Милорд

– Пойдем отсюда, – схватила я ее за руку и потащила за собой. Если я не хотела, чтобы малышка подхватила воспаление легких, следовало поторопиться доставить ее в тепло.

Передав Серину в руки горничной, сама я наткнулась на тетушку Пэм.

– Господь всемогущий! – всплеснула та руками. – Это ж откуда ты такая? Никак в море решила искупаться?

Трясло меня нешуточно, то ли от пережитого стресса, то ли от холода, сама не знаю, только ответить членораздельно не получилось, как я ни старалась.

Управляющая обхватила меня за талию и помогла добраться до комнаты. Там она первым делом раздела меня до гола, не обращая внимания на слабое сопротивление, и закутала в толстое покрывало. Кити, тем временем, вовсю суетилась, втаскивая в комнату огромную лохань и принося откуда-то горячей воды – ведро за ведром.

Вскоре меня заставили вынырнуть из приятной неги, подняться и забраться в лохань. И там я испытала ни с чем несравнимое блаженство. Наверное, стоило промокнуть в море, чтобы, наконец-то, получить возможность принять ванну. И все время, что я блаженствовала в горячей воде, а Кити занималась моими волосами, промывая их от соли и мелкого мусора, тетушка Пэм распекала меня за беспечность, свойственную разве что такой молодости.

Когда распаренную и намытую меня вынудили забраться в постель и велели не покидать ее еще какое-то время, а заодно и оставили одну в комнате, я задумалась о том, свидетельницей чего стала на берегу. Видно, это и есть те способности, о которых говорил герцог. Если честно, то страшно было даже подумать, на что же еще может пойти малышка. И каков предел возможностей ведьмы, если это только начало?

Мне следовало побольше узнать о герцоге и его дочери, чтобы впредь быть во всеоружии. И на роль просветителя я выбрала тетушку Пэм. Что-то мне подсказывало, что толстушка любит поперемывать косточки, и не побоится посплетничать даже про своего хозяина.

Глава 5

Долго рассиживаться я себе не позволила. Да и переживала я за Серину. Как там малышка? Позаботились ли о ней должным образом? Хорошо ли она себя чувствует, и не надо ли ей чего?.. А то сижу тут, как королева, все вокруг меня пляшут, ублажают. Нельзя быть такой эгоисткой!

Кити я не стала звать, справилась собственными силами и уже через полчаса спускалась в комнаты воспитанницы.

Странную картину я там застала, должна сказать вам. Серина в одной сорочке с грозным видом стояла возле камина, а ее горничная горько рыдала, сидя на табурете.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась я и сразу встретилась с замученными и заплаканными глазами молоденькой горничной.

– Она отказывается приближаться к себе, чтобы переодеть, – всхлипнула та. – Говорит, что все и само высохнет.

Словно подтверждая ее слова, Серена повернулась к пламени другим боком, демонстративно делая вид, что нас в комнате нет.

– Дайте платье, – велела я горничной, и та сразу же с охоткой протянула его мне. В него-то она и рыдала, оказывается, и умудрилась изрядно помять.

Встряхнув довольно простенькое и теплое платье, я приблизилась к девочке. Пора было проявить строгость, как диктует учительская этика. Эта малышка отчего-то сильно боялась отца, но всех остальных в замке ни во что не ставила.

– Серина, нужно надеть платье, – проговорила я, вкладывая в голос всю строгость, на которую только была способна.

– Сорочка еще не высохла, – буркнула та и повернулась ко мне спиной.

– А ты разве не знаешь, что стоять спиной к старшим считается невежливым?

– Это еще почему? Что такого есть в спине, чего нет в животе?

Тут я едва не рассмеялась, потому что вопрос ее показался мне хоть и очень детским, но вполне закономерным. Правда как ответить на него я не знала, а потому решила сменить тему.

– Нужно сейчас же надеть все сухое, иначе ты можешь заболеть.

– Кто, я? – резко повернулась ко мне девочка. Сейчас она была похожа на грозного воробья. Подсохшие волосы торчали во все стороны, а с худенького личика на меня взирали злющие буравчики. И вид ее насмешил меня, так что я не смогла скрыть улыбки. – О себе лучше позаботься. Это вы, кисейные барышни, чуть что, так сразу раскисаете. А я ни разу не болела, понятно тебе? – и она опять отвернулась.

