Призрак миссис Рочестер

– Джейн, – просто ответила я.

– Рад познакомиться, Джейн. И позвольте мне еще раз извиниться. Мы с сестрой были необычайно близки, и боль от ее потери все еще свежа. И мысль, что другая уже заняла ее место… – Плечи его потерянно опустились.

– Я не занимала ее место, – сдалась я. – Между мной и Эваном Рочестером ничего нет. На него работает мой друг Отис Фэрфакс. Отис договорился, что я поживу в коттедже этим летом.

– А, Отис. Славный парень. Так вы в Биг-Суре на отдыхе? Очаровательно.

– Не совсем на отдыхе. – Он бросил на меня вопросительный взгляд, но я не обратила внимания.

– Послушайте, Джейн, почему бы мне не угостить вас коктейлем? В знак извинения. Я знаю тут местечко неподалеку, они готовят лучший мохито в городе. «Тинкерс», кажется. Покажу, как проехать. – Он лучился обаянием. – Вы знали, что в самом Кармеле нет номеров улиц? Мы просто пользуемся поперечными улицами. Придает оригинальности.

Он привык, что женщины таяли в его присутствии. И Рик был удивительно красив: стройный, грациозный, в отлично сидящем на нем прекрасно скроенном дорогом пиджаке в полоску и белых льняных брюках. Но, несмотря на его красоту, в нем было что-то отталкивающее. Скользкое. Будто какое-то существо с морского дна.

– Немного рано для алкоголя, – отказалась я. – И у меня занятия по йоге. Я уже опаздываю.

– В таком случае позже. Я подожду. Джейн, нам действительно надо поговорить. Раз вы будете жить в Торн Блаффсе, есть кое-что, о чем вам нужно знать. – Понизив голос, он продолжил: – Эван Рочестер – чудовище.

Он издевался над моей сестрой. Он ее бил. Угрожал лишить ее жизни и в конце концов исполнил угрозу. Я все вам расскажу.

Видимо заметив мою нерешительность, Рик продолжил более настойчиво:

– Так что скажете? После йоги?

Но мне уже неожиданно расхотелось идти на виньясу, не тот настрой. Я ему не доверяла, но просто сгорала от любопытства.

– Ладно, пойдемте, – решилась я. – Поеду за вами.

Мы проехали почти километр до ресторана в небольшом деревянном домике, приютившемся в конце мощеного переулка. В поисках места для парковки мне пришлось покружить, и когда я вошла в ресторан, он уже сидел за столиком на двоих. Рик энергично замахал обеими руками над головой, будто я могла пропустить его в толпе – и это в полупустом помещении.

– Мохито уже готовят, – сообщил он. – Взял на себя смелость сделать заказ. Не могли найти парковку? Это все туристы. Ненавижу, они будто яд.

Молоденькая официантка поставила перед нами запотевшие ото льда бокалы, и янтарные глаза Рика блеснули улыбкой.

– Спасибо, дорогая. – Девушка в ответ глупо улыбнулась, попав под яркие лучи его обаяния.

Ричард Мак-Адамс вновь повернулся ко мне. С такого близкого расстояния он уже не выглядел настолько красивым. Скорее поистрепавшимся. Точно марионетка, которую слишком часто использовали, – даже голова у него слегка дергалась в разные стороны, будто кто-то тянул за невидимые ниточки.

– Так что же мне нужно знать? – спросила я.

Сбросив с края бокала листик мяты и кусочек лайма, он сделал большой глоток, намеренно удерживая меня в напряжении.

– Вы должны знать, с чем имеете дело, Джейн, – наконец проговорил он. – По крайней мере, ради вашей же безопасности.

– Вы считаете, мне что-то угрожает?

– Может, да, а может, нет. Но я определенно могу сказать, что Эван Рочестер – социопат. У него нет совести в принципе. Чувства или нужды других людей для него не имеют никакого значения. Он может быть очаровательным, когда ему это удобно, но он сделает все что угодно, чтобы добиться желаемого. И возможные жертвы его волновать не будут – как и угрызения совести. – Рик наклонился ближе ко мне. – Моя сестра жила в страхе, Джейн. Этот мужчина сбросил ее с лестницы. Я видел синяки. Ее сломанные ребра. Избитое лицо.

