Философское общество эго – мнения

Игривые мечты

Напоминая мне игрушку, что в детстве ты мне подарил

И не на шутку тонко.. ответил скромностью,

Однажды, без случайности взамен, я подарю тебе обратно

Всех ласковых и нежных мыслей перемену.

Но разнесёт о том молвы течение, стремительно уняв,

Свой быстрый стон о зависти и лести,

Когда встречаю я тебя, все горести уходят наяву

И только в чувствах тишина – доносит робкое дыхание.

Повремени ещё чуток своей стремительной окраски,

Преобрази меня теперь, как дивный день – твоей лишь краской,

Ты только на ночь расскажи о всех мечтах, что жить хотели

И, как игривостью резвясь мы в гости по утрам ходили.

Так нежились на солнце золотом, в мечтах всех уносимых тенью,

Моей живительной любви, что подарила в век себя.

Затмение не сможет показать всех чувств и нравов мысли,

Когда так ласково глядя, твоих потусторонних чистых кистей

Я чувствую.. и глубина меня цепляет словно время,

Твоя игривая судьба напоминает о мгновенье

И радостью тонов вдали я поднимаюсь ввысь глазами.

Там вижу лиц игривые черты и много, много новых правил

Я покажу играя через тень, собравшей всю себя поодаль,

Чтоб можно было вспоминать потом.. и чередой ступать,

Но время.. не разлучит нас больше никогда.

Твоих всех стройных дел и красотой всей личности – умнея

Покажет ту мечтательную даль, которой ты достигнув смело

Раскинешь ясность мысли всем своим друзьям.

Мои любовные печали в мечтах, перебирая словом жизнь,

Смотрящей словно лист осенний, сквозь леса длинные пути

Покажут тех умений символизм, что вспомнить дождь должны

И поведут, как воин скромный.. когда придёт всех целей смысл,

Где ты не будешь искать искусственных надмений пелену,

Но ты мечтой заучишь всех жизненных уроков красоту

И полетишь синицей.. орлом прикинувшись на миг.

Всех озаришь игривостью.. и переменам покажешь путь,

Чтоб нам идти во всю, предела не увидев здесь,

Пороков поколений философской пустоты ума,

На этой красоте из умственных полей простора для сердец.

Отпусти вину потустороннего

Отпусти уверенно рукой, но не своей

Боли сильный умысел под словом,

В собственное тени протяни одну мечту

И вопросом счастья в том готовый,

Ты оставишь нонсенс обсуждения вокруг

Гордости условия прожить ещё одну

Самую убогую в пороке красоту,

Чтобы ждать её нетленной формы завтра.

Проходя уверенно на плоской мысли здесь

Отпадают прочие, условные намёки,

На кругах они оставили любовные упрёки,

Чтобы хоронить инстинкту новое добро,

Там ему не место у проложенной игры,

Здесь внутри не стало утомлением почёта —

Жить, что слову ясный монолог уже затем,

Что над социальным сном завидует пророку.

Жил ли общий декаданс над полной тишиной,

Залетая ловкостью в увесистое чрево —

Долгой философии над памятью мечты,

Там её в потустороннем сне иллюзия – согрела,

Взвила ясный месяц над конечной чередой

Полноправной воли у прочитанной надежды,

Долго ли ходило Солнце мысленной игрой,

Чтобы думать, отпуская смыслы риска?

Над опорой им стоят обыденные дни,

Ходят роскошью, чтоб думать современно,

Нам они оставили вину как эго звёзд,

В мыслях опираясь на искусственное «здесь».

Больший час – он век влекомый дом,

Из задора сколькой тени прячет

Новый ум, о том душа и плачет

В постоянном сне пророка злых идей.

Им ступали новые отчаянные страхи,

Думая, что все они на веренице праха

Сожжены утробой развалившейся войны

На нетленном поле идеалов смысла счёта.

Думали ли мы о том конечном сне в раю,

Умываясь ловкостью на собственном размахе,

Чтобы день твоей иллюзии считал свою вину

Тонкой впадиной на долгом мысе плахи?

Обучаешь ловкостью уверенной игре,

Соль её идеи проступает, как восторг,

В слове утоляет век на равном пережитке

Новый день и стон особенной души – почёт.

Отпусти вину, её душа осталась,

Ждать теперь искусства в созданной заре,

Мыслью счастья в доблести сражаться,

Чтобы жить на этом свете параллелей,

Зная точный час, как воздух посторонний,

Ловкостью настроенной погоды от идей,

Дышишь им один и отличаешь соль восторга

На вину, которую ты отпускаешь не один.

Страх лжи искусственной тени

Дыханием возобновило лёгкий шум,

Он точный возраст прошлого тревоги,

Заносит в счастье миг и говорит умом

О страхе, без которого нельзя,

Понять ли сумасшедшее в любви

Понурой тени в оконечной воле права,

Где нет иллюзии сложить внутри идей

Свою ментальную опору – переправу.

Над каждой точкой обывателя лежит

Культура мифа сна потустороннего,

Им верит случаю и в сердце дорожит

Благое сумасшествие над ложью бытия,

Но горький лёд из тени быть умом

Сражает снов вдыхаемое счастье,

Внутри становится оно тлетворным днём

И страхом чести утомляет, словно время.

Не кажется тебе, что мысли днём

Такие же иллюзии, что ночи в тонкой мгле,

Из под ключа культуры возраста совьют

Моральный этос мира лжи – вокруг,

Что не было тебя и слёз забытого,

А шаг, как точный пафос чёрной роли

Сомнением уходит в тот же край,

Где ходят мирно тенью слов о завтра.

