Насущный хлеб войны. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США

В данном исследовании мы также рассмотрим политические разногласия в среде белых южан и постараемся выяснить, как они повлияли на исход войны. Многие жители Юга, разумеется, были горячими сторонниками Конфедерации, убежденными, что рабство необходимо распространить на западные территории – главный пункт выборов 1860 года, – и что если этот процесс попытаются остановить, необходимо прибегнуть к сецессии. Однако многие белые южане не разделяли принципов конфедератского национализма: значительная их часть выступила против войны. На выборах 1860 года приблизительно 40 % белых мужчин в рабовладельческих штатах проголосовали против немедленной сецессии, и эта цифра никак не отражает мнения белых женщин, которые придерживались той же точки зрения, но не могли голосовать. Зимой, когда произошла сецессия, политики-южане, выступавшие за сохранение Федерации, не смогли организовать эту массу людей, однако с началом войны федеральная армия сразу же обратилась к юнионистам и юнионисткам за помощью. На ранних этапах военных действий им, как правило, помогали – точно так же сторонники сецессии поддерживали повстанческую армию. Однако постоянные требования обеих армий наносили ущерб всем гражданским, и с истощением ресурсов многие из них уже не были готовы поддерживать военных. При этом далеко не каждый противник Конфедерации был сторонником Союза: среди белых южан встречались и те, кто просто хотел держаться подальше от конфликта17.

Историография

Эта книга основана на работах многих замечательных ученых, однако в некоторых важных аспектах, начиная с взаимодействия солдат и гражданского населения, мы отклоняемся от точки зрения, принятой в современной науке. Ряд исследователей подчеркивает ту непоследовательность, с которой обе армии относились к гражданским лицам, а также свойственную их отношениям напряженность18, но мы, в отличие от них, рассматриваем непосредственные материальные последствия. Некоторые историки анализируют роль гендерного аспекта, учитывая, что большинство солдат были мужчинами, а среди гражданских было много женщин. Они отмечают, что война продемонстрировала податливость довоенной убежденности в неизменной, врожденной природе полов19. Однако такие исследования не затрагивают вопрос того, как мужчины и женщины использовали материальные ресурсы. Военные историки отмечают, что офицерам с трудом удавалось удерживать своих солдат под контролем, но не изучают, как это влияло на материальные ресурсы, необходимые гражданским для выживания. Если взглянуть на ситуацию шире, то подобный менталитет обеих армий – непокорных, не способных организовать полноценные поставки ресурсов – свидетельствует о том, что ни Север, ни Юг еще не дозрели до возможности быть полноценным государством того времени20.

Сейчас ученые начинают изучать материальную сторону Гражданской войны, и наше исследование разворачивается в русле этого тренда. Историки Джоан Э. Кэшин и Майкл Де-Груччо описали возведенные монументы и «охоту за реликвиями», однако оставили бо́льшую часть материального мира эпохи в неприкосновенности21. Также эта книга опирается на новейшие исследования в области экологической истории (Лиза Брейди, Марк Фидж, Брайан Дрейк), из которых следует, что на ход войны значительно влияли природные условия. Однако взаимодействие между армиями, гражданским населением и природой необходимо изучить внимательнее22. Те немногочисленные историки, которые изучали привлечение материальных ресурсов военными, склонны обращать больше внимания на провизию и недостаточно изучать процесс с точки зрения гражданского населения; лучшим исследованием по этому вопросу остается книга Белла Уайли, написанная много лет назад. Уайли отмечает, что солдат-повстанцев, отбиравших еду у гражданских, либо «порицали», либо считали «невиновными», и на этом останавливается. Фуражиры армии Севера иногда следовали предписаниям, однако Уайли признает, что порой операции могли выйти из-под контроля. Дальше эту мысль он не развивает23. Некоторые историки рассматривали влияние войны на ситуацию с древесиной и постройками. Меган Кейт Нельсон, впрочем, больше говорит о действиях северян и рассматривает, скорее, городскую жизнь. Марк Гримсли называет июльские приказы генерала Джона Поупа (1862 год) поворотной точкой в политике и практических действиях солдат24. К тому же ни один исследователь не изучал довоенное отношение к материальным ресурсам на Севере и Юге, а также их связь с событиями войны. Настоящая монография является первой работой по этому вопросу.