Я вздрогнула.

– Вы знали, Джейн, что он запер ее в психушке?

– Я знаю, что ее госпитализировали, это не секрет. Вы сами сказали, что у нее было биполярное расстройство.

– Да, но даже когда ее состояние стабилизировали при помощи медикаментов, он продолжал держать ее там. Бог знает сколько времени она бы там провела, если б я не вытащил ее, позвонив по своим связям. Конечно, теперь я жалею об этом. Все думаю, а может, тогда бы… – Голос у него сорвался. – Может, не забери я ее, она была бы жива. – Глаза у него затуманились и стали больше напоминать глаза его сестры. – Когда она вернулась, этот монстр запер ее в комнате. Накачивал таблетками, не давал ни с кем видеться. Даже со мной. Будто она была его пленницей. Он отрезал ее от мира.

Я взглянула на него с сомнением.

– В Торн Блаффсе тогда работало довольно много людей.

– Все были под его жестким контролем. Та парочка, Сандовалы? Они были ее надсмотрщиками. – Снова дерганье головой в разные стороны. – Она ужасно боялась, что он убьет ее, и так и случилось.

– Почему вы не рассказали полиции?

– Рассказал, разумеется. Но социопаты вроде Рочестера могут лгать куда убедительнее, чем многие из нас говорят правду. У него на все находилось простое объяснение: что у нее были суицидальные наклонности и она сама бросилась вниз со ступеней. И это она теряла над собой контроль и впадала в ярость. – На мгновение он крепко зажмурился, пытаясь совладать с эмоциями.

У меня неожиданно сжалось горло, и я сделала большой глоток мохито.

– Так вы обвиняете Эвана Рочестера в том, что он социопат, который избивал жену и однажды дошел до того, что убил?

– О нет, не так. Он из хладнокровных и все спланировал. Инсценировал первую так называемую попытку суицида в качестве алиби, чтобы, когда он наконец убьет ее, у него оно было.

– И у вас есть доказательства?

– Это единственное подходящее объяснение. Ее смерть обеспечила бы ему деньги. Видите ли, Беатрис хотела с ним развестись. Как я вам и говорил, она до ужаса его боялась. – Ричард наклонился еще ближе, и передо мной в нескольких сантиметрах оказалось лицо истрепанной куклы. – Вам же известно про эту биотехнологическую компанию, в которую он вложился?

– Немного. Он сказал, что это благоприятно скажется на окружающей среде.

– И на его кошельке. Рочестер по природе игрок. Да, он срывал большие куши, но и проигрывал столько же. В этот раз он поставил на карту все. И может вот-вот потерять. – Лицо мужчины сейчас так близко, что до меня доносится его пахнущее лаймом дыхание, и я отклоняюсь. – Примерно год назад здесь было землетрясение, 5,3 по шкале Рихтера. Оно прошло прямо под лабораторией его компании, нанесло жуткий урон. Им пришлось приостановить выпуск продукции еще на год, но при этом продолжать платить по счетам и кредитам. У него не было денег, так что он взял еще кредит под залог имущества. Он заложил Торн Блаффс. Дом в Сан-Франциско. Всю другую собственность.

– И что?

– По документам Беатрис принадлежала половина всего. Если б она развелась с ним, ему пришлось бы выкупать ее долю. Но тогда ему пришлось бы продать бóльшую часть акций своей компании, а этого он точно делать не хотел. – Тут Рик горько рассмеялся. – Знаете, сколько Рочестер рассчитывает заработать на этой сделке?

– Понятия не имею.

– Он вот-вот получит огромные деньги от спонсора. И как только сделка пройдет, его компания будет стоить примерно шесть миллиардов долларов, а сам Рочестер получит семьсот миллионов.

Миллиард. Сотни миллионов. Цифры прыгали в голове, точно воздушные шарики.

– Так вот скажите мне, – продолжал тем временем Рик, – банкротство или сказочное богатство… стоящий мотив для убийства?

