Мои ночные рефлексии

Но за день до нашего отъезда – на море разыгрался серьезный шторм, и я решила уплыть далеко, поскольку всегда была «Без ума от шторма» (как в одноименной чудесной книге Нормана Оллестада). Да к тому же все эти мотоциклы и бананы остались в шторм на берегу – абсолютная свобода (тем более еще в первый день я у катамаранщиков спросила, можно ли далеко заплывать (вспоминая сторожевые корабли в Сочи 20 лет назад) – они посмеялись и сказали, плыви хоть в Турцию – всем по барабану!). Но, когда я заходила в неспокойную воду – услышала в рупор слова «Внимание! Купаться запрещено! Утром уже один труп есть!». Но меня это, конечно, не остановило. Заплыла я очень далеко (берег сзади казался ниточкой – и то, потому что выпирали в море две горы). И тут метрах в 20 от себя впереди я увидела ЕЁ – огромную очень высокую вогнутую волну (скажу честно: я оторопела и меня она реально испугала). Я резко повернула назад и очень быстро поплыла к берегу. Дул сильный ветер в сторону берега. Он меня все время «сдувал» вправо, я этого не замечала и, конечно, я абсолютно забыла о тех волнах, о которых предупреждала дежурная. До берега было метров 100. И вдруг! – я услышала тот самый гул, обернулась назад – небо я уже не увидела – надо мной нависала высокая 2-х-метровая серая волна, которая через секунду швырнула меня так, что своей пятой точкой я стукнулась о дно. Когда меня вынесло на поверхность – вдохнуть было невозможно – я уже нахлебалась воды, а тут еще и косынка сползла на горло и тихо меня душила – и меня снова швырнула волна и я снова стукнулась о дно. Впервые в жизни я начала молиться («Спаси и сохрани!»). После третьего швыряния о дно ко мне вернулся рассудок, и я приняла единственное правильное техническое решение – плыть не к берегу, а параллельно ему. Это спасло мне жизнь. Через 10 минут я уже выходила на берег, наконец, ценой чуть ли не собственной жизни, «расшифровав» тот гул, который слышала в свой первый день плавания.

И только двадцать лет спустя по интернету, в разных источниках получила, наконец, полную информацию о тех гудящих волнах. Оказывается, это так называемые «стоячие волны», которые возникают постоянно при впадении реки в море. Когда совсем недавно в Youtube я смотрела фильм о сплавах на трёх лодках прекрасных ребят из Сибири по Лене, узнала, что они тоже столкнулись с этой проблемой, когда решили порезвиться напоследок в Северном Ледовитом океане после того, как прошли Лену. Как они сами рассказывали, когда они увидели стоячие 3-метровые волны, они остолбенели. Одну из лодок засосало, но, благодаря мотору YAMAXA, она сумела выскочить целой и невредимой. Что касается меня, то, когда я возвращалась после своего «блестящего» заплыва и шла мимо тех самых катамаранщиков, они, глядя на меня, поняли, что это я тонула (они смотрели на меня в бинокль), потому что на шее у меня болталась та самая шелковая желтая косынка, которая меня в роковые минуты тоже чуть не задушила (но мне было не до нее). Один из них был особенно рад, потому что накануне пригласил меня c моей приятельницей на шашлыки в горы и мы видели (когда днем в кафе пили кофе), как его "волга" проезжала туда-сюда (видимо, качественно затарился на своей белой "волге" (белые волги в моей жизни играют какую-то мистическую роль!), но мы, конечно, в назначенный час не пришли – и вот теперь он не скрывал свою ехидную радость! Я молча прошла мимо, а часов в семь вечера (семь часов спустя!) меня стала неожиданно бить сильная дрожь (эффект последействия) и поэтому вечером за мое спасение мы пили с приятельницами шампанское (которое привезли из Абрау-Дюрсо), а я выпила бутылку шампанского всю целиком (вот уж действительно, кто не рискует, тот не пьет шампанское!).

Еще на Черном море я побывала три раза уже в нулевые во время наших с Васей автомобильных путешествий: в 2001 году в Коктебеле, в 2002 году в Евпатории и в 2011 году в Джанхоте. Но это уже были заплывчики, а не заплывы. После Джубги тогда в 1998 году таких заплывов у меня уже не было никогда. Думаю, что во мне все-таки поселился внутренний страх (хотя в этом самой себе было признаться нелегко – это осознание пришло позже). Но до Джубги еще были эпизоды в моей жизни, которые без улыбки вспоминать невозможно.

