Мёртвые не спят

Елена Нуднова

Мёртвые не спят

ГЛАВА 1. Рай и кураторство

Лето в этом году выдалось невероятно жарким. Температура редко опускалась ниже двадцати пяти градусов. Город изнывал от духоты, люди матерились сквозь зубы и прятались в кондиционируемых помещениях. В прошлом июне, помню, было холодно, все из-за этого страдали. Сейчас жарко – все опять ноют. Такова уж человеческая натура. В любой ситуации найдём повод для жалоб и недовольства.

Сегодня пятница. Уже шесть вечера, но жара ещё не спала. Асфальт отдавал накопленный за день жар, воздух был горячим, как в духовке. Лёгкое марево вибрировало над тротуаром, который, казалось, плавился под ногами. Ох… Поскорее бы добраться до квартиры, сполоснуть лицо холодной водой, налить себе что-нибудь, неважно, что именно, главное льда побольше, и включить вентилятор. Вот будет кайф!

Но это чуть позже, а сейчас мне надо сделать ещё одну остановку. Я как раз подошла к воротам школы. Мы договорились с Людой встретиться здесь в шесть часов и пойти ко мне лопать вкусняшки и смотреть фильм. Так что окончание паршивой недели обещало быть весьма приятным.

– Оля! – звонкий голос подруги вырвал меня из размышлений.

Она спешила ко мне через школьный двор, радостно улыбаясь. Я улыбнулась в ответ и помахала. Вот Люда приблизилась ко мне, обняла. От неё очень хорошо пахло, несмотря на жару. Что-то лёгкое, травяное, кажется, с примесью ромашки. Духи? Нужно будет спросить название, куплю себе такие же.

– Ну что, идём? – поторопила я.

– Конечно, – Люда подхватила меня под локоть. – Ох, ты не представляешь, что сегодня произошло! Директриса меня так разозлила! Заходит она, значит, в мой кабинет…

Подруга жаловалась на непростую учительскую жизнь, я честно старалась внимательно слушать и вставлять сочувственные комментарии «впопад», но постоянно ловила себя на том, что мыслями улетаю к долгожданной прохладе. Чёртова жара! У меня от неё скоро последние мозги расплавятся и вытекут через уши. Как тогда летнюю сессию сдавать буду? А там ИДЦ, античка, древнерусский.

К счастью, долго мучиться нам не пришлось, я живу совсем рядом со школой. Помню, как сильно это выручало меня в детстве. Я была очень ленивым ребёнком, с трудом просыпалась по утрам, и, если бы жила в другом районе, точно бы вечно опаздывала. А так нужно было лишь перейти дорогу, пройти немного по прямой – десять минут спокойным шагом, пять, если бегом, – и всё.

Мы как раз очень удачно подошли к переходу: горел зелёный, и оставалось целых десять секунд. Я уже собиралась рвануть вперёд, но Люда удержала меня за руку.

– Не беги!

– Почему? – я вздохнула. – Ну вот, красный. Теперь целую минуту ждать.

– Зачем? Давай перейдём во-о-он там.

– Там нет зебры.

– Ну и что? Зато так мы сможем выйти сразу к арке.

– А правила для кого писаны? – я уже начинала сердиться. У нас вечно возникали споры на этой почве. – Вот тебе переход со светофором, чуть дальше ещё один. Нет, она прётся ровно между ними, там, где переходить нельзя! На тот свет торопишься?

– Ой, ты иногда бываешь такой занудой! – Люда закатила глаза и отпустила мой локоть. – Ну же, идём.

– Собьют тебя когда-нибудь, попомни моё слово!

Но Люда не слушала меня. Вот она приблизилась к дороге, огляделась по сторонам и начала неспешно переходить. Я, затаив дыхание, наблюдала за тем, как хрупкая фигурка пересекает проезжую часть с двусторонним движением. Справа к ней стремительно приближался джип, моё сердце учащённо забилось. Только бы успел затормозить! К счастью, всё обошлось: Люда замерла, пропуская машину, и продолжила движение. Вот она очутилась на противоположной стороне, в безопасности, обернулась и показала мне язык. Я с облегчением выдохнула и сделала то же самое. Ну, теперь можно и самой переходить.

Сигнал на светофоре, правда, уже успел смениться два раза, так что сейчас снова горел красный. Я подошла к бордюру и стала терпеливо ждать. Люди, стоящие рядом и на другой стороне, тоже ждали, потом оглядывались и начинали переходить раньше. Я упорно оставалась на месте. Пусть фигачат на красный, пусть нарушают правила, их дело. А я зато точно останусь живой и целой.

