– И передаст часть секретных бумаг кому надо! Например, Риму и Ватикану!.. Но, пока, мой дорогой граф, это только домыслы. Остается ждать, пока мы не получим бумаги. И надеяться, что вор перед смертью успеет назвать место их хранения. Я же уезжаю немедленно отсюда. Буду ждать вас через две недели в Руане. Пусть суматоха уляжется, после чего, выезжайте ко мне с бумагами…

– Да. Хорошо. Я успею созвать воинов и пригласить мессиров де Монморанси, Кресси и Муши в помощь…

Граф поклонился и молча ушел, оставив Гуго одного со своими раздумьями.

Оставалось только ждать…

Замок Монкруа под Парижем. Кабинет Сугерия. 10 сентября 1100 года.

Жан мелко дрожал. Все его тело содрогалось от страха и подлости, которую он должен был совершить сегодня ночью. Он посмотрел на свои руки. Ладони были мокрыми от пота и перенапряжения, пальцы пробивала мелкая дрожь. Они тряслись, словно сухие семена деревьев под резкими и пронизывающими зимними ветрами. Он ладонью вытер пот с лица, глубоко вздохнул несколько раз, попытался сосредоточиться и немного придти в себя.

– Господи… – простонал он. – За что ты так испытываешь меня?..

Жан обернулся, опасаясь, что кто-нибудь из слуг может невольно подслушать его слова. Никого не было. Коридор был пуст. Он обтер мокрые ладони о камзол и на цыпочках, словно крадущийся в темноте зверь, направился к дверям кабинета Сугерия.

Вдруг, неясный шум на лестнице заставил его вздрогнуть от страха, его сердце сжалось и забилось быстрыми и частыми ударами, которые отдавались колокольным звоном в его ушах и голове.

Жан сглотнул слюну, прижался к стене и нащупал ручку от двери.

«Слава Богу, – подумал он, – это ночная стража обходит периметр дворца. Как раз, прошлую смену они уже обошли этажи. Так, теперь у меня есть около двух часов…»

Жан вспомнил, как довел себя до этого…

«Жан ехал к больной жене, которая работала прачкой в королевском дворце на острове Сите. Скорее всего, она просто простудилась, когда полоскала белье в холодной речной воде.

Он проведал жену и убедился, что лекарь уже сделал свое дело. Алиса, так звали жену, поправлялась. Горячее питье и примочки из горчицы делали свое дело…

Жан поехал обратно, когда почувствовал, что сильно проголодался. Теперь, когда все его переживания о супруге и ее здоровье отлегли от его сердца, он вспомнил, что ничего не ел с вечера.

Как на грех, сразу же по выезду с моста находился небольшой трактир, куда он и решил зайти и перекусить на дорожку…

Шум и полумрак помещения не насторожили Жана. Он был совершенно спокоен. На его спине и груди красовались знаки лилий, подчеркивая его принадлежность к службе короны.

Он уже закончил доедать жареного зайца, когда его слух привлек разговор людей за соседним столиком, обсуждавших игру в кости. Сам того не понимая, Жан присел к ним и…

Через два или три часа игры Жан умудрился проиграть все свои деньги и задолжать шулерам, а это были именно они, около пятидесяти ливров серебром. Часть они позволили ему отыграть, они прекрасно понимали, что надо дать невезучему и азартному игроку какой-то призрачный шанс на то, что игра была справедливой, а не обманом с самого начала…

Затем…. Затем, к нему подошли несколько незнакомых людей, судя по выправке и поведению – профессиональные воины, которые потребовали уплаты долга или…»

Это «или» и собирался сейчас совершить Жан. Он должен был выкрасть часть секретных бумаг короля Филиппа, которые, как назло, хранились у Сугерия. Они хранились у того, кто слишком многое сделал для несчастного и вконец запутавшегося писца. Именно Сугерий нашел его, полуголодного и оборванного, именно Сугерий пристроил Жана работать в королевскую канцелярию писцом и переписчиком бумаг.

Теперь, Жан решил предать своего благодетеля, «отблагодарив» его кражей секретных бумаг…»

Жан собрался с силами. Дверь медленно открылась, слегка скрипнув петлями. Он похолодел, волосы зашевелились на его голове. Тихо выдохнув, Жан скользнул в темноту комнаты и прикрыл за собой дверь.

Он на ощупь, так как прекрасно знал комнату, пробрался к нише, вырезанной в стене и прикрытой гобеленом. Рука скользнула в темноту ниши и вытащила несколько бумаг, скрепленных какими-то печатями.

