Отелло. В переводе Александра Скальва

БРАБАНЦИО

Да нечего, лишь то, что это так!

ОТЕЛЛО

Всесильные, святейшие синьоры,

Мои достойнейшие господа,

То, что увёл дочь этого я старца,

Конечно, верно – правда, в жёны взял:

По сути, внешне, вся моя провинность

Не больше этой меры. Груб в речах

И мало искушён я в мирных фразах.

С семи годков все силы прилагал —

Не в счёт здесь девять месяцев последних —

Чтоб лучшим мне на поле боя быть,

И мало знаю о великом мире,

Помимо жарких подвигов и битв,

И, значит, дело мало скрашу речью

Сам за себя. Но будьте же добры:

Представлю без прикрас простую повесть

Путей моей любви: каких лекарств,

Чар иль заклятий, иль всесильных магий

Вина мне вменена за то, что я

Дочь покорил его.

БРАБАНЦИО Робкая дева,

Тиха столь духом, что любой свой жест

Её смущал, но, вопреки природе,

Летам, стране, добру – всему, она

Влюбилась в то, что взор её страшило!

Ущербно и бессмысленно сужденье,

Что совершенство может нарушать

Закон природы, если не ведо́мо

Коварным адом, кто бы принуждал

Так поступать. Поэтому, ручаюсь:

Микстурами, что возбуждают кровь,

Иль неким зельем с силой заклинаний

Он на неё влиял.

ГЕРЦОГ

Ручаться так —

Не истинно, без лучших подтверждений,

Чем вид его и видимость улик

Против него из этаких догадок.

ПЕРВЫЙ СЕНАТОР

Но, всё ж, Отелло, объясните нам:

Не тайно, не насильно ль подчинили

Отравой чувства девы юной Вы?

Иль вышло это по прекрасной просьбе

В беседе от души к душе?

ОТЕЛЛО

Я вас

Прошу, в «Стрелец» за девушкой пошлите,

Пусть скажет обо мне перед отцом:

Коль мой обман в её словах найдёте,

То пусть не только веры и поста

У вас лишусь, но, пусть, падёт и кара

На жизнь мою.

ГЕРЦОГ

Послать за Дездемоной.

ОТЕЛЛО

Веди их, знаешь, адъютант, куда.

Уходят ЯГО и сопровождающие

Пока же, так же честно, как пред небом,

Покаюсь я в пороках чувств моих,

На строгий слух Ваш праведно представлю,

Как нежной девы я любви достиг,

И, как она – моей.

ГЕРЦОГ

Скажи, Отелло.

ОТЕЛЛО

Её отец нередко звал меня,

Любил сюжеты слушать моей жизни,

Из года в год, осад, сражений, судьб,

Что миновали.

Рассказ мой пробегал от детских дней

Вплоть до момента просьбы о рассказе,

Где о смертельных рисках я вещал,

О катастрофах на воде, о битвах,

Где был от гибели на волосок,

Как был захвачен в плен врагом коварным,

Как продан в рабство, из него спасён,

О значимом в пути моих скитаний:

О глубине пещер, жаре пустынь,

Вершинах гор и скал, пронзивших небо,

В таких нюансах – так я вёл рассказ,

О каннибалах, что едят друг друга,

Антропофагах15, людях с головой,

Растущей ниже плеч. И слыша это,

Стремилась Дездемона рядом быть,

Но отвлекалась, всё ж, в делах по дому,

Справляла их поспешно, как могла,

И возвращалась, чтобы жадным ухом

Рассказ мой поглощать. Заметив то,

Я выбрал, как-то, час удобный, чтобы

Внять просьбе искренней души её,

О всех подробностях моих скитаний,

Какие частью слышала она,

Но недостаточно. Я дал согласье.

И часто принимал её слезу,

Когда вещал про некий скорбный случай

Из юности моей. К концу ж бесед

Был миром вздохов награждён за муки:

Всё странно, дивно чуть – она клялась —

Печально, но чудесною печалью,

Не жаль ей было слушать, только жаль,

Что не она – такая. И сказала,

Что, если друг мой влюбится в неё,

То должен заучить мои рассказы,

Чтоб свататься. Намёк сей мне помог:

Она мои страданья полюбила,

А я – её сочувствие ко мне.