Наконец, загорелся зелёный, светофор запищал, приглашая к переходу. Я двинулась вперёд, мысленно предвкушая, что скажу сейчас Люде. Что-нибудь такое про гарантию безопасности и здравомыслие. Ироничное и смешное, как коронные фразочки героев в моих любимых ситкомах.

Правда, дойти я успела только до середины проезжей части. Потом откуда-то будто издалека послышался пронзительный вопль: «Осторожно!», – свист шин по асфальту и гудок. За этим последовала вспышка резкой боли. И темнота. Всё.

***

Не знаю, сколько времени я была в отключке. Наконец, сознание начало потихоньку возвращаться ко мне. Что же произошло? Неужели меня сбила машина? На пешеходном переходе, когда горел зелёный свет. И – ирония. Чёрт, засудить этого говнюка нужно! Да только он уж скрылся наверняка. Или она.

Всё это пронеслось в моём мозгу буквально за несколько секунд. Ещё не открывая глаз, я начала мысленно ощупывать себя. Так, боли уже нет, это хорошо. Значит, удалось отделаться сравнительно легко. Всё-таки мне невероятно повезло. Но хватит рассуждать, надо подняться. Люда, наверное, в панике. Да и валяться посреди проезжей части не стоит.

Я открыла глаза и осторожно села. Боли по-прежнему нет, но лучше не совершать резких движений. Вдруг у меня внутренние повреждения? Может быть, всё же придётся ехать в больницу. Провела, называется, вечер с подругой. Но это вторая забота. Перво-наперво нужно встать и перейти с проезжей части на… Какого чёрта?!

Наверное, это был шок, потому что я даже не сразу заметила, что именно находится вокруг. Но сейчас внезапно осознала. Никакой Кирпичной улицы не было и в помине. Асфальт, высотные дома, магазины – всё это исчезло. Подо мной стелилась красно-коричневая каменистая почва, кое-где росли деревья с толстой тёмной корой и узловатыми ветвями. Тусклый свет, казалось, исходил прямо из сиреневых облаков, которые были не только далеко вверху, но и кружили совсем рядом, почти на уровне головы.

Пространство вокруг жило по своим непонятным законам. Островки земли с треском откалывались от общей массы, поднимались или опускались, снова соединялись, как кусочки в причудливом паззле. Совсем рядом землю пробороздила глубокая трещина, и отделившийся кусок полетел куда-то вправо. Я вскочила и опасливо отступила на шаг от края.

И ещё здесь было очень много людей. Они сидели возле деревьев, чинно прогуливались по островкам, перепрыгивали с одного клочка земли на другой или шли прямо по воздуху, словно забыв про гравитацию. Рядом я увидела девушку в длинном белом платье, она перебирала ногами, точно ступая по невидимой лестнице, и при этом действительно поднималась, всё выше, выше… Слышались голоса, смех, негромкая музыка.

Единственное, что выбивалось из общей сказочно-сюрреалистичной картины – попадающиеся то там, то сям письменные столы, стоящие прямо на голой земле, по одному или недлинными рядами. Некоторые были пусты, за другими работали на ноутбуках люди в белых одеждах.

Какого чёрта? Нет, это всё не реально, невзаправду. Просто галлюцинации. Наверное, я получила травму головы. Или это действие наркоза? Меня оперируют? Или я просто потеряла сознание? Тогда как же очнуться? Я похлопала по щекам. Ну, давай же, Орлова, давай, приди в себя!

– Это не поможет, уверяю вас, – послышался откуда-то сзади вежливый холодный голос.

Я резко обернулась. Передо мной стоял парень в белом костюме. Очень интеллигентный на вид, в очках в тонкой серебристой оправе. Он внимательно смотрел на меня со странной смесью иронии и настороженности. Будто не знал, чего можно ждать.

– Не понимаю, – еле слышно прошептала я.

– Вы и так находитесь в сознании, если это вообще подходящее выражение в данном случае, поэтому бить себя совершенно излишне.

– Где я? Где Люда? Вы кто?

– Я Уинстон, привратник, – ответил парень, начисто проигнорировав первые два вопроса. – Добро пожаловать в Рай.

– К-куда?

– Рай. Вальхалла. Аме́нти. Гхмаа́та-уда́н. Название не важно, главное, что вам нужно понять – это место, куда души из всех миров…

– Миров? – невольно перебила я. Ситуация становилась всё абсурднее и абсурднее. Что за дичь он несёт? Нет, это точно наркоз. Только под ним могут быть такие забористые глюки.