«Мелочью они не могут быть, – решил Жан, – Сугерий здесь хранит только особо важные и секретные пергаменты…»

Он отошел от ниши и прислушался. В тишине ночи он расслышал глубокое дыхание спящего Сугерия. Жан расстегнул ремешки камзола и засунул бумаги за пазуху…

Неслышной тенью он дошел до двери, тихонько приоткрыл ее и выскользнул наружу.

Он буквально промок от пота за эти несколько минут. Отдышавшись и успокоившись в темной нише коридора, Жан вытер пот с лица и, как ни в чем небывало, прошел по коридору на лестницу. Он быстро спустился вниз и нашел дежурного слугу…

Десять ливров серебром, жалкие и перепуганные глаза Жана сделали свое дело. Шарль отпустил в темноту наступающего утра вора и предателя…

Передача бумаг в обмен на ливры осуществлялась в домике Жана. Его жена была перепугана незваными гостями, которые с раннего утра ввалились к ней в дом, ожидая ее мужа.

Скоро приехал Жан, он о чем-то долго и шумно спорил с гостями. Раздался шум и грохот падающей мебели, звон посуды и крики Жана. Алиса выбежала в комнату из кухни и обомлела.

Жан лежал в луже крови, которая медленно расплывалась по дощатому полу комнаты. Одной рукой Жан прикрывал рану на животе, а второй рукой махал Алисе жестом отчаяния…

– Беги… – прохрипел Жан и закрыл глаза.

Алиса попыталась развернуться, но, чьи-то цепкие и крепкие руки схватили женщину за подол платья и рукав. Она вскрикнула и повалилась на пол, придавленная тяжелым телом мужчины.

Огромная, грязная и волосатая рука убийцы зажала ей рот. Они попробовала вырваться, но ее ноги прижал к полу второй убийца.

Алиса с ужасом и испугом смотрела в лицо бородатого человека средних лет, пропахшего насквозь костром и вонючим запахом навоза и пота.

Оставался третий участник убийства – высокий, статный и красивый сеньор, скорее всего из благородных рыцарей. Его дорогая одежда была богато украшена мехами и шитьем.

Бородач повернул голову к нему и спросил:

– Ее тоже кончать, мессир Гуго?..

Незнакомец, это был Гуго де Биго, молча кивнул. Бородач поднес к лицу Алисы кинжал, на котором была еще неостывшая кровь ее мужа, и сказал:

– Прости. Ничего личного. Это, судьба, знать, была такая у твоего муженька…

Он уже прикоснулся к ее нежной шее, когда второй убийца, коренастый и лысый мужчина непонятного возраста, покосился на Гуго и спросил:

– Мессир, позвольте, мы ее, малость, того…. Жаль в пустую убивать такую ягодку…

Гуго отвернулся и пошел к выходу, бросив коротко им:

– Ваше дело…

Алиса попыталась вырваться, но крепкие руки пригвоздили ее к полу. Ее ноги кто-то резко раздвинул и навалился на ее тело своей вонючей и грузной массой. Наглые, холодные и торопливые руки задрали ее юбки…

Она выгнулась всем телом, почувствовав резкий и больной толчок, пронзивший ее буквально насквозь. Убийцы радостно захохотали. Алиса потеряла сознание от боли и закрыла глаза…

Убийцы закрыли дверь, и пошли, словно обычные прохожие, по узкой улочке Парижа.

– Да, добрая была бабенка… – чмокнул губами один из них.

– Верно. Извивалась, словно змейка в руках! Просто прелесть… – засмеялся второй убийца.

– Ты, случаем, не помнишь, как ее звали? – Спросил бородач.

– Какая тебе разница… – отмахнулся лысый. – плевать. Сколько их было – всех не упомнишь…

Дорога между Орлеаном и Парижем. 12 сентября 1100 года.

Гонец встретился с отрядом принца Людовика прямо на дороге, тянущейся из Орлеана к Парижу. Людовик ехал впереди группы рыцарей и конных арбалетчиков, подтягивая песню, которую горланили его воины. Настроение у принца было великолепным, которое радовалось прекрасному осеннему утру. Он осадил коня, увидев скачущего к нему на взмыленной лошади всадника. Рыцари подъехали к Людовику и окружили его плотным кольцом. После недавних приключений на турнире в Бурже, Мишель де Нанси и Годфруа де Леви всерьез были обеспокоены возможностью нападения на принца.

