Княжество Орловское. Война

За год тренировок я с искусством фехтования на мечах, скажем так, смирился. Мышцы, усиленные магией, позволяли махать железками довольно долго, с приличной, по моему мнению, скоростью, но больших успехов я так и не достиг. В отличие, к примеру, от того же Берта, тот клинком владел на вполне приличном уровне, что и подтвердил Мирон, проведя с парнем учебный поединок.

Витек тоже оставил командира вполне удовлетворенным своим умением держать оружие, а вот после спарринга со мной, Мирон казался очень удивленным:

– Ты серьезно так плохо владеешь клинком или в поддавки играешь?

– Я больше упор на магию делаю.

– Допустим, но ты же дворянин. У тебя фехтование в крови должно быть.

– Не вы первый этому удивляетесь.

– М-да. Это никуда не годится. Будем, значит, учиться. Ну хорошо, покажи тогда, насколько ты силен как маг. Атакуй. Бей как можно сильнее.

Защиту, поставленную Мироном, мне пробить не удалось. Он пользовался каким-то хитрым щитом, создающим в воздухе неяркое мерцание. Мой скудный арсенал, рассчитанный на использование слабыми одаренными, не смог ничего противопоставить заклинаниям опытного мага.

После проваленного теста командир скептически скривился, что меня слегка задело. Стиснув зубы, я вновь атаковал мужчину, но на этот раз решил брать силой.

Зачерпнув максимум возможной энергии магического поля, я сформировал на ее основе пронзающий удар, способный пробить насквозь стальную пластину, и ценой повышения температуры тела до критической сумел наконец разрушить щит Мирона. Увы, развить успех не удалось – луч тут же наткнулся на второй слой защиты и увяз там, а я обессиленно уселся на землю.

В ушах пульсировала кровь. Испарина покрыла все тело, а сердце стучало так, будто хотело выпрыгнуть из груди. Сквозь шум я расслышал одобрительное:

– А вот это уже неплохо. Иди пока, завтрак разогрей. Берт, Виктор, теперь ваша очередь.

Мирон проверял пацанов минут пятнадцать – все время, пока я колдовал над консервами, причем колдовал в буквальном смысле этого слова. Разжигать костер ради того, чтобы подогреть три жестяные банки, мне показалось глупостью, и хоть тело еще не до конца отошло от предельной для меня работы с магией, на простейшие действия сил еще хватало.

Спарринг с командиром в очередной раз показал, что простой мощью победить опытного противника крайне тяжело. Интернат многое мне дал, та же книга Илоны, которую я отдал перед отъездом обратно учителю, позволила хоть немного понять, как работает магия. Но даже самый хороший учебник не сможет научить действительно сложным заклинаниям, а тем более объяснить, как придумывать новые. В первые месяцы обучения мне, конечно, удалось сделать что-то, чего я раньше не знал – «шрапнельная атака» та же, но это было скорее удачным стечением обстоятельств, чем осмысленным действием. Позже я много раз пытался придумать что-то совершенно новое, что-то, чему в интернате не учили, но тщетно.

У меня получалось совершать простые действия с водой, огнем, воздухом или модифицировать в определенных пределах те заклинания, что уже освоил. Я владел телекинезом на вполне приличном уровне, но, например, как составить многослойный щит – не имел понятия. Попытки пойти простым путем и сложить две сферы в нечто наподобие луковицы приводили к разрушению магической конструкции.

Мне нужны были либо учебники с описанием сложных заклинаний, либо учитель. И очень хотелось надеяться, что Мирон не станет пренебрегать своими обязанностями. С другой стороны, а обязан ли он? Понятия не имею. Пока командир мне как человек импонировал – простой, без лишней строгости, но и спуску курсантам явно не даст. Хотя дядя мне тоже нравился, а потом он попытался меня убить.

Пока я разогревал еду, Берт и Витек, исчерпав силы, присоединились ко мне. Чуть позже рядом с нами приземлился Мирон:

– Ну что могу сказать? Неплохо. Берт – перспективный фехтовальщик, Даррелл – маг.

– А я? – насупился Витек.

– А ты – веселый. Такие в армии ценнее всего.

– Ваш щит вообще реально было пробить? – спросил я, опередив открывшего было рот Витька.

– Не вашими силами. Хотя ты почти это сделал.

– Научите?

