Четыре сына. Рождение легенд

Ветер медленно начал подниматься на ноги.

– Сахтер. Валлер. Бростэр. Вугнах, – произнес он набор непонятных слов, вслед чему медальон на его шее с огромным рубином полыхнул алой вспышкой, вместе с кольцом на загорелой руке.

Черный попятился назад. Недолго думая, Дамаск скользнул вперед, передал Ганса в руки перепуганному брату и страшным усилием воли за одну секунду перешел на магическое зрение. Ветер был заключен в скрывающий с ног до головы огромный гранатовый кокон. Но он казался Белому каким-то непрочным, дрожащим и неправильным.

– Все крысята в сборе значит. Убивать мне вас запрещено, но влупить вам после ваших забав… даже хозяин меня не остановит…

Рассвирепевший мужчина уже шагнул навстречу к Дамаску как раз в тот момент, когда он рубанул по воздуху рукой и разбил защиту медальона. Ветер вскрикнул. Магический артефакт на его груди вспыхнул огнем и разломился пополам.

Ухватившись за серые нити, обильно плавающие повсюду, Дамаск одним движением их свернул и запустил в бородача. Главаря убийц так впечатало в стену, что даже что-то хрустнуло. Чтобы он еще раз не очнулся, Белый запустил повторную скрученную нить в голову Ветра, но слегка промахнулся и попал в ухо. Мужчина уже находился без сознания, так что не почувствовал, как ему его оторвало.

Вот теперь Дамаск перепугался не на шутку. Такого он точно не хотел. Подбежав к Ветру, Белый несколько секунд смотрел на хлещущую кровь, после чего, словно под гипнозом, проник разумом в саму кровь и, крутанув кистью руки, усилием воли запек ее в ране. Оглядев улитый кровавыми лужами пол, он выжег из красно-белого полотна крови алые нити, оставив только белые.

Ошарашенный всем увиденным Бирм, стоящий истуканом с Гансом на руках, наблюдал, как кровь на полу сначала вдруг обесцветилась, превратившись в воду, а после и вовсе исчезла! Белый водил руками над контуженным телом Ветра, и оно начало медленно исчезать. Стоило ему закончить, как со стороны музыкальной комнаты и со второго этажа послышался топот.

Белый резко вскочил и, шатаясь, рванул к выходу. Пробегая мимо Черного, он бросил через плечо:

– Бегом, Черный, бегом!

Добежав до калитки, Дамаск, как помешанный, забарабанил железной ручкой. На такой яростный зов тут же отозвался Дыра, открыв дверь и наградив Белого уничтожающим взглядом.

– Эй, Дыра! Хозяин нам разрешил! – возопил Бирм.

Обернувшись, белобрысый маг увидел, как охранник объясняет жестами, что блондин идти может, а Черный и Ганс нет. Он уже закрывал перед мальчишками дверь, как вдруг неожиданно засипел и начал нелепо хвататься за затылок. Мгновение и лопоухий мужик упал навзничь, забившись в страшном припадке, так что вокруг него поднялось огромное облако пыли.

Бирм, Дамаск и Ганс тупо на него смотрели, не понимая, что происходит. Мысль подбежать и помочь ни у одного из старших ребят не возникла. Когда Дыра затих, а пыль осела, Белый увидел, что из шеи мужчины торчит рукоятка ножа.

– Святые мартышки! – воскликнул изумленный Бирм, поняв, что Дыра мертв.

– Как в масло, – раздался довольный голос из-за спины Дамаска.

Ошарашенные мальчишки обернулись и увидели идущего с противоположной стороны улицы победоносно скалящегося Шаха.

– Ты… ты убил его!! – воскликнул Дамаск, наблюдая, как парень спокойно подходит к трупу и легким движением вытаскивает кинжал из плоти.

– Он же не выпускал Черного с мелким. Что еще оставалось делать?

– Так тут много вариантов можно придумать!