Гонец соскочил с коня и припал к ноге Людовика, протягивая письмо Сугерия, его лошадь и сам гонец еле держались на ногах от бешеной скачки.

– Сир! Срочное письмо от монсеньора Сугерия!.. – прохрипел уставший рыцарь.

Людовик взял письмо и крикнул воинам:

– Примите рыцаря! Отнесите его в повозку, пусть отдохнет!..

Он разорвал письмо и пробежал его глазами. Лицо принца посерело, скулы резко выступили на лице. Он зло скомкал письмо, плюнул на землю и свистнул, подзывая к себе Годфруа и Мишеля де Нанси:

– Мессиры! Быстрее ко мне! Большие проблемы!..

Рыцари подъехали. Людовик вкратце обрисовал им неприятность, с которой столкнулись в Монкруа. Рыцари сурово вздохнули.

– Эта беспечность, в конце концов, аукнулась… – плюнул Мишель де Нанси. – Я так и знал…

Людовик посмотрел на рыцарей. Его взгляд остановился на Годфруа де Леви:

– Рыжий! Сугерий умоляет меня, чтобы ты отобрал с десяток верных и проверенных рыцарей и стрелой мчался к нему…

Годфруа грустно вздохнул и развел руками:

– Если вы приказываете, сир…

– Да, Годфруа, я приказываю! И прошу…

– Я выезжаю сир… – Годфруа поклонился и поскакал к отряду рыцарей.

Через час он уже несся бешеным галопом к замку Монкруа в сопровождении десяти рыцарей и десяти оруженосцев, отобранным им лично. Воины взлетали вместе с конями над землей, бешеный темп скачки выбивал комья земли из-под копыт их разгоряченных коней. Они даже не задумывались о том, что многие из них уже никогда не увидят принца, своих родных, приятелей по отряду, не встретят веселое Рождество. Они неслись исполнять приказ, который еще не знали…

Замок Монкруа. 13 сентября 1100 года.

Сугерий выбежал толком неодетый, услышав стук копыт и громкие голоса рыцарей, прискакавших под утро в замок. Он приветствовал воинов и попросил де Леви пройти с ним в комнату для беседы. Годфруа кивнул своим воинам, коротко приказал им отдыхать. Рыцари отвели своих коней в конюшни и прошли на кухню, где их сразу же накормили до отвала.

Сугерий закрыл плотно дверь, пригласил де Леви присесть и произнес:

– Мессир. У нас случилась беда! Один из моих людей, его уже нашли мои рыцари охраны, выкрал некоторые бумаги весьма своеобразного характера…

Годфруа пожал плечами в ответ:

– А я и мои рыцари тут причем? Неужели, монсеньор Сугерий, после моего вояжа на Север, я нужен вам только в качестве палача?..

Сугерий перекрестил:

– Бог с вами, Годфруа! Забудьте о прошлом! Тут, все гораздо интереснее!

– Куда уж интереснее… – покачал головой рыцарь. – Как я понял, теперь от меня не отстанут. Остается один выход…

– Какой?.. – не понял Сугерий.

– На тот свет, как мессир Жан!..

– Бога побойтесь, мессир Годфруа. Я совсем не понимаю, на что это вы намекаете… – заюлил Сугерий, изображая простачка.

– Ладно. Говорите, что нам делать… – махнул рукой де Леви.

– Вот, это совсем другое дело! Узнаю вас, де Леви! Рыцари моей охраны изловили мерзавца, но, к несчастью, бумаг не обнаружили. Мало того, этот иуда был ранен и издох у них на руках…

– И что, нам придется прочесать всю Францию?!..

– Нет, не всю…. Только земли графа де Мёлана. – Спокойно ответил Сугерий.

– Да вы, монсеньор, с ума сошли! Граф Робер – вассал короля Англии! Вы представляете, что будет, если он узнает или поймает нас?..

– Да, знаю. – Невозмутимо ответил Сугерий. – Мы откажемся от вас, скажем, что вы сами, на свой страх и риск решили заняться грабежами и разбоем. Вы подбили к этому группу рыцарей, обещали им наживу и богатства, они бросили службу у принца и короля Филиппа. Значит, мы не будем нести ответственность за всё, что вы сделаете…. – Сугерий смотрел на Годфруа, наблюдая за его реакцией. – Если конечно вас они смогут поймать живыми…

Годфруа спокойно дослушал его, невозмутимо посмотрел ему в глаза и ответил:

– Я так понял, что у меня и моих ребят нет выбора?..