– Уровень слияния у вас какой?

– У меня – второй, у остальных – первый.

– Ожидаемо. – Мирон поправил русые волосы. – Подумаю. Не сегодня так завтра.

– А у вас какой? – встрял Витек.

– Секретная информация. Вам не говорили, что ли? Не принято такие вещи спрашивать.

– Забыл.

– И зря. Я-то ладно, а вот кто-нибудь может и разозлиться. Скажу так. Обычно выпускники интерната после обучения выходят на третий уровень слияния. А дальше лет через пять еще один поднимают, потом – через десять. Ну и так далее. Хотя всякое бывает. Некоторые застревают в самом низу, некоторые скачут по ступеням, будто их сами Четверо благословили. С наследными дворянами все еще сложнее. Ладно, хватит болтать, солнце скоро высоко поднимется, а я по жаре бегать не любитель, доедаем – и в путь. К вечеру будем на заставе.

Бежали, как и вчера – по дороге, удивляя редких путников, а те, увидев, с кем пересекся их путь, отводили глаза, старательно делая вид, что их тут вообще не существует. Видимо, не особо тут любили солдат князя.

Местность еще вчера начала меняться, переходя в предгорья. Вокруг расстилались густые лиственные леса, в которых при желании можно было укрыть не одно войско. Дорога то поднималась вверх, то петляла между холмами, поросшими деревьями. Невольно возникли мысли, что тут можно устроить отличную засаду. Но, насколько я знал, бандитов, промышляющих на дорогах княжества, почти не существовало – велик был риск нарваться на дворян и сложить буйную голову. Да и граница рядом. В общем, места здесь считались бы спокойными, если бы не периодические вылазки вражеских отрядов.

Ноги отмеряли километр за километром, пропуская через себя энергию магического поля, дыхание настроилось на долгий и равномерный бег, сердце, гулко бухая в груди, перекачивало кровь по телу. Со временем мне даже начало нравиться это монотонное движение, когда мышцы и голова работают отдельно. Почти медитация.

Наверное, если бы не Витек, начинавший уставать после двух часов непрерывного бега, мы бы даже на привалы не останавливались, но пацану требовался отдых, он хоть и не жаловался, но шумное дыхание и замедление скорости были понятнее любых слов. Однако, даже с учетом перерывов, к вечеру, как и обещал Мирон, мы увидели деревянные стены пограничной заставы.

– Вот мы и на месте. – Командир остановился за несколько сотен метров до входных ворот. – Дальше пешком, а то и пристрелить могут. Вряд ли, конечно, получится, но на будущее: возле стен старайтесь быстро не передвигаться – часовые тут нервные.

– Боятся чего-то? – спросил Берт.

– Страх у военных всегда одни – втык от начальства. Дворяне, те могут и забить на караул, им за это почти ничего не будет, а вот если обычного воина поймают спящим или, упаси Пятый, караульный пост покинет, то тут могут голову открутить. А уж плетей-то точно не избежать.

– А для дворян какие наказания? – поинтересовался я.

– Тут как начальник заставы решит. Сложно у нас с этим. Но я не осуждаю. Традиции такие. Дворяне на то и дворяне, чтобы быть выше простых людей. Но к тебе, Даррелл, это не относится: за все проступки курсантов несет ответственность их командир, и наказывать я вас буду сам. Надеюсь, конечно, что до этого не дойдет. Соблюдайте простые правила: с офицерами не спорить, в свары не вступать, драки запрещены, ну и главное – меня слушать, как отца родного. Все, идем, надо еще успеть вас на довольствие поставить.

Массивные, обитые железом ворота заставы оказались закрыты, однако нас явно заметили. Два человека на стене, укрытые навесом, с интересом разглядывали приближающихся людей, и когда до нас осталось не больше десятка метров, крикнули куда-то вниз открыть двери. Послышался звук отодвигаемого засова, и небольшая калитка слегка приоткрылась, чтобы пустить внутрь путников.

– Опять ты пешком, Мирон, – обратился к командиру немолодой мужчина в форме с лычками лейтенанта на груди.

– Зато быстро, а ты чего тут забыл? Наказали, что ли?

– А, – махнул рукой мужчина, – как обычно, полковник сюда сына назначил, а тот решил, что у него есть дела поважнее, вот теперь сижу тут. Плевать, с Нестором связываться – себе дороже. Скажи лучше, кого тебе в этом году навязали? Нормальные бойцы или, как обычно, кисель?

