Мирт. Холмы Каледонии

Мисс Амелии стремительно становилось нечем дышать. Она уже раздумывала было, не пора ли упасть в обморок, и хотя бы таким – совсем не суфражистским! – способом покинуть застолье, как в дверь постучали.

Дворецкий тут же доложил о нежданном госте, ожидающем у двери.

Миссис Эконит нахмурилась.

– Странно, – проговорила она. – Я больше никого не ждала.

– Утренние визиты, моя дорогая, – снисходительно ответила ей миссис Тальбот. – Никогда не знаешь, кто решит оказать любезность и поцеловать вашу розовую ручку!

Здесь она была права – многие господа и дамы во время утренних визитов имели обыкновение наносить и незапланированную встречу. Они ничего не теряли: если хозяина не было дома, они просто передавали ответное приглашение через дворецкого, а в ином случае могли попасть к застолью и провести время с пользой и удовольствием.

Миссис Эконит ничего не оставалось, кроме как согласиться с ее правотой. Кивнув дворецкому, она велела привести прибывшего в гостиную.

Мисс Амелия, пользуясь возможностью отвлечься от словоизлияний мистера Ричардса, повернула голову и в тот же миг пожалела, что решила все-таки пренебречь обмороком.

На пороге стоял мистер Габриэль Мирт.

* * *

Миссис Эконит смотрела на мистера Мирта как на редкое, не изученное наукой насекомое. Но его статус и положение в обществе связывали ей руки, и пришлось подавить искреннее желание указать наглецу на дверь. Вместо этого она выдавила из себя приторно-вежливую улыбку и пригласила его к столу. Дворецкий мистер Майлис, поймав взгляд хозяйки, немедленно отдал слугам распоряжение принести еще один столовый прибор.

Мистер Мирт, в свою очередь, с некоторым удивлением осматривал собравшихся. Платье мисс Амелии повергло его в определенный шок – ему еще не доводилось видеть ее в таком виде, обычно она приезжала в темных одеждах, которые не страшно было испачкать копотью или машинным маслом. Однако он прежде никогда не наносил визиты мисс Эконит – стоило предполагать, что иногда она носит и общепринятые платья. Впрочем, нет, это все равно было странно. Мученический взгляд мисс Амелии сказал ему все – она молила о спасении из этого милого общества. Мистер Мирт прекрасно был осведомлен о сложных отношениях мисс Амелии с матушкой, а потому быстро дорисовал в уме картину происходящего – и она ему не понравилась. Он вперил взгляд в сухопарого ирландца, рассевшегося на изящной банкетке, словно на садовой скамейке у себя дома. Все здравые размышления о необходимости дать мисс Амелии свободу и рассуждения о собственном происхождении и сложностях, вызванных ими, мгновенно испарились. Мистер Мирт был подменышем фаэ, а значит, обладал гордым и горячим нравом, да и воспитание в королевской семье наложило свой отпечаток. К тому же мистер Мирт был в первую очередь мужчиной. Словом, его обуяла решимость поставить наглеца на место.

Он уселся в кресло, предложенное дворецким, и позволил налить себе чай.

Мисс Амелия, тихонько вздохнув, села напротив. Ее надежды на благоразумие Габриэля растаяли с пониманием, что он не украдет ее в ангар прямо сейчас! Это было бы лучшим решением. Но Габриэль выбрал иной путь.

Миссис Эконит представила гостя, а затем и всех присутствующих. Мистер Ричардс смотрел на него с ленивым оценивающим любопытством. Подруги миссис Эконит – с откровенным интересом.

– Значит, вы и есть тот самый изобретатель? – спросила миссис Тальбот, глядя на мистера Мирта поверх небольших очков.

– Смотря что вы подразумеваете под словами «тот самый», – чуть усмехнулся мистер Мирт.

– Это же вы изобрели паровую машину? – спросила мисс Джиннифер.