– А вы не слишком-то сообразительная, верно? – Уинстон поправил очки, прямоугольные стёкла при этом строго блеснули. – Или вежливая. Ну да, миров. Вы же не думали, что Земля единственная, это было бы слишком эгоистично, даже для людей. Так вот. Сюда души из всех миров попадают после смерти.

В ушах у меня вдруг зазвенело. Горло сдавило. Нет. Нет, я не верю! Это не могло произойти! Я оцепенела, не способная пошевелиться или произнести хоть слово. Уинстон терпеливо ждал. Наверное, так продолжалось не больше тридцати секунд, но по ощущениям будто целую вечность. Наконец, я нашла в себе силы заговорить:

– То есть, вы утверждаете, что я, – горло снова сжало спазмом, пришлось помедлить, пока не отпустило, – умерла?

– Да, – спокойно, без признаков сочувствия или каких-либо других эмоций ответил Уинстон.

– Нет, – я издала нервный смешок. Внутри начала подниматься волна паники. – Это, верно, шутка какая-то. Такого не может быть.

– Люди не могут умереть? – привратник изогнул правую бровь. – Увы, столкновение с машиной действительно оказалось для вас фатальным. Мне жаль.

– О, я, кажется, поняла, в чём тут дело. Понимаете, произошла ошибка. Я всегда очень аккуратна, перехожу дорогу только на зелёный свет. Меня не могли сбить. Посудите сами! – я не понимала, что несу, но остановиться не могла. Слова будто лились нескончаемым потоком. – Это же явно недоразумение. Я не должна здесь быть. Так что теперь, когда мы во всём разобрались, верните меня обратно.

– Никакой ошибки нет, – судя по голосу, Уинстон уже начал раздражаться.

– Есть! Я не должна быть здесь! Мне нужно домой, домой!

Я развернулась, собираясь бежать, что есть сил. Не знаю, куда, главное подальше от этого странного человека.

– Стоять! – Уинстон растопырил руки, будто вратарь, наверное, собираясь ловить меня.

Но это не понадобилось. Я сделала всего шаг и замерла на краю обрыва. Внизу открывалось бездонное пространство, в котором, насколько хватало глаз, плавали всё те же каменистые острова с деревьями и сиреневые облака. Да, бежать мне некуда. Можно рвануть в бок, но зачем? Сколько ни беги, а из этого странного мира-иллюзии не выберешься.

Пока я стояла в замешательстве, Уинстон сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул горсть какой-то розоватой пыльцы и резко сдул её в мою сторону. Переливающееся перламутром облачко окутало меня. Сознание тут же поплыло, мысли начали путаться, движения стали заторможенными. Я чувствовала себя вялой, будто мне вкатили сильнейшую дозу успокоительного или какой-то наркотик. Дёргаться сразу перехотелось.

– Так-то лучше, – строго произнёс привратник. – Идёмте, нужно внести вас в базу.

Он поманил пальцем, развернулся на каблуках и двинулся вперёд. Меня потянуло за ним невидимой силой, как железку за магнитом. В прямом смысле «потянуло», я не шла сама, а будто плыла в сантиметре от земли. Не знаю, что это было, но моё сознание оставалось всё ещё слишком спутанным, чтобы я могла сопротивляться или хотя бы удивиться как следует.

Мы приблизились к ближайшему пустому столу. Уинстон опустил меня взмахом руки, сел за стол и жестом предложил устроиться напротив. Я безропотно села в кресло. В голове вяло толкнулась мысль: почему здесь не построили здание, или хотя бы навес? Если пойдёт дождь, весь этот мини-офис по системе оупэн спэйс зальёт к чёртовой матери. Неужели не жалко технику? Или в Раю нет осадков?

– Каждую новую душу необходимо оформить и внести в список, чтобы не было путаницы, – невозмутимо, будто это не он только что собирался гоняться за мной, сказал Уинстон, открывая ноутбук. – К счастью, я на должности не так давно, всего сотню лет, и не застал эпоху книг. Но старшие привратники рассказывают, что раньше все записи делались от руки. А представляете, как сложно отыскать что-либо в огромных пыльных томах? Всё-таки компьютеры значительно упростили нашу задачу. Сейчас создадим новый файл… Подождите, это не займёт много времени, – Уинстон начал вбивать текст.