Вот всё и колдовство, что применил я.

Да вот она сама, пусть подтвердит.

Входят ДЕЗДЕМОНА, ЯГО и сопровождающие

ГЕРЦОГ

Считаю, покорила бы та сказка

И дочь мою. Брабанцио, будь добр,

Всё лучшее прими в столь хрупком деле:

Полезней людям даже гнутый меч,

Чем руки голые.

БРАБАНЦИО

Прошу, пусть скажет:

Коль стала половинкой жениха16,

Беда мне с головой, если на мужа

Падёт упрёк мой! Нежное дитя,

Ты, видишь ли, в собранье благородном,

Кому твоя покорность больше всех?

ДЕЗДЕМОНА

Отец, я вижу долга разделенье:

Ты дал мне жизнь и воспитал меня,

Мои и жизнь, и воспитанье учат

Тебя любить: ты повелитель долга,

Пока я дочь твоя. Но вот мой муж,

И долга столь – сколь мать моя явила,

Чтоб предпочесть тебя её отцу.

И мне непросто, что я выбираю

Долг Мавру – господину моему.

БРАБАНЦИО

Бог с вами! Продолжать не буду. Герцог,

Прошу Вас, перейдём к делам страны.

С приёмной дочкой мне бы легче было.

Мавр, подойди сюда:

Я отдаю тебе от всей души

То, что от всей души я утаил бы,

Но что уже твоё. – Сокровище,

Я рад в душе, одна ты мой ребёнок,

Иначе стал тираном бы к другим,

Чтоб не сбежали. – Я закончил, герцог.

ГЕРЦОГ

Скажу и я, советы изложу,

Что ловким шагом могут стать, влюблённым

Помочь к себе расположить Вас.

Коль средства нет, то кончатся печали

При виде бед, которых мы не ждали.

Скорбеть о зле, что в прошлое ушло,

Есть верный путь навлечь другое зло.

Что мнил сберечь терпением к судьбе,

Она взамен, как фарс, вернёт тебе.

Ограбленный усмешкой грабит вора,

Лишив себя затрат в пустых укорах.

БРАБАНЦИО

Так пусть же турки Кипр возьмут с успехом,

Нам – не урон, пока владеем смехом.

Легко давать советы, что несут

Миг утешенья, а не долгий труд,

Но трудно дать совет, как боль унять,

Коль нужно ей терпения занять.

Пусть сладостью иль горечью сужденья

Они сильны, но суть несёт сомненья:

Речь – лишь слова, не слышал я такого,

Чтоб сердцу через ухо стать здоровым.

Приступим, Вас прошу, к делам страны.

ГЕРЦОГ

Подходят к Кипру турки, полностью готовы.

Отелло, сила обороны этих мест тебе всех лучше

известна. Хоть у нас замена есть там,

вполне достаточна, но нам оценка —

верховная хозяйка действий говорит, что ты

нам выбор понадёжней: потому не огорчайся,

что омрачится глянец счастья молодого твоего

таким походом, трудным и опасным.

ОТЕЛЛО

Сенаторы, привычка к испытаньям

Кремень и сталь постели на войне

Мне превратила в пух. И я умею,

Врождённо и мгновенно, быть готов

К любым невзгодам, и я обязуюсь

Возглавить эту с турками войну.

Тогда, склоняясь пред своей державой,

Прошу смиренно для моей жены

Определить жильё и содержанье,

С таким числом удобства и услуг,

Каких она достойна.

ГЕРЦОГ

Вы не против,

Ей у отца жить?

БРАБАНЦИО

Против я.

ОТЕЛЛО

И я.

ДЕЗДЕМОНА

Я тоже. Я там жить бы не хотела,

Чтоб попусту не раздражать отца,

Мелькая на глазах. Любезный герцог,

Доверьтесь откровениям моим,

Позвольте твёрдость слышать в Вашем мненье,

Которым простоте моей помочь.