Мисс Амелия отметила, что это были первые слова, произнесенные мисс Джиннифер за целое утро. Это ей совершенно не понравилось, и она поспешила вмешаться:

– Да, мистер Мирт изобрел паровую машину и множество других замечательных вещей, которыми вы наверняка пользуетесь в быту!

– Значит, вот кто заставил вас управлять этой коптящей железной штукой? И едва не убил? – сухо уточнила миссис Мэйбл. – Поражаюсь, дорогая, как ты могла разрешить своей дочери пойти на такую… авантюру.

Слово «авантюра» миссис Мэйбл произнесла, скривив рот и чуть зажмурившись, как будто оно само по себе было чем-то мерзким или ядовитым. Например, живой жабой.

– Смею вас уверить, миссис Мэйбл, мисс Эконит очень сложно заставить что-либо сделать, – все с той же легкой полуулыбкой ответил мистер Мирт.

Он держался очень строго и прямо, словно присутствовал на королевской церемонии, а не на завтраке в гостях у своей подруги. Впрочем, иные королевские церемонии таили в себе опасность меньшую, чем взгляд миссис Эконит, которым она не прекращала буравить гостя.

– Наоборот, я сама уговорила мистера Мирта доверить мне эту честь, – кивнула мисс Амелия.

К ее неудовольствию, в разговор вмешался мистер Ричардс. Он посмотрел на мистера Мирта с каким-то неприятным покровительством во взгляде и произнес:

– Надеюсь, вы понимаете, что, когда моя дорогая мисс Эконит станет моей супругой, участвовать в такого рода развлечениях будет ниже ее достоинства?

Мистер Мирт выглядел так, словно ему прилюдно отвесили пощечину. Однако он выпрямился еще сильнее и проговорил:

– Я полагаю, мисс Эконит способна сама выбирать, что ей делать и в чем участвовать.

Мисс Амелия немедленно подхватила:

– Изобретения мистера Мирта – научное чудо. Мы вместе меняем наш мир прямо сейчас. Эпоха Просвещения не случайно названа таковой. Весьма глупо и недальновидно называть это «развлечением».

– Для мужчин – конечно, – нахмурилась миссис Тальбот. – Но разве это дело женщин? Наша доля – обеспечивать возможность мужчинам играть в их игрушки. Моя Джиннифер даже не подойдет ни к чему такому, правда?

Мисс Джиннифер скорчила гримаску, которая, надо полагать, означала, что она бы с радостью, вот только матушка не пустит.

– Ну что вы, миссис Тальбот! – возразила мисс Агата. – Приближаться надо! Вот паровая машина теперь может довезти нас в Эдинбург куда быстрее повозки!

– Но не ты же будешь ею управлять! – сурово сказала миссис Эббот. – И вообще… Лучше уж повозка! Я, конечно, сяду в паровую машину, но только если мистер Эббот скажет мне!

Мистер Эббот бросил на мистера Мирта виноватый взгляд. Мол, я бы рад вступиться за твой паровоз, приятель, но видишь, какое дело, – жена не одобряет!

Миссис Эконит немедленно поддержала подругу:

– Вот видишь, Амелия! Конечно, ты поступила опрометчиво, но уж дальше ты, надеюсь, не предпримешь ничего подобного? Уверена, мистеру Ричардсу это не понравится.

– Говорят, мистер Мирт, вы строите какую-то летательную машину?

– Вот это было бы совсем чересчур!

– К сожалению, матушка, – с ангельской улыбкой отозвалась мисс Амелия, – я не привыкла согласовывать свои планы и действия с какими-либо другими людьми, кроме себя самой. И уж тем более к ним никоим образом не относится мистер Ричардс!

Мистер Ричардс открыл было рот, чтобы возразить – видно было, что шпилька мисс Амелии его уязвила. Но в этот момент за окном раздались звонкие мальчишеские голоса:

– Газета, газета! Свежая газета!

