Через белый коридор

Через белый коридор

Светлана Сервилина

Дизайнер обложки Николай Красненко

Иллюстратор Николай Красненко

© Светлана Сервилина, 2018

© Николай Красненко, дизайн обложки, 2018

© Николай Красненко, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-3179-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Через белый коридор

Часть 1

Александре часто снился ее любимый город. Но не разрушенный, какой он сейчас, а как в детстве – гостеприимный и солнечный. Город, на улицах которого ветки душистых абрикосов и персиков спадали с заборов от тяжести спелых плодов. Город с широкими проспектами и узкими тенистыми улочками, с архитектурными памятниками и благоухающими зелеными парками. Ей снился этот многонациональный город с радушными и щедрыми людьми, и будто наяву она видела своих родителей и себя с братом, когда они, нарядные, всей семьей гуляли по парку «Первого мая» в выходные дни, а потом ели вкусное мороженое в кафе на площади Ленина. Сейчас ей казалось, что с того времени прошло не пять лет, а целая вечность. Ах, если бы вернуться туда, в то счастливое время!

Сашкин папа, Антон Георгиевич Волков, в восьмидесятом году окончил технический институт и остался работать на Кавказе. Потом сюда привез семью с двумя маленькими детьми. Его жена, Вера Дмитриевна, преподавала в школе немецкий, но любимой её ученицей была дочь, с детства способная к иностранным языкам. Как начальнику цеха, Антону Георгиевичу выделили трехкомнатную квартиру в пятиэтажном ведомственном доме, но он отказался. По совету своих друзей и сотрудников Волковы купили скромный частный дом с приусадебным участком. Молодая учительница из небольшого волжского города быстро сдружилась с местными женщинами. Уважая их традиции, она научилась готовить национальные блюда, отмечать вместе с ними мусульманские праздники, с почтением относиться к культуре народа, на земле которого теперь жила ее семья. В теплое время года во дворе собирались шумные компании друзей и соседей. Большой круглый стол стоял прямо в саду. И Сашка любила, сидя в плетеном кресле, поднимать руку вверх, и, сорвав спелую виноградину или черешню, тут же отправлять ее в рот. Взрослые обычно ели жижиг галнаш и запивали домашним вином, а дети лакомились пирожками с разными начинками, которые на Кавказе называют «чуду». А потом пели песни: русские, чеченские, ингушские, украинские.

С годами дом расстроили и оборудовали две отдельные комнаты для старшего брата Вовки и для неё, чтобы не мешали друг другу делать уроки. В то памятное лето Владимир сдавал вступительные экзамены в институт, когда на их улице прозвучали первые выстрелы. И хоть Сашке было уже пятнадцать лет, она с трудом понимала, что происходит в ее родном городе, во всей стране. Мама строго сказала, чтобы никто без разрешения не выходил из ворот дома. Но едва темнело, Александра пробиралась на соседнюю улицу к своим подругам Лариске Бирюковой и Зайнап Тураевой. Девочки садились во дворе у Ларисы на скамейку в деревянной беседке, увитой виноградом, и обсуждали то, что удалось услышать от взрослых. Из-за того, что в городе не было электричества, новости жители узнавали только по радио в автомобилях. Однажды Зайнап принесла бутылочку с темной жидкостью.

– Саша, тебе надо покрасить волосы в черный цвет!

– Зайнашка, ну что ты! При чем здесь цвет волос?

– С черными волосами ты не так будешь выделяться, – настойчиво уговаривала подруга.

– Лучше я буду ходить как ты в платке, – упрямо отказываясь от крашения, проговорила Саша.

– Говорят, что в этом году первого сентября школу не откроют, – с грустью заметила Лариса.

– Ага, скучаешь по своему Сурхо, – стали шутить девочки.

– Вовсе нет!

– Смотри-смотри, – не унималась Зайнап, – наша Лорка покраснела!

Они уже стали привыкать к звукам выстрелов, которые раздавались время от времени с разных сторон. Но на этот раз с улицы послышалась автоматная очередь, которая заставила подруг вздрогнуть и замолчать. Наступившую вечернюю тишину взорвал истошный крик. Школьницы бросились в ту сторону, откуда был слышен надрывный плач.