– Да, мессир рыцарь. Выбора нет ни у кого из нас. Дело просто ужасное, положение и того хуже…. Более того, часть этих бумаг позволят дать почву к свержению династии…

– Опять! Опять вы запели старую песню! Династия! Угроза! Сколько можно! Скажите проще… – криво усмехнулся де Леви.

– Проще? Пожалуйста! Если эти бумаги уйдут из королевства – принцу Людовику не видать короны его отца, как своих ушей!.. Просто?!.. Ясно?!..

– Яснее ясного. – Кивнул рыцарь. – Просто и доходчиво. Безо всяких запутанных слов…

– Значит, вы согласны?

– Монсеньор. Если бы я не был согласен, то не приехал бы сюда…

– Спасибо, шевалье…

– На здоровье, монсеньор. А теперь, прошу вас, изложите подробности дела…

Сугерий встал, подошел к двери, прислушался. Успокоившись, что их разговор никто не услышит, он сказал:

– Украдены шесть пергаментов. Три из них скреплены печатями герцога Аквитании с зелеными лентами. Остальные скреплены красными лентами и печатями короля Филиппа…

Годфруа кивнул.

– Жан-писец успел перед смертью прошептать только одно слово – «черный»…. Большего от него не смогли добиться. Кроме слова «черный» и бессвязного бормотания, мы смогли установить, что к графу приезжал некий рыцарь. Судя по манерам и акценту, он с севера, скорее всего, из Англии…. Рыцарь уехал еще накануне похищения бумаг. Значит, он их не увез, они где-то во владениях графа де Мёлана…

– Понятно, что ничего не понятно… – кивнул Годфруа. – А, есть ли у мессира Робера какие-нибудь сеньории, где есть слово «черный»?..

Сугерий задумался…

– Есть! Есть, мессир рыцарь! Какое счастье, что вы приехали! Свежий взгляд на проблему! Замок «Чернобородого графа»! Шато Контэ-Нуарбруж! Он расположен в семи лье отсюда!..

– Все! Мы выезжаем. У вас имеются кони и арсенал?..

– Да… – растерянно ответил Сугерий. – А, простите, арсенал-то, зачем?..

– Так, надо кое-что захватить в дорогу… – бросил Годфруа, выходя из комнаты.

Сугерий, опасаясь провала и того, что Годфруа может попасть в плен живым и невольно проболтаться о многом, в том числе и о своем участии в английской акции, приостановил рыцаря, почти вышедшего из комнаты:

– Мессир Годфруа! Прошу вас, задержитесь на секундочку!..

Годфруа нехотя повернулся и спросил у него:

– Слушаю вас, монсеньор…

– Видите ли, мессир де Леви, не могли бы вы прихватить с собой парочку моих проверенных людей. Так, знаете ли, для страховки…

– Это еще зачем? – Удивился рыцарь. – Вы мне достаточно полно описали бумаги, которые я, и мои ребята должны будут изъять. Чего же еще?..

– И, все-таки, я настаиваю…

– Если так хотите, пожалуйста! Мне не жалко. Но, прошу об одном, монсеньор. Пусть они не мешаются у меня под ногами. Когда дело выгорит, они первыми просмотрят бумаги. Но, простите, я их им не отдам! Вручу лично вам или принцу!..

– Согласен! Они не будут вам мешать. Они, наоборот, станут вам помогать! Они подготовленные воины…

– Я лично уверен только в своих людях… – холодно заметил рыцарь.

– Ничего, мессир рыцарь. Они уже ожидают вас возле конюшен…

– Ладно. Пусть собираются в дорогу. Они, кстати, писать-то умеют?..

– И писать, и читать, и многое другое… – загадочно произнес Сугерий.

– Тогда – до скорой встречи, монсеньор!..

Годфруа вышел из дворца замка Монкруа и вошел на кухню, где сидели его рыцари.

– Дело неприятное, мессиры! Могу сказать только одно – если нас поймают, за нас выкуп платить не станут. От нас открестятся, как от бешеных собак… Вы едете со мной?..

Рыцари встали и громко ответили:

– Да!!! Мы едем с тобой, Годфруа!..

Спасибо, друзья… – грустно ответил им рыцарь. – Пошли в арсенал! Нам надо еще кое-что прихватить с собой в дорогу…

Когда Годфруа с раздражением покинул комнату, Сугерий тихо свистнул. Из-за портьеры, отделявшей комнату от спальни, вышел высокий и крепкий монах.