ГЕРЦОГ

Чего же Вы хотите, Дездемона?

ДЕЗДЕМОНА

Я полюбила Мавра, чтоб с ним жить,

Что явный мой мятеж и штурм удачи

Вещали миру. Сердце мне пленил

Мой господин заслугами своими:

Лицо Отелло мне – его душа,

За честь его и доблесть – моя жертва

Своим благословеньем и душой.

Синьоры, здесь оставшись мирной молью,

Как на войну уйдёт он, я лишусь

Любовных ритуалов17и поддержки,

Так дорогой в столь трудных временах.

За ним отправиться мне разрешите.

ОТЕЛЛО

Пусть ей помогут ваши голоса.

Свидетель Бог, прошу не для того я,

Чтоб вожделенье удовлетворять

Иль пыл свой тешить – молодые страсти

Во мне мертвы – иль радости свои,

Но, чтоб к её душе быть вольно щедрым.

Да оградят вас небеса считать,

Что, будь с ней, подведу вас в важном деле,

Нет, если легкокрылый Купидон

Игрой пером нашлёт беспутства тупость

На инструмент мой долга и ума,

И так растлит, моё испортит дело,

Пусть прачки превратят мой шлем в ведро,

Все стыдные и низкие проклятья

Падут на репутацию мою!

ГЕРЦОГ

Будь так, как сам решишь, иль ей остаться,

Иль ехать. Дело спешно и отъезд

Быть должен скорым.

ПЕРВЫЙ СЕНАТОР

Нужно ехать ночью.

ДЕЗДЕМОНА

Сегодня в ночь?

ГЕРЦОГ

Сейчас же.

ОТЕЛЛО

Я готов.

ГЕРЦОГ

А мы вновь встретимся здесь утром в девять.

Отелло, офицера здесь оставь,

И он тебе, и наш мандат доставит,

И прочее, что требует твой ранг.

ОТЕЛЛО

Мой адъютант – к услугам, Ваша светлость.

Он, верности и чести, человек:

Ему перевезти я поручаю

Мою жену и всё, что нужно Вам

Послать за мною вслед.

ГЕРЦОГ

Пусть так и будет.

Всем доброй ночи.

к Брабанцио:

Дорогой синьор,

Раз доблесть красит, нет красе ущерба:

Твой зять не чёрный, а светлее неба.

ПЕРВЫЙ СЕНАТОР

Прощай, Мавр. Дездемону береги.

БРАБАНЦИО

Глянь на неё, Мавр, если глаз твой судит:

Отец обманут и с тобой так будет.

Уходят ГЕРЦОГ, сенаторы, офицеры и другие

ОТЕЛЛО

Я жив, пока ей верю! Честный Яго,

Я с Дездемоной расстаюсь. Прошу,

Пусть в сборах ей твоя жена поможет:

По случаю, их позже привезёшь.

Пойдём, мне лишь остался, Дездемона,

Любви, мирских забот и планов час

Вблизи тебя: должны беречь мы время.

ОТЕЛЛО и ДЕЗДЕМОНА уходят

РОДРИГО

Яго —

ЯГО

Что скажешь, благородная душа?

РОДРИГО

Что делать мне, как думаешь?

ЯГО

Иди в кровать и спи.

РОДРИГО

Да лучше сразу утоплюсь.

ЯГО

Но за такое никогда хвалить не стану.

Ну, ты и глупый человек!

РОДРИГО

Жить глупо, если жизнь – мученье.

Тогда у нас есть предписанье умереть,

раз смерть – наш лекарь.

ЯГО

О, враг себе! Сей мир я зрел четырежды по семь лет,

и с той поры, как стал я отличать от пользы вред,

я так и не нашёл того, кто знал бы, как себя любить.

Скорей, чем я сказал бы, что пойду

топиться от любви к любой девице,

я поменялся бы своей природой человека с павианьей.

РОДРИГО

Так что мне делать? Мне, призна́юсь, стыдно быть

таким влюблённым. Но не в силах я исправить это.

ЯГО

Не в силах!? Ложь! В самих нас – то, какие мы.