У Исхаковых были настежь распахнуты ворота. Во дворе, прямо на земле, лежали их два сына, а тетя Айза, сидя на коленях перед своими детьми, громко кричала на родном языке. В считанные минуты сбежались все соседи. Саша старалась не смотреть в сторону парней с мертвенно-бледными лицами и кровавыми потеками на светлых рубашках. Вера Дмитриевна и еще две женщины успокаивали несчастную мать, потерявшую в одночасье сыновей. Сашке тоже хотелось обнять тетю Айзу, но она стояла как вкопанная, теребя кончик своей косички.

Однажды, когда мама пекла пирожки, а папа что-то мастерил, Александра поставила у подоконника швейную машинку и достала раскроенную юбку.

«Делать все равно нечего, – решила она, – скоро война закончится, и я в школу в новой юбке пойду». Она отстрочила уже с обеих сторон, когда в челноке закончились нитки. Сашка заглянула в шкаф, но в шкатулке как назло синих не оказалось. Она тайком обошла кухню, чтобы ее не заметили родители, и украдкой посмотрела в открытое окно. Мама, помешивая в глубокой сковородке начинку, смотрела с улыбкой на отца. Потом зачерпнув деревянной ложкой жареную капусту, протянула ему на пробу. Он смешно вытянул губы и, подув, отправил содержимое в рот. Кусочек капусты повис у него на подбородке, и мама, смеясь, стала вытирать ему лицо кухонным полотенцем. Супруги не обратили внимания на дочь, которая, пробежав по огороду, перепрыгнула через низкий плетеный валик к соседям и кинулась через улицу к подруге.

– У тебя есть синие нитки? – спросила, запыхавшись, она.

– Давай посмотрим, – медлительная Зайнап пошла в комнату к своей слепой бабушке, а Сашка за ней.

– Аба, куда мама коробку с нитками убрала?

– А зачем тебе они? – услышала гостья скрипучий голос старушки Иман.

– Надо кое-что сшить.

– Разве можно сшить то, что безжалостно разорвано, вырвано с мясом? Ружье, направленное на людей, выстрелит назад!

Девочки переглянулись между собой. Уж слишком странной показалась им речь слепой.

– Они нужны Саше Волковой, – начала объяснять Зайнап, но бабушка ее перебила:

– Саше? А где она?

– Я здесь, – девочка послушно шагнула в комнату и подошла к старушке.

– Тебе они, доченька, пригодятся, – она крючковатыми пальцами погладила гостью по волосам, – только не сегодня.

Александра уже хотела уйти, но увидела, что слепая залезла в карман своей стеганой жилетки, что-то достала и протянула ей.

– Эти нитки принесут тебе удачу, ими ты свяжешь прошлое и будущее, чужой душе поможешь обрести покой и свою судьбу найдешь, – на ладони у старушки лежала новая шпулька синих ниток.

– Баркал (спасибо)! – радостно крикнула Сашка, не обращая внимания на непонятные слова.

Она схватила Зайнап за руку, собираясь попрощаться с ней и вернуться домой. Неожиданно что-то громыхнуло совсем рядом.

– Быстро в погреб! – дядя Вахид вбежал в комнату, схватил обеих девочек за плечи и подтолкнул вниз.

В подвале было сыро и темно. Чтобы не скучать, подруги стали вспоминать всех одноклассников, потом повторять уроки, устроив импровизированную викторину. Когда у них над головами заскрипела крышка от погреба, они увидели тетю Розу, маму Зайнап. Она прищурила глаза, вглядываясь в темноту, а потом угрюмо сказала:

– Вылезайте!

Сашка с катушкой ниток в руке сразу направилась к двери, но женщина ее остановила и по-чеченски сказала:

– Постой, дочка!

Александра остановилась в нерешительности, потом в конце коридора увидела дядю Вахида и старенького одноногого соседа Алхазура, который медленно шел, опираясь на деревянную клюку.

– Собери ей на первое время одежду и поесть, – строго сказал дед, кивнув на Сашку, – как стемнеет, я вывезу ее из города.

– Никуда я не поеду! – с вызовом крикнула девочка. – Я домой пойду. Мама с папой, наверное, уже меня обыскались!

– Успокойся, милая, – тетя Роза обняла девочку за плечи и прижала к себе, – сегодня был сильный обстрел, – начала она, но Сашка не дала ей договорить фразу целиком.

– Мама к ужину готовила пироги, – и всхлипнула, предчувствуя беду.

