Если подражание – самый большой комплимент, то я должен поблагодарить многих людей, у которых я заимствовал идеи и дух. Книга Джеймса Добсона «Любовь должна быть твердой» открыла мне глаза на силу любви. Оз Гиннес в своей лекции «О немудром», основанной на первой главе Первого Послания к Коринфянам помог мне понять важность неожиданности в борьбе с заносчивостью. М. Скотт Пек великолепно описал зло в своей книге «Люди лжи» и посоветовал нам поразмышлять над проблемой зла, рассматривая его скорее как ежедневную реальность, а не как редкое отклонение. Фредерик Бюхнер своей книгой «Евангелие: трагедия, комедия и сказка» сделал более глубокими мою печаль, радость и изумление при чтении Евангелия. Я в долгу перед писателями и паломниками, с которыми я никогда не встречался.

Я также благодарю моих коллег, которые всегда поддерживают меня в моем росте и работе: Прэшес Этчисон, Шерил Джоунз, Натали Мерилет, Сью Райк, Эла Эндрю, Лиам Этчисон, Дона Хадсона, Тома Варни и Джо Волла. Лэрри Крабб, мой самый страстный защитник и критик, – постоянная живая иллюстрация дерзновенной любви в нашей многолетней дружбе. Неистовство и боль этого темного мира смягчается радостью общения с ним.

Штат сотрудников издательства «Навпресс» – всегда надежная поддержка в изнурительном деле создания книг. Трэси Маллинз, мой редактор и друг, доброжелательно и весело провел меня через лабиринт концепций, синтаксиса и грамматики.

Идея создания этой книги пришла во время нашего ежегодного отпуска с Дейвидом и Мэг Дьюпи, Тремпером и Алисой Лонгман и всей нашей компанией. Я глубоко признателен за длительные взаимоотношения, которые привели к изменениям в моей жизни и которые будут продолжаться в вечности. Тремпер, мой соавтор, открыл для меня радость в бесконечном познании. Наши общие корни чрезвычайно глубоки.

Самую глубокую и неизменную благодарность я испытываю к моей жене Ребекке и детям, Анне, Аманде и Эндрю. Эта книга в очень большой степени – результат непоколебимого решения моей жены любить нас совершенной, глубокой и дерзновенной любовью.

Предисловие

Мы никогда не сможем делать это абсолютно правильно до тех пор, пока не придем домой. Только там мы будем в безопасности от разрушающих атак, недосягаемы для ложных ценностей и свободны, чтобы жить по задуманному образцу. Ну а пока Бог дает нам возможность радоваться посреди несчастий. Он возбуждает в нас жажду чистоты, которая сильнее похоти; и Он, давая силу прощения и укрепляющей благодати, помогает нам в отношениях с другими людьми, даже с теми, кто обращается с нами плохо.

Но в наших христианских общинах сверхъестественная радость, безупречная чистота и страстная любовь (та, которая преодолевает жестокое обращение) имеются в ограниченном количестве. Мы скорее будем петь о радости, чем испытаем ее в реальной жизни, когда неприятности наваливаются на нас. Мы скорее склонны уступить наши позиции, чтобы скрыть свою нечистоту, чем открыто противостоять поражению. И нам нравится измерять уровень своей духовности в таких единицах, которые никогда не потребуют, чтобы мы прямо взглянули на безразличие в наших душах и увидели, что оно унесло из взаимоотношений жизнь.

Однако существуют признаки, что Бог продвигается. Наличие двух тенденций заставляет меня думать, что, возможно, пробуждение близко. Они дают мне надежду, когда я иду по смутному, погрязшему во зле миру, в котором все происходит не так, как должно происходить. Возможно, поэтому я так рад, что доктора Аллендер и Лонгман написали книгу «Дерзновенная любовь». Они открыто говорят о зле, показывая, что от нас требуется полная зависимость от сверхъестественной силы Бога, если мы хотим, чтобы наша радость победила эту жизнь.