Справа послышался громкий то ли вскрик, то ли всхлип, и я невольно повернула голову на звук. На соседнем стуле сидела блондинка лет сорока, одетая в летнее платьице, разрисованное крупными подсолнухами. Её голубые глаза блестели от слёз, кончик носа покраснел, она нервно заламывала руки и кусала нижнюю губу.

– Нет, не верю, – голос блондинки дрожал. – Всё невзаправду, так ведь? Это сон?

– Мне очень жаль, – её привратник сидел, подперев щёку ладонью, и, с выражением вселенской усталости на лице, клацал компьютерной мышкой, – но ничем не могу вам помочь, миссис Томпсон.

– Я не х-хочу, – женщина опять заплакала, её плечи судорожно вздрагивали, слова перемежались истеричными всхлипами. – Отпустите меня д-домой, к Джону и сыновьям, пож-жалуйста!

– Послушайте, – привратник наклонился к ней, наконец оторвав взгляд от экрана. – Вам нельзя возвращаться к семье, понимаете? Это запрещено.

– Жалко её, сердешную, – послышался голос слева.

Я повернулась к другой соседке. Рядом сидела пожилая дама, именно дама, назвать её бабулькой или старухой язык не поворачивался. Идеальная осанка, седые волосы уложены в затейливую причёску, серые глаза смотрят прямо и открыто.

– Так убивается, – продолжила моя соседка. – Неудивительно, всё вокруг для неё чуждое, непонятное.

Сама она выглядела слишком уж умиротворённой, причём это не походило на действие розовой привратнической пыльцы. Нет, тут была не вялость, а именно спокойствие. Эта дама вела непринуждённую беседу, будто сидела в кресле-качалке на своём дачном участке, а не перед непонятным существом в загробном мире.

– А вы понимаете, где находитесь? – спросила я.

Я вот не до конца. Хоть мне и сказали об этом прямым текстом. Но сознание сопротивляется и просто не желает верить.

– Да, понимаю, – на губах моей соседки появилась мягкая улыбка, от уголков глаз побежали лучики морщинок.

– То есть, вы осознаёте, что умерли? Неужели это вас совсем не пугает?

– Деточка, это должно было произойти, рано или поздно, – она ласково похлопала меня по руке. – Знаешь, сколько мне лет? Девяносто. Я давно уже была готова уйти. И дети мои были готовы расстаться со мной, и внуки, и правнуки… Так что никакой трагедии нет. Уверена, здесь будет хорошо.

– И вы знали, что после смерти попадёте в Рай?

– Конечно, нет. Я надеялась, что после смерти будет что-то ещё. Порой мечтала, рисуя в сознании картины зелёных лугов и бесконечных садов под ярко-голубым небом. Всё оказалось совсем не так, как в моих грёзах, но… грех жаловаться.

Она обернулась, окинув взором пейзаж, я сделала так же. Наверное, в её словах есть доля правды. Грех жаловаться, то есть, могло быть и хуже, верно? Мы могли попасть в какое-нибудь жуткое место, где подвергались бы бесконечным мукам, а тут, по крайней мере, спокойно и даже довольно красиво.

Девушка-привратник с азиатской внешностью прекратила печатать и позвала мою собеседницу:

– Роза Марковна, всё готово. Вы желаете остаться тут или перейти в другой мир?

– Тут. И ещё, пожалуйста, подскажите, когда я смогу встретиться с моим мужем? Он попал сюда десять лет назад.

– О, – лицо привратницы приобрело смущённое выражение. – Понимаете, дело в том, что Рай слишком велик. Это пространство не имеет физических границ. Поэтому мы не можем сказать, в какой именно точке очутился ваш муж после смерти. Сейчас вас могут разделять десятки световых лет. Так что соединить вас с супругом, – девушка осеклась, тяжело вздохнула, будто слова давались ей с трудом. – Боюсь, это не представляется возможным.

– Я… Что ж, я понимаю.

Плечи Розы Марковны горестно поникли. Мысль о том, что она, возможно, больше никогда не увидится с мужем и другими любимыми людьми, явно расстроила её куда больше, чем собственная смерть.

– Но вы можете перейти в парадиз, – поспешно сказала привратница. – Это своеобразные филиалы Рая в необитаемых мирах. Вот смотрите, – девушка развернула ноутбук так, чтобы её подопечной было видно экран. На мониторе красовалось изображение джунглей, только листья на деревьях были почему-то синего цвета, а вместо травы росли голубые кристаллы. – Это Пандрагория, одна из…

Роза Марковна внимательно слушала, иногда кивая или одобрительно хмыкая.