– Дочка, – дядя Вахид вытащил сигарету из пачки и жадно прикурил, – ты, наверное, голодная? Иди на кухню. Роза, – обратился он к жене, – пора накрывать на стол! Что там у нас вкусненького? – он улыбнулся, но лишь уголками губ. Его взгляд был полон скорби.

– Я домой хочу, – из Сашкиных глаз полились слезы ручьями, – пожалуйста, пустите меня, – она жалобно посмотрела на соседа.

– Роза, накинь на нее свой черный платок, – сурово приказал мужчина, – чтоб не мелькали ее белые косы по улице.

– Я с вами! – кинулась к подруге Зайнап.

– Иди лучше матери помоги на стол готовить, – не глядя на дочь, жестко ответил Вахид.

Когда они вышли из ворот, Саша посмотрела на небо. Оно было звездное и яркое. Она успокоилась, решив, что зря переживает. Наверное, и мама, и папа давно ее заждались. С отцом Зайнап они прошли по пустынной улице и свернули в переулок. Саша посмотрела вперед и встала, как вкопанная. Она всматривалась в темноту не понимая, что происходит. При ярком свете луны было видно, что от их дома остались только стены. Огромная яма с поломанными деревьями и больше ничего!

– А где наш дом? Где родители? – сквозь слезы проговорила девочка. – А Вовка где? Где все?

Дядя Вахид обнял соседку и тихо промолвил:

– В ваш дом попал снаряд.

– Я поищу маму, может, она за деревьями спряталась? – девочка попыталась вырваться из крепких рук мужчины.

– Твои родители были достойные и хорошие люди, – сказал он, не выпуская из рук Александру, – мы похороним их, а тебе надо уезжать в Россию. У тебя же там есть родственники?

– Да, в Нижневолжске живет мамина сестра, но я туда не хочу.

– Не сопротивляйся, дочка, здесь очень опасно.

– А Вовка? – растерянно спросила она.

– Мы его отыщем, – пообещал мужчина и сурово добавил, – у нас на Кавказе говорят: «Если к тебе пришла беда, подними голову, если к людям пришла – опусти». Запомни это, девочка!

– Я запомню, – твердо пообещала она.

За столом у Тураевых все молча ели, не глядя друг на друга. По Сашкиным щекам, не переставая, катились слезы, и она чувствовала на губах их соленый привкус. В ту ночь до утра не утихала стрельба.

– Вахид, – услышала Александра сквозь сон голос старенькой бабушки, – не отпускай Сашу, дождитесь утра.

– В темноте проще проехать посты, – грустно возразил мужчина.

– Послушай старуху, сынок, – и твердо повторила, – дождись утра и включи в своей машине радио.

Сашка проснулась и сразу не поняла, где она. Рядом сопела Зайнап. Подруги и раньше ночевали друг у друга, но девочка вспомнила события вчерашнего дня, и сердце сжалось от невыносимой боли. Она осторожно слезла с высокой кровати и, минуя кухню, вышла на крыльцо. Во дворе стояли соседи. Они скорбно посмотрели на девочку.

– Саша, иди завтракай и поедем, – махнул рукой одноногий старик, – сегодня с двенадцати до пяти вечера открыли белый коридор.

– А что такое «белый коридор»?

– Это такая договоренность между воюющими сторонами. Можно уезжать отсюда спокойно, в это время не будут стрелять, – пояснил Вахид.

– Нам нужно успеть его проскочить, – добавил дед.

Всю дорогу Сашка, замотанная в платок тети Розы, молчала. Дедушка Алхазур гнал свой старенький «Москвич», что есть мочи. За городом стали ехать медленно, потому что образовалась унылая очередь из разномастного транспорта. Люди угрюмо смотрели в сторону шлагбаума, где проверяли документы. Местные военные на контрольно-пропускных пунктах уважительно спрашивали у старика про девочку, сидящую рядом. Алхазур говорил им на родном языке, что везет внучку на лечение в Пятигорск. Во время очередной проверки парень в бронированном жилете заглянул в окно, протянул руку и провел ей по плечу девочки:

– Что с тобой? – спросил по-своему.

Александра, знающая язык, произнесла тихо:

– Умираю!

– Езжай, старик! – кивнул боец и захлопнул дверцу старенькой машины.