Миссис Эконит, услышав их крики, позвонила в колокольчик, и на пороге возник дворецкий.

– Мне кажется, я слышу газетчиков, – обратилась она к нему. – Принесите свежую газету, если это «Панч»! Он всегда такой интересный, – повернулась она к гостям. – В нем всегда печатают самые свежие новости!

Через пару минут в гостиную вошел дворецкий, и в самом деле держа в руке новый выпуск «Панча». Миссис Эконит просто обожала эту газету, считая более достоверным источником новостей, нежели «Вести Тамессы» и другие крупные издания.

Разговор прервался – газету немедленно разобрали на полосы и принялись изучать. Все, кроме мистера Мирта и мисс Амелии, демонстрирующих солидарность в полном равнодушии к «Панчу» и всему, что там написано. Они пили чай и молча переглядывались.

Уедем, говорили глаза мисс Амелии.

Сию же минуту! – отвечали глаза мистера Мирта.

Такие переглядывания были верхом неприличия, и миссис Эконит уже собиралась было одернуть дочь, как вдруг мистер Ричардс, перевернув страницу, сказал с ядовитым смешком:

– Что это у нас здесь такое? Никак мистер Мирт отличился опять!

Все присутствующие повернули к нему голову. Радуясь, что оказался в центре внимания, мистер Ричардс выдержал театральную паузу, прежде чем развернул газетную полосу к жаждущим узнать, в чем же дело.

Воцарилась тишина.

Карикатурист постарался на славу – имея весьма слабое представление о том, что такое дирижабль, он тем не менее изобразил что-то очень близкое к правде, ориентируясь, должно быть, на заметку в «Вестях Тамессы». А может быть, и вовсе на описание мистера Уотерса – настолько узнаваемым был силуэт гондолы под наполненным паром шаром.

Только вот вместо гондолы там был изображен сильно искаженный мистер Мирт. Однако карикатурист, увы, был талантлив – он ухватил все яркие черты своей модели. Это было несложно: паропортреты мистера Мирта много раз публиковали в газетах.

Унизительный сюжет карикатуры так же легко считывался – мистер Мирт, держа в руках руль, планировал над крышами Лунденбурха, подвешенный к надутой оболочке за подтяжки.

Миссис Тальбот, миссис Мэйбл и миссис Эббот услужливо захихикали, косясь на миссис Эконит. Ее явно порадовало такое изображение мистера Мирта.

Мистер Эббот только робко развел руками – ему явно было неловко при этом присутствовать. Мисс Амелия побелела от ярости.

Мистер Мирт был весь как натянутая струна.

Мистер Ричардс торжественно проговорил:

– Взгляните, какая точная, удачная мысль! Все ваши изобретения, мистер Мирт, – лишь позерство, и нет никакой разницы между летательным аппаратом – какая глупость! – и вот таким комичным полетом. А может быть, это именно то, что вы собираетесь делать?

– Какая чушь! – воскликнула мисс Амелия, но мистер Мирт жестом попросил ее замолчать.

Он медленно и очень аккуратно поставил чашку на стол и поднялся.

– Газета, что вы держите в руках, – второсортное издание. В котором люди, возможно, талантливые, разменивают свой дар на унижение других. Я считаю ниже своего достоинства обращать на подобное внимание и, в отличие от вас, взял бы такую страницу исключительно в перчатках. Позвольте в связи с этим, мистер Ричардс, не жать вам руку на прощание.

Все замолчали, явно не ожидая от мистера Мирта такого спокойствия. Хоть мистера Мирта внутри трясло от ярости, в голосе и движениях это не отражалось. Он подошел к креслу мисс Амелии и подал ей руку. Она решительно вложила в нее свою.