Продолжая самодовольно ухмыляться, Шах лениво вытирал лезвие ножа тряпкой сомнительной чистоты с подозрительными темно-коричневыми разводами.

– Да ты не бурли. Была у него в глотке одна дыра, стало две, – хохотнул скорпус. – Да и давненько мне уже хотелось ножом-то почесать эту паскуду. А тут такой удобный случай подвернулся.

Эти слова повергли Белого в шок. Стоявший позади Черный и вовсе как-то болезненно посерел.

– А если бы тебя увидел кто?

– Ты кого-то здесь видишь? То-то и оно. Люди обходят особняк Атонаха стороной, будто вся улица чумная.

– И что теперь делать с трупом?

– Оттащим…

– Сделай с ним то же самое, что и с Ветром, – подал голос пришедший в себя Бирм.

– Это не так-то просто, – проворчал себе под нос Дамаск, вспоминая слабость, после всех тех процедур, устроенных в доме.

Не всё было так безоблачно при использовании магии. Она отнимала много сил. Однако Белый всё же подошел к Дыре и начал трудоемкую процедуру по изменению состава кожи мужчины.

Шах с интересом наблюдал, как охранник растворяется в воздухе, и с внутренним восторгом отмечал необычайную Силу Белого. Теперь собственный план побега не казался ему способом отчаянного самоубийства.

– Так вы Ветра порешили? – поинтересовался скорпус, когда Дыра и кровь на земле полностью исчезли, а Дамаск устало распрямился в полный рост, опасно качнувшись.

Вопрос Шаха быстро привел его в чувство, и он, насупив брови, вперился в него тяжелым взглядом.

– Никого мы не порешили. Вырубили его просто. Мы не убиваем людей.

– Это пока, – презрительно хмыкнул скорпус, затем, подкинув нож в воздух, ловко его поймал и засунул за ремень. – Ладно. Пора делать ноги. Баба Роза уже должна ждать нас у себя. Белый, было бы здорово, если б ты сделал себя, Черного и мелкого невидимыми.

Дамаск возмущенно засопел.

– Да вы вообще что ли! У меня только сегодня способности пробудились! Это тебе не ножами кидаться!

Шах равнодушно пожал плечами, направившись вдоль по улице, показывая направление.

– Ножами кидаться не так-то и просто… Ладно, придется идти окольными путями.

– Да уж… Слушай, а как у тебя магия работает? Я вот могу управлять только воздухом да огнем. Тяжело правда, но могу. Я когда пытаюсь что-то колдонуть, вижу над огнем такой мерцающий отблеск и с ним начинаю работать. С воздухом сложней, приходится долго сосредотачиваться, а когда это получается, он будто густеет (ну ты видел, когда жара и над дорогой такое дрожащее марево, вот так примерно мне видится), и я его могу толкать тогда. А у тебя как? Как ты вообще смог заставить исчезнуть кровь и Ветра с Дырой? Это ж в голове даже не укладывается!

Сидя на скрипучей деревянной кровати в небольшой трактирной комнате под самой крышей, в «Дикой Розе», Бирм никак не мог успокоиться после рассказа Дамаска о том, что произошло в заброшенной бухте. Белый в красках расписал и о коварном плане Щербета, и о его смерти, и о том, как именно он выбрался из ловушки, как встретил Шаха и почему решил взять его с собой.

Керибюс уже затопила ночь, погружая город под свои черные волны. Как только Шах привел их в «Дикую Розу», он тут же убежал, сказав, что вернется завтра вечером. Баба Роза – красивая рыжая женщина, была очень добра с мальчишками. Говорила мягко, ласково и постоянно шутила, показывая комнату, а затем кормя их горячим вкусным мясным рагу с хлебом и вишневым компотом. Насытившись, Ганс почти сразу уснул и теперь тихо сопел на одной из трех жестких кроватей, а Бирм и Дамаск полушепотом обсуждали всё произошедшее и дальнейшие планы.

