Закономерная ошибка. Cредневековый фантастический приключенческий шпионский детектив

Единственная разница между рабом и каторжником была в том, что раба можно было продать или подарить, а каторжник принадлежал не человеку, а уже Империи, причём пожизненно. Ни раб, ни, тем более, каторжник не могли себя выкупить потому, что не имели никаких прав ни на личную собственность, ни даже на деньги. Всё, что зарабатывал раб, уже изначально принадлежало его владельцу. При желании владелец мог освободить своего раба, что иногда действительно случалось, каторжников же не освобождали никогда.

– Кто же тебя из рабства-то выкупил, да ещё и освободил? Откуда же дурак такой нашёлся, чтобы такую дрянь, как ты, не только взять и купить, но ещё потом и освободить, а не убить?

– Мамочка внезапно подохла! Она меня, оказывается, в рабство не продала совсем, а только передала во временное пользование.

– Жалко, что не сдохла, пока такого выродка рожала!

При этих словах Шенвеха Киамит ещё раз подпрыгнул на нем.

– Тебе, паскудник, не понять. Козлина! Я мог бы сейчас тебя сдать страже, а завтра любоваться, как с тебя шкуру сдерут, живьём зажарят или муравьям скормят, но я хочу тебя прикончить сам, своими руками, даже насиловать не буду, хотя попка у тебя миленькая, любая портовая потаскуха такой позавидует. Матросы бы оценили!

– Себя изнасилуй своим обрубком! Давалка уличная!

– Не завидуй перед смертью! Примета плохая. – с этими словами Киамит замахнулся рукой, чтобы ударить Шенвеха кулаком в бок.

– Я так понимаю, что представления с потаскухами не будет? – в уже наступивших сумерках раздался голос у них за спиной.

* * *

Император молча сидел за столом и смотрел в пространство перед собой. Настроение у императора последние годы было такое отвратительное, какое только можно было придумать, не то, что представить. Когда-то он был весел, когда-то он был счастлив, когда-то он был даже взаправду влюблён! И чем всё закончилось? Ничем! Тот проповедник был прав: чем больше у тебя есть – тем меньшему ты радуешься.

Иногда ему хотелось бросить всё: все эти завоевания, государственные дела и советы, мелкие и крупные склоки, переговоры и заговоры, государственные службы и уйти просто жить, как живут все обычные люди. Но не мог. И не потому, что, как вещал тот придурок, император не имеет права бросить свою Империю и отказаться от власти потому, что больше себе не принадлежит. Обойдётесь! Я больше никому и ничего не должен! Он мог запросто назначить себе любых помощников и жить спокойной жизнью, просто не позволяя им распускаться.

Ему просто не хотелось, а если говорить уже совсем откровенно – он просто боялся. Он боялся этой, уже давно образовавшейся в его сознании бесконечной пустоты, которая как вечно голодный нищий просила есть и не наедалась. Она не насыщалась ни работой, ни развлечениями, ни удовольствиями, ни страданиями. Он был пуст в душе и не мог насытить эту пустоту ничем и вся его почти безграничная императорская власть не могла ему в этом помочь ничем и никак.

Да, он мог позволить себе многое. Да, он мог вершить судьбу чуть ли не целого мира, причём очень скоро будет уже безо всякого «чуть». И в этот миг своего непревзойдённого могущества и торжества своей власти он, император Киамит, не чувствует ничего! Нет, ему приятно. Только это всё, что теперь он чувствует! Нет, он рад. Но это всё! А где радость победы? Где счастье достижения? Он выгорел как зола, а зола гореть уже не может. Позади безмолвно стоял его советник.

– Вашему Императорскому Величеству грустно?

– Нет, иначе я тогда хотя бы погрустил с удовольствием. У меня в последние годы такое ощущение, что мне уже просто надоело жить. Я никогда не думал, что такое со мной вообще может случится, что меня можно так утомить, что такое со мной вообще возможно.

– Может быть, это просто усталость? Империя – тяжкий груз.