Часть меня хотела оказаться как можно дальше от этого человека и того, что он говорил, но еще бóльшая часть хотела узнать больше.

– Если предположить, что хотя бы часть сказанного вами правда, как же, по вашему мнению, он ее убил?

– Мое предположение? Он накачал ее наркотиками до бессознательного состояния, отнес к воде и держал, пока в легких не осталось воздуха.

– Или он может говорить правду – и ваша сестра утопилась сама.

Рик только пренебрежительно хмыкнул.

– Моя сестра участвовала в соревнованиях по плаванию. Мы выросли во Флориде, она практически жила в воде, точно русалка. Она не могла утопиться, даже если б захотела. – Его голова снова дернулась. Ну точно марионетка. – Нет, Джейн, утонуть она могла только в одном случае. Если он утопил ее. Хотя, конечно же, он мог убить ее каким-то другим способом, а потом избавиться от тела.

Я перевела взгляд на пастельный рисунок на стене за ним. Стул с мягкой обивкой, на ручке – белая блузка. Будто женщина собиралась вот-вот вернуться, но так и не пришла.

– Вы знали, Джейн… – понизив голос до зловещего шепота, продолжил Рик, – что он уже начал процесс, чтобы мою сестру признали умершей?

– В самом деле?

– Несколько недель назад он подал заявление в суд.

Неужели правда?

– Но вы могли бы помочь мне, Джейн. Помочь добиться справедливости для моей несчастной сестры. – Сейчас мужчина вел себя чрезвычайно обольстительно, чтобы нельзя было устоять. Ну или, во всяком случае, пытался. – Полиция по-прежнему его подозревает. Они так же, как и я, уверены, что он виновен. Но окружной прокурор никогда не предъявит обвинения без железобетонных доказательств. Вы могли бы помочь мне их найти.

Я резко покачала головой:

– Нет.

Он накрыл мою ладонь своей.

– Вы очень привлекательная, Джейн, знаете? Вы могли бы использовать это против него. Он никогда не мог устоять перед хорошенькими девушками.

Я выдернула руку.

– Если вы будете с ним милой… у него необъятное эго. В подходящих обстоятельствах, если вы сумеете его очаровать, он не сможет устоять перед возможностью похвастаться своими подвигами. – Его мурлычущий голос звучал все более соблазняюще, чуть ли не лаская, и по коже поползли мурашки.

Я поднялась на ноги.

– Соболезную вашей потере, но ничем помочь не могу.

Все очарование тут же исчезло с лица Рика, точно его стерли, а губы растянулись в бескровной ухмылке.

– Знаешь, Джейн, если ты раскопаешь что-то, то станешь очень важным свидетелем. Тебя обязательно вызовут в суд и, если что-то скроешь, предъявят обвинения в препятствии правосудию.

– Спасибо за предупреждение. И за коктейль. – Я уже повернулась к выходу, но остановилась, услышав:

– Твой друг ходит по очень тонком льду.

– Давайте проясним. Я едва знаю Эвана Рочестера.

– А я не про него. Я про твоего настоящего друга, Отиса Фэрфакса.

Меня кольнуло дурное предчувствие.

– Что он сделал?

– Солгал полиции. О том, где был той ночью. Его могут посадить – мне будет так жаль, Джейн. И мне бы ужасно не хотелось, чтобы то же самое случилось с тобой. – Он издевательски поднял бокал, прощаясь.

До «Ауди» я дошла так быстро, как только смогла. Открыв бардачок, откинула в сторону помаду и вытащила стопку документов. Две толстые книжечки и сложенный файл – соглашение на аренду «Ауди S5» от «Ауди Монтерей». Арендатор – Эвандер Эдвард Рочестер.

Рик солгал о том, что Беатрис ее купила, а Эван сказал правду.

Очевидно, нельзя было верить ничему, что говорил Рик Мак-Адамс, – включая то, что у Отиса могут быть проблемы с полицией. Это все блеф. Отис даже не был в Торн Блаффсе, когда Беатрис исчезла.