Одна внушающая надежду тенденция заключается в том, что во многих частях света вновь проявилось мужество верить в то, что Бог существует, что Он может делать нечто видимое и потрясающее; что молитва буквально обеспечивает связь с Ним – точно также как телефонный провод достигает другого простого смертного – и что общность подобным образом связанных людей может ослабить сектантство.

Назовите эту тенденцию восстановлением веры в сверхъестественное или в реальность взаимоотношений с Богом. А затем осознайте, что в ней есть скрытая возможность заставить нас желать правильных вещей. Можете ли вы представить себе, как мы открыто, с неподдельным усердием обсуждаем наши различия, не теряя горячей любви к Христу, которая позволяют нам держаться за руки? Восстановление контакта со сверхъестественным могло бы содействовать единству, о котором молился Господь Иисус перед самой смертью.

Вторая тенденция заключается в желании покончить с притворством. Слишком долго мы поддерживали уверенность в силе Божьего слова, притворяясь, что все не так уж плохо, как это есть на самом деле, и что Божий призыв любить означает нечто менее значительное, чем Он имел в виду. Если у нас хватает сил поддерживать взаимоотношения на приличном уровне, а в нашей жизни есть дисциплина, то мы уже поздравляем себя с духовной зрелостью.

Я часто думаю: может быть, популярность больших церквей, в которых воскресное собрание важнее, чем ежедневное общение, отражает в большей степени разочарование в отношениях, чем любовь к поклонению? И я также думаю, действительно ли конференции, на которых проповедники, сделав основное заявление: «Я приехал сюда служить, а не выступать», – дают нам нечто большее, чем временный толчок, и при этом не помогают приблизиться к Богу и пробиться через личные неудачи и мучения?

Но происходит и хорошее. Большие церкви и увлекательные конференции все чаще обращаются к реальным проблемам жизни и ободряют людей, находящихся в определенных ситуациях, поощряя их совершенствоваться, проходя через горе, гнев и сомнения. Мы начинаем понимать, что взаимоотношения с Христом предназначены не для того, чтобы закрыть темную сторону жизни, а для того, чтобы осветить проход через нее. И немногие понимают, что настоящее христианство не выдвигает Бога в качестве верховной власти, которая разрешает все наши проблемы, а превозносит Бога как основание, достаточное для того, чтобы упорно пробиваться к достижению цели с надеждой и радостью.

Эта вторая тенденция – назовем ее мужество для борьбы – дополняет первую. Она призывает нас к битве, в которой мы будем либо убиты, либо близко познаем Бога. Она призывает нас вступить в битву с врагом Бога. И она напоминает нам, что если мы будем воевать с другим противником, мы будем воевать в одиночку. Если мы принимаем вызов только тех сил, которые выступают непосредственно против наших удобств, и не вступаем в бой с дьявольским врагом, стремящимся украсть славу Бога, то Бог никогда не станет реальностью, потому что Он ведет войну на другом фронте, там, где битва гораздо напряженнее.

Всепоглощающее желание Бога разрушить зло силой абсолютной чистоты явлено через Свою совершенную праведную любовь. И, как известно любому христианину, это подразумевает необходимость действия. Бог непреклонно уничтожает всякое подозрение в том, что Он не благ, и преклоняет всякое колено в признании, что нет славы более великой, чем Его слава. До тех пор пока Он не вернется в полноте силы Своей бескомпромиссной любви, Он требует от своих служителей участия в реальной жизни (и в кровавой схватке со злом). Нам нужно вооружиться для битвы и сделать нашей целью не сиюминутное удовольствие, а непоколебимую уверенность в том, что Бог благ, чтобы ни произошло, и что в любви достаточно отваги, чтобы принять вызов реального врага.

Мужество борьбы против зла с помощью дерзновенной, отважной любви необходимо поддерживать. Укрепляя мужество, мы тем самым разоблачаем ложь морализирования, которая уверяет, что мы должны отгородиться от движений человеческого сердца и сосредоточиться на внешних стандартах. Мужество вдребезги разрушит притворство законничества, которое предлагает жить по правилу: делайте правильные вещи, и вы будете застрахованы от глубоких долин смятения, сомнений и боли. Вместе с первой тенденцией – восстановлением веры в сверхъестественное – эта вторая может объединить нас для борьбы против общего врага и помочь нам двигаться вперед с мужеством солдат, снаряженных сверхъестественным образом.