Какие темы затрагивает и не затрагивает эта книга

В первой главе мы исследуем жизнь на довоенных Юге и Севере, в то время как в «военных» главах речь пойдет о конкретных случаях, связанных с человеческими ресурсами, провизией, древесиной и постройками Юга, поскольку именно эти ресурсы имели во время войны главную ценность. «Военные» главы охватывают промежуток времени с 1861 года по 1863 год, чтобы у нас была возможность сравнить реальное поведение военных до и после принятия знаменитых приказов Джона Поупа (1862 год) и Кодекса Фрэнсиса Либера (1863 год). В двух последних главах рассматриваются события 1864 и 1865 годов, когда кумулятивный эффект военных действий на хозяйство Юга принял пугающие масштабы. На протяжении всей книги мы рассматриваем ситуацию с точки зрения различных дисциплин, таких как изучение материальной культуры, приготовление пищи, лесное хозяйство, архитектура и наука о катастрофах. Основное внимание уделяется регулярной армии. Кроме того, в этом исследовании речь идет только о сухопутных операциях. Поскольку Юг времен Гражданской войны состоял по большей части из ферм, плантаций, деревень и маленьких городков, речь, скорее, пойдет о них, нежели о больших городах. Чернокожие южане будут время от времени появляться в тексте как свидетели и участники тех событий, однако рабы обладали меньшими материальными ресурсами, чем большинство белых, к тому же в обеих армиях существовали особые правила обращения с черными американцами. Более того, многие аспекты жизни афроамериканского населения во время Гражданской войны уже тщательно исследованы. В настоящей работе не затрагиваются вопросы конфискации хлопка или земли в соответствии с такими правительственными уложениями, как Первый и Второй законы о конфискации в Соединенных Штатах (1861 и 1862 годы), а также Закон о продовольственном налоге, принятый Конфедерацией в 1863 году25.

Подобно большинству наших коллег, мы основывали свое исследование на сохранившихся рукописях. Многие документы конфедератов в конце войны пропали или сгорели, однако ряд других бумаг уцелел и дошел до наших дней, что позволяет ученому заполнить многие лакуны. С обеих сторон сохранилось огромное количество письменных свидетельств, включающих в себя письма, дневники, мемуары, газеты, рассказы о жизни в рабстве, документы Комиссии по требованиям южан, протоколы полевых судов, интендантские записки и другие материалы, хранящиеся в Национальном архиве. Помимо того, что включено в этот список, существует множество текстов, проливающих свет на проблемы, о которых идет речь в настоящей книге. Архив официальных записей о Гражданской войне – это невероятно обильный источник, в котором можно обнаружить данные об армиях, гражданских лицах и материальных ресурсах от начала и до конца конфликта.

Уточним значение некоторых терминов. Под словом «плантатор» понимается владелец по меньшей мере двадцати рабов. «Круглые сорок» – это расхожая фраза XIX века, когда сквоттеры заявляли свои права на 40 акров государственной земли, вырубали там весь лес и двигались дальше. Под существительным «фураж» военные обеих армий понимали пищу и древесину как для людей, так и для лошадей, а глагол «фуражировать» означал поиск таких ресурсов. Наконец, в тексте могут появиться имена прославленных военных и гражданских деятелей, однако бо́льшая часть книги посвящена обычным людям. Где это было возможно, мы стремились предоставить биографические данные, включая информацию о собственности и военное звание, однако в некоторых случаях это было невозможно узнать или подтвердить. Иногда в процессе военных действий солдат получал повышение, и его звание менялось.