Время перевалило за полночь, и, когда у них уже не ворочались языки от усталости, мальчишки решили, что пора спать. Дамаск проснулся от того, что кто-то неуверенно тряс его за плечо. Продрав глаза, он различил в ватной темноте маленькую фигурку, склонившуюся над его кроватью.

– Белый, Белый, Белый, – тихо шептал бесполый голосок.

– Что? Что? Что!? – раздраженно ответил Дамаск, привстав на локте.

После тяжелого дня и магии, выпившей из него львиную долю жизненных сил, юный маг чувствовал себя разбитым, усталым и несчастным. Всё болело, как после тяжелой работы на рудниках у каптов. Так что кроме чувства неприязни и злости, Дамаск к своему ночному гостю ничего не испытывал.

– Вам надо бежать, Белый! Атонах приказал перевернуть вверх дном весь Керибюс, и Верхний, и Нижний! Вороны прочесывают все кабаки, трактиры, публичные и заброшенные дома, каждый закуток! Скоро они придут сюда! Бегите, Белый!

Сон вышибло из Дамаска, а сердце забилось, как раненный воробей.

– Ты кто вообще?

– Это я! Шлепок!

Сначала Белый испугался и испугался сильно. Но когда голова начала работать, он вспомнил, что ему говорил Шах. Главарь Скорпусов сразу предупредил о таком развитии событий. Главная их задача заключалась в тихом сидении в течение двух дней, даже если Вороны придут прямо в Розу.

– Всё нормально, Шлепок, – откидываясь на подушку, намного спокойнее произнес Дамаск. – Нас здесь никто не найдет, так и было задумано.

– Найдут, Белый! Ветер лично этим занимается. Они поймали Шаха…

Дамаска будто ледяной водой окатили. Он резко сел в кровати и уставился на темное пятно лица Шлепка.

– Как поймали?!

– Они и меня схватили, но Шах помог мне сбежать (за мной следили не так как за ним), сказал, где вас найти, и что передать.

– А как они поняли, что Шах с нами заодно?

– Ветер видел его перед особняком, когда шел к Атонаху. Еще меня видел, когда я был в саду. Они точно не знают, в сговоре вы с Шахом или нет, но его задержали, и теперь его пытает Палач.

Пытает Палач? Это же первый садист после Щербета! Дамаск почувствовал, как на лбу выступили холодные капельки испарины.

– Белый, в чем дело? – раздался ворчливый голос Бирма с соседней кровати.

Он лежал лицом к стене и даже не повернулся, чтобы посмотреть, что происходит в комнате. Очевидно, прошедший день тоже не по-детски его вымотал.

– Вставай, Черный, – в полный голос сказал Дамаск, вскакивая с постели.

– Чего? – удивленно прохрипел тот спросонья, слегка обернувшись через плечо и глазами-щелками выглянув из-под одеяла.

– Реще, Черный!! Ветер скоро будет здесь!

Как Бирм с грохотом вываливается из кровати, Дамаск уже не видел, подбегая к Гансу и осторожно будя мальчика, чтобы не испугать. Малыш сонно позевывал, пока Белый натягивал на него маленькие синие шароварчики, с желтыми узорами по бокам. Он не капризничал и ничего не говорил, за что Дамаск в глубине души был ему очень признателен.

– Атонах узнал, что мы в «Дикой Розе»? – напяливая штаны, спросил Черный.

Белый замер. Затем повернул голову на Шлепка.

– Он знает, что мы в «Розе»?

– Нет…

– Твою ж мать, Шлепок! – в один голос возмущенно воскликнули Бирм и Дамаск.

Черный со стоном облегчения и негодования повалился обратно на свою постель, а Белый первый раз в жизни захотел врезать мелкому посыльному.

– Если Атонаху неизвестно, что мы здесь, то нам нужно просто тихо сидеть. Баба Роза всё сама сделает, когда придут его люди, – сквозь зубы терпеливо объяснил он мальчишке.

– Шах сказал, чтобы вы бежали! Атонах лично сюда заявится и прочешет все углы «Розы»!