Они нетленны в слаженной игре

И сорванный цветок простора им

Такая же модель искусства завтра,

Что бытие у собственной души.

В дыхании на страхах тени мирно

Ложатся, прерываясь в чёрствой лени,

Они одни пророки поколений

Из смелости забытой нами лжи,

Куда – то смотрят и хотят умом души

Иметь свою свободу в чёрной мгле

Из этой преисподней роли на Земле —

Скитаться в счастье собственной надежды.

Устало парадоксы в тени смерти

Проходят сквозь иллюзий ряд – вокруг,

Они искусственные фабулы под каждым

Из под нутра психической мечты —

Её истории на надлежащем сне,

Внутри которого ушли простые страхи,

Как жалко стало утолять им тень

На этой просьбе из искусственной беды.

Она стесняется и ложью видит час

На видимой войне из мысли завтра,

О том, что было бы – ведёт немой рассказ

И останавливает ловкостью удачи

Свою последнюю преграду в чести страха,

Завидуя – пленяя череду из нас,

На этой фабуле о истинах играет —

Её тлетворный мира чёрный перевес.

Заносит преисподний воздух смело

Под архаичным блеском суженной любви,

Из недр культуры опираясь смело

Ты – тот из страха собственной игры,

Всем заново ушедший к смелой тени

На поколениях иллюзий смерти воли,

Её пародии на безымянной доле

Искусственного жала к форме в нас.

Значение горя

Слаще взгляда словом обернётся,

На глазах искусства станет рябью,

Собственное нежилое воли Солнце,

Из которого ушли приметы лжи,

Над простором пролагают явный

Свет зари из маски горя разума,

Отличает век на этой синеве

Частный диалект из права завтра.

Знает смыслом сожжённым в беде,

На одной картине форм роняет

Свет презумпции, что жили мы в вине,

А по кратной линии на сне —

Обязуем счастью видеть правое,

Ложь ли ищет слаще в том бреду,

Усыпляет тени мирной фатума —

Обязательство, что сердце на виду,

Из которого ушли моралью завтра мы.

Знало истиной, но в том обида права

Не бывает милой сердцу ласковой —

Та мечта, что в бытие завидует

И растопчет долг в картонном сне,

Управляет он замером завтра ли —

Будет ощущать источник на благом,

А потом ходить под горем этих прав,

Думая, что свет Земли ему помог.

Образует словом вечный прах

В каждой точке мысли нам вослед —

Эти дни, их зарево из вечных благ —

Горю остановки в светлой силе.

Все они стращают роли сердцем прав,

Обещая гордо самый вечный дым,

Он один на свете утомлённый раб

И господства вольных стен внутри,

Открывает тень истории за этим сном,

Разбирает век на склепах аллегорий зря,

Точно также как и сон аллюзий – говоря,

Что у горя на конце беды – не мы.

Стали заревом искусно управляя за

Этим парадоксом света и открытой тьмы,

В собственной тоске ли стали – вечно спать,

Удивляясь смыслам, на которых ложь

Оставляет тень манеры вдоволь миру,

Окрыляя миф из жажды этих благ,

Остановлен ими точный сердца враг

И стоит один, что думает нутром потери,

Будто бы внутри оставил ложь и мрак

На последнем веере из ловкой цели.

Знакомый страх уверен на другом

Подобие из злобных дней ты говоришь,

Не стоит видеть воли парадокс,

Чтоб снова жить и страхом отгонять

Беду, из сложной участи других.

Они застыли светом и хотят идти

По длинным переулкам закалённой чести,

Из взгляда думать на игре ума,

Отгадывая шансы этой ветхой лжи.

Пророчествовать не стал твой диалект,

Он ум сложил и полноту восторга

Над жалостью другой тоски у долга,

Им честью стать хотел из злобы дня.

Твой верный путь по частной колее,

Намедни думает и холит час ума,

Он прошлый воздух видеть не хотел

Большому миру к личной суете.

На этом парадоксе пел твой враг,

Снимая шансы в сложных квантах лет,

Они ему уверенной строки рассвет

И долгий прииск в каждом сне под вечер.

Растлило день за славой страхом быть,

Ему служить, что обгонять коня у смерти,

На новом поприще здоровьем дорожить,

Сгоняя ум своей истерики в другом,

Похожем сне, что слажен как и век,

Построит счастье в бытие надежды,

Он – философии родник у ног стены

Из этой правой жажды большей глубины,

Оставит вечный страх в пути невежды.

Уверен страх на поприще другом,

Что слажен мир отважный, но потом

Ты – тот же юмор чести бытия

За белоснежной отмели преградой,

Стоишь и открываешь сердца ради

Искусства долгой памяти внутри.

Прошли за страхом тени на тебе,

Они оставили мотивы, как и мы —

Знакомые под страхом той войны,

Уладим спор из слов другой невежды,

Он самый дивный раб и холод стен

Ему укажет личностью под правдой,

Что долгий сон окутал им теперь

Мораль мечты, на зависть лести каждой.

Сквозь человеческий оскал стремится стать

Она – твоей сомнительной преградой,

На том же веке, опираясь как бы

Сквозь миф за злобой квантовых ролей.

Из чести слова вынул смерти здесь —

Один и тот же страх знакомый веку,

Он – человек на мысли слов другой,

Её пародии из света боли скованной,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.