Глава 1

Старый Юг

Белые южане довоенного поколения, и мужчины, и женщины, отлично знали свои края: ландшафты Юга, его географию, сложные отношения между членами общества и нюансы местной истории. Кроме того, многие жители обладали развитыми навыками, необходимыми для обеспечения функционирования отдельных хозяйств и целых сообществ. Обладающий такими навыками человек приобретал особый статус и получал персональное удовлетворение от занятия своим делом. Когда в повседневной жизни южан происходили неприятности, они обращались друг к другу за помощью и поддержкой. Случались среди них и конфликты, основанные на классовых и иных различиях, однако большинство жителей Юга, каким бы ни было их социальное происхождение, разделяли этику общинности, согласно которой у каждого человека были обязательства перед другими людьми26.

Предвоенные годы были для белых южан временем материального благополучия. Они знали, как распоряжаться разнообразными ресурсами – продуктами, древесиной и постройками, – каждый из которых имел собственную ценность и был необходим человеку для выживания. Это касалось всего американского Юга, вне зависимости от локальных различий в рационе, территории и архитектуре. Большинство белых южан – плантаторы, фермеры, юристы, доктора, издатели, священники или ремесленники, жители сельской местности или маленьких городков – ценили свои материальные возможности, используя их для собственных нужд и ради благополучия родственников друзей и соседей. Они с готовностью делились друг с другом тем, что им принадлежало. Как пишет дочь судьи Летиция Дэбни Миллер, казалось, что в этом мире «простого изобилия» ресурсов хватит на всех. Некоторые белые южане тратили эти ресурсы впустую, применяли их не по назначению или вовсе забрасывали, но большей частью местные жители стремились к разумному ведению хозяйства и избегали бессмысленного расточительства27.

Люди

Начнем, собственно, с людей. Большинство белых южан разделяли систему ценностей, связанных с семейными обязательствами, гендером, религией и честью, при этом все указанные ценности существовали в рамках общинности. Основой общинности была семья, определяющий жизни большинства институтов. Под родственниками понимали вовсе не одних только родителей и детей: родственные отношения распространялись очень широко. Многие южане в мельчайших подробностях знали историю своей семьи вплоть до прадедушек или прабабушек, а то и еще дальше, и жили в окружении своих родственников. Так, у Микаджи Э. Кларка имелись родственники в шестнадцати домах округа Андерсон, Южная Каролина: кузены и кузины, дяди и тети, носившие в общей сложности семь разных фамилий. Люди из разных поколений могли жить под одной крышей на протяжении многих месяцев и даже лет28.

С раннего детства у человека формировалась мысль, что родственники должны помогать друг другу. Во взрослой жизни этот принцип воплощался в плотную сеть услуг и обязательств. Зная, что может рассчитывать на щедрость своего двоюродного брата, Джеймс Дедрик, адвокат из штата Теннесси, занял у того деньги для приобретения земли. Сара Томпсон, хозяйка плантации, обращалась к своим родственникам за советами по части домашних дел: например, как правильно выткать коврик и сколько для чего потребуется ткани. Родственники посещали одну и ту же церковь, а после службы отправлялись друг к другу с визитами. Раз в месяц они отправлялись в главный город округа по делам, а заодно для того, чтобы узнать новости и еще немножко поговорить. Родственникам с готовностью давали приют. Хозяйка плантации Энн Арчер принимала у себя сына своей кузины, который путешествовал по Миссисипи, – пусть даже он слишком много пил и «очень нам не понравился»29.

Еще одним уровнем взаимных обязательств между членами сообщества были отношения с друзьями и соседями. В повседневной жизни белые южане постоянно оказывали друг другу крупные и мелкие услуги. Некая миссис Пледжер из Уолнат-Хилла, Южная Каролина, зашла к своим соседям, семье Маклеод, и попросила написать для нее несколько писем. Юная Кейт Маклеод не была в восторге от перспективы писать «эту тягомотину» для старушки-соседки, однако это был ее долг, и она его выполнила. Когда незадолго до местных выборов в 1859 году несколько подвыпивших молодых людей стали петь песни перед домом коммерсанта Карни в штате Теннесси и один из них уснул на крыльце, мистер Карни пригласил его пройти в дом и проспаться. Отправляясь в столицу округа, человек мог забрать там почту, адресованную его соседям, и развезти ее по домам. Добрососедское поведение отмечалось и запоминалось30.