Ещё некоторое время я сидела, пялясь в пространство. Судя по ритмичному покачиванию ветвей, ветер гулял в кронах деревьев, но я не чувствовала его прикосновений. Неужели это навсегда? Неужели мне не суждено больше что-либо ощутить?

А может, это всё-таки нереально? Просто затянувшаяся галлюцинация, бред от наркоза, а на самом деле я сейчас лежу на операционном столе. Мама и папа ждут в коридоре, переживают за меня, но скоро к ним выйдет хирург, скажет, что повреждения были тяжёлыми, однако отчаиваться не стоит, пациент будет жить. Вскоре я буду переведена в обычную палату, а ещё через некоторое время родители заберут меня домой. И самой большой моей проблемой будет, как сдать историю древних цивилизаций страшной, суровой Гвоздевой. Да…

– Есть, – Уинстон прекратил печатать и удовлетворённо кивнул. – Оформление завершено. Кстати, Орлова Ольга Олеговна, на вас уже, оказывается, поступал запрос.

– Извините, вы о чём?

Уинстон вытащил из ящика стола конверт, а из конверта – мою фотографию. Судя по всему, снимок был сделан недавно. На нём я не позировала, даже в камеру не смотрела, шла по улице, засунув руки в карманы. Такое впечатление, что меня щёлкнули из-за угла, тайком.

– Это вы, – констатировал очевидное Уинстон, – вас она и просила.

– Кто она?

Уинстон, начисто игнорируя мой вопрос, сказал:

– Сейчас создам портал на Лаха́т-Тали́м.

– Подождите, какой ещё Тали́м? Разве не я должна выбирать место, где остаться?

– Ну… как сказать… просьба была о-о-очень настойчивой. Я бы не спорил. Слушайте, моё дело маленькое – доставить вас, а там уж разбирайтесь сами.

Отупляющее действие пыльцы сильно ослабло, поэтому я снова занервничала.

– Нет! Подождите! Я не собираюсь ни на какой Лахат или куда там. Если вы не отправите меня домой, останусь тут. Мне хочется найти бабушку и дедушку. И мне плевать, сколько световых лет нас разделяет!

– Успокойтесь! – прикрикнул Уинстон, грохнув кулаком по столу. – Или вы хотите, чтобы я вас утихомирил?

Я мигом заткнулась. Не знаю, что он имеет в виду под этим «утихомирить», но, думаю, лучше не испытывать судьбу и не проверять. Привратник не сводил с меня тяжёлого взгляда.

– Не хотите? Так и думал. А теперь я перенесу вас на Лаха́т-Тали́м.

Уинстон поднялся, обошёл стол и остановился вплотную ко мне. Вытащил из кармана брюк белый шарик размером с мяч для пинг-понга, но будто сделанный из мрамора.

– Вставайте.

Я послушалась. Уинстон сжал шарик в ладони, и всё окружающее исчезло во вспышке белого света.

Когда свечение угасло, я увидела, что мы очутились в центре большой круглой площади, вымощенной серой брусчаткой. Впереди возвышалось строгое здание, похожее на три поставленные друг на друга призмы из стекла. Сбоку от него через пару сотен метров брусчатка заканчивалась, начинался парк, дальше уже за кронами деревьев ничего не было видно.

Двери здания разъехались, и на площадь вышел человек.

– Наконец-то, – чуть ворчливо произнёс Уинстон. – Ну всё, моя часть работы выполнена. Теперь оставляю вас на его попечение. Удачи.

Не успела я опомниться, как привратник исчез.

Новый незнакомец тем временем уверенно двигался ко мне. Пока он шёл, я успела как следует его рассмотреть. Это был мускулистый чернокожий мужчина ростом под два метра. Одет по-спортивному: тёмные штаны, синяя футболка, кепка. На шее висел металлический жетон с резиновой окантовкой, как у американских военных.

Мужчина остановился передо мной и широко улыбнулся.

– Добро пожаловать, Ольга, – сказал он с искренней теплотой. – Меня зовут Деррил Смит.

Наверное, нужно что-то ответить? Да, просто промолчать было бы слишком невежливо. Я промямлила что-то вроде приветствия.

Деррил снова улыбнулся.

– Идём.

Какой удивительный день! Все со мной каким-то образом знакомы, одна я дура дурой, не могу понять, кто эти люди и что происходит вокруг. И каждый встречный норовит куда-то вести.

Мы двинулись ко входу в здание.

– Как самочувствие? – аккуратно поинтересовался Деррил.