АЗОВСКОЕ МОРЕ. В азовском море я плавала только один раз, но этот заплыв был тоже запоминающимся. В 1982 году я со своим вторым мужем Виктором поехала в Ростов-на-Дону (эпизод с белой Волгой, который я описала в эссе «Мои» маньяки» произошел в следующем году). Виктор постоянно был на работе (программистом на Россельмаше), я одна наслаждалась прекрасным городом, но по выходным он не работал и в одну из суббот мы на электричке решили съездить в Таганрог. И, конечно, мне обязательно нужно было поплавать в Азовском море! Виктор остался на берегу, а я поплыла. Заплыла довольно далеко, вода была очень теплой и спокойной. Я наслаждалась. И вдруг я обо что-то стукнулась. Дальше плыть было невозможно, я утыкалась в песок, сообразила, что надо выбираться (поплыть назад, как все предусмотрительные люди – ни за что!). С трудом, но я выбралась из, видимо, огромной ямы и пошла по мелководью пешком. Оглянулась – берег далеко – но я все-таки Виктору помахала. Потом снова началась глубина и я соскользнула в воду. Через какое-то время я опять наткнулась на песок, снова выкарабкалась и снова пошла «по воде». Мне эти падения на мелкоте надоели (никогда раньше с этим не сталкивалась!) и я решила поплыть назад (последовательно снова проделав все три провала и подъема). На берегу меня ждал неулыбающийся бледный Виктор, как я ему махала он не видел, зато видел, как я «шла по воде». Я объяснила. Да, не для слабонервных. Спросил, не испугалась ли я. Как ни странно – нет, мне даже было весело. Но сейчас почему-то вспоминается это как-то напряженно. Я, наверное, знаю причину. Два года назад в YouTube узнала о коварстве Азовского моря, которое своими «зыбучими песками» поглотило и проглотило немало людей. Даже представить страшно: как они могли поглотить и проглотить и меня – навсегда! – и никто бы никогда не нашел!

ФИНСКИЙ ЗАЛИВ. В Финском заливе я плавала в 80-е гг. в районе Ораниенбаума. У него все характеристики мелкого водоема, особенно частые волны (так же, как и у неглубокого Индийского океана – об этом в своих книгах пишет Федор Конюхов). В штиль я никогда не попадала, всегда немного штормило противными волнишками. Но я научилась уворачиваться и мне плавать там почему-то очень нравилось. Как-то в один из августовских дней на прекрасном закате я качалась на волнах, и одна женщина сказала Виктору на пляже, когда увидела, как он всматривается в сторону воды: «Не волнуйтесь – ваша жена млеет». В десятку! Именно такую радость я всегда испытывала в воде.

Правда, один эпизод (еще в конце 70-х) запомнился. Я уже поплавала и сидела на берегу, читала, когда ко мне подошла сестра (она играла в волейбол недалеко) с каким-то потрепанным мужиком за сорок: «Он не верит, что ты лучше всех плаваешь». Я никогда в жизни ни с кем не соревновалась (кроме одного случая с пьяными бандитами, спасая свою жизнь на Волге (См. ниже), никогда не хвасталась и никогда второй раз не заходила в воду, если я уже поплавала. Но они меня уговорили. И мы поплыли. Волны были приличные и со всех сторон. Я была спокойна. Отплыли мы метров на 100, не больше. Я плыла немного впереди и в его сторону не смотрела, но, когда я посмотрела на него, я вдруг с ужасом увидела, что его накрывают волны одна за другой. Я понимаю, что ему стыдно было признаться, что пловец он никакой. И тут он говорит: «Поплыли назад, а то береговая охрана подплывет и баграми стянет с тебя купальник – голая пойдешь по берегу!» (и … буль-буль-буль под воду). Когда он появился на поверхности, я ему спокойно ответила: «Ну, мне это точно не грозит – я в сплошном купальнике, а вот без плавок скорее всего останетесь – Вы!». Но все же благоразумно быстро повернула назад. Волны оказались сзади – его больше не накрывало. Когда вышли на берег, он быстро молча, отвернувшись от меня, пошел резко в сторону, не попрощавшись (тогда я дала себе слово с незнакомыми идиотами никогда больше не плавать!!!).

НАРВСКИЙ ЗАЛИВ. На него в 1985 году мы поехали с мужем случайно, чтобы остановиться в кемпинге в Усть-Нарве (в Эстонии). Но кемпинг оказался такой невообразимо грязный, что от этой идеи я категорически отказалась. Однако в Балтийском море все-таки поплавала. Но – очень неудачно. Наверное, этот Нарвский залив еще мельче, чем Финский. Я это поняла не сразу. Меня на пляже предупредили: если поплыву далеко, сигналить будут с маяка и могут серьезно оштрафовать. Я поплыла. Сначала было все хорошо. Потом услышала протяжный вой. Я ускорилась. Вой не прекращался. Через какое-то время все-таки решила повернуть назад. И вот тут всё и началось! На обратном пути меня бесконечно (как никогда!) стали лупить волнишки – со всех сторон – очень часто. Они с башни меня прекрасно видели! Сигналить перестали. Я конкретно нахлебалась. А они, уверена, наслаждались! Никто штрафовать меня не прибежал.