Я оглянулась на горничную и поймала понимающий и сочувствующий взгляд. Ну и характер у этой малышки! Да любая взрослая леди позавидует. И хоть моя матушка упрямство относила к недостаткам, я считала, что в какой-то степени именно оно помогает бороться с трудностями. Осталось понять, с какими трудностями боролся этот храбрый воробей.

– Ну как знаешь, – решила я схитрить, и эта уловка была последняя в моем личном арсенале. Если и на нее Серина не клюнет, то я не знаю, что делать дальше. – Я хотела предложить тебе перекусить вдвоем, а потом почитать сказку, но раз ты не голодна…

Я замолчала, намеренно прервав фразу. Оставалось надеяться, что девочка так же сильно проголодалась, как и я сама. Полакомиться на берегу у нас так и не получилось, а время уже перевалило за полдень, и организм требовал своего.

– Только ты и я? – остановил меня ее голос, когда я сделала вид, что собираюсь покинуть ее комнату.

– Ну да, – не поворачиваясь, ответила я, все еще разыгрывая уход. – Не думаю, что твой папа за это на нас обидится.

– А его нет. Он уехал и вернется теперь только ночью, – просветили меня тут же. – А давай, я буду есть, а ты мне будешь рассказывать сказку.

– Нет, так не пойдет, потому что если я буду смотреть, как ты ешь, то потеряю от голода сознание и ничего не смогу рассказать. Давай лучше быстренько поедим и позанимаемся возле камина в малой гостиной.

– И никаких лакеев и условностей?

Господи! Ну откуда у ребенка такие взгляды на жизнь? Серине в который раз удалось меня удивить. Если бы со мной не говорили детским голосом, то я бы решила, что подобные мысли могут родиться в голове у дамы, получившей слишком суровое воспитание.

– Совершенно! – повернулась я к ней и торжественно пообещала.

Мы договорились, что я схожу на кухню и распоряжусь, чтобы нам накрыли не большой стол, а маленький, журнальный. Серина обещала привести себя в порядок и ждать меня в гостиной. На кухне я заодно поговорила с поварихой насчет меню, подходящего для пятилетнего ребенка. Во всяком случае, с утра она должна есть каши и перед сном не перегружать желудок жирной и сытной пищей. Повариха оказалась очень понятливой и сговорчивой, пообещала, что отныне будет готовить для маленькой мисс отдельно и сама. Не зря она мне сразу понравилась.

Обед прошел на удивление весело. Сначала мы с Сериной наелись от пуза, потом я ей почитала сказку и даже научила нескольким буквам. Девочка оказалась очень способной и схватывала все налету. Если и дальше так пойдет, то совсем скоро она начнет читать сама, как и выполнять несложные арифметические действия. Случайно я проговорилась, что три года отучилась в магической академии. Ох как зря я это сделала.

– Так ты маг?! – радостно вскричала девочка. – Покажи! Покажи, что ты умеешь!

– Да какой я маг, – отмахнулась я, не желая ничего демонстрировать. – Одно название…

– Ну пожалуйста, покажи хоть что-нибудь, – взмолилась она, прижав ладошки друг к другу.

Вот же хитрюга! Она, оказывается и так умеет смотреть, когда ей невозможно отказать.

Я задумалась, что же такого можно ей показать. Не так и много я умела. Если верить матушке, моя магия настолько примитивна, что даже в быту от нее нет никакой пользы. Взгляд мой упал на окно, где в объемном кашпо рос цветок, за которым, скорее всего, плохо ухаживали. Соцветия его осыпались, хотя еще долгое время могли бы радовать глаз, а листья пожухли и скрючились.

– Ну смотри, – велела я Серине, а сама уставилась на цветок, направляя на него живительную энергию. Моих сил только и хватало, чтобы напитать растение. И в академии я всегда завидовала целителям, которые то же самое могли проделывать с людьми.

Цветок креп на глазах. Стебли его выпрямлялись, листья наливались соком, и вырастали новые яркие бутончики. Я была собой очень довольна, даже горда, а вот Серина, по всей видимости, не впечатлилась моими умениями. Она скептически смотрела на горшок и сосредоточенно грызла указательный палец.

– И это ты называешь магией? – скривилась она.

– А разве нет? Смотри, какой он стал красивый.