– Не для меня. Если бы управление Империей было столь тяжким трудом, то я уставал бы с удовольствием. Просто раньше у меня были потребности, желания, стремления, цели, в конце концов, мне хотя бы угрожали. А сейчас у меня есть всё, что я вообще когда-либо хотел, со стремлением к чему я вырос и за что я всю жизнь боролся. Ради чего? Ради моей огромной империи? А кто населяет эту империю? Две с половиной сотни людей и десятки миллионов законченных скотов, которые только и делают, что выжидают, когда можно будет начать резать всех вокруг и друг друга заодно. Даже не меня! У меня даже враги все передохли! Раньше хоть они были… Хоть какое-то развлечение…

Я изменил карту целого мира, но не смог изменить его обитателей. Я не сумел, я не сумею и, самое главное – я не хочу. Просто не хочу и не буду! Я не верю в людей – я слишком хорошо их знаю! Я сам был одним из них! Были годы, когда я мечтал о портовой потаскухе только потому, что на местных девок у меня просто не было денег. Их иногда не было даже на то, чтобы просто поесть! Было время, когда я мечтал поубивать хотя бы половину своих врагов, пока они первыми не убили меня, что им несколько раз почти удалось. Иногда и есть было нечего.

А теперь я могу купить что угодно или даже просто взять! Но даже этого я не могу потому, что всё и так принадлежит мне просто потому, что я император. Я могу купить любого человека или даже убить и он будет счастлив – сам великий император великой Империи удостоил его своим вниманием. Я даже потаскуху теперь себе снять не могу – весь мир стал моими потаскухами, включая жену! Достаточно только приказать любому своему подданному и он с радостью хоть утопится, хоть повесится, хоть в огонь бросится, хоть что угодно сделает!

– Желаете новую потаскуху? – пошутил советник.

– Они все – потаскухи! Почти каждый мой подданный это просто портовая потаскуха, причём бесплатная.

– Ну, допустим, что не каждый. – пока император смотрел перед собой, слева к нему подошла молодая и красивая девушка. – Меня ты так ни разу и не оприходовал, хотя и хочешь.

– Я хочу, чтобы меня любила девушка, которой я понравился, а не потаскуха, которой я приказал. Я даже потаскуху купить не могу. Я не могу купить себе то, что и так уже принадлежит мне, а почти все мои подданные просто потаскухи. И я не хочу превращать свою любимую девушку в потаскуху только потому, что мне просто захотелось.

– Однако, достаточно тебе приказать…

Император вскочил настолько резко, что девушка отскочила и запустил тяжёлым кинжалом в стену. Кинжал аж загудев от удара глубоко вонзился в деревянный столб в стене. Девушка посмотрела на кинжал долгим взглядом, пожала плечами, но ничего не сказала.

– Я не хочу больше приказывать! Я не понимаю, зачем в Империи нужен император?! Как-то раньше люди жили сами, без императоров, королей, вождей, судей, наместников и ещё непонятно кого. Они что, совсем превратились в скотов или для меня стараются?

Киамит схватил с кровати лютню и подвывая на манер площадных музыкантов жалобно протренькал, как умел:

До чего мы докатились, до чего дошёл наш век —На десятки миллионов – пара сотен человек.Мир наш катится к упадку, сами катим мы его,Во главе нас император, а мы сами – ничего.Ничего не представляем, сами мы – ни то ни сё,Но зато мы понимаем – император это всё.Каждый, пусть, из нас ничтожен, пусть он попросту никто,Только с нами император вместо каждого зато.Славься вечно император! Мы ради тебя живём!Нами правит император! Мы ради него умрём!

– Я теперь в Империи вместо каждого! Бедный Хоншед! Как же я ему сочувствую! Из весёлого разбойника, с детства известного во всех Объединённых Королевствах, превратиться в государственного советника. Но им ещё повезло, у них там пока ещё хоть Империи нет.

– Ключевое слово – «пока». – подметил имперский советник.

– Я не буду их завоёвывать! Пусть ещё хоть где-то хоть что-то ещё останется неизгаженным имперскими порядками.

– Они сами хотят присоединиться. – уточнил советник. – Скоро приедут оба: и Хоншед, и Дэанев, и все остальные представители.

– Я знаю поэтому я и против. И вообще… А если я завтра сдохну? Что тогда будет с Империей? Как же вы тут без меня жить будете?

– Как и жили. Будет новый император и ничего не изменится. Чем больше вещи меняются, тем больше они остаются такими, как были.