Дамаск и Бирм переглянулись. Не произнося ни слова, старшие мальчишки встали и направились к двери. Белый молча передал крохотную ручку сонного Ганса Бирму и вышел следом за Шлепком. В коридоре гуляла пустота. Лишь трещащие магические фонари плохого качества нарушали царившую ночную тишину.

Спускаясь со второго этажа, мальчишки услышали горячий спор мужчины и женщины.

– Мне сегодня не до прелюдий. И плевать, что твои постояльцы солидные люди. Если не дашь ключи, я все двери вышибать начну. Одну за одной, и на этот раз возмещать ущерб я не собираюсь!

Повышал тональности мужской голос. Дамаск с примерзшим к ребрам сердцем узнал Атонаха.

– Да тебе каждый день не до прелюдий, старый хрыч, не только сегодня. Ты совсем рехнулся? Как у меня могут быть твои дети? Чтобы я их у себя приняла, они должны были дать мне мешок золота или предложить более приятные развлечения. Но вряд ли у них есть хоть один жалкий диал. Так что первый вариант отпадает. А на счет второго… Они еще слишком малы…

Послышался звонкий шлепок и яростный крик Атонаха:

– Ах ты шлюха! Если узнаю, что ты спишь с кем-то кроме меня, глотку перережу!

Роза заливисто рассмеялась.

– Я тебя умоляю. Ты совсем не предел моих грез.

– Да я вырву твой гнилой язык!..

Смех оборвался и раздался уже серьезный голос женщины.

– Довольно, Атонах! Твоих золотых детей у меня нет. У нас далеко не всё гладко, но я не дура, чтобы в открытую идти против тебя. А теперь, будь так любезен, убирайся из моего заведения вместе со своими падальщиками.

Шлепок осторожно спустился на пару ступеней и нагнулся, осматривая обстановку внизу.

– С ним пять Воронов, – едва слышно прошептал он, показав пять растопыренных пальцев.

– Нет, нет, Роза, – лилейно протянул король Дна. – Я вложил в этих деток душу. Двое засранцев этого не оценили (но мы это исправим), а вот третий, Ганс…

– Папа! – радостно воскликнул Ганс за спиной Белого, услышав свое имя.

В ту же секунду одновременно произошло множество событий. Дамаск резко развернулся на Бирма, зажимавшего рот мальчонке. В огромных голубых глазах старшего брата плескались ужас и паника. Шлепок пуганным зайцем вскочил и бросился наверх, но его заметили. Вдобавок он запутался в своих ногах и рухнул на лестницу, приложившись лицом о деревянную ступеньку. Из его носа-пуговицы хлестанула кровь в два ручья.

– Они там! – задрожал оглушительный крик одного из Воронов.

Раздался топот в направлении лестницы. Адреналин пустил в кровь Дамаска стрелу мощи и силы. Слыша, как Бирм рванул вместе с Гансом обратно, он, вместо того чтобы последовать за своим братом, быстро спустился на пару ступеней, схватил Шлепка за шкирку и, толкнув его вперед себя, развернулся к показавшимся на лестнице Воронам.

Дамаск даже не пытался перейти на магическое зрение, оно возникло само собой. Собрав серые нити воздуха в плотный холст, он со всей силы швырнул его навстречу людям Атонаха. Словно черные кегли, они кубарем полетели вниз.

Дав себе фору, Дамаск побежал наверх, перепрыгивая через ступеньку.

– Идиоты! Активируйте медальоны!

Что делать дальше, Белый не представлял. Влетев в комнату, отведенную им бабой Розой, он увидел перепуганного до полусмерти Бирма, хнычущего Ганса и улитого кровью Шлепка, зажимавшего нос.

В голове Дамаска метались отрывистые мысли, словно сам Оркус закидывал их в разум мага.

«Задержать их!».

Белый метнулся к двери и резко задвинул щеколду, следом взявшись за ручку, начал плавить ее с помощью магии. Металл пополз вверх по косяку и намертво приклеил кусок дерева. Затем то же самое он проделал и с дверными петлями.