А наше тело – сад наш, где садовник – наша воля.

И если захотим там посадить крапиву, иль салат посеять,

сорняк оставить или прополоть, снабдить одной травой

душистой иль разнообразьем, чтоб праздностью обречь

его бесплодью или трудолюбьем сделать плодородным,

то власть и сила этого зависит лишь от нашей воли.

Когда бы не было у нас на жизненных весах рассудка чаши,

для чаши чувств в противовес, то кровь и низость нашей

природы привели бы к самым несуразным результатам.

Но разум есть у нас, чтоб охладить неистовые страсти,

порывы плотские и необузданные вожделенья наши.

Поэтому воспринимаю то, что ты зовёшь любовью,

каким-нибудь обрезком иль отростком.

РОДРИГО

Она не может быть такой!

ЯГО

Она всего лишь вожделенье крови и уступка воли.

Давай же, будь мужчиной! Утопить себя!? Топи же кошек и

слепых щенков! Себя твоим я другом объявил и признаю́,

что с целями твоими связан я канатами сверхпрочными.

Я никогда не смог бы лучше, чем сейчас, тебе помочь.

Набей деньгами кошелёк и следуй на войну,

свою же внешность скрой под накладною бородой, но прежде

набей деньгами кошелёк. Не может быть, чтоб Дездемона

любила долго Мавра – набей деньгами кошелёк – а он её:

хоть это было бурное начало, увидишь столь же яростный

финал – ты только кошелёк набей деньгами. Эти мавры

в своих желаниях непостоянны – свой наполни кошелёк

деньгами – пища, что сейчас ему сладка, как персик, вскоре

ему, как яблок кислых гниль, предстанет. И она должна

на молодого заменить его: когда её пресытит его тело,

она поймёт, что в выборе ошиблась. Перемена ей нужна,

необходима. Потому свой кошелёк набей деньгами. Если же

тебе – нужда быть про́клятым, то сделай это более

изящным способом, чем утопленье. Набери же столько

ты денег, сколько сможешь: если ханжество и хрупкий

обет меж грешным варваром и озорной венецианкой

не слишком затруднят находчивость мою и всех

исчадий ада, то ты будешь наслаждаться ею.

Поэтому все деньги собирай! Больной – топить себя!?

Нет, это абсолютно не тот путь. Стремиться лучше

к повешенью за наслажденье радостью своей,

чем утонуть и без неё уйти.

РОДРИГО

Ты не обманешь ли мои надежды,

коль положусь на эти обещанья?

ЯГО

Во мне уверен будь – иди и деньги собери – я часто говорил

И повторю тебе опять ещё раз: «Мавра ненавижу!».

Моя причина глубиною с душу, и твоя не меньше.

Давай же будем солидарны в нашем мщенье: если ты

ему рога наставишь, то себе доставишь удовольствий,

а мне – забав. Утроба времени немало породит таких

событий. Марш! Иди, готовь свои деньжата. Завтра

ещё нам больше будет нужно их. Прощай.

РОДРИГО

Где встретимся мы утром?

ЯГО В моём жилище.

РОДРИГО

Я буду рано у тебя.

ЯГО

Иди. Прощай, Родриго. Ты запомнил?

РОДРИГО

О чём ты?

ЯГО

Не вздумай утопиться! Слышишь?

РОДРИГО

Я стал другой, пойду всю свою землю продавать.

Уходит

ЯГО

Из дурака я сделал кошелёк:

Иначе обесчестил бы свой навык,

Трать время я без выгод и забав

С таким вот «дятлом». Как я зол на Мавра!

Слух ходит, что на простынях моих

Он поработал за меня18. Не знаю,

Правдиво ль, но сомнение приму

За достоверность. Раз меня он ценит,

Тем проще с ним мой замысел пройдёт.

А Кассио – красавчик: как придумать:

Его сместить и свой возвысить дух

В двойном коварстве… Как? Подумать надо…

Чуть позже слух Отелло оскорблю:

С его женой, мол, слишком он любезен.

А тот лицом и мягкостью манер

Такой, хоть обвиняй во лжи всех женщин19!