– Первогодки, какие из них бойцы, но вроде перспективные, один, правда, болтливый очень, – Мирон хлопнул по плечу Витька, – а второй вообще дворянин, – теперь хлопка удостоился я.

– Вот дела, – покачал головой лейтенант. – Ну удачи тебе с ними. Ты ведь к коменданту сейчас? Михалыч вроде на месте, успевай.

– Понял, бывай, Леха, увидимся еще.

Стоило нам немного отдалиться от ворот, как Витек полез к Мирону с расспросами:

– Вы друзья с ним, что ли?

– Так, курсант, мы на заставе. Начинаем учиться говорить правильно. Лейтенант, разрешите вопрос. Ну-ка повтори.

– Лейтенант, разрешите вопрос?

– Не разрешаю. Но отвечу. С Алексеем мы действительно друзья.

Застава, обнесенная высокой трехметровой стеной со сторожевыми башенками по периметру, представляла собой эдакую крепость, только без замка, и вмещала, насколько мне было известно, около двухсот человек. В центре заставы приплюснутым блином притаилось здание штаба (только на нем трепетал на ветру флаг); по конскому ржанию и дорожке, истоптанной множеством копыт, угадывалась конюшня. Казарма, похожая на ту, в которой мы жили в интернате, смотрела на меня застекленными окнами. Ну и с первого же взгляда узнавался плац, куда же без него. Как вспомню, сколько времени мне пришлось провести на нем, пока я служил в рядах РА, прямо дрожь берет.

Все-таки место, к которому приложила руку армия, хоть в этом мире, хоть в нашем, всегда можно угадать с первого взгляда. Все вокруг было подчинено какому-то смыслу и имело определенную, прописанную в уставе функцию. Тут даже трава была одного цвета, без лишних оттенков и возмутительных цветов, в изобилии растущих за стеной заставы. Здания не имели украшений, дорожки оказались идеально выметены, что, впрочем, не удивительно – прямо сейчас не меньше десяти человек по всей территории орудовали метлами.

В противоположных углах заставы я заметил два строения, в назначении которых сомневаться не приходилось – часовенка Милосердной матери и небольшая церковь Четырех. Этого мне только не хватало. Общение со жрецами у меня как-то не задалось. Оставалось только надеяться, что служители богов моей персоной не заинтересуются. Почти год прошел с посещения жрецами интерната, может, обо мне вообще забыли за это время? Хотелось бы в это верить.

За разглядыванием местных достопримечательностей и тяжелыми раздумьями я почти не заметил, как прошел наш путь к коменданту. Никто на прибывших курсантов внимания не обращал – каждый солдат и офицер занимался своим делом, не отвлекаясь на посторонние занятия, так что мы спокойно добрались до небольшого кирпичного здания, совершенно лишенного окон.

Дальше хмурый мужчина с огромным пузом и хитрыми глазами внес нас в какие-то списки, под бдительным надзором командира выдал необходимую экипировку и вручил наконец оружие. На поясе заняли свое место стандартные для всех солдат княжества прямые пехотные шпаги. До офицерских мы еще не доросли.

Расписавшись в получении особо ценных вещей, наша троица, нагруженная формой, постельными принадлежностями и прочим барахлом, двинулась обживать выделенную комнату. Как оказалось, в казарму, где жили обычные солдаты, мы не попадем. Курсантам предоставили отдельную комнату в общежитии для офицеров. Маленькая, без излишеств, но после душного, заполненного людьми помещения, где мы жили последний год, она показалась нам настоящими хоромами. Не знаю уж, почему нам выпала такая милость, может, из-за того, что Мирон жил через стенку, а может, чтобы с солдатами не якшались, но я был рад.

– Ну вот, располагайтесь. – Мирон толкнул нужную дверь. – Туалет прямо по коридору, душ там же. Питаться будете в общей столовой, ужин вы уже пропустили, но ничего – переживете. Из здания не выходить, завтра в шесть подъем, начнем ваше обучение.

– Разрешите вопрос: а почему тут так пусто? – спросил Витек.

– Так офицеры либо в патруле, либо в увольнении, чего им тут делать? Большинство здесь только спят, да и то не всегда. К тому же офицеров на заставе человек сорок, и пятеро из них – полковник и его замы, которые живут в отдельном здании.