Жизнь не проста. Она может быть хороша, но не проста. Еще более крупные церкви, в которых мы можем спрятаться, и еще более увлекательные конференции, которые впрыскивают нам в кровь адреналин, не являются решением проблемы. Мы должны найти Божью силу для того, чтобы заботиться о других, когда наше сердце разбито; мы должны найти Божью любовь для того, чтобы спасать потерянных людей, несмотря на то что наша собственная боль не прекращается. Мы должны научиться правильно жить и любить в обществе людей – иногда изумительных, часто отвратительных, но на самом деле находящихся где-то посередине.

Эта книга бросает нам вызов и помогает найти силу, необходимую для того, чтобы жить в этом мире без притворства. Она разрушает неверные представления о прощении. Она противостоит попыткам любить поверхностной любовью. Она обнажает нашу склонность заставлять жизнь двигаться, не признавая, что она стоит на месте. Она повергает нас в отчаяние, которое либо разрушит нас, либо приведет к реальному Богу.

Я хорошо знаю Дэна Аллендера. Как и все мы, он несовершенен. Но, подобно немногим из нас, он обладает непоколебимой решимостью пробиваться сквозь реальную жизнь в своем стремлении к Богу. Тремпер Лонгман – один из редчайших людей. Это строгий ученый, изучающий текст со скрупулезностью человека, привыкшего к дисциплине, и в тоже время искренний и открытый искатель Бога, неспособный довольствоваться одной только бесстрастной (а следовательно неуместной) точностью.

Консультант, сражающийся на передовой, и ученый, снабжающий его боеприпасами, вместе они создали книгу, которая – одна из немногих – укрепляет мою надежду на то, что Бог поможет нам вести славную битву, если только мы войдем в реальную жизнь.

Лоуренс Дж. Крабб, младший, доктор философии

В память О. Ли Аллендер (1929–1991)

Любите всех, и ваше сердце будет страдать и, возможно, разобьется. Если вы хотите сохранить его невредимым, то не должны отдавать его никому, даже животному. Тщательно оберните его любимыми занятиями и роскошью; избегайте затруднительных положений. Надежно закройте его в шкатулку или ящик вашего себялюбия. Но в этом ящике – прочном, темном, без движения и воздуха – оно изменится. Оно не разобьется – оно станет небьющимся, непроницаемым и безнадежным.

К. С. Льюис «Четыре типа любви»

Мы любим в трудное время. Ничто стоящее не приходит без борьбы. Нам приходится бить темноту до тех пор, пока она не забрезжит рассветом.

Брюс Кокбен, «Любовь в трудные времена»

Любовь к равному – это человеческое качество. Любовь друга к другу, брата к брату. Это означает любить тех, кто мил твоему сердцу.

Мир улыбается.

Любовь к менее удачливым – благородное качество. Любовь к тем, кто страдает, к тем, кто беден, болен, несостоятелен, непривлекателен.

Это сострадание, и оно трогает сердце мира.

Любовь к более удачливым – редкое качество. Любить тех, кто преуспел там, где вас постигла неудача, радоваться без зависти вместе с теми, кто радуется; любовь бедных к богатым, черного человека к белому.

Мир всегда удивляется святости такой любви.

И наконец, существует любовь к врагам. Любовь к тому, кто не только не любит вас, но издевается, угрожает и причиняет боль. Любовь жертвы к мучителю. Это Божья любовь.

Она побеждает мир.

Фредерик Бюхнер «Изумительное поражение»

Введение

Прощение: непростая тайна

Любовь. Мы пользуемся этим словом так легко и, возможно, думаем иногда, что кое-что знаем о ней. Без сомнения, это нечто, что все мы хотим иметь и в лучшие моменты жизни хотим давать. Однако не существует занятия, требующего более полной отдачи, чем любовь.