Теперь нужно срочно найти выход. Глаза наткнулись на маленькое грязное оконце. Недолго думая, Белый подбежал к нему и мощной струей воздуха выбил стекло и раму. Высунув голову в отверстие, он посмотрел вниз. Казалось, земля спускается к самому Кардашу в Бездну, настолько далека.

– Бирм, прыгай с Гансом! – уверено скомандовал он, наверное, первый раз в жизни назвав старшего брата по имени.

– Третий этаж же!

– А магия тебе на что!?

– Ты же знаешь, что с воздухом у меня плохо!

– Черный! – взбесился Дамаск.

– А, Кардаш… Возьми хоть ты Ганса, а то если у меня не получится, покалечу и его.

Со стороны коридора начали нещадно трясти запаянную дверь.

– Получится у тебя всё! Прыгай! Со мной Шлепок, он тяжелей!

Перекрестив сердце, Черный подхватил на руки Ганса и выскользнул в окно. Послышался радостный смех мелкого, по чему Дамаск понял, что приземлились они благополучно.

Вороны пытались выбить дверь. Из косяка ее не выставить, а вот непрочное дерево рано или поздно треснет. Белый подскочил к кровати, оторвал от простыни два небольших куска и засунул их в нос опасно белеющего Шлепка.

– Перелазь через окно и цепляйся за раму, – произнес Дамаск.

Окно было слишком маленьким, чтобы в него убрались оба мальчика. Как только Шлепок всё выполнил, Белый закинул ноги следом в квадратный проем.

– Белый, Вороны! – раздался нервный возглас Бирма внизу.

Испытывая не страх, а злость на тупую растерянность Черного, Дамаск поспешно свесился с карниза, обхватывая Шлепка за руку.

– Готов? – зачем-то спросил он.

Но вместо ответа услышал отчаянный крик Бирма:

– Белый!!

Глянув вниз, Дамаск увидел, что двух мальчишек, пригвоздила к земле огромная искрящаяся серебром сеть. Ганс завыл как маленький зверек от дикого испуга. Трое незнакомых Воронов бежали к пойманным детям.

Помянув про себя всех демонов разом, Дамаск разжал руку и вместе со Шлепком полетел вниз. Он ловко скрутил воздух в мягкую подушку, и стоило им приземлиться, как Белый запустил этой самой «подушкой» в Воронов. Поток воздуха отшиб мужчин в устрашающих черных плащах на добрый десяток метров и впечатал в стены соседних домов, выбив из кого-то сознание, а из кого-то и дух.

Наверху треснула разламывающаяся дверь. Дамаск непроизвольно задрал голову, увидев, как в вывороченном им оконном проеме высунулись две небритые морды Воронов и сразу исчезли. В соседних окнах замерцали огоньки свечей, и через стекла теперь угадывались темные силуэты разбуженных постояльцев трактира.

– Белый! – снова позвал Бирм, перекрикивая верезг Ганса.

Дамаск тут же хлестнул по светящейся сетке мощным напором воздуха. Магические путы распались.

– Ганс, умолкни!! – гаркнул Дамаск, подхватывая братишку на руки.

Непривыкший к крику Белого мальчик сразу прекратил истерику, перейдя на тихое жалобное всхлипывание.

– Куча бездарей!! Ловите их!!

Голос Атонаха будто пнул ребят под зад. Высыпавшиеся из «Розы» пятеро Воронов увидели лишь ретиво бегущие в проулок маленькие фигурки и погнались за ними. Один из мужчин воспользовался браслетом на своей руке и пустил им вслед красный пульсар. Магический шар пролетел мимо, со страшным взрывом врезавшись в стену дома.

– Ублюдок тупорылый, они мне живыми нужны!! – вскричал Атонах.