– Так мало?

– Это спокойный участок. Боевые маги нужны в других местах. Все, до завтра. И помним про наказания, из общежития ни ногой! – Мирон захлопнул дверь, оставив нас разбирать вещи.

Комната, предназначенная для проживания, представляла собой вытянутое помещение с четырьмя узкими кроватями и прямоугольным окном, сквозь которое можно было увидеть плац и тренировочную площадку. Прямо к подоконнику был придвинут стол и четыре стула. Тумба для оружия стояла возле входа, там же находился шкаф – один на всех, а рядом с кроватями приткнулись небольшие тумбочки, в одной из которых обнаружились игральные карты.

Потрепанная колода с выцветшими картинками была тут же бережно пересчитана и с удовлетворением признана готовой выполнять свою главную функцию – скрасить время ожидания будущих солдат княжества. Деревенских пацанов – Берта и Витька – азартным играм научили городские, и пусть такое в интернате не поощрялось, но было время, когда за казарменным столом рубилась в нарисованные от руки карты почти вся группа.

Как только кровати были застелены, а комната проинспектирована на предмет наличия каких-нибудь полезностей, Берт и Витек, не найдя себе полезного занятия, засели за игру. У меня же встал выбор между тем, чтобы привести в порядок оружие или присоединиться к пацанам, но пачкать пол пылью от точильного камня совершенно не хотелось, как, впрочем, и брать в руки карты, поэтому я по сформировавшейся уже привычке обратился к медитации.

Первые минуты азартные выкрики Витька и Берта слегка отвлекали, но постепенно окружающие звуки отдалились, остались где-то в стороне и перестали мешать. Это был не транс, я все еще полностью ощущал тело и понимал, где нахожусь, но все равно в таком состоянии магическое поле воспринималось намного четче, чем обычно.

Океан силы, и я в нем. Магия обтекала меня, не проникая внутрь, иначе невидимая сила просто разорвала бы хрупкую оболочку. Именно дар позволял пропустить через себя частичку этой бушующей энергии и воспользоваться ею по своему усмотрению. Но сила слепа. Она может только разрушать, и задача мага заключалась в том, чтобы направить ее. Не поставить себе на службу, на это способны только боги, но лишь подсказать, что и как нужно делать.

Я хотел понять способ создания заклинаний. Понять, почему одна и та же сила, пропущенная через волю мага, может как нагреть воду, так и заморозить ее. Пацанам проще, им показывают, как работает магия, они пытаются повторить, в какой-то момент у них получается, и на этом все успокаиваются, а мне мало. Для местных жителей магия – это обыденность. Они с детства о ней знают и воспринимают просто как одно из природных явлений. Кто-то родился толстым, кто-то высоким, а кто-то – владеющим магией.

Капли энергии магического поля собирались у меня на ладони. Медитация позволила совершать тонкие энергетические манипуляции, не несущие практической пользы, но улучшающие навыки контроля. Я заметил, что начал тратить меньше усилий на каст известных заклинаний. Если полгода назад пять рассекающих ударов высасывали силы досуха, то теперь я мог контролировать их мощь, тратя ровно столько энергии, сколько мне требовалось для конкретной задачи. Например, сейчас я был способен нашинковать палку колбасы на дюжину маленьких кусочков. Правда, потребностей таких у меня еще не возникало.

Медитация незаметно для меня перешла в сон, где я будто бы плыл в своем втором обличье, но делал это не в океане, а по небу. Летающий кит – любимая фантазия некоторых земных художников. Что может быть более странным?

А в шесть утра дверь комнаты распахнулась, и на пороге показался Мирон:

– Подъем, курсанты, солнце уже взошло!

Глава 5

Бодрый голос командира прорвался сквозь сон, заставив открыть глаза и подняться с постели. По привычке, выработанной за год, мы вытянулись возле кроватей, на утреннее построение.

– Даррелл, почему в одежде? – недовольно спросил Мирон.

– Виноват. Не заметил, как уснул.

– Здесь вам постельное белье никто стирать не будет, как и вещи. Так что за чистотой одежды следите, как за собственными причиндалами. А увижу грязь на форме, будете неделю прачками работать для всей заставы. Приводим себя в порядок, и через пять минут жду всех на улице.