И опять потянулся нескончаемый поток машин, автобусов и мотоциклов. Уставшие люди двигались в сторону границы подальше от войны, кто на чем мог. Девочка наблюдала из окна «Москвича» за беженцами в машинах, автобусах, телегах и мотоциклах с колясками. У очередного шлагбаума светловолосый мужчина в камуфляже крикнул, глядя через лобовое стекло на дедушку Алхазура:

– Вылезай быстро из своего драндулета!

Старик распахнул дверцу «Москвича» и, кивнув на культю вместо ноги, с достоинством ответил:

– Быстро не могу.

Военный смущенно махнул рукой:

– Прости, отец! – и подошел сам.

В Пятигорске остановились в большом кирпичном доме у родственников Алхазура. Сашка помылась, расчесалась и села за стол. Хозяйка хлопотала рядом, изредка поглядывая на русскую девочку.

– Угощайся, – женщина поставила перед ней тарелку с большими кусками мяса и добавила сердобольно, – что же они творят! Зачем простых людей убивают? Что мы им сделали плохого?

Пятнадцатилетняя беженка поняла, что она имеет в виду политиков. Девочка не знала ответы на эти вопросы. Она только пожала плечами, а потом потянулась за вилкой. Женщина погладила ее по голове, и Саша впервые услышала, что ее назвали «сиротинкой». Она не стала возмущаться, но твердо решила после войны разыскать родителей. Александра все еще не верила, что они погибли. Она пожила в Пятигорске в гостеприимной кавказской семье несколько дней, ожидая автобус до Ставрополя. Дальше Саша двинулась одна, сменив три автобуса и ночуя на вокзалах. Спустя трое суток, голодная и уставшая, она уже звонила в дверь своей родственницы в небольшом городе на Волге.

– Тебе чего? – в проеме стояла родная сестра мамы тетя Тамара и смачно грызла красное яблоко.

– Здравствуйте, тетя Тома, я – Саша Волкова, – еле слышно произнесла девочка.

– Господи, Сашка? – тетка распахнула дверь, пропуская гостью. – А я думала попрошайка какая-то шляется по подъезду.

Она усадила племянницу на кухне и спросила:

– Откуда ты в таком виде? Почему Вера не позвонила? Что там у вас случилось?

Саша опустила голову и тихо ответила:

– В наш дом попал снаряд. Родители погибли.

Тетя Тамара вскрикнула и порывисто прижала девочку к себе:

– Беда-то какая, господи!

Несколько минут они стояли обнявшись.

– У меня кроме вас, никого нет, – прошептала девочка.

С трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, она рассказала все, что видела и испытала за последние дни.

– Успокойся, Сашуля, – уверенно проговорила тетушка, – ты – единственная дочь моей сестры, и я тебя в обиду не дам!

Девочка, благодарно посмотрев на тетю, поцеловала её в щеку.

– Спасибо!

Потом женщина приготовила племяннице ванну, и когда девочка погрузилась в горячую воду и взяла в руки душистое мыло, слезы потекли по ее щекам. Она с силой растирала мочалкой свое тело, промывала шампунем слипшиеся волосы, а потом, обессиленная, просто лежала в воде, вновь и вновь вспоминая дорогу из родного города.

– Ну, вот, совсем другое дело, – улыбнулась тетушка, увидев Сашку в своем старом махровом халате, – завтра сходим в магазин и купим тебе одежду. А сейчас садись за стол, – она махнула рукой в сторону кухни.

После горячего чая Александра почувствовала, что глаза слипаются. Она прилегла на диван в большой комнате и даже не заметила, как провалилась в глубокий сон. Она вздрогнула от прикосновения чьей-то руки и испуганно открыла глаза.

– Саша, просыпайся, – сказала тихо тетя Тамара, – пойдем, я тебе на лоджии постелила.

Девочка не сразу поняла, что уже поздний вечер. Она увидела мужа маминой сестры и ее сына. Оба сидели в креслах и с интересом смотрели на гостью.

– Здравствуйте, – проговорила она, смущенно закутываясь в халат.

– Привет! – с усмешкой ответил двоюродный брат Никита, а дядя Валера только кивнул.

От их снисходительных взглядов и молчания Сашка вдруг почувствовала себя такой лишней и чужой, что готова была разреветься.

– Пойдем, – тетушка взяла ее под руку, – а завтра что-нибудь придумаем!