Киамит провёл рукой по столу в поисках кинжала, чтобы запустить им в советника, потом посмотрел перед собой на стену с глубоко воткнувшимся в столб кинжалом, вздохнул и уставился перед собой.

– А раньше вы тоже так жили?

– Императоры меняются, а люди остаются.

– Это я уже давно и сам заметил. А как же ваше знаменитое: «Нам думать не надо! – Император думает за нас!»?

– Император думает – народ живёт.

– Ты хотел сказать «Император думает сам по себе – народ живёт сам по себе.»? – уточнил Киамит.

– Народ живёт с мечтой об императоре.

– Я всё понял. Я могу изменить лишь внешние проявления, но не могу изменить вызывающие их основы потому, что не могу изменить сущность людей. Даже я, император, с моей безграничной властью, не могу изменить ничего! Потому, что не знаю как!

– А попробовать научиться не хотите? – намекнул советник. – И будет у Вас достойное императора занятие, противоборство с достойным противником. Вы же этого хотели, радости победы.

– Я уже пробовал! До меня уже многие пробовали! Всё для народа делали: угождали, били, принуждали, развивали, поощряли, обучали, убивали, уничтожали. Но так ничего и не добились! И я догадываюсь, почему – это лежит в основе и этого никак нельзя изменить. Как я не могу стать другим человеком вместо кого-то. Это просто невозможно, вот и всё. Порядочность это исключение, а всё остальное – правило. Всё, что я могу, это просто непрерывно убивать непорядочных силами порядочных и тем самым превращая их в таких же непорядочных.

– Замкнутый круг. А что поделаешь? – подметил советник.

– Что поделаешь? Я скажу тебе, что поделаешь! Я тебе скажу, что поделаешь! Я скажу, что поделаешь! Я знаю, что можно сделать! Я эту проклятую Империю лично уничтожу! Будете жить как тысячи лет назад! Без всякой Империи! Будете жить как люди! Без императоров!

– Это уже было. – мрачно возразил советник. – И всё равно каждый раз Империя возрождалась даже из ничего.

– Жалко. А было такое хорошее решение!

– И не один раз. – продолжил советник.

– Опять я ничего не могу сделать! Но даже если нельзя исправить уродство Империи, то можно хотя бы попытаться. В конце концов, не всегда и далеко не всё в жизни получается с первого раза. И пусть я не стану первым императором, который превратит весь мир в свою империю, зато я стану очередным, кто разрушит Империю до основания!

* * *

Предсказатель дёрнулся и по чёрному зеркалу чаши прошла мелкая рябь. Стоявший в напряжении за спиной предсказателя человек в рясе выпустил за спиной левую руку из правой и сделал шаг вперёд.

– И это всё? Больше ничего?

– Да, Империя в ближайшее время рухнет незадолго до её полного распространения на весь мир. Император сам её разрушит.

– А Объединённые Королевства?

– Останутся Объединёнными Королевствами.

– Хорошо. Держи награду – ты её заработал. И постарайся не выболтать увиденное. Орден ценит твой труд и нам не хотелось бы вдруг лишиться такого полезного помощника. Ты же знаешь, сколько врагов у нашего Ордена? И не пропадай надолго, весьма возможно, что скоро нам снова понадобятся твои умения. В наше время столь трудно найти честного предсказателя! Кругом одни проходимцы и мошенники!

* * *

Они оба замерли: один от неожиданности, а другой от радости. Это был спасительный поворот для Шенвеха и губительный для Киамита. Видно, в пылу сведения личных счетов они оба так увлеклись, что не заметили как сзади к ним кто-то подкрался. Но, всё равно, подошёл он слишком тихо, чтобы не удивиться его появлению.

– Я – имперский советник Мадэас. – медленно и с расстановкой по словам произнёс позади неизвестный. – Уже одна только попытка жителя Нижнего Города, и не только, сидеть в моём присутствии, тем более повернувшись ко мне спиной, однозначно является основанием для строгого наказания, причём даже вплоть до смертной казни, кому ещё повезёт. Но для вас я сейчас пока делаю исключение, временно.

От испуга они чуть не обгадились на месте. Появление имперского советника было даже хуже появления десяти отрядов стражи. Это для любого из них было хуже, чем любой суд и наказание – полномочия имперского советника были сравнимы только с полномочиями самого императора! Весь вопрос был сейчас только в том, на сторону кого из них станет имперский советник и что ему известно. Про то, что такое важное лицо как имперский советник делает в этом поганом закоулке в столь позднее время, можно было даже не догадываться – никто не знает путь имперского советника лучше самого имперского советника.