– Прошу прощения, господа, я вынужден откланяться. Я не планировал так долго задерживаться, поскольку, как вы правильно изволили отметить, я строю летательный аппарат и стараюсь не выбиваться из графика. Дисциплина – основа любой деятельности, а когда дело касается науки, только безумец стал бы пренебрегать ею. Поэтому позвольте мне и моей ассистентке приступить к работе. Благодарю за чай.

Не дожидаясь, пока кто-либо – особенно миссис Эконит – скажет в ответ хоть слово, мистер Мирт и мисс Амелия стремительно вышли в коридор. Мгновением позже они уже торопливо шагали через сад рука об руку.

Миссис Эконит, придя в себя от шока, бросилась следом.

– Амелия! – крикнула она, выбежав на крыльцо. – Ты не можешь так поступить, Амелия! Немедленно вернись! Не позорь меня! Только не в этом платье!

На счастье мистера Мирта и мисс Амелии, свободный кеб как раз проезжал мимо ворот особняка. Он притормозил, увидев жест мистера Мирта, и они вскочили в него буквально на ходу. Пышные юбки мисс Амелии заняли все пространство, и Габриэль сел прямо на них. Она не обратила на это никакого внимания. Ее пальцы крепко обхватили ладонь Габриэля, и она пыталась поймать его взгляд.

– Габриэль… – тихо звала она. – Посмотрите на меня. Пожалуйста.

– Это… было унизительно, – выдохнул мистер Мирт. – Не думал когда-либо оказаться в подобной ситуации… Да еще и перед вами.

– Просто не думайте об этом, пожалуйста, – взмолилась мисс Амелия. – Мне так стыдно, что вы вообще все это застали. Я потому и не приглашала вас, что знала: с моей матушкой всегда так! А этот… жених! Кому он сдался! Вы бы слышали, что он нес! Впрочем, хорошо, что вы не слышали.

Мистер Мирт прижался лбом к стеклу, тяжело дыша.

– Знать бы, кто это устроил… Мне все равно, что говорят обо мне, но это бросает тень на вас! Амелия, подумайте еще раз, может, они правы, может, вам не стоит быть пилотом в этот раз? Вас могут также опозорить…

– Ну вот еще! – с опасным весельем в голосе ответила мисс Амелия. – Если бы я боялась общественного осуждения, я никогда бы не стала суфражисткой! Это естественно для общества – высмеивать непонятное. Но если оглядываться на каждого глупца, двигаться вперед станет труднее.

– Вы правы, моя дорогая. Наша цель – прогресс. Дирижабль!

– Думайте о дирижабле, друг мой, – мисс Амелия подалась вперед и прижалась прохладными губами к его лбу. – Те, кто это сделал, еще поплатятся. Ваш триумф встанет им костью в горле. Это не вас они изобразили в карикатуре, а себя. Свою косность и непонимание! Свою глупость!

– Где бы я был без вашей мудрости, – улыбнулся наконец мистер Мирт и слегка сжал ее руку в своей.

ИЗ ДНЕВНИКА ГАБРИЭЛЯ МИРТАЛунденбурх, апрель 18** года

Всю свою жизнь я был уверен, что я спокойный и рассудительный человек. Меня воспитывали как принца, во имя детей Даннан! Я не должен позволять никому и ничему пошатнуть мое внутреннее равновесие…

Однако вынужден с прискорбием признать, что в какой-то степени понимаю Джеймса в его яростном, отчаянном желании отомстить за свой позор. Джеймс бы первый сейчас поднял меня на смех! Конечно, я сравнил: его позор и мой.

Но мой-то позор произошел на глазах Амелии!

Проклятые мальчишки! Мерзкая газетенка «Панч»! Что им стоило выбрать другое время?

…как будто у меня была возможность избежать знакомства с этим сомнительным произведением искусства.

Но откуда оно вообще возникло?

Неужели мое существование настолько отдавило кому-то больную мозоль? Я даже предположить не могу кому. Вроде бы мои изобретения никому не мешают, а фермеру за ангар и территорию я заплатил с лихвой.