– Это не магия, а ерунда какая-то! Смотри… – она вытянула руки, и от кончиков ее пальцев принялся расползаться туман, очень быстро заполнивший всю комнату. Я успела испугаться, вспомнив ее фокусы на пляже. Но почти сразу же туман рассеялся после громкого хлопка, а весь пол вокруг нас оказался уставленным в точности такими же, как на подоконнике, горшками.

– Ничего себе! – не сдержала я удивления. Думаю, такое было не под силу даже лучшим ученикам академии. А малышка справилась с колдовством играючи. – Как ты это сделала?

– Да очень просто! Захотела и все тут, – рассмеялась она. – Так что, не ты маг, а я, – она вновь хлопнула в ладоши, и все исчезло. – На самом деле их тут не было, просто я захотела, чтобы ты их увидела.

Магическая иллюзия, значит? Сколько раз я пыталась проделать что-то подобное, но моих внутренних резервов не хватало, чтобы затмить чужой разум. А Серина, кажется, запросто могла одурачить не меня одну, а целую толпу народа, с такой легкостью она сотворила иллюзию.

– Знаешь, – вдруг резко погрустнела малышка. – Я злая… Вот ты можешь оживлять цветы, а я нет. Зато, если захочу, он почернеет и высохнет у тебя на глазах.

– Ты не злая, – попыталась уверить я прежде всего себя, а потом уж ее. – Просто зло творить легче, а добру нужно учиться. Давай еще немного почитаем, а потом я тебя отпущу, – решила я сменить тему. Почему-то разговаривать и заниматься магией с этим ребенком мне было страшно.

После занятий с Сериной, я приступила к выполнению намеченного на сегодня плана. Тетушку Пэм я нашла в ее кабинете, и глядя на эту серьезную женщину с очками на переносице и пишущей что-то в толстом фолианте, назвать так ее не повернулся язык. Сейчас передо мной была управляющая замком Памела Стоун – воистину железная леди, правда в неизменном фартуке, как рыцарь при оружии.

Впрочем, преображение не заставило себя ждать, стоило ей только увидеть меня. А когда я предложила выпить по чашечке чая, то она и вовсе разомлела от удовольствия и предложила расположиться прямо в ее кабинете. Я ничего не имела против.

Быстренько освободив часть стола, она поставила на нее корзиночку с печеньем, сама сходила на кухню за кипятком и сама же разлила чай по чашкам. Как-то так получилось, что мне и заговаривать специально не пришлось на интересующую тему. Тетушка Пэм плавно перешла к герцогу, после того как посвятила меня в историю получения работы в замке. Сюда она перешла из поместья неподалеку почти сразу же, как герцог Хопс купил замок. На прежнем месте она не сошлась характерами с хозяевами по ее же словам.

– Тетушка Пэм, – аккуратно начала расспрашивать я. – А где мама маленькой мисс, почему ее нет в замке?

– Слышала я, – доверительно начала управляющая, понизив голос и наклонившись ко мне, – что мать ее померла при родах. Говорят, милорд ее сильно любил и чуть не отправился следом. Но возможно, это только слухи, сплетни злых языков, только ведь и я не слепая.

– Что вы хотите этим сказать?

– Так известно, что. Не любит милорд кровиночку свою, в излишней строгости растит ее. Да чего уж там, они и видятся-то не каждый день.

Ну это я уже и сама заметила, как и то, с каким трепетом относится к отцу Серина, как старается заслужить если не его любовь, то хотя бы внимание. Что же такого сделала ему малышка? Или он винит ее в смерти матери? Ну так это глупо!

– Тетушка Пэм, а почему милорд решил переехать в эти края? Сдается мне, климат здесь не самый подходящий для младенца. Да и куда как удобнее жить в королевстве.

– Ну, здоровью маленькой мисс ничего не угрожает, и так было всегда. Она, знаешь, какая крепенькая росла? Сейчас вот правда вытянулась, похудела… Но дух ее все равно очень силен, как и характер, – усмехнулась она.

Да уж. Эту тему я могла бы развить, если бы не боялась сбить настрой. Гораздо важнее мне сейчас казалось узнать как можно больше про герцога.