Она отвела племянницу на застекленную лоджию. Там уже было разобрано кресло-кровать. Тамара села рядом на стул и сказала:

– Ты не обижайся, но у нас двухкомнатная квартира. Я даже не знаю, куда тебя разместить. Поспишь пока здесь, ладно?

Сашка махнула головой и натянула до носа тонкое одеяло. Тамара встала и, пожелав девочке спокойной ночи, ушла внутрь. А Саша вдруг вспомнила, как Девяткины приезжали к ним каждое лето на отдых, и мама стелила им в своей спальне, а сами родители ложились на веранде. Она вздохнула и повернулась на бок, думая о том, что будет дальше.

Тетя Тамара развернула бурную деятельность и через различные официальные структуры «выбила» для племянницы пособие. А через полтора месяца, когда по стеклу стали барабанить капли дождя, она предложила Александре перейти жить и учиться в интернат.

– Понимаешь, уже похолодало, – она говорила, не глядя в глаза девочке, – ну, не на кухне же тебе спать. А я тебя буду навещать, и ты к нам будешь приходить на выходные. Так будет лучше для всех нас.

Сначала Сашке стало так страшно, что она была готова спать не только на кухне, а даже в прихожей или на холодной лоджии. Но потом она успокоилась и, собрав небольшую сумку со своими пожитками, обреченно направилась вместе с тетей Тамарой в интернат.

Когда все формальности были закончены, женщина с седыми волосами, забранными в старомодную «кукульку», отвела Сашу в комнату старшеклассниц. Она погрозила пальцем школьницам, сидящим на широком подоконнике, и строго сказала:

– Принимайте пополнение, и чтобы все было тихо!

Александра растерянно осмотрелась и положила сумку рядом с кроватью, на которую указала дама. Девочки молча наблюдали за новенькой.

– Тебя как зовут? – спросила одна, спрыгнув с подоконника.

– Саша Волкова.

– А что это тебя приспичило в октябре к нам заявиться? – бесцеремонно продолжила та допрос. – Родичи из дома выгнали что ли?

– Я – сирота, – спокойно ответила Александра.

– Понятно, – кивнула без эмоций девчонка, – ну, осваивайся.

Сашка и представить не могла, что интернатские ребята без особых усилий с её стороны примут в свой коллектив. И никаких разборок, лишних расспросов и проверок. Все одноклассники с ней общались ровно, как будто она здесь уже несколько лет. В тот момент, когда она уже стала привыкать к новому месту и даже сдружилась с двумя девочками, произошел случай, изменивший ход событий. Во время зимних каникул оказалось, что она всё-таки чужая в этой «свободной стае». Александра проходила мимо телевизора в холле, когда услышала, как мальчишки яростно комментируют слова российского офицера о военных действиях на Кавказе.

– Этих гадов надо всех расстрелять! – крикнул один про местных жителей.

– А дома сравнять с землей! – категорично добавил другой.

Сашка присмотрелась и увидела, что офицер стоит на фоне её родного города. Испепеленного и изувеченного. На следующем кадре солдаты в камуфляжных костюмах сидели на танке рядом с разрушенным домом.

– Там живут такие же люди, как и мы, – тихо сказала она, – дети и старики. За что же их убивать?

На секунду воцарилась тишина, потом все развернулись к ней, а самый бойкий спросил:

– Ты что, за кавказских боевиков заступаешься? Они «наших» убивают, а ты, значит, за них?

– Я – не за них, – Сашка пожала плечами, – просто там не только бандиты, но и простые мирные люди. Я сама там жила полгода назад.

Кажется, она ничего особенного не сказала, но все бросились на неё и стали пинать со всех сторон.

– Бей кавказскую шпионку! – завопил «бойкий» и кулаком ударил Сашку в живот. Она согнулась от боли. Кто-то стукнул под колено, и она свалилась на пол, получая удары ногами от воспитанников интерната.