Еще этот Ричардс… Определенно, сегодня все наперекосяк. Права мисс Амелия, четверги – плохие дни.

Ох, руки сами сжимаются в кулаки, стоит вспомнить попытку высмеять меня перед ней. Какое счастье, что Амелия так чутка и добра, и яд их слов не отравил ее сердце. Она не смеялась.

Я… Я не хочу, чтобы Амелия вышла замуж за какого-нибудь Ричардса. Нет. Мисс Амелия заслуживает только самого лучшего!

…неужели я настолько безумен, чтобы счесть таковым себя?..

Глава 6. Яблоки и тайны

Мисс Амелия лежала на спине, вытянув перед собой руки, сжимающие гаечный ключ. Трижды проклятый и отправленный на вечное заточение в Холмы болт никак не желал поддаваться. Машинное масло тонкой струйкой стекало вниз, оставляя жирные пятна на блестящей розовой тафте. Мисс Амелия не обращала на это внимания.

Сегодня мотор гондолы дирижабля был ее основной задачей.

Едва явившись в ангар в обществе мистера Мирта, она сказала, что кипит от ярости, и потребовала выдать ей дело.

– Одно ваше слово, – ухмыльнулся Ортанс и вручил ей самый большой из своей коллекции ключей.

Ортанс успел детально изучить характер мисс Амелии, а потому знал, когда с ней лучше не спорить. Особенно по четвергам! Впрочем, обычно в четверг мисс Амелия избегала компании приличных людей, страдая в обществе, полагающемся юной даме, но сегодня она была достаточно сыта лицемерием и глупостью.

Не обращая внимания на взгляд, которым Цзиянь проводил подол ее платья, собирающий все опилки на своем пути, она скинула тесные туфли, оставшись в чулках, и полезла в гондолу.

Под мотором стояло ведро, в которое стекало масло в ожидании свободных рук, готовых решить проблему. Руками этими обладала мисс Амелия, и Ортанс вздохнул с облегчением, поняв, что мотор можно выпустить из постоянного наблюдения. Сам он был слишком занят сборкой винта и просто не мог оказаться в двух местах одновременно.

Мисс Амелия закрутила три болта и ей остался последний – и именно он категорически отказывался сотрудничать. Это было невежливо с его стороны, но мисс Амелия только обрадовалась: это позволяло приложить всю силу рук и выместить на непослушном болте ярость и обиду за сегодняшнее утро.

Ключ наконец-то повернулся.

Болт встал на место.

Тоненькая струйка масла постепенно превратилась в капель, а затем и вовсе затихла.

Мисс Амелия откинулась на спину и удовлетворенно вздохнула.

– Готово, Джон! – крикнула она.

– Благодарю, мисс! – отозвался Ортанс. – Проверьте еще поршни. Они мне не нравятся.

– Как скажете!

Перебирать моторы мисс Амелия любила с детства – ее отец, мистер Гилдерой Эконит, мечтал, что однажды изобретет такой мотор, который заменит лошадь в кебе. Они даже обсуждали подобную идею с Габриэлем, но тот был на удивление непреклонен.

– Еще не пришло время, – сказал он. – Мы должны стараться для людей.

Мисс Амелия согласилась.

И теперь, проверяя, свободно ли движется поршень, перепачканная машинным маслом и угольной пылью, она снова чувствовала себя счастливой. Как может быть счастливым только человек, который занимается делом, для которого рожден.

Тем временем у Юй Цзияня было не менее важное занятие – он фиксировал на шелке оборочки стропы, за которые оболочка впоследствии цеплялась к гондоле.