Любовь, как отражение Божьей славы, – основа бытия, причина существования всего живого и суть Евангелия. Это основная составляющая жизни. Тем не менее почти невозможно выразить словами грандиозность любви, описать ее преобразующую силу или обратить ее на кого-то, особенно в мире, который постоянно ранит нас и часто очень глубоко. Человек, решившийся написать книгу о любви, кажется самонадеянным, почти бесцеремонным.

Так почему же я взялся за эту задачу? Потому что тайны любви захватили меня. Каждый день и дома, и на работе я был вынужден искать ответ на вопрос: «Что значит любить тех, кто причиняет мне боль?» Как психолог, а скорее даже как грешный человек, который живет с другими грешными людьми, я ежедневно, ежечасно, ежесекундно лицом к лицу встречаюсь с неправедными поступками других людей. Так же, как и вы, я сталкиваюсь с непослушанием по отношению к любви, взывающей о прощении, и к неизменному требованию Бога прощать.

Но для большинства из нас простить тех, кто причиняет нам боль, – дело непростое. Кажется, чем больше нанесенная обида, тем труднее простить. Если вы христианин, вы обладаете искупленным, но все еще греховным сердцем, которое противится прощению. Неумолимое требование Бога простить, подставить другую щеку, отдать свою верхнюю одежду врагу иногда выводит из себя, иногда кажется нелогичным и всегда находится (слишком далеко) за пределами справедливого или разумного.

Следовательно, требование простить можно чтить как благородное, но непрактичное, отвергать его как несовременное, забытое (за исключением, может быть, каких-то особенно благоприятных обстоятельств) или примененное просто по какой-то трагической случайности безо всякой мудрости или понимания. Прощение других – sine qua non (лат. «обязательное, непременное условие») любви – предмет, сложный даже для понимания, не говоря уже о претворении его в жизнь. Но не существует ничего, что было бы важнее него. Поэтому цель этой книги – исследование вопроса (мне хотелось бы сказать «ответа на вопрос») «Что значит любить своего врага?»; того, кто надругался надо мной; моего раздражительного и равнодушного супруга; моего друга, который сплетничал у меня за спиной и испортил мне репутацию; моего ребенка, который огрызается в ответ на предложение пойти погулять; хирурга или механика автосервиса, которые действуют не в моих интересах. Перечислять можно до бесконечности.

У любого человека в любой ситуации – временной или беспредельной, жестокой или вполне приличной, дружеской или враждебной – во всех взаимоотношениях, будет присутствовать грех, требующий прощения. В этой книге мы будем говорить о любви, умеющей прощать, той разновидности любви, которая имеет дело как со злом трагичным и непостижимым, таким, как сексуальное надругательство, так и с обычным и вполне объяснимым сопротивлением, таким, как равнодушие или раздражение.

Задача необычная по соображениям, выходящим за рамки величины проблемы. Это смелое предприятие еще и по личным мотивам. Вот три причины, из-за которых я противился написанию этой книги. Первая, я не умею всегда любить так, как нужно. Если бы вам пришлось спросить моих друзей, студентов, клиентов, соседей и других людей, насколько правильно я умею любить, вы бы услышали самые разные мнения. Временами я люблю довольно правильно – точно также как аллигатор в течение короткого отрезка времени может бежать быстрее лошади, – но гораздо чаще ноги у меня коротки, кожа покрыта чешуей, а выражение моего лица приводит в ужас. Как и аллигатор, я плохой бегун на длинные дистанции.

Недавно один из моих друзей, к которому я отношусь с большим уважением, сказал мне, что я лицемер, так как гораздо лучше говорю о дружбе, чем ее проявляю. Упрек был высказан после того, когда я не смог сделать усилие, чтобы позвонить нашему общему другу, которому оставалось жить считанные недели. Своим отступничеством я глубоко опечалил человека, который значил для меня очень много.