Стараясь не тратить лишнего времени, мы как можно быстрее заправили кровати, добежали до раковин, умылись и вылетели из общежития, чтобы встретить там недовольного командира.

– Распорядок у нас следующий: если мы не в патруле, то в шесть часов вы должны быть в тренировочной зоне и ждать меня. В семь тридцать – общее построение, в восемь – завтрак, после него нас либо направят на работы, что вряд ли, либо выходим за стену. Вопросы?

– Как мы узнаем, что уже шесть утра? – спросил Берт.

– Молодец. Разумный вопрос. Будильник я вам, пожалуй, подарю, а то сами вы время чувствовать еще не умеете. Если больше вопросов нет, то бегом на площадку, пока она пустая. Застава просыпается в семь, и у меня есть целый час, чтобы хоть чему-нибудь вас научить.

Обучением Мирон назвал часовое занятие по фехтованию. Причем если в интернате мы тренировались с деревянным оружием, то сейчас командир даже слушать ничего не захотел о возможных травмах и заставил работать пехотными шпагами, заявив, что местный лекарь вполне сможет заживить раны, если такие появятся.

Сняв рубашки и майки, чтобы не испортить одежду во время спаррингов, мы обнажили тяжелое, не очень удобное оружие и приготовились приступать к отработке заученных ударов. Я по привычке встал напротив Витька, но Мирон жестом позвал меня к себе, отправив парнишку работать с Бертом.

– Разрешите вопрос, – обратился я к командиру. – Зачем нам фехтование? Магия ведь куда эффективнее. В интернате учитель, конечно, говорил и про дуэли, и про истощение, но все же?

– Магия спешки не терпит, а у нас час всего на тренировку. Будет. Все будет, но не сейчас. А насчет фехтования ты не прав. Сойдутся в противостоянии два мага равной силы, поставят блоки и пробить друг друга не смогут, тут и придет время стали. А когда говорят мечи, призывать магию уже нет времени – замешкаешься на секунду, и опытный противник тут же воткнет тебе клинок в живот. Убедил?

– Нет.

– Да и плевать. Нападай, буду объяснять, что ты делаешь не так.

Час пролетел незаметно. Мирон не давал ни секунды передышки ни мне, ни пацанам. Во время нашего спарринга он постоянно держал под контролем всех троих, то и дело покрикивая на Витька с Бертом, чтобы они не филонили. Казалось, что у мужчины имелись глаза на спине. Он видел все, и это при том, что я каждую секунду пытался атаковать его. Мирон с легкостью отводил в сторону любые мои удары, успевая к тому же комментировать наши действия.

– Быстрее. Острее угол. Ноги. Следи, чтобы они не мешали тебе. При выпаде делай глубже шаг. – Такие и еще множество иных фраз я услышал за короткую тренировку и, что интересно, действительно начал лучше понимать, какие именно действия совершаю неверно.

Витек за отведенный нам час все-таки умудрился заработать длинную царапину на руке. Порез обильно кровоточил и грозил запачкать одежду. Хорошо хоть, пацан вспомнил, что нас учили останавливать кровь, и после небольшого раздумья воспользовался магией. Из-за травмы паренька нам, вместо того чтобы отправиться в душевую, пришлось выяснять, где находится местный лазарет.

Оставив Витька возле узкого одноэтажного здания, спрятанного в густых кустах сирени, мы с Бертом отправились приводить себя в порядок и ожидать сигнал общего построения. Застава уже проснулась. На улице появились солдаты. Кто-то сломя голову мчался в общий сортир, расположенный неподалеку от казармы. Кто-то общался со своими сослуживцами. Кто-то приводил в порядок одежду, вытащив на солнце швейные принадлежности.

А в общежитии для офицеров, неожиданно для меня, жизнь не особо бурлила. Нет, были там несколько человек, которые уже привели себя в порядок и были полностью одеты, но видел я и довольно сонные лица людей, вяло перемещающихся по полупустым коридорам. На нас офицеры внимание обращали не больше, чем на насекомых, взглянут одним глазком, поймут, кто перед ними, и дальше идут по своим делам.

Раковины и душевые кабинки оказались свободны, и мы все-таки успели привести себя в порядок до построения, а вскоре вернулся Витек и с порога заявил:

– Там такая помощница у лекаря… Я, кажется, влюбился!