– Видите ли, мистер Мирт, – со своей обычной спокойной вежливостью сказал он несколько дней назад, – я родом из Империи Хань, а у нас там другие отношения с небесами. Мы запускаем огромных воздушных змеев, чтобы почтить наших богов: Дракона, Феникса, Тигра и Черепаху. Иногда эти змеи бывают даже больше, чем оболочка нашего дирижабля. Мой народ настолько преуспел в искусстве запуска змеев, что я смею предложить свои скромные услуги по усовершенствованию креплений. А то есть некоторые шансы, что нас отбросит в сторону первым же сильным порывом ветра!

– Но ведь я уже укрепляю оболочку вот здесь и здесь, – удивился мистер Мирт. – Разве этого не хватит?

– Этого может быть достаточно, – согласно кивнул Цзиянь. – Однако я предпочел бы перестраховаться. Вы доверите мне эту работу? Мне не сложно.

Конечно, мистер Мирт доверил ему работу. И, конечно, это было сложно. Сцепление протеза с кожей ослабло и каждое движение от плеча причиняло боль. А орудовать огромной портновской иглой приходилось, задействуя всю руку.

Цзиянь осознавал, что переоценил свои силы, но не был намерен признаваться в этом. Только изредка с губ слетали неосторожные вздохи, и тогда он ловил на себе пристальный, внимательный взгляд Ортанса.

Сам Ортанс уже третий день совершенствовал недавно собранный винт. Что-то ему в нем не нравилось, и он никак не мог установить его на мотор, то разбирая, то собирая заново. Детали для второго винта просто лежали неподалеку, и он не обращал на них внимания.

– Считаешь, что дело в винте, а не в оболочке? – спросил мистер Мирт, останавливаясь за его плечом.

– Нет, Мирт, вы гений, – ухмыльнулся Ортанс, – но раз улучшаем, то давайте улучшать все. Это же первый в мире дирижабль, так давайте сделаем его непревзойденным!

Мистер Мирт только рукой махнул, зная по опыту, что Джона не переспоришь.

Вместо этого он разделся до жилета и сел за стол. Чертежи лежали на нем такой грудой, что порождали редко ведомое мистеру Мирту стремление к порядку.

И с удручающей частотой в бумагах среди расчетов и построений попадались рисунки яблока – не механического, а вполне себе настоящего, с листочком на веточке. Габриэль прикусил губу и подумал, что создать механическое яблоко было бы намного более простой задачей, чем выполнить то, что предстояло им.

Он попытался заняться сверкой расчетов, но пресловутое яблоко никак не хотело покидать его мысли. Конечно, лучше яблоко, чем карикатура или ноги Амелии в чулках, которые он успел разглядеть, прежде чем, спохватившись, отвел глаза, но оно мешало сосредоточиться.

Мешало настолько, что, промучавшись не более четверти часа, мистер Мирт решительно поднялся и хлопнул ладонью по столу, привлекая внимание своей команды.

– Господа! – хрипло объявил он. – Нам с вами надо очень серьезно поговорить.

Для отдыха они отвели себе место у дальней стены амбара, прямо на полу, подстелив мягкое сено в качестве подушек. Платье мисс Амелии совсем пришло в негодность, покрывшись масляными пятнами, и она не могла скрыть довольной улыбки, украдкой поглядывая на них. Цзиянь сидел, опираясь на живую руку, и стараясь поменьше шевелить механической. Ортанс же, в отсутствие Поупа всегда бравший на себя обязанность обеспечивать команду всем необходимым, готовил чай на небольшой печке. Пузатый чайник выплескивал клубы пара, а в фарфоровом заварнике, принадлежащем Цзияню, раскрывались листья чая с романтичным названием «Золотые брови скакуна».

Специально для консервативного мистера Мирта, неуклонно соблюдающего традиции, на низеньком столике рядом с чайником стоял молочник. И каждый раз, когда мистер Мирт разбавлял контрабандный ханьский чай молоком, Цзиянь ощутимо вздрагивал, однако молчал и компенсировал тем, что заставлял Ортанса соблюдать все правила чайной церемонии дома. На Ортанса, в отличие от мистера Мирта, он влияние имел.