– Поедете вместе с ними, – кивнул Сугерий, – ваша задача проникнуть в замок и, по возможности, помочь рыцарям обезвредить гарнизон.

Монах молча поднял брови, как бы вопрошая, каким образом необходимо устранить гарнизон.

– Элементарно, Жиль. Возьмете крысиный мор на кухне. И, самое главное, допросите шателена замка. Я должен знать все! Кто приезжал, что говорил, когда, как и тому подобное…

Монах молча кивнул.

– Средства можешь применить любые. Твоя задача, чтобы он рассказал все, как на исповеди…

Монах улыбнулся, поклонился и покинул Сугерия.

Через два часа небольшой отряд рыцарей, нагрузив шесть вьючных коней, выехал из замка Монкруа…

X ГЛАВА.

Под покровом ночи.

Лес юго-западнее замка Шато Контэ-Нуарбруж. 14 сентября 1100 года.

Отряд прибыл к замку на следующий день к вечеру. Годфруа приказал оруженосцам скрытно построить в лесу лагерь, а сам вместе с рыцарями незаметно осмотрел замок, скрываясь среди густой листвы деревьев, которые почти вплотную росли вокруг рва замка. Ров был старый, его берега были покаты и заросли ивами, камышом и болотными растениями. Один из рыцарей спустился незаметно к воде, брезгливо потрогал ее, проверяя. Он, скрываясь за кустами ив, поднялся к группе рыцарей:

– Не вода, а сплошное болото… – поморщился он. – Слава Господу, что вода еще теплая…

– Отлично… – кивнул Годфруа. Он повернулся к рыцарям и приказал. – Оставайтесь вы, трое! Осмотритесь, понаблюдайте несколько часов. Определите время смен часовых, слабые места замковых укреплений. В общем, мне вас учить не надо. Всему вас уже научил мессир Антуан де Сент-Омер…

Три рыцаря остались в наблюдении. Годфруа вернулся в лагерь и спросил у старшего оруженосца, которым был Анри-Лотарингец:

– Где эти два урода, которых с нами послал Сугерий? Меня прямо выворачивало от их рож!..

Анри развел руками:

– Сеньор. Они переоделись монахами, и пошли в замок…

– Вот сволочи! Они же могут все испортить!.. Чуяло мое сердце – не стоило соглашаться и брать их с собой…

Анри пожал плечами:

– Простите, сеньор. Так получилось. Пока мы обустраивали и маскировали лагерь, эти гады свалили…

– Ладно, не переживай… – махнул рукой Годфруа. – С лагерем все в порядке? Как кухня?..

– С кухней пришлось повозиться, сеньор. Отрыли землянку и устроили дымоотвод в сторону, используя сухие стволы с гнилыми сердцевинами…

– Прекрасно. Посмотрим позднее…

Под самое утро вернулись три рыцаря, оставленные в разведке возле замкового рва. Они собрались, уже было, доложить рыцарю, когда Годфруа сказал:

– Для начала пришлите толкового оруженосца, чтобы начертил карту дорог и расположение мостов, переправ, деревень и самого замка сеньора Робера…

Прибежал молодой оруженосец, и через час подробный план местности был готов. Писец оказался толковым малым, он часто рисовал и знал приблизительное устройство замка, в который они собирались тайно проникнуть. По меркам того времени, мессир Робер де Мёлан считался знатным владетелем, имел право распускать большое графское знамя. Судя по всему, в этом замке у него в подчинении было человек тридцать рыцарей, расположенных гарнизоном в замке и соседних деревенских домах, и небольшой отряд пехотинцев, человек около ста, преимущественно наемники и различные темные личности. На первый взгляд, ситуация была не в пользу Годфруа. Но, как предположил де Леви, мессир де Мёлан не знал о том, что враги уже около замка. Это было важным преимуществом. Не знал граф Робер и то, успел сказать перед смертью предатель или нет.

Замок Шато Контэ-Нуарбруж. 15 сентября 1100 года.

Стоя на дозорной площадке донжона, кастелян замка рассматривал окрестности, пытаясь найти следы пребывания врага. На днях к нему прибыл перепачканный гонец от графа Робера. Он привез какие-то бумаги, которые кастелян убрал к себе в комнату донжона, и приказ графа о немедленном усилении охраны замка. Гонец добавил, что враги его сеньора могут напасть на замок в ближайшие дни. Кастелян молча взял бумаги, кивнул в знак согласия с приказом своего хозяина, приказал выдать свежую лошадь и отпустил спешившего назад гонца. Приказ графа показался ему странным и немного подозрительным. Осаждать каменную твердыню, которую толком ни разу не смогли взять даже шустрые и внезапные норманны в VIII-IX веках, было делом бесполезным…

Замок был выстроен на болотистой местности, изрезанной множеством речушек и проток.