– Как быстро растут дети, – хохотнул я.

– Чего говоришь? А, не важно, – отмахнулся пацан. – Я, в общем, зашел туда. Лекарь мне руку осмотрел, заживил рану, ну как обычно, в общем, а потом зашла его помощница. Она, конечно, старше меня, но красивая – жуть!

– Так красивая или жуть? – спросил Берт с абсолютно каменным лицом.

– Да ну вас! – насупился Витек и хотел было еще что-то сказать, но протяжный звон опередил его – так звучал сигнал общего построения, через пять минут мы должны были оказаться на плацу.

Каждый солдат гарнизона, в отличие от нас, прекрасно знал свое место в трех шеренгах, выстроенных на утоптанной земле. Будто пазл в обратной перемотке, они собирались из разрозненной кучи людей в три ровные линии. К счастью, Мирон наше замешательство заметил и привлек к себе внимание взмахами руки, так что вскоре мы пристроились возле самого края шеренги, расположившись друг за другом. Спереди, как самый рослый, оказался Берт, затем я и Витек. Командир встал сбоку. Что интересно, других офицеров в строю я не заметил, только рядовой и сержантский состав заставы.

Перед строем, листая какие-то бумаги, замер высокий человек в чине кварт-капитана. Офицер какое-то время водил взглядом по тексту, а затем поднял глаза на солдат.

– Слава воинам княжества Орловского! – прозвучал его громкий голос.

– Слава! – Сотня кулаков ударили в грудь.

Сразу после традиционного воинского приветствия начались отчеты командиров взводов. Сержанты кратко проинформировали о количестве личного состава, кто где находится и по каким причинам отсутствует. В основном на построении не было солдат, которые на данный момент заступили в наряд, либо патрулировали границу, однако имелись и больные, что отлеживались в лазарете по тем или иным причинам.

Что интересно, от Мирона никто доклада не ждал. Как только последний сержант отчитался, капитан выдал краткие распоряжения каждому из командиров четырех взводов и распустил всех.

После построения нас наконец отвели в столовую, посадив за отдельный стол. И опять же, ни одного офицера кроме Мирона поблизости не оказалось. Чтобы внести ясность, я обратился к командиру:

– Разрешите вопрос. А где все офицеры?

– В малой столовой, скорее всего. Дворяне кушать рядом с солдатами не любят.

– Чем они вообще занимаются? Нам объясняли устройство армии княжества, но тут все совсем не так, как я представлял.

– На самом деле все просто. – Мирон подул на ложку с кашей. – Есть солдаты. Они служат, получают жалованье, ходят в караулы, поддерживают заставу в работоспособном состоянии. Над ними стоят офицеры, организующие их работу, – наш кварт-капитан, например. Однако большая часть офицеров не командуют никем. По уставу, конечно, могут и при необходимости займутся этим, но они сами по себе боевая единица. Один средний маг куда опаснее взвода простых солдат.

– И чем все-таки они занимаются?

– Ну смотрите. На заставе сорок офицеров. Пятеро занимаются организационными делами. Десять магов обязательно должны находиться в боевой готовности. Они, как правило, сутки дежурят потом отдыхают двое. Остальные в это время могут назначаться в патрули по границе или в увольнительных развлекаются – есть тут селения неподалеку, где и выпивки, и девочек хватает: город Лесной, например. Как-то так. Имеются, правда, на заставе и неприкасаемые, которых работать не заставишь, но таких единицы.

– Сын полковника?

– В том числе. Кварт-лейтенант Нестор Обрезков. Осторожнее с ним – очень своеобразный человек.

– Спасибо, учту. А еще вопрос: выпускников интернатов среди этих офицеров много?

– Нет. Не на этом участке границы. Спокойно тут, поэтому дворяне все места заняли. Удобная у нас застава. С одной стороны, вроде как и рядом с каспийскими, поэтому честь, почет, уважение, а с другой – врага за год можно и не увидеть ни разу. Интернатовских направляют туда, где стычки и налеты – явление регулярное. Мне вот только повезло, да и то потому, что я как наставник себя неплохо зарекомендовал, ну и контрабандистов ловлю регулярно. Сейчас как раз этим и займемся. После завтрака смотайтесь до Михалыча, пусть паек на сутки выдаст и остальное, он знает. Через полчаса жду вас возле ворот.