Не известно, чем бы все закончилось, если бы не подоспевшая уборщица. Она растолкала мальчишек и, цепкими руками схватив школьницу, отвела в медпункт. Там девочка и проспала всю ночь. Ей опять снился родной город и родители. Они были такие счастливые, как в тот день, когда Сашка выдела их в последний раз. Будто в её сне кто-то крутил киноленту, на которой мама, что-то помешивая в глубокой сковородке, смотрит с улыбкой на отца. И, зачерпнув деревянной ложкой жареную капусту, протягивает ему для пробы. Он смешно вытягивает губы и дует на начинку…

На следующий день Сашка с трудом открыла припухшие глаза. Все тело было в синяках, лицо с разбитыми губами казалось чужим. Саша наклонилась к раковине и умылась. Ссадины на лице стали больно щипать. Подойдя к окну, она увидела спешащую в интернат свою родственницу. Тетя Тамара, оглядев племянницу, покачала головой и повела её за руку в кабинет директора.

– Мне такие инциденты не нужны, – сказала та, строго посмотрев на тетю Тому, – у нас дети неуравновешенные, а Волкова своим поведением и словами вызывает у них агрессию.

Девяткины приняли свою родственницу с явным недовольством, застелив для нее раскладушку в комнате Никиты. А через два дня мамина сестра отвела Сашу в соседний дом и познакомила с Дарьей Семеновной. В однокомнатной квартире было тесно, но чисто. Из кухни доносился аппетитный запах борща, на подоконниках в горшочках цвели фиалки, а в прихожей лежала на полу самотканная дорожка.

– Надевай тапочки, – сразу предложила ей старушка.

В единственной комнате у торцовой стенки диван.

– Вот твое спальное место, – сказала хозяйка, кивнув на него.

Ближе к балкону расположилась кушетка, на которой лежал мохнатый плед, а в углу на тумбочке, покрытой узорчатой салфеткой, стоял старомодный телевизор.

На все выпускные экзамены в школе Саша, следуя своему негласному правилу, брала шпульку тех самых синих ниток, благодаря которым, она уцелела во время бомбежки. Они приносили ей удачу: все вопросы в билетах были знакомы, и неизменные «отлично» наполняли её аттестат.

– Куда подашь документы? – спросила тетя Тамара после выпускного бала, рассматривая Сашкины оценки.

– В педагогический институт, – не раздумывая, твердо ответила племянница, – на факультет иностранных языков. Когда окончу, буду, как мама, преподавателем немецкого.

– Как мама, это, конечно, хорошо, – тетушка покачала головой, – но я слышала, что туда самый большой конкурс. Я бы тебе посоветовала идти на филологический или исторический. И работу легко найти, не обязательно преподавать в школе. А то, – она обреченно махнула рукой, – не пройдешь по конкурсу, придется идти работать…

– Ну и что, – упрямо ответила Александра, не собираясь отступать от намеченного плана.

– А то, что за год учебный материал забудешь, и на следующий год тоже не поступишь. А что это значит? – тетя Тамара в упор посмотрела на девушку.

– Что? – не поняла та.

– Что останешься без высшего образования, – она прищелкнула языком, – а в жизни без корочки туго, уж поверь мне!

Дарья Семеновна в былые времена работала в школе. Она преподавала географию и беззаветно любила свою профессию. Она давно была на пенсии, но навыки кого-то учить и воспитывать, у нее остались на всю жизнь. За многие годы одиночества у нее, наконец, появился объект приложения своих учительских потребностей. Ей импонировал тот факт, что Александра получала высшее образование, да ни где-нибудь, а в педагогическом институте.

– Самое главное в нашей профессии – любить своих учеников, – часто повторяла пенсионерка, – быть для них авторитетом. А как им стать? Для этого необходимы знания, причем в разных областях, чтобы ответить на любой вопрос школьника. Да, это непросто, – и она вдавалась в пространственные размышления, с примерами из своей педагогической деятельности.

Старая женщина не понимала, что ее постоянные нравоучения доводили молодую постоялицу до слез, которые она прятала, уткнувшись в книгу.

– Книга – источник знаний, – комментировала Дарья Семеновна действия Саши, – но нужны и личные наблюдения, банальный житейский опыт. А где его взять молодой девушке? Конечно, перенимать у старшего поколения, коим в данном случае являюсь я.

Все эти монологи повторялись изо дня в день, и Александра тихо ненавидела свою хозяйку, которая не давала покоя своей квартирантке.

– Видишь ли, мой друг, – начинала Дарья Семеновна свою очередную речь, – я в некоторой степени несу ответственность за тебя. В жизни не бывает случайностей, и вполне возможно, что провидению было угодно соединить наши одинокие судьбы.