Я повернула голову и посмотрела на него. На его лице отражалось искреннее участие. Надо же, кто-то сопереживает мне. Это… приятно, пожалуй.

– Не верю в происходящее пока что, – вырвалось у меня. Не знаю, почему, но с этим человеком хотелось быть откровенной. – Сбита с толку. Может быть, это всё-таки какая-то шутка?

Деррил сочувственно улыбнулся и покачал головой.

– Понимаю. Ничего, скоро станет легче. Знаешь, – внезапно сказал он, наверное, чтобы сменить тему, – я тебя по-другому представлял, – Деррил смерил меня оценивающим взглядом. – Более спортивной, что ли. Ну да не страшно, пара месяцев тренировок – и сможешь стать отличным куратором.

– Кем я смогу стать, простите?

Деррил резко остановился в метре от входной двери.

– Уинстон разве не сказал, кем ты будешь?

– Нет.

– Действительно, зачем выполнять работу до конца? Можно же просто скинуть тебя нам, даже не введя в курс дела. Ну, значит, сюрприз! Добро пожаловать в школу-офис кураторов.

Широкие двери из матового стекла разъехались, и мы оказались на пороге просторного холла. Я невольно замерла, оглядываясь. Здесь не было мебели и каких-либо украшений, всё максимально строго. Стены ослепляли белизной, мраморный пол отполирован так, что в нём можно было увидеть своё отражение, потолок терялся где-то в высоте. По всему периметру на равном расстоянии друг от друга располагались лифты в виде прозрачных желобов.

Холл был заполнен людьми. Все казались жутко занятыми, деловито ходили туда-сюда, кто-то возникал посреди помещения из портала или растворялся в пространстве. То и дело слышался равнодушный женский голос: «Код один один два один, Ниппу́р. Господин Кржевский, просьба зайти в научный отдел».

Деррил повёл меня к ближайшему лифту, на ходу говоря:

– Прежде всего, кураторство – это многовековые традиции, дисциплина и профессионализм. Наша задача – обеспечивать безопасность на территории подведомственных миров, – он будто по какому-то буклету шпарил. Хотя, кто знает? Может, так и есть. – Маленьких проблем не бывает. Так же, как и плохих способов для их решения.

Мы вошли в лифт. Деррил произнёс: «Обзорная», – и кабинка начала подниматься. Холл быстро остался внизу, перед нами замелькали белые коридоры с круглыми дверьми, просторные помещения, уставленные столами с колбами и ретортами.

– Как ты уже узнала, обитаемых миров на самом деле много. Тысячи, если уж на то пошло. Мир, в котором мы сейчас находимся, называется Лаха́т-Тали́м. Но начинается эта история совсем не здесь. Нашу школу основали пятеро выходцев из А́льба-Ло́нга. Четыре брата: Са́пьен, Формо́зус, Беллатри́кс, Орлего́ль. И их единомышленница, Кади́га. При жизни они были… ну, если переводить на земной язык, военными. После смерти, как и все души, прибывающие в Рай, основатели узнали о множественности миров. Эти пространства такие разные, но беды, грозящие им, на удивление похожи. Везде есть преступность, стихийные бедствия, дикие животные, нападающие на людей… Мёртвым опасности как раз не страшны, нас ведь нельзя убить. Значит, мы можем, не беспокоясь за себя, вмешаться и решить возникшую проблему. Так родилась идея кураторства.

Лифт затормозил, и мы вышли в круглый белый зал с куполообразным потолком. Здесь было пусто, ни окон, ни дверей, вообще ничего, свет, казалось, исходил прямо из стен. Деррил вывел меня в центр помещения и два раза хлопнул в ладоши. Всё освещение отключилось, стало так темно, что я не видела пальцев вытянутой руки.

– Итак, основатели сформулировали главные постулаты кураторства. Они взяли под свой контроль несколько миров, чтобы приходить на выручку их обитателям каждый раз, когда это необходимо. Но впятером многого не добьёшься. Им были нужны последователи. Тогда основатели решили создать на Лаха́т-Тали́м школу, где обучали бы всё новых и новых кураторов.

На чёрном куполе потолка зажглась светящаяся точка, похожая на звезду.

– Вскоре школа наполнилась учениками из самых разных миров. Постигнув мастерство куратора, они начинали помогать основателям и уже сами обучали следующие поколения. Сейчас наш офис контролирует двадцать миров: А́льба-Ло́нга, Землю, Алькада́р, Средимирье, Грат-Бара́тию…