– Я ведь толком ничего и не знаю, – продолжила Памела. – Но земля слухами полнится, а уж так, как поболтать про соседа, у нас ничего не любят. Так вот, доходили до меня слухи, что отъезд милорда из королевства и отказ от должности личного мага Его величества связан с грандиозным скандалом, – она еще понизила голос, практически перешла на шепот. – Поговаривают, что тут милорд скрывается, что в столице не знают о его местонахождении. Есть, конечно, доверенные люди, что приезжают сюда периодически. Ну и с некоторыми соседями он в приятельских отношениях. Но дальше этого дело не идет. Только слухи все это, ты же понимаешь. Мало ли, о чем люди треплются…

Слухи слухами, но дыма без огня не бывает. И есть что-то такое в прошлом герцога, что он предпочитает хранить в тайне.

– А Хопс – это его настоящая фамилия?

Управляющая взглянула на меня с неподдельным удивлением.

– А ты думаешь нет?

– Я не знаю… – пожала я плечами.

– Знаешь, никогда об этом не задумывалась и тебе не советую, – как-то очень серьезно произнесла тетушка Пэм. – Не простой человек герцог, ох не простой. И по головке не погладит, если будешь ходить по замку и выспрашивать о нем. На душе его потемки, а в сердце великая скорбь. Будь осторожна, девонька. Ведь кроме тебя молодых леди в замке больше нет, только служанки, в сторону которых он и не смотрит. А он ведь молодой мужчина, в расцвете сил…

Ой, нет, развивать и дальше эту тему я ей не позволила, сослалась на срочные и неотложные дела, поблагодарила за чай и компанию и быстренько покинув кабинет. Да и ничего больше того, что рассказала, она уже мне не поведает. Чувствовала я, что сейчас Памела всласть насплетничалась со мной о хозяине. Я даже испытывала легкий стыд. Только и оправдывала себя пословицей: «Предупрежден, значит, вооружен». А вот ясности в мое отношение к герцогу рассказ тетушки Пэм не внес. Я по-прежнему не знала, с каким человеком делю кров, и чего можно от него ожидать. Да и Серину было отчаянно жалко. Разве может ребенок расплачиваться за то, чего не совершал? Если и дальше так пойдет, то душа ее ожесточится, и никакая доброта уже не поможет.

Вечером, лежа в своей постели без сна, я пришла к выводу, что теперь мне следует серьезно поговорить с герцогом о его дочери. И пусть уже заранее у меня от одной мысли о разговоре тряслись поджилки, я решила его не откладывать в долгий ящик. Завтра! Завтра я попрошу герцога остаться после ужина, и мы поговорим. О том, как он будет вести себя, я просто не стала думать.

Но мы строим планы, а Господь поступает по-своему, частенько разрушая их. Ночью у меня начался сильный жар, и на утро я не смогла встать с кровати.

Глава 6

Господи, как же мне плохо! Ни разу за всю свою жизнь я не болела так тяжело. К утру жар не только не спал, но еще и усилился. Горло саднило ужасно, а из груди вырывались устрашающие хрипы, как только я собиралась позвать Кити на помощь. Временами я проваливалась в забытье, и тогда мне мерещились неясные тени в углах комнаты. То они сморщивались и становились едва различимыми, то принимались расти, достигая поистине гигантских размеров, и двигались в мою сторону, чтобы зависнуть над кроватью и медленно-медленно спускаться, накрывая меня с головой, заставляя задыхаться.

Когда забрезжил рассвет, я уже плохо понимала, где нахожусь, как и то, жива я или уже отправилась в мир иной. Скрип отворяемой двери и легкие шаги по полу отдавались в голове колокольным набатом. А прерывистое дыхание показалось шумом раздувающихся мехов в кузнице.

Что-то ледяное коснулось моего лба, и за этим последовал возглас:

– Господь всемогущий!..

И снова звук удаляющихся шагов, грохот закрываемой двери.

Я все слышала, но ничего не соображала. На глаза, казалось, положили что-то тяжелое. Как ни силилась, открыть их не получалось. И головой старалась не двигать, только так и спасаясь от раздирающей ее боли.

Наверное, я все же лишилась чувств, потому что в следующий раз очнулась, когда голову мою приподняли, и к губам прижали что-то холодное. А когда в горло полилась голимая горечь, едва сдержала рвотный позыв.