Первым в сознание начал приходить Шенвех. Он лежал на животе, придавленный сверху задом Киамита и ликуя чувствовал, что судьба в кои-то веки становится на его сторону. Если ему ещё удастся убедить имперского советника в собственной невиновности, то можно считать, что Киамит уже мёртв, если только тот не осмелится напоследок перерезать ему горло, а затем и себе, чтобы точно не попасть в пыточную к палачам. Правда, имперский советник мог бы прямо сразу прикончить Киамита, чтобы тот не успел даже дёрнуться. Вроде бы при первом же взгляде на них и так было ясно, кто тут преступник и кого надо убить. Непонятно только, почему имперский советник сразу этого не сделал.

– Этот разбойник… – начал Шенвех.

– Я знаю.

– Господин имперский советник… – попытался он продолжить.

– Я вижу.

– Осмелюсь ли я… – Шенвех пытался продолжать.

– Этого достаточно.

При последних словах имперского советника Шенвех аж вздрогнул и приготовился к тому, что Киамит сейчас его зарежет, а потом заодно и себя. Приговор им обоим был уже вынесен и Шенвех только не мог никак понять, почему Киамит всё ещё жив. Но пока единственное, что всё ещё он чувствовал, это вздрагивающее на его спине тело Киамита и дрожащий в руке того нож у его шеи. Видимо, Киамит ещё надеялся спастись на ходу придумывая подходящее оправдание.

– Ваше… – произнёс Киамит, пытаясь подняться на ноги.

– Сидеть. – Киамит сел обратно задом на спину Шенвеху.

– Этот негодяй…

– Я видел.

– Он хотел…

– Если вы ещё раз попробуете оправдываться, то я убью вас обоих прямо здесь и сейчас. Это понятно? – спокойно продолжил советник.

– Да, господин имперский советник. – ответили они неожиданно почти одновременно, как будто сговорившись.

– Я буду задавать вам вопросы, а вы будете мне на них отвечать. И не пытайтесь убежать или ещё что-нибудь сделать. – при этих словах Киамит чётко понял намёк на нож у горла Шенвеха.

– Да, господин имперский советник. – снова получилось хором.

– Я ещё не задал вопрос. – в ответ было молчание.

Киамит и Шенвех оба тряслись от страха. Киамит понимал, что или успеет убить Шенвеха или только себя и не больше. Шенвех понимал, что или Киамит убьёт его, или тот попадёт в пыточную. Киамит выбирал между пыточной и самоубийством. Шенвех ничего не выбирал – за него это делал Киамит. А допрос тем временем продолжался.

– Вы хотели убить друг друга.

– Я… Он… – заблеяли они оба.

– Молчать, это был не вопрос. Мне нужно знать причину.

– Можно мне… – начал Шенвех.

Удар по ягодицам, наверное хлыстом, был такой силы, что Шенвех заверещал и дёрнулся так, что сидящий на нём верхом Киамит едва не свалился набок. От нестерпимой боли у Шенвеха потекли слёзы.

– Я не разрешал задавать мне вопросы.

– Есть одно место слуги у господина из Верхнего Города. – начал уже Киамит. – Это место предложили нам обоим.

– Господин сказал, что возьмёт лучшего. – добавил Шенвех.

– Кто этот господин?

– Этого мы не знаем… – попытался было продолжить Киамит.

На этот раз хлыст или плеть ударил по ягодицам его. Лежащий под ним Шенвех почувствовал, что ему на спину потекло что-то горячее и задёргался под повизгивания и дёргания Киамита.

– Каждый отвечает сам.

– Я не знаю, я правда ничего не знаю, я не посмел спросить. Он из Верхнего Города, мне туда заходить нельзя даже без разрешения.

– Я тоже не посмел спросить господина. – продолжил Шенвех.

– Почему вы согласились?

– Мне нужны были деньги. – опять получилось хором.

– Деньги нужны всем. Почему вы согласились?

Понимая, что сейчас хлыст или ещё что похуже пойдёт уже по ляжкам, они наперебой начали говорить правду.