Или был? Я попыталась вспомнить, что же конкретно он сказал: «Я сто лет как ушел оттуда». А зная Отиса, «сто лет» могут быть как неделями, так и десятилетиями.

Я набрала его номер. Ну же, возьми трубку, возьми…

– Да? – На заднем фоне был слышен шум машины. Он ехал в своем стареньком «Приусе».

– Это был ее брат! – воскликнула я. – Тот, кто меня преследовал!

– А? Чей брат?

– Беатрис. Ну помнишь, я рассказывала, что меня преследует синий «Рэндж-Ровер» с женщиной за рулем? Так это была не женщина. Это был брат Беатрис, Ричард Мак-Адамс.

– Ого, погоди! Как ты узнала?

– Потому что он снова ехал за мной и я только что пила с ним коктейль.

– Ого, – повторил он.

– Ты в своей машине? Куда едешь?

– В Сан-Франциско на ночь. Так что этот Мак-Адамс сказал?

– Он считает, что Эван убил его сестру. Говорит, Эван бил ее, а потом сказал, что она упала с лестницы. А потом он запер Беатрис в лечебнице против ее воли и представил все так, будто у нее суицидальные наклонности, чтобы получить алиби.

– Все чушь. Этот парень скажет что угодно, лишь бы заполучить долю Беатрис. И, слушай, Эвану ничего не говори. Он его ненавидит, а тут может сорваться.

– И что сделать?

– Не хочу даже представлять. Просто не говори ему.

Я помедлила.

– Отис… а полиция допрашивала тебя о произошедшем?

– Меня? Эм… да. Один раз, их было двое, мужчина и женщина. Они спрашивали, что мне известно, где я был и все такое.

Сердце сжалось.

– Я думала, ты тогда еще жил в Окленде.

– Нет, я уже приехал в Торн Блаффс. Ну, то есть, когда Беатрис утонула, меня здесь не было, так что у них нет права меня доставать.

– С твоих слов я поняла, что вы никогда не встречались.

– Я так никогда не говорил. Ну, то есть я действительно ее не знал. Она почти все время была наверху или в Морской комнате, за ней наблюдала Аннунциата. Иногда она выходила и бродила по дому, но всегда была под таблетками, и Аннунциата быстро отводила ее в комнату.

Рик Мак-Адамс так и сказал: «Та парочка, Сандовалы, были вроде надсмотрщиков».

– И ты мог бы подтвердить, что ее держали взаперти, отрезанной от мира?

– Эм… не знаю. Она же совсем сбрендила, была способна на что угодно.

– А потом, после того как она утонула, когда Эван уже жил в доме в Сан-Франциско, ты жил здесь без него?

– Нет, я поехал с ним. Шикарный дом. Жаль, что пришлось сдать его в аренду.

Я вздохнула.

– Отис, скажи, есть ли что-то, о чем ты не рассказал детективам? Я имею в виду, о чем специально умолчал?

Секунда тишины. Сердце сжалось сильнее.

– Нет. Я был в том ресторанчике в СоМа, «Альосо», как я им и сообщил. Но там была такая толпа, что, наверное, поэтому меня там никто не вспомнил. Ну и, возможно, я пробыл там не так долго, как сказал.

Черт, черт, черт!

– Пытаешься выкрутиться?

– Да нет же! Там была девушка, у нее квартира в районе церкви, так что я поехал туда, но потом не мог вспомнить ни имени, ни точного адреса, так что просто не упоминал о ней. Богом клянусь, так все и было.

Каким же богом клялся Отис? Явно не ярым приверженцем правды.

– Я все тебе рассказал.

– Да, ну ладно. – Так я и поверила.

Что же еще он скрыл? Свою роль в том деле? Что-то про Беатрис?

БеатрисТорн Блаффс, 17 декабряПозднее утро

Теперь я в джакузи, с бурлящей и пенящейся водой у груди. От высокой температуры кровь бежит быстрее – поможет, когда я пущу в дело нож.

Делаю глубокий вдох, наполняя легкие до самой последней клеточки, а затем соскальзываю со скамейки на дно, погружаясь все глубже, пока не оказываюсь под водой целиком. Струи воды бьют по телу, солнечный свет странно преломляется в пузырьках, напоминая морской грот, как тот, куда меня привел мой тюремщик.

Тогда, на острове Барбадос.

Да, помню. Я была там на фотосессии в купальниках для Sports Illustrated. Но на обложку взяли не меня.

– Прости, крошка, – мурлыкала Фиона из агентства. – В этом году ты просто одна из стаи. Сейчас им нужно разнообразие, никаких блондинок на обложке.

Они нарядили меня в белый цельный купальник с вырезами, точно снежный пазл с отсутствующими деталями, и я позировала на золотистом песке.

– Ну-ка, изогни спинку. Сильнее. А теперь, дорогая, покажи ярость. Да, вот так. Оскалься, рычи, Беатрис. Прекрасная, самая прекрасная девочка в мире.

А потом я вновь оказалась в отеле, снаружи, под большими развевающимися парусами у кострища, и тогда приехал он. Появился с этим его немигающим взглядом, и все девочки вокруг тут же зачирикали. Точно птенцы с открытыми клювиками.

Почему они так расщебетались? Его нельзя назвать красивым. Вот его тело – да. Он был котом, как и я, двигался незаметно, точно носил оружие у бедра… но его лицо красивым не назовешь.

Тайком я сделала снимок и отправила его Рикки. Он написал в ответ: «Игрок из Силиконовой долины. Играет по-крупному, выигрывает и проигрывает. Слишком рискованно, Би Джи».

Но я не могла отвести от него глаз. А когда увидела, как он смотрит на меня, подошла. Они покрыли мое тело золотистой пудрой, волосы у меня отливали серебром, а глаза были в цвет морской волны. Я видела, что он меня хочет, и я тоже хотела его.

На следующий день он повез меня в морской грот.

– Барбадос славится ими, Беатрис, – сказал он тогда. – Они просто фантастические. Будто можно гулять под волнами. Я знаю один такой, куда туристам не добраться, – там у друга частный пляж. Хочешь со мной?

Я поехала с ним в морской грот, и мы спустились глубоко вниз – там было просто волшебно. Откуда-то издалека проникал солнечный свет, и казалось, будто ты в церкви, в таком туманном свете, среди изогнутых, бугристых колонн, растущих сверху и снизу. Они выглядели точно статуи святых.

Я хотела увидеть всех святых и заходила все дальше и дальше в грот, пока не спустилась в коридор, где было темно, как ночью. Я очень испугалась, оказавшись одна в темноте, и громко закричала – и услышала в ответ, как он зовет меня по имени. А потом он оказался рядом.

– Возьми меня за руку, Беатрис, – сказал он. – Держись за меня. – Крепко сжав мою ладонь, он вывел меня из темноты обратно под светлые своды, к далекому свету и святым, висящим вниз головой.

Тогда ты его любила, – раздался голос юной девушки, той, что звали Бити Джун. – Когда он спас тебя, ты его полюбила.

Да, я помню. А потом он отвез меня обратно в отель с развевающимися парусами. Зайдя внутрь, я оставила дверь открытой для него. Кровать в комнате была укрыта поблескивающим сетчатым пологом от москитов, хотя в таком люксовом отеле их не было. Но когда я легла на кровать, мерцающая ткань окутала меня, точно свадебное платье на подиуме.

Мужчины все одинаковые. Оказавшись сверху, они не могут войти быстро, я изгибаюсь дугой, и они стонут, точно океан, волнами накатывающий на берег.

Но этот был не таким, как другие. Он был нежным и добрым.

– Ты перепугалась. – Он мягко поцеловал меня в лоб и вышел.

Он посадил тебя в подземелье, – раздается в голове громкий голос Марии. – Теперь он хочет, чтобы ты исчезла навсегда. Ты же слышала, что он вчера сказал.

Легкие начинают гореть, но я все равно остаюсь под водой. Солнечные лучи танцуют над головой. Надо вынырнуть. Но вместо этого я вспоминаю Барбадос.

Глава восьмая

Когда я вернулась в Торн Блаффс, воздух будто бы серебрился. Перед особняком осталось всего несколько машин: вагон электрика и старый коричневый пикап.

В коттедже меня ждал неприятный сюрприз: кровать, которую я утром оставила разворошенной после сна, была заправлена, покрывало натянуто по-военному туго. Посуды в раковине тоже не наблюдалось, а каждая поверхность сверкала. Аннунциата явно побывала здесь со своими чистящими средствами. Я тут же представила, как эта строгая женщина с суровым выражением лица моет мою кофейную чашку и расправляет простыни, думая при этом… о чем?

В воздухе витал церковный запах, исходивший от зажженной у кровати свечи в стеклянной баночке – церковной, с изображением Мадонны на облаке, как на кладбище. Я ее задула.

И журналы мод, которые я кучей свалила у кровати, тоже пропали. Просто в процессе уборки? Или чтобы я не стала читать внимательнее?

По дороге я зашла в небольшой магазинчик на улице с очаровательным названием «Казанова» и купила продуктов: сэндвичи с индейкой и швейцарским сыром, контейнеры со всякими салатами, яблоки и персики, бутылку аргентинского «Мальбека» из корзины с уценкой. Запихнув в мини-холодильник все, кроме вина, я открыла бутылку и поискала бокал.

Плохая идея: на часах всего четыре тридцать, а я и так выпила половину крепкого мохито.

Вместо этого я пошла к компьютеру и начала проверять рассказ Рика Мак-Адамса. Прошлым летом в самом деле было землетрясение, 5,3 по шкале Рихтера, в Калифорнии под Ливермором, и оно вызвало серьезные разрушения нескольких предприятий, в том числе и биотехнологической компании Эвана, «Дженовэйшн Технолоджис». В статье «Блумберга» подтверждалось, что несколько месяцев спустя Эван организовал сбор средств: ему требовалось 350 миллионов долларов.

«За это можно убить», – прозвучал в голове неприятный шепот Рика Мак-Адамса.

Потом на сайте желтой прессы я нашла заметку от 26 апреля прошлого года: «Супермодель Беатрис Мак-Адамс попала в больницу в результате несчастного случая в своем роскошном поместье в Биг-Суре».

Несчастный случай. Никаких намеков на попытку суицида или преступления. Как же узнать наверняка?

Я представила, как Эван Рочестер сидит в своем новом офисе, и задумалась, больно ли ему до чертиков до сих пор. Мне вспомнилось, как его рука сжала мою и меня пронзил электрический разряд. Похожий на тот, что я почувствовала, когда наблюдала за ним, таким воодушевленным, рассказывающим о своей новой технологии, которая изменит мир. Каким оживленным сделалось его лицо тогда.

«Социопат», – раздался в голове скользкий соблазнительный голос Рика. Неожиданно снова начала сказываться тяжесть смены часовых поясов, меня накрыло одиночество, как в ночь приезда. Свернувшись на заправленной постели, я провалилась в сон.

Проспав несколько часов, я наконец встала и вышла на террасу, и в голове немного прояснилось. Еще было светло, но уже наползал туман, и океан с утесами терялся, скрытый призрачной вуалью. Средневековая башня, необычный кабинет Джаспера Маллоя, в тумане выглядела еще романтичнее. «Под запретом», – предупредил меня Отис. Никому не разрешается заходить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Саржа – ткань с диагональным плетением нитей.

2

Клозапин – антипсихотический препарат, нейролептик.

3

«Грязный мартини» – коктейль на основе водки, сухого вермута и жидкости от консервированных оливок (маслин).

4

Рене Магритт (1898–1967) – бельгийский художник-сюрреалист. Одни из самых известных его картин – «Сын человеческий» и «Влюбленные».

5

Чоппино – итало-американское блюдо родом из Сан-Франциско. Представляет собой тушеную рыбу, рыбный суп или рыбное стью.

6

I cried for madder music and emphasiser wine – цитата из стихотворения Э. Доусона Non Sum Qualis Eram Bonae, Sub Regno Cynarae.

7

Putain (фр.) – шлюха.

8

Putain de salope (фр.) – чертова сука.