось выскочить наружу. Волны ужаса накатывали одна за другой. Я медленно опустилась на корточки. Почти сразу раздалось потрескивание, будто кто-то поправлял микрофон, и прямо из стенок послышался недовольный голос доктора:

– Встань прямо, не шевелись! Если прервёшь процесс, нам придётся начинать всё с начала.

Я безропотно поднялась. Конечно, она права, лучше перетерпеть процедуру один раз, чем повторять снова и снова, но легко всё только на словах! Когда стоишь здесь, стараясь не сорваться в истерику, логика куда-то исчезает. Мне хотелось биться о дверь и царапать ногтями стены. Наверное, такие же чувства возникают у животного, попавшего в ловушку: неконтролируемый страх, ощущение безысходности и беспомощности. Разница только в том, что я вынуждена сама удерживать себя внутри.

Плотные клубы газа начали пронзать яркие световые импульсы, похожие на молнии в грозовых облаках. Сперва редкие, они возникали всё чаще и чаще, пока не начали сливаться в единый поток. Лучи перемещались снизу вверх, проникая внутрь меня и скользя по контурам тела, словно вырисовывая их.

– Голову прямо! – сердито прикрикнула доктор.

Я резво вытянулась, замерла и больше не могла видеть, что происходит с телом. А жаль, мне было бы интересно понаблюдать за процессом создания. Но доктор Си запретила поворачивать голову, так что пришлось полагаться исключительно на тактильные ощущения, которые вдруг начали возвращаться. Сперва тело налилось тяжестью. Я даже не осознавала никогда, какой груз таскает на себе человек, но теперь, на некоторое время избавившись от него, прочувствовала в полной мере.

Из-за герметичности кабинки в неё не проникали посторонние звуки, и, пока доктор не решала обратиться ко мне, я слышала лишь едва уловимый писк электронных датчиков. И вдруг раздался удар: бам! Бам-бам! Звук шёл не снаружи, а будто изнутри меня. Я напряглась, изо всех сил стараясь не вздрогнуть. Что это?! Удары продолжались, частые и громкие, они были похожи на шаманский барабан, такая же ритмичная пульсация. Потом поняла: это всего лишь моё собственное сердце, которое начало сокращаться. За день я успела настолько отвыкнуть от его биения, что теперь шум крови в ушах казался чересчур громким. Но как же сладок был этот звук! Словно радостный гимн жизни. Мне всегда нравилось слушать чужое сердцебиение, положив голову на грудь любимого человека, но никогда не думала, что буду настолько рада своему собственному.

Потом вернулась боль. То в руку, то в ногу отдавало резким ударом, будто током. Наверное, мозг проверял работоспособность нервной системы. Этот этап длился дольше всего. Наконец прорезались остальные чувства: кожу слегка пощипывало, запах яблок стал резче. Лёгкие, готовые к работе, настойчиво требовали кислорода. Вот только всё пространство кабинки до сих пор было заполнено жёлтыми клубами, поэтому с первым же вдохом я наглоталась газа. В горле запершило. Я изо всех сил держалась, пытаясь подавить приступ кашля и не дышать. Доктор Си ещё не разрешала мне двигаться, не разрешала! Но физиология оказалась сильнее. Из моей груди вырвался громкий лающий кашель, в открытый рот тут же попала новая порция газа, раздражая горло ещё сильнее. Я просто захлёбывалась от кашля, сотрясаясь в мучительных спазмах, казалось, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Глаза слезились, из носа текло. Колени подогнулись, и я шлёпнулась на кафельный пол. Воздух… мне нужен чистый воздух! Я толкнула дверцу, но она не поддалась. Как же отсюда выбраться?!

К счастью, послышался слабый шум под потолком – это заработала вытяжка. Газ начал потихоньку рассеиваться и вскоре исчез полностью. Когда Доктор Си подошла и открыла дверь, я буквально вывалилась ей под ноги, с жадностью глотая лабораторный воздух. Какое блаженство! После пребывания в тесной камере он казался мне невероятно сладким и свежим.

– Твоё новое тело готово, – послышался хриплый голос сверху. – Пользуйся. И вот, держи.

Зелёная когтистая рука доктора Си протянула мне бумажную салфетку.

– С… кхе… спасибо.

Я утёрла нос, промокнула салфеткой слёзы и поднялась с пола. Тело слушалось просто прекрасно, словно было моим всегда. Кожа больше не просвечивала. Я быстро переступила с ноги на ногу, всё-таки стоять босиком на кафеле было весьма неуютно.

Доктор Си уже протягивала мне вещи:

– Вот, одевайся в темпе.

Я быстро натянула бельё, футболку и джинсы. Когда зашнуровывала второй кроссовок, послышался нетерпеливый голос Деррила:

– Теперь можно?

– Да, – доктор отодвинула ширму.

Деррил окинул меня критическим взором и удовлетворённо кивнул.

– Хорошо. Отличная работа, док.

– А то. Мастерство не пропьёшь. Хотя, видит Сак-Ши, я пыталась.

– Можно посмотреть на себя? – попросила я.

– Конечно. Только зеркал у нас нет, извини.

Доктор переставила пузырёчки с серебряного подноса на стол и подняла поднос передо мной. Я взглянула на своё отражение в отполированной поверхности. Так, волосы стали короче, едва прикрывают уши, но про это Деррил говорил. Спасибо, что вообще лысой не сделали. А в остальном всё, правда, как раньше: синие глаза, острые скулы, нижняя губа пухлее верхней, даже родинка на шее осталась. Это моё тело, хоть и созданное искусственно.