Конечно, были определенные обстоятельства (они всегда есть), почему я не сделал того, что должен был сделать; диапазон широк: от занятости, поездок, служения до стойкого отвращения к смерти, которое, вероятно, тянется со времен юности, когда мне пришлось пережить тяжелую утрату. Однако, даже учитывая обстоятельства, неспособность любить не может быть оправдана ничем. Как же я могу писать книгу о любви, если я, в лучшем случае немощно, в худшем – лицемерно, опровергаю основное положение, которое я надеялся представить на ваше рассмотрение? Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, – это мое страстное желание познать истину и возрастать, претворяя ее в жизнь, независимо от того, насколько я сам несовершенен в том, чему учу.

Точно так же я знаю, что я, как и любой верующий человек, в глубине своего естества страстно хочу познать любовь Бога и дать живительной воды тем, чья жажда подняла их над скукой самодовольства и оправданием эгоцентризма. И одна из первых дорог, ведущих к пониманию любви, – это более ясное осознание того, насколько сам я не умею любить. Если это так, то я на верном пути. Я могу надеяться только на Его милость и благость.

Вторая причина, из-за которой я противился написанию этой книги, – риск быть неверно понятым. Будет брошен вызов множеству заветных идей и понятий о любви и прощении. Мне не нравится мысль о нападении на представления, которые Бог использовал для того, чтобы внести значительные изменения, но тот факт, что определенные представления приводят к положительным результатам, еще не делает их истинными. Я знаю христиан, нашедших утешение в некоторых отрывках из Библии, значение которых было искажено до невозможности, или увидевших перспективу и обещания, которых просто не было в этом стихе, однако в результате такого понимания они нашли поддержку или пришли к осознанию своей вины. Такие вещи не оправдывают небрежного толкования библейского текста, но они говорят нам о том, что Бог может и хочет использовать все для достижения Своих целей.

Любой автор пишет, находясь под влиянием своей культуры. Никто из нас не свободен от этого влияния – мы защищаем старые убеждения и отрицаем новые тенденции или совершенно наоборот. Я не исключение. Я не верю, что простить – значит забыть прошлое и не придавать значения обиде, нанесенной в прошлом или присутствующей в настоящем. Поступить так (если это вообще возможно), было бы равносильно тому, что мы вычеркнули чью-то жизнь и работу Бога в середине нашего путешествия. Претворить в жизнь идею «простить и забыть» можно только через нежелание признавать очевидное, обман или притворство.

Многие, воспитанные на хорошо знакомой идее «прости и забудь», уже могут поставить под вопрос ценность этой книги. Мне остается только надеяться, что читатель будет читать дальше, а не заклеймит эту книгу как лжеучение.

Отношение «простить и забыть» содержит в себе некоторые важные истины о прощении, которые не могут быть, как и чистый младенец выплеснуты вместе с грязной водой. Это отношение должно научить нас необходимости навсегда отказаться от права пользоваться прошлой обидой для оправдания греха в настоящем. Но мы не должны притворяться, что в прошлом нам не причинили никакой боли. Я убежден, что мы можем помнить о прошлом ради благополучия нашего обидчика. Когда вы смотрите прямо в лицо обиде из прошлого, это приносит благо в ваши сегодняшние взаимоотношения с тем, кто причинил вам большое зло. Этот сложный вопрос необходимо рассмотреть.

С другой стороны, те, кто согласится с моим исходным утверждением о том, что нежелательно и невозможно забыть вред, нанесенный в прошлом, может быть, будут спорить с утверждением, что мы не сможем простить других прежде, чем не научимся сначала прощать себя и принимать свое несовершенство. Эти явления связаны между собой – вы не научитесь любить других до тех пор, пока не научитесь любить себя. Подобный подход подразумевает, что вы сначала должны научиться заботиться о себе и только после этого вы будете способны позаботиться о других. Хотя это разумное приятие себя вытекает из Евангелия, исходное положение этой книги ничего общего не имеет с утверждением: «я прежде всего». Подобный эгоизм противоречит основному принципу Евангелия – «направленности на других» – и словам Господа Иисуса о том, что человек никогда не сбережет свою душу, если не потеряет ее (Мат. 10:39).