У Мавра вольный и открытый нрав:

В честь верит тех, кто только с виду честен,

И так готов ведомым за нос быть,

Как сам осёл.

Вот, что я вывел. Ад и ночь должны

Явить в свет чудищ, что мной рождены.

Уходит

АКТ II

СЦЕНА I. Морской порт на Кипре. Открытое место рядом с набережной

Входят МОНТАНО и два джентльмена

МОНТАНО

Что с мыса в море видно Вам сейчас?

ПЕРВЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Не видно ничего. Так хлещут волны,

Что не могу меж небом и водой

Я парус разглядеть.

МОНТАНО

На суше ветер сильно ощутим:

Не тряс стен наших прежде шквал, столь гневный.

И если так же в море он жесток,

То, как от водных гор дубовым рёбрам20

Сдержать удар? Чего нам ожидать?

ВТОРОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Что бурей разметает флот турецкий:

На пенный берег стоит только встать,

И видно: грозный шторм швыряет тучи,

А волны страшной гривой водяной

Стремят в огонь Медведицы21 и гасят

Двух сторожей22 недви́жимой звезды23.

Не видел никогда подобных козней

Столь злого шторма.

МОНТАНО

Коль турецкий флот

До бухты не доплыл, то он утонет.

Не сможет это он перенести.

Входит ТРЕТИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

ТРЕТИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Друзья, вот новость! Завершились войны!

Ужасный шторм так турок потрепал,

Что план их пал. Корабль венецианский

Увидел гибель или тяжкий вред

Их большей части флота.

МОНТАНО

Как! И вправду?

ТРЕТИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Уже корабль тот пришвартован здесь,

Названье «Веронеза». Майкл Кассио,

Кто генерала Мавра лейтенант,

Сошёл на берег. Сам Отелло в море,

С мандатом власти следует на Кипр.

МОНТАНО

Отлично! Подобающий наместник.

ТРЕТИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Но Кассио, хоть говорит, что рад

Потерям турок, всё ж грустит и молит,

Чтоб спасся Мавр, ведь с ним был разлучён

Ужасной бурей.

МОНТАНО

Дай-то Бог, чтоб спасся!

Ему служил я: истинный солдат

И командир он. Эй! Идёмте к морю.

Чтоб глянуть на пришедший тот корабль,

И храбреца высматривать Отелло,

Пока воды и воздуха лазурь

Неразличима станет.

ТРЕТИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Да, идёмте.

Надежда на прибытье каждый миг

Всё больше.

Входит КАССИО

КАССИО

Спасибо, храбрецы острова войн,

За благосклонность к Мавру! О, пусть небо

Ему пошлёт защиту от стихий!

Ведь с ним нас разбросало в грозном море.

МОНТАНО

Добротен ли его корабль?

КАССИО

Да, твёрдым брусом укреплён, а лоцман

Проверен в деле, признан в мастерстве.

Поэтому мои надежды живы

И на здоровой почве.

Крик снаружи: «Парус, парус, парус!»

Входит ЧЕТВЁРТЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

КАССИО

Что там за шум?

ЧЕТВЁРТЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Весь город пуст. На берегу морском

Стоят ряды людей, кричащих: «Парус!».

КАССИО

Надеюсь, что под ним – наместник наш.

Слышны выстрелы

ВТОРОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Приветственный салют: по крайней мере

Они друзья.

КАССИО

Прошу Вас выйти к ним,

И дайте знать нам, вправду, кто там прибыл.

ВТОРОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Конечно24.

Уходит

МОНТАНО

Что, лейтенант, ваш генерал женат?

КАССИО

И очень счастлив: он добился девы,

Кто образец природной красоты,

Что превзошла изыски стильных перьев25,

И этой сущностью одежд Творца

Томит льстеца.

Снова входит ВТОРОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Ну, что? Кто это прибыл?

ВТОРОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Лишь Яго – генерала адъютант.

КАССИО

Его вояж был лёгким и счастливым:

Шторма, морские волны, рёв ветров,

Скопленья рифов и песчаных мелей —