– Так надо, девочка, пей… От этого тебе должно полегчать, – приговаривал смутно знакомый голос. – Бог ты мой! Она словно огнем окутана, вся горит, а ноги как ледышки. Кити, принеси камни со двора, да раскали их в камине. Ей нужно согреть ноги…

Я и не заметила, как наступило облегчение, одновременно проваливаясь в сон. Сколько проспала, не берусь судить, только проснулась, когда в комнате уже стемнело. Рядом с кроватью обнаружила Кити, свернувшуюся калачиком в кресле, положившую голову на подлокотник и забывшуюся сном. Видно, задремала она совсем недавно и совсем неглубоко, потому что сразу же очнулась, стоило мне пошевелиться в попытке перевернуться на другой бок.

– Мисс? Вам лучше? – всполошилась она, я же невольно поморщилась от боли в голове. То ли ее звонкий голос породил ее, то ли мои потуги пошевелиться.

– Помоги, пожалуйста, – просипела я. Голос пропал окончательно, но уже и столь страшных хрипов я не издавала.

Кити перевернула меня набок, и я почувствовала, как все тело покрыла испарина. Жар спал, а на смену ему пришла ужасающая слабость. Держать глаза открытыми было по-прежнему тяжело.

– Что со мной?

– Вам было очень плохо, мисс. Вы вся горели… Миссис Стоун доложила о вашем состоянии милорду, и он прислал микстуру, которая и сбила жар. Я пойду доложу, что вы проснулись, – снова всполошилась Кити, вскочила с кресла и умчалась из комнаты.

Я даже обрадовалась, что осталась одна. Этой девушки сейчас мне казалось слишком много. Мой взгляд упал на окно, и я поняла, что вечер еще не наступил, а в комнате так темно из-за того, что на улице разыгралась непогода. Ветер гнал грозовые тучи. Они грозно клубились на небе, готовые вот-вот разразиться ливнем. Но пока еще не упало ни капельки.

Когда вновь скрипнула дверь, я предпочла не поворачиваться, продолжать смотреть в окно. Да и темнеющее над замком небо завораживало.

– Рад, что вам лучше, мисс Свейн, – вздрогнула я от голоса, в котором узнала герцога.

Он и в моей спальне?! Но это недопустимо! Во все глаза я смотрела на приближающегося к кровати мужчину, натянув одеяло до самого подбородка и чувствуя, как дрожу всем телом.

– Простите мне мою бестактность, – проявил сообразительность герцог. – Но я должен лично убедиться, что вам стало лучше. Дайте, пожалуйста, руку.

Все это он проговорил спокойным голосом, чинно опустился в кресло и протянул ко мне руку.

– Зачем? – с трудом вымолвила я, не кстати подумав, что еще ни разу не касалась герцога. Да и не собиралась этого делать…

– Мисс Свейн, только так я смогу установить с вами контакт и понять ваше состояние, – терпеливо прояснил он.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Когда мои пальцы коснулись его горячей ладони, по телу пробежала дрожь. Такая реакция показалась мне странной, но я постаралась сосредоточиться на том, что герцог стал делать дальше. Сжав не сильно мою руку, он прикрыл глаза и замер. Я боялась помешать ему неосторожным движением и тоже застыла, не переставая разглядывать его мужественное и сосредоточенное лицо. Какое-то время ничего не менялось, пока герцог не отмер и не заговорил:

– Как я и думал, – внимательно вгляделся он мне в глаза, пытаясь там что-то отыскать.

Странно, но я перестала думать, что лежу в постели перед посторонним мужчиной, что в комнате кроме нас больше никого нет… Да и вел он себя не как мужчина, а скорее, как ученый муж, пытающийся докопаться до истины в каком-то очень сложном процессе.

– Вы заразились инфекцией, которую принесло море. Я должен взять образец вашей крови, чтобы определить ее происхождение и приготовить лекарство.

С этими словами он достал из нагрудного кармана небольшую колбочку с иголкой внутри. Руку мою он все еще продолжал удерживать в своей. Как-то отреагировать или испугаться я не успела. Очень проворно герцог сжал мой безымянный палец и надколол его иглой. А потом выдавил несколько капель крови в колбу, запечатав ее пробкой.

– Вот и все, – поговорил он, пряча колбу обратно в карман. – Скоро мы будем знать, как вас лечить. А пока… отдыхайте, мисс Свейн.

Напоследок он слегка дунул на мой палец, и даже следа от укола не осталось, как и крови. И лишь потом герцог выпустил мою руку и удалился.