Для установления социальных связей имелся крайне эффективный, проверенный временем способ – гостеприимство. Родственники, друзья и соседи регулярно посещали друг друга. Это могли быть как спонтанные, так и спланированные визиты, которые во втором случае длились несколько дней или даже больше. Официальные приемы также были в чести. Как вспоминала жительница Техаса Мэри Мэверик, в каждом уважающем себя доме было специальное помещение для приемов и балов. Особенно часто было принято собираться по праздникам. В обычные дни года многие белые южане считали свои долгом давать приют белым путешественникам. Отец Джона Фрэнклина Смита владел плантацией в округе Бэйтс, штат Миссури, и всегда безвозмездно предоставлял проезжим кров. На это пошел бы не каждый, но таков был идеал31.

Принцип общинности Старого Юга распространялся и на белых янки, переехавших в южные штаты, и на эмигрантов из Европы, если они принимали наличие института рабства. Джейсон Найлз, уроженец Вермонта, переехал в Миссисипи в сороковые годы. К 1861 году он уже стал процветающим юристом в округе Аттала, где у него было много друзей и благожелательных соседей. То же самое происходило и с выходцами из Европы. Немцы и ирландцы селились не только в крупных городах, но и в городках наподобие Стаунтона, Виргиния. Несмотря на отдельные случаи шовинизма и предубеждения против католиков (многие из новоприбывших принадлежали к Католической церкви), бо́льшая их часть жила в мире со своими соседями-протестантами англо-саксонского происхождения. Аналогичным образом обстояло дело и с небольшим количеством евреев, поселившихся в городках и деревнях Юга32.

Классовые отношения между белыми членами этого общества считались вопросом, требовавшим осторожности. Рабовладельцы, которым принадлежала бо́льшая часть собственности, должны были обеспечить себе поддержку или хотя бы признание со стороны других белых. Многие из них старались поддерживать хорошие отношения с остальными из просвещенного интереса, религиозного долга и того, что ощущается как искреннее желание помочь ближнему. Так, жители Манчестера, штат Виргиния, очень ценили Ребекку Харрис, обладавшую талантом сиделки. К ней обращались за помощью люди из разных социальных слоев, и она, как правило, соглашалась им помочь. На юге Южной Каролины плантаторы понимали, что фермерам требуются деньги, когда те предлагали своим более обеспеченным соседям купить у них корзины или шерсть. Дочь одного из таких плантаторов утверждала, что обе стороны без лишних слов понимали, что стоит за подобными сделками. Высокомерие элит сдерживали и родственные связи. Бывшая рабыня Энн Брум, жившая неподалеку от Уиннсборо, Южная Каролина, отмечала, что местные плантаторы «хорошо» относились к белому мужчине из рабочего класса по имени Маршалл, поскольку он приходился родственником председателю Верховного суда США Джону Маршаллу33.

Гендер тоже играл важную роль в том, как южане распоряжались отдельными ресурсами. Начиная с детства, они усваивали мысль, что у мужчин и женщин разное предназначение. Мальчики учились охотиться, рыбачить, ездить верхом и стрелять; девочек обучали кулинарии, шитью и ведению домашнего хозяйства. Во взрослой жизни, как это бывает во многих культурах, четкая гендерная дифференциация прослеживалась в подходе к материальным ресурсам. Каждый пол специализировался на своей группе этих ресурсов, хотя и мужчины, и женщины владели базовыми навыками, необходимыми в домашней жизни. Мужчина принимал большинство важных решений, и предполагалось, что женщина будет их выполнять. Взамен за это она получала защиту. Женщины, которые не могли принять такое распределение ролей, покидали регион, как это сделали Сара и Анджелина Гримке из Южной Каролины, которые переехали на Север и занялись общественным активизмом34.