Девиз «позаботься о себе» привел многих к оправданию собственного эгоизма. Но однако подобный подход раскрыл множество важных проблем, касающихся традиционного понимания любви и прощения. По сути при таком подходе люди отказываются думать о таком подчиненном, основанном на почитании и желании помочь поведении, как любовь. Я больше не могу с этим соглашаться. Любовь – это нечто гораздо большее, чем просто правильное поведение; на самом деле многие взаимоотношения настолько связаны чувством вины, страха и нужды, что подлинная любовь становится невозможной.

Например, многие люди не обращают внимания на вред, причиненный им, и называют это «прощением» других. В действительности причина, по которой они могут не обращать внимание на боль, – страх вызвать конфликт. Если страх перед другими людьми становится скрытым мотивом для того, чтобы подставить другую щеку, это не может называться любовью или прощением других. Многие действия, которые выглядят очень духовно, в основе своей имеют страх, притворство или религиозность. Девиз «позаботься о себе» выглядит так, как будто в основе его лежит поведение любящего. Но в сердце такого человека не любовь, а забота о том, чтобы уберечь себя или других от боли, которую может принести открытая истина.

Обе упомянутые выше позиции имеют свои достоинства, но обе они не удовлетворяют меня. Первая преуменьшает боль, а вторая недооценивает жертву. Что-то не так в нашем понимании любви и прощения, если распространенные учения поддерживают или 1) лицемерное прощение грешника, основанное на отказе от очевидного и притворстве или 2) эгоистичное преобразование души, в основе которого в большей степени – прощение самого себя, а не принятие Божьего прощения, и это противоречит Библии. Фраза «прости себя» – реакция на часто встречающееся переживание: «не чувствую себя прощенным». И при этом забывается, что мы уже прощены, если мы приняли смерть и воскресение Христа как жертву, спасшую нас от праведного Божьего гнева.

Если оправдание по вере не спасло нас от презрения к самому себе и низкой самооценки, то что-то другое, чем предполагаемая неспособность простить себя, продолжает действовать в человеческой личности и нуждается в выявлении и покаянии. Самоутверждение, предназначенное для самовыражения и развития способности простить себя, только усугубит проблему. Я сознаю, что подобные высказывания идут вразрез с популярными утверждениями. Я надеюсь, что раздраженный читатель не отбросит эту книгу как еще один образчик самоуничижения, поддерживающий точку зрения о том, что люди должны быть «половиком, о который всем можно вытирать ноги».

Третья причина моего беспокойства при написании этой книги далека от проблемы непонимания. Это боязнь содействовать греху, который может спровоцировать людей на такие действия ради противостояния в любви, которые сильно ранят других. Я буду очень огорчен, если выяснится, что я открыл дверь разделению и желанию уязвить, которые ничего общего не имеют с долготерпением и потребностью покрыть множество грехов. Позвольте мне объяснить, что я имею в виду.

Недавно служение и доброе имя одного из моих друзей были запятнаны из-за «искреннего вмешательства» некоторых людей, которые действовали не с библейских позиций. Для обсуждения дел служения созвали собрание, которое превратилось в строгий допрос с массой упреков и обвинений. Мой друг в это время выздоравливал после тяжелой болезни, он только недавно выписался из больницы, где чуть было не расстался с жизнью из-за высокой токсичности какого-то сильнодействующего лекарства.

Разбирательство продолжалось из-за ответной реакции некоторых людей. По мере того как нападки усиливались, мой друг защищался все более активно. Ему были предъявлены глобальные обвинения в том, что он холоден, жесток, раздражителен, необщителен и недостаточно смирен, и он, подтверждая оценку своих обвинителей, все больше запутывался и становился все более агрессивным. Наконец, он не смог всего этого вынести и покинул собрание. Он сказал: «Я окончательно испортил дело; я не мог справиться с ненавистью по отношению к людям, которые еще несколько дней назад были на моей стороне, приходили ко мне и восторгались моим мужеством».

Он выразился не совсем верно. Он не испортил дело. Он в конце концов очень точно отреагировал на то, что было абсолютно неправильным в их нападках. Он сделал справедливый выбор и бежал от небиблейского вмешательства. Далеко не все конфликты, даже те которые представляются любящим вмешательством, необходимо терпеть.

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3