Но Дамаск уже плохо слышал его голос. Петляя между переулками, не понимая куда бежит, он пытался придумать, как оторваться. У этих Воронов уже активирована защита, и как ее пробить Белый представления не имел. Легкие горели, а тяжесть Ганса налила мышцы свинцом, так что руки начало сводить. Рядом раздавалось свистящее дыхание Бирма. И только Шлепок, привыкший к постоянному бегу, чувствовал себя комфортно.

На полном ходу, они завернули в очередной вонючий закуток, удаляющий их всё дальше от центра Керибюса. Дамаск для себя выяснил, что Черный в подобных ситуациях не помощник, поэтому бремя принятия решений сейчас лежало именно на нем.

– Бирм! – тяжело выдохнул Белый.

Продолжая бег, Черный каким-то чудесным образом понял, что от него требуется, и взял из рук брата Ганса. Перед тем как остановиться, Дамаск бросил ему вслед:

– К заброшенной бухте!

Он резко затормозил и развернулся лицом в сторону доносившегося топота взрослых мужчин. Жар испепелял Белого. От сумасшедшего спринта перед глазами плыло, во рту пересохло, а в висках будто усердно долбили молотами трудолюбивые капты. Дамаск почти ничего не видел, кроме разливающихся разноцветных энергий.

Выбежавших из-за угла Воронов он заметил сразу, по ярким защитным коконам вокруг худых тел. Действуя на уровне инстинктов, Белый толкнул откуда-то изнутри себя клубок Силы. Обжигая кровь, она в одну секунду прилетела по артериям к рукам. Его кулаки облепили два твердых прозрачных кристалла, которые могли увидеть лишь маги, и он со всего размаху ударил ими по брусчатке.

Выщербленная дорога тут же ожила и волной оторвалась от земли. Вороны в ужасе затормозили. Но они ничего не успели сделать. Тяжелые камни накрыли их, разбивая не только защиту, но и хрупкие кости.

– Мокрый? Мокрый? Мокрый!?

Это был Атонах! Страх и чувство странной эйфории хлестали в крови Дамаска, и, услышав в наступившей полной тишине ненавистный голос, он завертелся по сторонам, готовый сейчас сразиться хоть с самим Кардашем. Однако никого кроме него в разрушенном переулке не было.

Белый прислушался.

– Мокрый, храг тебе в глотку! Отвечай!

Голос определенно исходил из-под завала. Чувствуя в себе невиданную силу, Дамаск легким движением руки поднял камни в воздух. Пока они благополучно левитировали, он подошел к одному из мужчин с развороченным в кашу лицом. На его шее мерцал редкими красными вспышками рифленый серебряный медальон. Сорвав побрякушку, Дамаск внимательно ее осмотрел.

– Мокрый!? – с очередной красной вспышкой раздался голос Атонаха из него.

Дамаск не смог промолчать:

– Нет, это не Мокрый. Мокрый мертв, как и остальные.

Повисла тишина. Маг даже подумал, что нужно какое-то слово, чтобы передать сообщение, но пришедший следом ответ разуверил его в этом.

– Белый?

– Дамаск.

– Дамаск, сынок! Что за шутки? Возвращаетесь с Гансом и Ч… Бирмом домой.

– Нет! Мы не вернемся. Ты обманывал нас! Ты позволил Щербету над нами издеваться! Ты не имеешь права после этого называть нас сыновьями!

– Дамаск, не глупи. Это всё для того, чтобы вы развивались, чтобы познавали себя. Я хочу для вас самого лучшего. Хочу, чтобы вы стали первоклассными магами. Чтобы даже ардальцы вас боялись. Вы мои наследники. Это был единственный раз, когда я просил помощи у Щербета (мне и самому была неприятна эта мысль, но для вашего блага, я прибегнул к его услугам). Возвращаетесь домой, сынок. Вам ничего за всё, что вы натворили, не будет. Щербет больше к вам близко не подойдет, если вы захотите.

– Щербет мертв.

Медальон снова замолчал. Дамаск знал, что Атонах потрясен, но радости от этого мальчик не испытал.

– Что ж, – придя в себя, вновь заговорил главарь Гильдий. – Видя сегодня на что ты способен, это неудивительно. Щербет заслужил смерть.