Благодаря многолетнему общению местные жители знали друг о друге практически все. Большинство белых южан очень заботились о том, что о них думают соседи. И мужчины, и женщины не лезли за словом в карман, если они чего-то не одобряли. Врач Харди Утен назвал молодых людей, собиравшихся в баре города Лондесборо, штат Алабама, чтобы выпить и поболтать, «сплетниками в худшем смысле этого слова». Женщины обсуждали между собой слухи о недостойном поведении кого-либо, и последствия этого могли быть самыми серьезными. Жительница Техаса Элизабет Клэри предположила в разговоре с сестрой, что их соседка из округа Граймз была неверна мужу. Когда этот слух распространился по окрестностям, местная методистская церковь начала собственное расследование. Ни мужчины, ни женщины не хотели подвергаться неодобрению общества. Хозяйка плантации Энн Гейл просила своего сына никому не рассказывать, как она отзывалась в кругу семьи о некоторых неприятных родственниках, потому что «ужасно боялась, что <ее> будут обсуждать»35.

Когда случалось несчастье – например пожар – ожидалось, что на помощь пострадавшим придут все. В многих сообществах существовали добровольные пожарные бригады, однако стоило начаться пожару, как все, от мала до велика, бросались его тушить. Иногда в качестве сигнала тревоги трубили в рог. Когда в Александрии, штат Виргиния, загорелась столярная мастерская, остановить распространение огня пожарным помогали местные жители. Время от времени пожары случались на огромном болоте Грейт-Дисмал, расположенном на границе штатов Виргиния и Северная Каролина. Пламя распространялось на территорию обоих штатов, уничтожая на своем пути дома, деревья и изгороди. У местных жителей были все основания бояться пожаров. Зачастую причиной возгорания был удар молнии. В сельской местности огонь мог распространяться очень быстро36.

В жизни большинства белых жителей Юга местные институты играли куда более важную роль, чем федеральное правительство. Самым заметным представителем федеральной власти был, судя по всему, почтмейстер. Но даже его функцию иногда брали на себя местные жители, самостоятельно доставлявшие почту своим соседям. Представителя Федеральной службы переписи населения, который раз в десять лет объезжал окрестности, согласно закону, назначали из числа местных жителей. Что касается укомплектованной представителями городского управления судебной власти, то этих представителей все отлично знали – поскольку пересекались с ними в тавернах, на мельницах и в частных домах. В случае преступления, будь то недостойное поведение, пьяная выходка, кража, нападение или убийство, свой вердикт выносили именно они37.

Разумеется, в любом округе, поселке и городке имелись случаи пренебрежения этим духом общинности. В любом сообществе имелись свои примеры соперничества, мелочности и жестокости: белые южане порой вполне могли критиковать, осуждать и порицать своих современников. Время от времени проступали на поверхность классовые различия, от которых невозможно полностью избавиться. В Миссисипи фермеры выкрикивали оскорбления в адрес белых женщин, если те ехали в роскошном экипаже, и белых мужчин, если те были одеты слишком нарядно. Не каждый плантатор утруждал себя тем, чтобы скрывать свое презрение по отношению к рабочему классу. Бывший раб Роберт Уильямс вспоминал, что когда к его хозяину Клинтону Клэю приходили белые бедняки, то их заставляли входить через черный вход. Тех, кто нарушал невидимую границу между черными и белыми, ждало самое суровое наказание. В Северной Каролине белым беднякам запрещалось обмениваться вещами с рабами. Если белого ловили на попытке такого бартера, то местные плантаторы объединялись, чтобы заставить его продать землю и уехать, угрожая в случае неповиновения смертью. Ренегатам наподобие Сары и Анджелины Гримке, Уильяма Г. Брисбейна и Джеймса Г. Бирни, открыто критиковавшим работорговлю, приходилось уезжать на Север – своей волей или по принуждению38.

Продукты питания

Дух общинности, свойственный белым жителям Юга, имел много материальных проявлений – в том числе и в виде еды. Юг был богатым аграрным регионом со множеством процветающих ферм и плантаций, где в лугах паслись коровы и свиньи, во дворах квохтали куры, в реках плескалась рыба, а в лесах обитало множество дичи. Большинство плантаторов питалось лучше, чем средней руки рабовладельцы, а у тех, в свою очередь, был более разнообразный рацион, чем у большинства фермеров, однако подавляющая часть жителей региона так или иначе не испытывала проблем с едой. Типичные южные блюда подразумевали высокое содержание белка, соли и сахара. Еду считали важным ресурсом, который нужно беречь. Врач Уиллис Лиа жил в бревенчатом доме и с гордостью писал своему брату, что живет хорошо, питается хорошо и его семья здорова. Хороший аппетит и обильная пища – это важная составляющая хорошей жизни, отмечала Матильда Финли из Алабамы39.