Мистер Мирт дождался, пока все рассядутся с чашками в руках, и, прокашлявшись, произнес:

– Друзья мои. Уже второй раз мы стоим перед лицом великого открытия. До нас ни один человек не смог преодолеть притяжение Эйкумены и подняться в воздух.

– Только человек? – педантично уточнил Цзиянь.

Мистер Мирт отставил чашку на столик и развел руками:

– Друг мой, я, равно как и вы, никогда не был в Холмах и лишен знаний о том, что нынче творится у фаэ. Они, может быть, в своих талантах до такого дошли. Но я всего лишь скромный изобретатель, потому отвечаю за возможности нашего человеческого мира.

– Ну какой же вы скромный изобретатель, Габриэль? – с нежностью спросила мисс Амелия. – Вы помогаете людям, даже Парламент видит в вас спасителя…

– А вот в этом, – тяжело вздохнул мистер Мирт, – и заключается наша нынешняя проблема.

Три пары глаз с одинаковым интересом уставились на него, и мистер Мирт почувствовал себя неуютно. В такой ситуации ему еще не доводилось оказываться. Ведь одно дело – вдохновлять команду на научные свершения (этим он занимался постоянно и его пламенные речи никогда не повторялись), и совсем другое – просить помощи в спасении жизни человека, никак к делу не относящегося.

И потом, связи Ортанса были по большей части весьма условно одобряемы законом, Цзиянь являлся иностранцем, а таковых на Бриттских островах особо не жаловали, тем более – ханьцев. А мисс Амелия своими громкими деяниями так и вовсе подрывала устои, что Парламентом осуждалось.

Однако мистер Мирт был уверен, что не справится один.

– Прошу вас, помогите мне если не делом, так советом. Я попал в весьма… щепетильную ситуацию. Вы же помните, что наш маршрут проходит над Эденесбурхом – там конечная точка, и обратно мы вернемся на паровой машине. И нам выдано задание проинспектировать вокзал. Так?

– Все так, – кивнула мисс Амелия. – Что-то изменилось?

– Что-то добавилось, – мистер Мирт снова вздохнул, еще тяжелее, чем в первый раз. – Недавно у меня была тайная аудиенция у мистера Чейсона Уолша.

– И вы не сказали! – воскликнул Ортанс.

– Это не моя тайна, – оправдываясь, воскликнул мистер Мирт. – И вы должны пообещать здесь и сейчас, что дальше этого ангара то, что я сейчас скажу, не выйдет.

– Вы можете быть уверены в нашем молчании, – проронил Цзиянь.

– Вы же знаете, Мирт, я – могила! – подмигнул Ортанс.

– Конечно, Габриэль, – мягко сказала Амелия.

Ее взгляд и голос словно пытались унять тревогу Габриэля, но даже этого сейчас было мало.

– Мистер Уолш серьезно болен, – понизив голос, начал мистер Мирт. – И он опасается, что болезнь заберет его раньше, чем он сумеет обучить себе преемника. Он руководит Парламентом всего седьмой год, Призыв Просвещения произошел не так давно. И еще эта история с Джеймсом… В общем, он озаботился тем, чтобы подготовить себе замену, слишком поздно. Если честно, я опасаюсь, что он не дотянет даже до Мабона…

– Я чувствую в этой истории какой-то подвох, – протянул Ортанс. – Итак, при чем здесь мы?

– Зная, что мы направляемся в Эденесбурх, мистер Уолш попросил меня об услуге.

Повисла тишина.

Все ждали, что мистер Мирт скажет дальше.

Собравшись с силами, он продолжил:

– Никто не знает, где расположены входы в Холмы фаэ, однако я, будучи сам фаэ, могу определить по знакам, где это место. Известно, что фаэ любят Каледонию и что множество входов когда-то располагалось там. Мистер Уолш решил, что я смогу попасть в Холмы и выпросить для него абаллахское яблоко.