– Мы… Я не хочу всю свою жизнь провести в Нижнем Городе. – выкрикнул Киамит, ожидая очередного удара по ногам или спине.

– Никто не хочет провести всю жизнь в Нижнем Городе.

– Я знаю нескольких человек из местных, которым здесь нравится и они совершенно не хотят отсюда уходить. – ожидая удара по коленкам выкрикнул Шенвех, думая, как не обмочиться при этом от боли.

– Ты можешь их показать?

– Да, господин имперский советник!

– Почему вы согласились?

– Я хотел разбогатеть как можно быстрее. Я искал самый быстрый и безопасный способ. – снова заговорил Киамит.

– Дуракам деньги всегда только мешают.

– Я хотел подняться наверх. Я хотел стать большим человеком.

– Каждый хочет подняться наверх и стать большим человеком.

– Не каждый! – снова влез Шенвех.

– Достаточно. Почему вы решили убить друг друга?

– Он хотел меня убить! – опять получилось хором.

– Он об этом заявил?

– Да! – снова получилось хором.

– Вы пробовали договориться?

– Нет!

– Вы пробовали бросить жребий?

– Нет!

– Достаточно. Я понял, что каждый из вас хотел сделать. Я понял, почему каждый из вас хотел это сделать. Можете приступать к исполнению задуманного – теперь я вам это разрешаю.

Киамит с облегчением вздохнул и с чувством глубочайшего удовлетворения своей ненависти что есть силы провёл ножом по горлу Шенвеха чуть сбоку, где в шее были самые крупные сосуды. Чёрной в ночной темноте кровь хлынула на мостовую широкой струёй. Раздался на мгновение булькающий хрип вдыхаемой перерезанным горлом крови. Киамит левой рукой потянул голову Шенвеха назад за тёмные волосы, толчками льющаяся из шеи струя крови усилилась. Тело Шенвеха под Киамитом судорожно задёргалось и запахло дерьмом и блевотиной.

Осторожно, чтобы не перепачкаться в крови, позабыв про намоченные совсем недавно собственные штаны, Киамит встал с тела убитого врага. Тело Шенвеха ещё продолжало дёргаться, напоминая курицу с отрубленной головой или зарезанную свинью. Некоторое время полюбовавшись на содеянное Киамит повернулся к имперскому советнику и тут же плюхнулся перед ним на колени прямо в кровавую лужу и уткнулся лбом в залитую кровью мостовую.

– Служу Империи! господин имперский советник! – Киамит не в полной мере был уверен, что именно так надо говорить, но лучше ничего не придумал и надеялся на то, что имперский советник оценит по достоинству его попытку выслужиться перед ним и заодно Империей.

– Ты уверен, что поступил правильно?

– Да! Господин имперский советник!

– Тебе не жалко своего круглолицего щекастого приятеля? Он был весьма умным, такие здесь не так часто встречаются. Нижний Город в основном состоит из калек, уродов, слабоумных и больных.

– Нет! господин имперский советник!

– Ты считаешь, что выбрал лучшего из вас двоих?

– Да! господин имперский советник!

* * *

Император молча сидел за столом и смотрел прямо перед собой на всё ту же самую стену. Ему было плохо, весьма плохо и очень тяжело. Год за годом управление Империей хоть и медленно, зато неотвратимо становилось всё тяжелее, а под конец окончательно его доконало. Его, Киамита, благополучно пережившего все многочисленные покушения и предательства, смуты и заговоры, войны и потрясения, вторжения и волнения, да и вообще неисчислимое количество неизвестно чего ещё, доконало управление своей собственной империей!

Он вспомнил себя молодого. Тогда он еле справлялся с властью, он учился на своих ошибках и ещё больше на чужих. Его тогда изводила человеческая сущность, вся открывшаяся ему гнусность человеческой души. Когда он ещё подростком жил в Нижнем Городе, то считал, что плохо только там и надо просто выбраться из Нижнего Города хотя бы в Средний Город. Когда он ещё только стал императором, то поначалу считал, что и люди все такая дрянь только в столице, что их испортило это место, а где-то всё иначе и большинство людей там люди как люди за редким исключением. Время разубедило его в заблуждениях.