Как и во многих других обществах, за приготовление еды большей частью отвечали женщины. На Старом Юге это относилось к женщинам любого социального положения – от жены фермера до владелицы плантации. Элиза Робертсон из Луизианы, жена плантатора, умела делать сыр, заготавливать сухофрукты, варить варенье из арбуза и набивать колбасы, хотя в большинстве богатых домохозяйств тяжелую работу на кухне выполняли рабы. Белые женщины бережно относились к своим кулинарным познаниям. У мужа Марты Динсмор из Кентукки было одиннадцать рабов, но на протяжении почти тридцати лет она вела кулинарные книги, в которые вкладывала засушенные растения, вырезки из газет и рецепты от родственников. Кроме того, у женщин были церемониальные обязанности. Старшая из присутствующих на трапезе женщин, будь то мать или старшая дочь, садилась во главе стола40.

Белые мужчины также работали по хозяйству. Фермеры и мелкие рабовладельцы трудились в полях: весной сеяли, летом ухаживали за посевами, осенью собирали урожай. Некоторые плантаторы проводили у себя сельскохозяйственные эксперименты, стараясь вывести и вырастить различные виды бобовых. Большинство мужчин с детства умели охотиться и рыбачить. Фермеры отправлялись на охоту, чтобы разнообразить свой стол. Адвокат Макски Грегг занимался охотой ради удовольствия и провел в компании приятелей на побережье Южной Каролины немало часов. Другой обитатель этого штата, плантатор Томас Чаплин, тоже любил природу и приносил к семейному столу с рыбалки окуней, кейпкодского карася и речного горбыля41.

Большинство белых южан охотно делились пищей с близкими и друзьями. Мужчины дарили друг другу рыбу, инжир и другие продукты для общего стола, пусть иногда это было связано с материальными затруднениями. С. Р. Эгглстон из Ричмонда отправил своим родственникам в округ Клейборн, Виргиния, бочонок муки, бочонок сельди и связку фруктовых саженцев. Женщины также обменивались съедобными подарками, вручая кофе за яйца. Подруги тоже проявляли щедрость. Кезайя Бривард, хозяйка плантации из Южной Каролины, испекла для свадьбы своей соседки особый бисквитный торт, несмотря на то что жених той пришелся ей не по нраву42.

Типичными блюдами местной кухни были, например, кукурузная каша и кукурузный хлеб – традиционная еда коренных жителей Америки, память об эпохе колонизации. Иногда на кухне использовались старинные приспособления. У хозяйки плантации Марты Мейни из Миссисипи имелась ступка для перетирания кукурузных зерен. В некоторых районах сохранились европейские традиции. Так, жители Луизианы готовили «говядину по-французски»: для этого мясо резали полосками, подвяливали, тушили над дымным огнем и разбирали на волокна. Некоторые кулинарные хитрости белые жители региона заимствовали у черных – например, рис на юге Каролины готовили по африканскому рецепту, который попал в Америку через Карибское море43.

Белые южане были большими любителями мяса. Они ели и другую белковую пищу, включая морепродукты и пресноводную рыбу, но мясо любили больше всего. Как отмечает родившаяся в Англии хозяйка плантации Фрэнсис Кембл, с ростом благосостояния обычно росло количество и разнообразие потребляемого мяса. Она упоминает, что ела утятину, гусятину, индюшатину и дичь. В рационах прослеживалось классовое разделение. Самым престижным мясом долго считалась говядина, отчасти потому, что для выпаса крупного рогатого скота требуются большие пастбища, поэтому это мясо чаще встречалось на столе у плантатора. Фермеры предпочитали свинину, основу рациона у рабочего класса: выращивать свиней было проще и дешевле44.