Я прислушалась к себе. Меня пугала слабость во всем теле. Малейшие движения давались мне с великим трудом. От попытки принять полу сидячее положение меня бросило в пот, и я без сил повалилась на подушку. Не так ли чувствуют себя умирающие, когда им становится так плохо, что жизнь перестает радовать? Но я не собиралась умирать и очень надеялась, что герцог Хопс найдет способ вылечить меня.

Полдня возле моей кровати по очереди дежурили Кити и тетушка Пэм. И если горькую микстуру я еще позволяла вливать в себя, лелея надежду на облегчение, то от чашки горячего бульона категорически отказалась. От одной мысли о еде неизменно появлялась тошнота. И несмотря на явное недовольство управляющей, я стояла на своем. Да и вспоминались слова матушки, что во время болезни все силы организм бросает на борьбу с ней. И заниматься еще и перевариванием пищи ему некогда. В детстве, когда мы с Реджиной болели, матушка никогда не заставляла нас есть. Аппетит возвращался вместе с выздоровлением.

Вечером ко мне заглянула Серина.

– Отец разрешил навестить тебя, – сказала она с порога, почему-то с опаской глядя на меня. Впрочем, следующая ее реплика прояснила причину такого поведения: – Ты такая бледная, как луна на ясном небе.

– Иди сюда, – заставила себя улыбнуться я, выпростав руку из-под одеяла. – Я очень рада, что ты пришла.

Как раз ненадолго меня оставили одну. У тетушки Пэм появились какие-то срочные дела, а Кити я отправила отдохнуть, видя, как та вымоталась со мной за целый день.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? – неуверенно произнесла девочка.

– Ты же говорила, что не знаешь их, – снова улыбнулась я.

– Одну знаю…

– С удовольствием послушаю!

Она забралась в кресло с ногами, устроилась поудобнее и начала рассказ.

– Далеко отсюда в чистом поле стоит очень красивый дворец, в котором живет прекрасный принц. Он не настоящий принц, потому что не сын короля, но тот его так любит, что все его считают принцем…

Начало сказки мне понравилось. Я даже предположить не могла, что Серина может так воодушевленно рассказывать. Взгляд ее устремился в пространство, словно она отчетливо все себе представляла, а мне лишь описывала картину словами.

– …Этот принц окончил самую лучшую школу магии и стал самым могущественным магом королевства. Нет такого дела, которое было бы ему не по плечу. Он следит за безопасностью короля, всячески оберегая его. Заботится о здоровье всех подданных королевства. Откуда только к нему не едут, и всех он может исцелить. Нет таких недугов, с которыми он не мог бы справиться.

Однажды, гуляя по лесу и собирая целебные травы для своих зелий, принц встречает настоящую красавицу. Ее волосы чернее самого черного ворона, а глаза горят золотом. Стан ее строен, а поступь легка. Принц сразу же влюбляется в красавицу, и она отвечает ему взаимностью. Они поселяются во дворце короля и назначают день свадьбы. Но для этого ей нужно благословение отца, душа которого темнее самой темной ночи. Он живет в глухом лесу и творит страшные дела. И слуг у него видимо-невидимо.

Злой король, чьей дочерью и является красавица, проклинает дочь, вместо того чтобы благословить. Но добрый король разрешает остаться ей в королевстве и продолжать любить принца. Так они и живут… а через какое-то время у них рождается дочка. И быть бы принцу на седьмом небе от счастья, только умирает его любимая в ту же минуту. И становится ему не мил весь белый свет, а больше всего девочка, что повинна в смерти матери. А еще и злой король узнает о ребенке и приказывает выкрасть его и убить. Помогает добрый король спасти малютку, но чтобы не развязалась кровопролитная война, велит принцу забирать дочь и уезжать подальше…

Серина замолчала. Борясь с внутренней дрожью, я какое-то время ждала, что она продолжит, но этого не происходило.

– И какой же конец у этой сказки? – рискнула спросить я.

– Не знаю, – легкомысленно пожала она плечами. – Я еще не придумала.

– Так ты придумала ее сама? – удивилась я.

– Возможно… В может, ветер с моря нашептал мне ее, – снова посмотрела в пространство Серина. – Понравилась тебе моя сказка? Лучше она, чем все те, что ты читала?

Я кивнула, а сама подумала, что никакая это не сказка, и услышала я только что историю рождения этого ребенка. Но, конечно же, вслух я этого не сказала, да и остатки сил как-то вдруг покинули меня. Девочка очень чутко уловила мое состояние.