– Да это же ты велел ему это сделать! – вознегодовал Белый.

– Не пойми неправильно. Смерть Щербета удручает меня, но, если бы он не перестарался, ты бы не тронул его. Ведь так, сынок? – тут же ретировался Атонах.

Дамаска это только сильнее разозлило.

– Нет, не так! Щербет мертв не из-за меня, а из-за своей глупости! Он был мерзким человеком, и я бы сам рано или поздно сделал с ним что-нибудь. Мы не вернемся обратно. Ты нам не отец, Атонах. И никогда им не был. Если бы ты не натравил на нас Щербета, мы бы служили тебе. Но тебе захотелось быстрей завладеть нашей магией. Поэтому ты предал нас… Нам известно, что это ты убил наших родителей, чтобы забрать себе. А этому прощения нет!

Совсем недавно в мысли Дамаска закрались эти страшные предположения, и он решил проверить их.

– Кто рассказал тебе о родителях? – спустя несколько секунд спросил Атонах.

Белый не понял, то ли это отблеск от медальона, то ли у него глаза заволокло красной пеленой. Он начал часто-часто дышать, пытаясь успокоиться.

– Белый?

Когда Дамаск начал говорить, его голос был тих. Казалось, внутри него что-то сломалось.

– Ты ответишь за это, Атонах. Через десять, пятнадцать лет, ты ответишь! Я заберу у тебя всё, что ты имеешь. Я принесу тебе столько горя, сколько ты не приносил всем своим жертвам вместе взятым. Ты пожалеешь, что убил моих родителей…

– Дамаск, сынок, они были больными нищими…

– Я тебе не сын!! – крикнул Дамаск и со всей силы запустил переговорный медальон в соседний дом.

Он тяжело дышал, а в глазах стояли слезы. Только спустя минуту Белый вспомнил, что ему нужно бежать.

– Белый, ты как!?

Не успел Дамаск выбежать из-за утеса скалы в заброшенную бухту, как его издалека окликнул не находящий себе места Бирм.

– Всё нормально, – приблизившись, мрачно ответил он, смотря на улитого кровью Шлепка, сидевшего на песке с несчастнейшим видом рядом с непривычно тихим Гансом.

– Что дальше? Как мы выберемся из Керибюса? – спросил Черный.

И тут Дамаска, словно молния пронзила. Шах у Палача! Его из-за них повязали.

– Надо вытащить Шаха. Это он продумывал план побега. Он знает, что дальше делать.

Бирм онемел, а его темная кожа болезненно посерела.

– Белый, какого Шаха? Он несколько часов в распоряжении Палача находился. Там от Шаха ничего уже не осталось. Даже если он жив, вряд ли он теперь помнит, как его зовут и кто ты такой.

– Плевать. Он там из-за нас.

– Он там из-за себя! Мы его с собой не приглашали! Он сам навязался!

Бирм всегда переживал только за себя, Ганса и Дамаска. И обычно Белый ничего против этого не имел. Но сейчас начинал серьезно злиться.

– Мы без него ничего не сможем! – упорствовал Дамаск, зачем-то пытаясь переубедить Бирма, хотя сам для себя решил, что вытащит Шаха (он бы их не бросил, скорпус даже Шлепка освободил, чтобы тот смог предупредить).

– С твоей магией мы всё сможем! Мы сбежали прямо из-под носа Атонаха! Чего нам теперь-то бояться!?

– Это не обсуждается, Черный. Я пойду за Шахом. Если мы не будем держаться друг за друга, то чего мы вообще стоим?

– Белый, тебя поймают, и нам с Гансом придется вернуться.

– Ты сам говорил, что с моей магией мы сможем всё! Значит, у меня получится и Шаха вызволить.

Бирм видел, что Дамаск настроен решительно, и лихорадочно пытался придумать, как его можно остановить. Теперь сильней был он, и Черный уповал только на волшебную силу слов, а не магии.