Мессир Робер де Мёлан – старший, еще при жизни начавший строить новый замок, приказал насыпать огромный холм, выбросив всю землю из глубокого и широкого рва, глубиною в пять, а шириною в восемь-десять туазов, который был постоянно заполнен водой из окрестных болот и речушек. Вокруг холма его сын, мессир Робер – младший, теперешний владелец замка, выстроил крепкую стену-частокол из больших бревен, снабженных закрытыми от стрел дозорными площадками по всей длине куртин и восемью башнями, также деревянными, но крытыми сверху. Внутри большого замка находилась цитадель, включающую в себя донжон, два высоких этажа которого были сложены из привозного камня. К нему были пристроены сверху еще два деревянных этажа, снабженные бойницами и закрытыми стрелковыми галереями, выступающими несколько вперед над стенами донжона. Это позволяло сеньору и его гарнизону вести прицельный огонь, лить масло и кипяток на головы осаждавшим врагам. Склоны, возле крепостной стены, были утыканы острыми кольями, торчащими в разные стороны под небольшим углом, чтобы затруднить попытку штурма врагу.

Шателен еще раз оглядел леса, но ничего подозрительного он не увидел. Рыцари, вернувшиеся вечером из соседних деревень, доложили, что крестьяне также не видели никого из чужаков или подозрительных людей.

– Глупость какая-то… – сказал он и пошел спать. – Даже, если нас станут штурмовать, у меня припасов в башне на два года осады…

Немного насторожило кастеляна неожиданное прибытие в замок двух монахов-паломников, возвращавшихся из Испании, где они поклонялись мощам Святого Жака. Они пришли поздно вечером пешком и постучали в ворота. Охрана и привратник впустили их и провели к кастеляну, который играл в кости во дворе замка.

Он оторвался от игры и спросил монахов:

– Святые отцы, что-то поздновато вы постучались к нам в замок…

Монахи поклонились и один из них, высокий и широкий в плечах, сказал:

– Мессир, мы испугались темноты. У нас с собой есть немного святых предметов из Испании, побоялись стать жертвой грабителей и разбойников.

– А-а-а… – кивнул головой кастелян. – И, много у вас сокровищ?..

Монахи переглянулись и ответили почти дуэтом:

– Мессир, наши сокровища, более духовные, нежели земные…

Кастелян засмеялся:

– Знаю я вас, монахов! Всегда прячете под рясой кошель с серебром!

Один из монахов вздрогнул, но, взял себя в руки и ответил:

– Что вы, мессир! У нас есть несколько денье, и только… Мы живем подаянием всю дорогу от Сен-Жак-де-Компостель. Из всех сокровищ, у нас только два посоха, сделанные из веток ливанского кедра, несколько зубов Святого Иеронима, четыре маленьких перышка из крыла ангела, да гость земли с могилы Святого Жака…

Кастелян и воины, игравшие с ним в кости, перекрестились, но не перестали смеяться. Кастелян оглядел монахов. Он был поражен их ростом, силой, которая проглядывалась сквозь сутану, и, какой-то скрытой решимостью, показавшейся ему подозрительной. Но, больше всего, он был поражен видом посохов у монахов.

– Да! Ничего себе, веточки ливанского кедра! Ребята, – он повернулся к игрокам в кости, – это просто палицы какие-то, а не посохи!..

Один из монахов побледнел, но второй, которого звали Жиль, ответил:

– Мессир! О чем вы говорите! Вы посмотрите, разве они похожи на палицы? Посохи совсем дряхлые, кривые… Ими и собаку-то не прогонишь…

– Ладно, пошутил я! – ответил шателен замка, бросая кости. – Что, и пошутить нельзя?

Он посмотрел на кости, выпавшие из его стакана:

– А, черт! – выругался он. – Что за невезение сегодня!

Монах вздохнул и сказал:

– Не гневите Господа нашего. Не произносите имя лукавого…

Он грозно пригрозил пальцем. Кастелян и воины перекрестились.

– Можете разместиться в башне. На самом верху вам будет удобнее обращать молитвы к Богу…

<1...5 6 7 8 9 >

На страницу: