Дневниковые записки ростовского сыщика

Сыщик из Ростова-на-Дону Саша.

В этот вечер было много шуток, реприз, анекдотов. Это было что-то вроде капустника. Сережа много пел под гитару, и если эту песню знали, то все тут же подпевали. Было весело и приятно общаться в такой компании, особенно мне, как большому любителю театра. И когда подошло время расставаться, никто не хотел уходить, но было уже поздно и всем завтра нужно было работать. Через два дня театр «Ленком» уезжал снова в Москву, и мы, с Сережей, попрощавшись, договорились созвониться и если буду в Москве – встретиться:

– Будешь в Москве, обязательно звони мне и приезжай в гости, мы с Ирой будем рады тебя видеть, – сказал, прощаясь, Сергей.

– Хорошо. Обязательно позвоню и приеду. Только и ты не забудь о моем приглашении приехать ко мне в Ростов-на-Дону. Вдруг будете на гастролях или поедете на море с семьей на машине – обязательно заезжайте ко мне, – предложил я.

Мы пожали друг другу руки, обнялись, и я пошел на станцию метро. С тех пор мы с Сергеем больше не виделись и только перезванивались. Я следил за его успехами и очень радовался за него, что у него все получалось в Москве. Когда я приезжал в Москву, то всегда звонил Сергею, но никак не заставал его дома, все больше общался с женой Сергея Ирой, которая сообщала мне, что Сергей на съемках очередного нового фильма. Тогда он снимался в фильме «Чокнутые». Вскоре Сережа стал заслуженным артистом России, а затем и народным. Снялся в таких фильмах как «Next», «Сыщики», «За прекрасных дам», «Катала», «Петербургские тайны», «Сочинение ко дню Победы», «Мины в фарватере», «Тобол» и другие. Как-то вечером в начале 2000-х годов я в очередной раз позвонил Сергею, трубку как всегда, подняла Ира и сразу узнала меня:

Саша, привет.

Добрый день Ира, как живете? Что нового? Как дети? Как Сережа? Опять на съемках?, – забросал я ее вопросами.

Все хорошо. Да, Сережа на съемках, работает много в кино, да и в театре сильно загружен. Ты, Саша, позвони попозже часов в 9-ть вечера, я думаю к этому времени он уже будет. Я ему скажу, что ты звонил, – ответила мне Ира.

– Хорошо Ира, спасибо, – ответил я и положил трубку. Где-то в 21-15 я позвонил Степанченко. Трубку взял Сергей.

Сергей, это ты, – спросил я радостно.

На что голос, «похожий» на голос Степанченко, мне ответил:

Да, я Сергей. А Вы собственно кто?

Сережа, это же я Саша Рудковский из Ростова-на- Дону, – ответил я, думая, что он меня не узнал.

Не знаю я никакого Сашу Рудковского и прошу Вас больше по этому номеру не звонить.

И человек с голосом «похожим» на голос Степанченко положил трубку. Я в недоумении еще некоторое время слушал телефонное – пи, пи, пи, пи…. И все никак не мог понять, что же все-таки сейчас было. Это был Сережа, я точно его узнал, и по его тону в голосе я понял, что он меня тоже узнал, но почему-то сделал вид, что не знает меня? Что случилось? Гордость за свои успехи и нежелание общаться с тем, кто чего-то (по его разумению) не достиг? Или это был временный бзик, обусловленный усталостью, семейными неурядицами или неудачами на работе? Так я думал в тот момент. Свидетелем этого телефонного разговора был мой товарищ, которому я рассказывал о Степанченко и которому нравился Сергей как актер. Глядя на меня, на то как я был в растерянности, он предложил мне:

Саня, положи трубку и минут через 30–40 набери еще. Может, у человека какие-то неприятности и ты позвонил ему не вовремя. Пусть успокоится, придет в себя, и ты ему позвонишь.

Вообще-то я и вправду был сконфужен и растерян. На том конце провода был чужой, стальной и нетерпящий возражений голос. «Неужели и впрямь Сергей меня забыл? А как же Ира? Ведь она меня сразу узнала и добродушно и хорошо со мной общалась. И я думаю, она сказала Сергею, что я звонил и позже еще позвоню», – думал я так, разговаривая со своим товарищем, с которым через 3–4 дня собирались ехать в Москву по делам Фонда. Поэтому я и звонил Сергею, так как находясь в Москве, хотел с ним встретиться.

Через 40 минут я снова позвонил Сергею, трубку взял он и снова ответил, что никакого Рудковского Сашу он не знает и еще раз, уже более настойчиво, попросил больше по этому номеру не звонить.

– Хорошо. Извините за беспокойство. До свидания, – ответил я и положил трубку.

Вот так и закончилась моя дружба с одним из ведущих актеров «Ленкома», народным артистом России – Степанченко Сергеем.

Москва всех меняет. Кто-то остается прежним, слегка меняя говор на «московский», а кто-то вовсе меняется – считая себя уже столичным и с некоторым пренебрежением относящимся к «переферии», «провинциалам». Хотя какая это «провинция» или «переферия» —Ростов-на-Дону, это, прежде всего, «ворота Кавказа», это «Ростов- ПАПА», это история Донского казачества, это – Шолохов, Чехов, Степан Разин, Ермак, атаман Платов, Фаина Раневская и т.д., и т.п. – Это история России! И я горжусь этим краем. Я белорус, но считаю Донской край своей второй Родиной и здесь уже мои корни.

А Сергею Степанченко я всегда желал и желаю сейчас – удачи, благополучия и, главное, в это наше непростое время – ЗДОРОВЬЯ! Здоровья ему и всем его близким!

Время изменилось и люди изменились. Это жизнь! – как говорит один из моих близких друзей.

Наркотики по почте

Такое в моей практике борьбы с наркоманией случилось впервые. Это произошло в те 80-е годы, когда я верой и правдой служил в Первомайском ОВД г. Ростова-на- Дону, старшим оперуполномоченным по линии наркомании и другим не менее важным преступлениям, как то: иностранцы (преступления против иностранцев), радио- хулиганы, венбольные, проституция и т.д. и т.п. И вся эта нагрузка была на одном человеке. Одной из самых криминальных «зон» Первомайского района был поселок Чкалова. Здесь был рассадник уголовной преступности и наркомании. От одного из моих негласных источников поступила оперативная информация, что на пос. Чкалова появился новый сбытчик наркотиков, некто Федя Лосев, который реализовывает наркотики прямо возле своего дома, а иногда и из собственной квартиры. Как сообщал источник, да и сами наркоманы, задержанные за хранение наркотиков, маковая соломка у Феди Л. была отличного качества. После тщательного изучения и анализа полученной оперативной информации Лосева взяли в оперативную разработку и в отношении него мною было заведено оперативное дело.

Долгое время не было ясно, каким образом у Феди Лосева появляются наркотики. Оперативно-розыскные мероприятия, проводимые мною в отношении Лосева Ф., практически ничего нового не дали. Лосев вел добро- порядочный образ жизни: дом, работа, семья, друзья…, ну и временами (с периодичностью раз в две недели)– сбыт наркотиков. Полученной оперативной информации вполне хватало для ее реализации, т.е. задержания Лосева и привлечения его к уголовной ответственности, но ни оперативно-розыскные мероприятия, ни негласный источник не дали ответа на самый главный вопрос:

«Каким образом у фигуранта (Лосева Ф.) появляются наркотики?».

Было известно, что в тот период времени маковую соломку выращивали для медицинских целей в Воронежской области и на Украине, куда наши наркоманы – сбытчики выезжали. Этот путь поступления наркотиков для Ростова был стандартным. Со слов источника (и это подтверждали проводимые оперативно-розыскные мероприятия) Лосев Ф. никогда и никуда не выезжал, посторонних лиц у него не появлялось. По сравнению с другими сбытчиками наркотиков Федя Л. был очень осторожен и общался только с близкими и проверенными людьми. Дела у него продвигались хорошо. Раз в неделю к нему откуда-то поступала партия маковой соломки, которую он тут же старался оптом и в розницу сбывать своим людям, к коим относился и мой источник. И вот однажды Федя пригласил источника и еще двоих своих близких друзей к себе домой, где они приготовили «шириво» (так на языке наркоманов называлась опийная смесь – настойка). Уже находясь в состоянии наркотического опьянения, Лосев Федя вдруг стал бахвалиться перед источником и остальными близкими друзьями-наркоманами, что придумал самый безопасный и эффективный способ доставки («перевозки») наркотиков в г. Ростов- на-Дону:

Все элементарно, Ватсон, – хвастался Федя Ло- сев, – никто до меня этого не придумал. И немного помолчав, продолжил :

Когда я был на Украине, то там через своих друзей познакомился с одним парнем из г. Хмельницка, с кото- рым придумали способ поставки «макухи» (маковой соломки), в г. Ростов-на-Дону. Федя Л. затянулся сигаретой и важно стал продолжать:

Так вот, думали мы думали с Петей из Хмельницка, как безопасно поставлять «макуху» в г. Ростов-на-Дону и вдруг меня «осенило»: «А давай по почте!» – вдруг предложил я Пете.

Как это по почте? – спросил у меня удивленно Петя.

А так, по почте. Будешь «макуху» поковать в целлофановые пакеты и затем посылкой отсылать на мой адрес.

У Пети аж глаза на лоб полезли.

Во дает Ростов. Молодец, Федя. Вот это придумал. Голова, – только и смог сказать Петя.

Вот с тех пор, – продолжал Федор, – уже полгода таким образом получаю «макуху». И все нормально, никакого риска. Скоро придет еще посылка, покайфуем.

После получения такой оперативной информации в отношении Лосева была активизирована оперативно- розыскная работа.

По адресу проживания фигуранта была проведена проверка и установлено, что Лосев Федя по месту своего жительства проживает со своей женой. Квартира расположена на втором этаже двухэтажного дома по улице Казахской. Сам Федя Лосев работает токарем на заводе «Ростсельмаш». За Лосевым было установлено наблюдение с целью установления всех его преступных связей, образа жизни и поведения. Для реализации полученной информации были подключены все силы и средства, имеющиеся в арсеналах органов внутренних дел.

Задача хорошего оперативника при реализации любой оперативной информации – провести оперативно-розыскные мероприятия таким образом, чтобы преступник ни в коем случае не смог установить источника информации.

При реализации этой информации я разработал бесхитростный план. Для того, чтобы полученная информация стала «гласной», решено было познакомиться с заведующей почтового отделения, расположенного на улице Казахской, и частично ввести ее в курс проведения оперативных мероприятий. В те годы такие мероприятия можно было проводить без опаски их разглашения. К органам внутренних дел и особенно к уголовному розыску в те годы относились с большим уважением. И потому лишний раз предупреждать людей, особенно руководителя, о неразглашении полученной информации практически не было смысла.

С заведующей почтового отделения мы определились таким образом, что по получении очередной посылки на имя Лосева Федора, информация немедленно поступает мне.

Дальнейшие действия договорились проводить так:

Людмила Ивановна, (так звали заведующую почтовым отделением), получив посылку на имя Лосева, Вы тут же сообщите мне, и я с группой сотрудников приезжаю к Вам на почтовое отделение и в присутствии работников почты проверяем посылку. Для этого мы шилом, через щель почтового ящика, сделаем прокол в пакете и, если из почтового ящика посыплется маковая соломка, то поступим таким образом, – продолжил я, – Вы позвоните в дежурную часть ОВД и сообщите, что при разгрузке посылок из одного из почтовых ящиков высыпалось какое- то подозрительное вещество. После чего мы с экспертом прибудем на место и, взяв вещество, проведем химическую экспертизу.

– Ну, а дальше? – спросила заведующая.

– А дальше!? Если экспертиза подтвердит, что изъятое вещество наркотик, то будем проводить мероприятия по задержанию негодяя. Уведомление о получении посылки Лосеву вы отправите только после того, когда мы будем готовы. О проведении мероприятий никто из ваших сотрудников не должен знать. В день вручения уведомления на выдаче посылок и бандеролей поставите нашего сотрудника.

И вот день «Х» наступил, на выдачу посылок решили поставить одного из вновь прибывших сотрудников. Это был Мишуков Эдик, прибывший в ОВД недели две назад после окончания школы милиции. Необходимо было провести оперативные мероприятия таким образом, чтобы у жулика не возникло никаких подозрений.

С восьми часов утра Мишуков Эдик, одетый в рабочий халат, как заправский почтовый работник, уже выдавал посылки и бандероли. Для связи с нами у Эдика была рация, которая, как показали дальнейшие события, оказалась бесполезной в условиях почтового отделения, кирпичное здание мешало проникновению радиоволн. Так называемая «группа захвата» состояла из меня и еще троих сотрудников ОУР Первомайского ОВД. Наш автомобиль находился метрах в пятистах от почтового отделения. Для связи с Мишуковым у нас тоже была рация.

«Брать» Лосева решили после получения им посылки по дороге к дому. По нашему указанию извещение о посылке Лосеву отнесли где-то около 9-30. Мы надеялись, что получив уведомление, Лосев тут же побежит получать посылку, но не тут-то было. Наш фигурант осторожничал. Целый день, без завтрака, обеда и ужина мы прождали в «засаде» (в а/машине), а так как дело про- исходило зимой, то мы изрядно подмерзли. Нервы у всех были на пределе. «А вдруг Лосев что-то почувствовал или каким-то образом узнал о проведении мероприятий?!» – эти мысли кружились у нас в головах.

Рабочий день подходил к концу, и потому надежд на появление Лосева в почтовом отделении уже не было. Но, как и настоящие охотники, мы терпеливо ждали.

Лосев появился в почтовом отделении только к закрытию. Мишуков Эдик выдал ему посылку и затем, зайдя в подсобку почтового отделения, стал нас вызывать по рации, которая, к большому сожалению, ничего, кроме шипения и треска, не издавала. Эдик понял, что в условиях кирпичного здания наша рация превращалась в бесполезную игрушку. Поняв все это, Мишуков выбежал на крыльцо почтового отделения и стал руками и ногами махать в нашу сторону, издавая еще при этом какие-то непонятные звуки и подавая какие-то странные сигналы. Со стороны, для несведущих, это выглядело, наверное, смешно, но нам было уже не до смеха. Нам стало понятно, что посылка «ушла» без нашего контроля. А тут как назло автомобиль не заводился. Со всей прыти я и еще один сотрудник бросились бежать к почте, где на крыльце «плясал» Мишуков. Подбежав к почтовому отделению, мы узнали от Эдика, что Лосев получил посылку и, скорее всего, пошел домой.

Со слов Мишукова фигурант ничего не заподозрил. К этому времени машина завелась и подъехала к нам. Тут же, быстро посовещавшись, решили Лосева «брать» дома. Дом Лосева находился недалеко от почтового отделения.

Подъезжая к дому фигуранта, увидели, что вокруг дома уже «кружат» наркоманы.

Действовать нужно было быстро и решительно. Дверь квартиры «вылетела» мгновенно. Вбежав в квартиру Лосева, мы увидели такую картину:

– Лосев и его жена стояли у раскрытой посылки и расфасовывали маковую соломку по газетным пакетам. Они ничего не успели понять и потому не успели среагировать и придумать свою версию. Наручники защелкнулись на руках Феди. В присутствии понятых наркотики были изъяты. В процессе работы с Лосевым в условиях ИВС был установлен и поставщик наркотиков из г. Хмельницка. Мероприятия по задержанию Пети из г. Хмельницка проводили с участием УУР МВД Украины. В адресе Пети изъяли около пятидесяти килограммов маковой соломки. Для проведения оперативно-следственных действий Петю этапировали к нам в г. Ростов-на-Дону.

Так был закрыт еще один канал поступления наркотиков. Лосев и его подельник Петя были осуждены и получили реальные сроки лишения свободы.

После этого случая у наркоманов района появились обо мне анекдоты:

«Один наркоман спрашивает другого:

И откуда Рудковский все знает?

Да ты че, друган, не знаешь? Вон лежит окурок, -

ловко замаскированный под окурок лежал Рудковский».

Или еще один в тему:

«Приходит наркоман домой с почты с почтовым ящиком, полным «макухи». Поставил почтовый ящик на стол, а сам стал бегать по квартире. Заглянул в шкаф, заглянул под кровать, осмотрел ванную и туалет – нет Рудковского! Берет почтовый ящик с «макухой» со стола и закрывается в ванной. Открывает посылку (почтовый ящик), а там Рудковский с двумя понятыми:

Руки вверх ! Я Рудковский».

Новый сбытчик наркотиков

Сентябрь 1988 года. Я старший оперуполномоченный уголовного розыска Первомайского ОВД г. Ростова-на-Дону по линии – наркомания, иностранцы, радиохулиганы, венбольные, проститутки. И по всем этим «линиям» делались отчеты, справки, планы проведения оперативных мероприятий и тому подобные «бумаги». Но в основном руководство «спрашивало» по линии борьбы с наркоманией, так как наркомания как преступность неразрывно связана с другими более тяжкими преступлениями, такими как – кражи, разбойные нападения, грабежи и т.д., и т.п. Наркоманы для того, чтобы получить заветную «дозу», идут на любые преступления. Человеку, страдающему наркоманией, для приобретения наркотиков постоянно требуются деньги, и для их добывания он без всяких колебаний готов пойти на кражу, подлог, грабеж, разбой, убийство. Вот почему борьбе с преступлениями, связанными с наркотика- ми, придается большое значение.

Неделю назад от одного из моих негласных сотрудников (на жаргоне сыщиков это – «человек», «людей», «нулек») поступила информация, что в 5-ти этажном доме по улице К. Цеткин проживает некто Журавлев Алексей, который занимается сбытом наркотиков – маковой соломки,

«солома» (на жаргоне наркоманов) у него очень «убойная» (хорошая). Как говорят в таких случаях наркоманы —

«долбит убойно»! Это был «новый», нигде ранее не «засвеченный» еще сбытчик наркотиков. Мною было заведено оперативное дело и проведен ряд оперативно-розыскных мероприятий, в результате которых были установлены все установочные данные Журавлева, его родственные, дружеские и криминальные связи. Оперативным путем были получены образцы маковой соломки, которой торговал фигурант, и исследованы в ЭКО (экспертно-криминалистический отдел) УВД города Ростова-на-Дону. Было установлено, что маковая соломка из Воронежской области, где мак выращивали для медицинских целей, и поля эти тщательно охранялись. Воронежский мак считался среди наркоманов, самым лучшим в стране и стоил дороже других на «рынке сбыта» наркотиков. Из него получалась одна из лучших опийных настоек, которую наркоманы путем инъекций вводили себе в вену. Этот наркотик был наиболее сильным и приводил к быстрому привыканию и в дальнейшем к увеличению дозы потребления.

Наркотики к Журавлеву привозили его друзья из Воронежа, но чаще он ездил сам и перевозил мак на своей автомашине «Москвич». Задержать этого сбытчика было делом чести, так как он «наводнил» этими наркотиками не только Первомайский район г. Ростова-на-Дону, но и весь город. Понимая, что рано или поздно мы выйдем на его «след», Журавлев (как ему казалось) продумал все меры «защиты» (конспирации) своего бизнеса:

пароли для входа в квартиру (для близких торговал из квартиры, в основном оптом);

продажа через доверенных лиц (курьеры, посредники);

закладка в тайниках и т.п.

Чужих к себе Журавлев не подпускал. По месту жительства он характеризовался положительно. Семейный – жена, двое малолетних детей, работал токарем на «Ростсельмаше». В общем, «все как у людей», как говорят. Сам Журавлев долгое время не употреблял наркотики, поэтому о нем мало что было известно, но постепенно и сам «присел на иглу», в связи с чем «засветился» и попал в «поле зрения» уголовного розыска.

Мне нравилась наша работа. Я часто сравнивал работу сыщика с азартом рыболовов или охотников. Ты знаешь, где можно поймать много рыбы, прикармливаешь ее, затем бросаешь крючок с наживкой и ждешь, когда рыба «клюнет» на твою наживку. Так и с жуликами. Ты знаешь его связи, его возможности, его друзей, даже знаешь, что он ест на завтрак, обед и ужин. И вот ты «обкладываешь» его со всех сторон, даешь ему «наживку» и ждешь, когда он ее захватит (или наступит на «капкан»). Изо дня в день я получал все больше и больше информации о Журавлеве и ждал. Ждал! Ждал! Ждал удобного случая, когда ловушку можно будет захлопнуть. И так было по каждому оперативному делу. Я всегда говорил жуликам – имейте ввиду, если вас еще не «взяли» за ваши правонарушения (преступления), это не значит, что вы такой умный или вам везет – просто не пришло ваше время! Ждите, и когда-нибудь вы услышите: «Гражданин Иванов?! Это уголовный розыск!» И для вас наступит «веселое время» встречи с правосудием.

Так и для Журавлева, еще не наступило «его время»! Но в один из дней от моего «человека» поступил условный звонок: «Леша дома». Это означало, Журавлев дома и у него очередная большая партия наркотиков (маковой соломки) из Воронежской области.

В те 80-е годы уголовный розыск не располагал «парком» служебных, а особенно личных автомашин. Зачастую жуликов, разбойников, бандитов доставляли в отдел общественным транспортом. Благо в те времена общественный транспорт для сотрудников органов внутренних дел был бесплатным. В крайних случаях мы могли использовать такси или любой другой (личный, служебный) транспорт, владельцы которых обязаны были помогать правоохранительным органам. Об этом знали все водители и в экстренных случаях мы пользовались этим при преследовании преступников, их доставке в отдел. В дежурной части ОВД (УВД) делалась отметка об использовании автотранспорта.

В телефонном разговоре мой негласный сотрудник сообщил также, что Журавлев, как всегда, осторожен и постарается сегодня же избавиться от маковой соломки путем оптовой продажи, так как он почувствовал, что у него

«на хвосте менты». Действовать нужно было оперативно быстро, не хотелось бы, чтобы вся предварительно проделанная работа пошла «насмарку». Но звонок от «человека» поступил неожиданно и в обеденное время. В отделе практически никого не было. Комсомольско-оперативный отряд «Ростсельмаша» прибудет только к 18-00. Сотовых телефонов тогда еще не было. Извечный вопрос: «Что делать?». От Первомайского отдела до дома Журавлева на ул. К. Цеткин 5–10 минут ходу. По информации источника в адресе по месту жительства Журавлева он был один. Можно было попробовать пойти одному, а затем уже по обстановке (если все в «цвет») вызвать по «02» помощь. Но опыт и внутреннее чутье подсказывало, что одному там нечего делать, нужен хотя бы один напарник. И я пошел по отделу искать кого-нибудь в помощь. Пройдя практически все кабинеты, я убедился в том, что все они были закрыты. Остался последний кабинет, где, как мне показалось, раздавался стук пишущей машинки. Это был кабинет «розыскника» (оперативный сотрудник уголовного розыска занимающийся розыском БВП (без вести пропавших), скрывшихся преступников) Оргина Юрия Христофоровича. С радостью и надеждой в душе и быстро бьющимся сердцем я рванул дверь кабинета и о…счастье, она открылась, и в кабинете за столом я увидел невозмутимого Оргина. Он сидел и что-то печатал, не обращая на меня никакого внимания. В губах его, по середине рта, дымилась сигарета, которая уже давно превратилась в «бычок» и чудом держалась на нижней губе. Я так и не понял, видел он, что я к нему зашел или не видел, так как он даже не посмотрел в мою сторону и продолжал печатать. На несколько долей секунды я даже оторопел от такого «приема» и на такое же время в кабинете «повисла» тишина, которую вдруг нарушил иронический голос «хозяина» кабинета:

Я слушаю Вас, Александр Алексеевич?

Этот вопрос привел меня в чувства и я также иронично ответил:

Юрий Христофорович, Вы случаем не заняты? На что он также в тон мне ответил:

Нет, как видишь!

И тут я отбросил всю эту иронию и перешел к делу, вкратце рассказав Оргину все, что касается дела, закончив все фразой:

Юра, нужна твоя помощь, иначе «негодяй» уйдет от ответственности.

На что Оргин философски ответил:

Ну, что если больше некому помочь, пошли!

В те годы с оружием у нас были проблемы – нам то разрешали постоянно носить пистолет, то запрещали. В этот раз это был случай, когда нам запрещали постоянно носить пистолеты. Пистолет выдавался по рапорту, за подписью руководителя. В это обеденное время никого из руководства не было и нам пришлось идти в адрес без оружия. Да, я не оговорился – идти, так как автомашин в отделе не было, дежурная была на выезде, машина уголовного розыска была задействована на другие мероприятия. Поэтому, взяв папки с бумагами и ручки, мы с Оргиным «почапали» в адрес. Здесь немножко нужно рассказать об Оргине. Это – невозмутимо спокойный, уравновешенный (ну сильно уравновешенный) человек. Вывести его из себя было практически невозможно. Он всегда курил и от других курящих отличался тем, что сигарета у него находилась посередине рта между губ. И как мне казалось, он ее никогда не вытаскивал изо рта, пепел на сигарете прямо во рту. Но почему пепла ни на губах, ни на его одежде не было? Это было уникальное курение. Подобное курение я уже видел однажды – в Черниговском военно-авиационном училище летчиков, где я в свое время учился. Там так же курил один из медицинских работников, как оказалось, он воевал в ВОВ и там некогда было вытаскивать сигарету (папиросу) туда-сюда.