Сказки закончились ещё в раннем детстве. С возрастом исчезла уже и вера в их существование. Вместе с короной императора он возложил себе на голову всё бремя человеческого зла и пороков, которое, неожиданно для него, вдруг оказалось бесконечным. Добро это исключение, зло это правило – усвоил он за эти годы, хорошо усвоил. Было время, когда он даже пытался сам же разрушить свою же империю, но все его попытки её разрушить сделали её только сильнее.

Однажды он распустил имперскую армию в надежде, что Империю начнут завоёвывать. Но, вопреки его ожиданиям, вместо одной имперской армии сразу же образовалось несколько независимых, которые с удивительной быстротой прибрали тогда ещё чудом остававшиеся независимыми пограничные государства вокруг Империи. Он надеялся, что новые армии сцепятся между собой и развалят Империю на части, но вместо этого все они провозгласили славу императору за столь мудрое решение и поклялись в своей верности.

Он самолично принимал самые безумные законы, проводил по всей Империи самые сумасшедшие мероприятия, чтобы довести её до раскола, но Империя только крепла. Он то всё подряд запрещал, то наоборот всё подряд разрешал и каждый раз его новое противоречащее всем предыдущим решение повсеместно едва ли не поголовно одобрялось и встречалось восторженным ликованием населения.

Он пытался разорять Империю налогами, доводил всех до полного обнищания, но так и не смог спровоцировать бунт. Он приказывал печатать бумажные деньги вместо золотых и доводил тем самым деньги до полного обесценивания, но и это было встречено восторгом.

Он отменял даже самые древние и почитаемые обычаи, запрещал и преследовал самые распространённые в Империи религии, но каждый следующий запрет вызывал ещё больше восторга, чем предыдущий. И даже когда он отчаявшись объявил Империю прекратившей существование, то и это известие было воспринято с восторгом и ликованием, а в народе заговорили, что император создал новую Империю из старой.

Но это было совсем давно, а сейчас он чётко понимал, что пытался потушить огонь кипящим маслом. Он тогда пытался развалить уже изначально разваленное, а всё, что он пытался сделать во зло Империи, шло ей исключительно во благо. Если он тогда хотел развалить Империю, то это надо было делать от прямо противоположного. Надо было не бороться с Империей, а перестраивать её в новое порядочное общество, где родители не будут насиловать своих детей назло друг другу, где духовное уродство не будет передаваться по наследству, где назло одним не будут наказывать других, где целью жизни каждого не будет издевательство над всеми, а всех над каждым, где у человека не будет смыслом жизни лишение смысла жизни других.

Киамит вспомнил ту судьбоносную ночь много лет назад, когда зад у него пылал после удара плетью, под ним аж содрогался от ужаса несчастный Шенвех, а за спиной стоял всемогущий имперский советник и задавал им вопросы. Он сейчас не обвинял имперского советника за случившееся – он сам тогда сделал свой выбор и только. Если бы он тогда хоть немного подумал и отпустил Шенвеха, то в будущем у него всё сложилось бы совсем иначе. Долгий путь к императорской власти оказался непрерывным выбиванием всего лучшего, что ещё в нём уцелело после многих лет борьбы за выживание в Нижнем Городе.

Он повернул голову. Позади молча стоял советник, тот самый, который стоял за его спиной в ту ночь. Иногда ему казалось, что это не человек вовсе, а тень человека, зловещая всезнающая тень. Именно этот человек помог ему тогда принять нужное решение, именно он провёл его по всем ступеням восхождения к верховной власти, это он задавал ему вопросы и давал нужные подсказки. Впрочем, решение той ночью Киамит принимал сам – советник всего лишь предоставил ему тогда свободу выбора и он сделал неправильный выбор.

А далее была бесконечная череда ведущих к власти преступлений и сделок со своей совестью. Это не императоры создают себе Империю! Это Империя создаёт себе императоров! Каждое новое преступление, каждое новое убийство на пути к власти не только продвигали его ещё на один шаг ближе к ней, но и заодно уничтожали в нём ещё какую-то часть его самого, пусть малую, но уничтожали.

Чудовищное население Империи создавало себе столь же чудовищных императоров, чтобы они продолжали создавать новых чудовищ из каждого нового жителя Империи. Круг замкнулся и это был бесконечный путь по кругу. Ему вспомнилось название одного из орденов: Орден Замкнутого Пути. И эти туда же! Почитатели хождения по кругу!