А с Финским заливом у меня связано одно очень теплое воспоминание о прекрасной прогулке в августе 1998 года в тех же места, но я поехала туда одна. Было холодно. Шел дождь. Дул сильный ветер. Ни о каких заплывах речи не было. Берег был пустынный. Я ушла по берегу очень далеко. Когда вышла снова в лес, поняла, что заблудилась. Встретила одного очень приятного пожилого путника, спросила, как пройти на электричку, он улыбнулся в ответ: «Вы имеете в виду – как проехать?». Нет, как пройти. Он снова улыбнулся, посмотрев на мои босые мокрые ноги и туфли в руках: «А…, я Вас понял». Еще около часа я шла к электричке и благодарила судьбу, что все так хорошо закончилось.

ОЗЕРО СУХОДОЛЬЕ. Снова Ленинград. Карельский перешеек. Середина 80-х. Впервые моя сестра со своим мужем Леонардом привезли меня на озеро Суходолье к своим приятелям в 1985 году. Был теплый августовский вечер (мы ехали часа два на электричке, затем час на автобусе, потом пешком по лесу часа два). Вечер был достаточно поздний, солнце уже заходило за горизонт, но я, конечно, страстно захотела поплавать. Ширина озера – два километра (недавно проверила по интернету), температура воды в тот вечер – 15 градусов (север Карельского перешейка, место, где озеро впадает в Ладогу). Меня холодная вода не остановила, и я быстро бросилась в воду, доплыв до противоположного берега, коснулась дна, но выходить не стала, а быстро поплыла назад. Меня обогнала лодка, все, кто в ней был, молча крутили пальцами у висков. Мне не привыкать. Я, счастливая, улыбнулась им в ответ. Заплыв занял у меня 1.5 часа. Все на берегу были озадачены (никто из них так не плавал – они все были спортсменами-байдарочниками). Но на следующее утро мои почки дали о себе знать – я встала с ужасно раздутым лицом. Хозяева нашего приюта (палаточного лагеря) в шоке повторяли: «Ирина, у нас нет здесь скорой помощи! Что делать?». И, хотя такое со мной было впервые, я паниковать не стала и спокойно ответила, что через час утренней прогулки, я восстановлюсь. И действительно все встало на свои места. Я, правда, прыгая с камня на камень, перепрыгнула через гадюку (она грелась на камнях, свернувшись клубком (но и эту проблему я избежала).

В каждый свой приезд я всегда переплывала это прекрасное озеро. Никто никогда меня не преследовал, не запрещал, ни на какие сети я не натыкалась (хотя в нем разводили форель!). Поэтому я свои заплывы на Суходолье вспоминаю с благодарностью. Правда, был один эпизод, который я все-таки вспоминаю с нервной дрожью. Но это был не заплыв, а попытка (мне навязанная) поплавать на байдарке. Я села (никто не объяснил, как правильно упираться коленями), меня толкнули, и я бодро замахала веслом, быстро очутилась метрах в 100 от берега, попала в течение (которое я никогда не чувствовала, когда переплывала озеро). Меня стало сильно раскачивать и понесло в Ладогу. Неожиданно мне навстречу появилась лодка с какими-то парнями и они закричали: "Немного в сторону". Вот тут я не на шутку испугалась и в отчаянии завопила: "Я не умею!". Они в ответ ехидно: "А мы тоже!". Но они быстро уплыли, оставив меня один на один с проклятой байдаркой, которая неожиданно развернулась, и я отчаянно начала плыть к берегу. Байдарка стукнулась о песок, и я сидела, грустно размышляя, что делать дальше (место было незнакомое, но я догадывалась в какой стороне наш лагерь). Вдруг по тропинке увидела бегущего мужчину, обмотанного полотенцем: "Вас толкнуть?" – "Пожалуйста, если можно". В общем, в течение какого-то времени я гребла, стараясь прижиматься к берегу. Когда увидела своих, почувствовала невероятное облегчение. Но они не просто хохотали, они – ржали. Дело в том, что за мной они наблюдали в бинокль и видели, как меня вынесло на берег. Но это было место бани, и они видели то, чего, озабоченная байдаркой, не видела я – бегущего к воде после бани голого мужика, который оторопел, увидев меня, остановился, повернул назад, а потом прибежал, уже обмотавшись полотенцем. После такого приключения я поклялась себе, что больше никогда в жизни ни в какую посудину, ни большую, ни маленькую, ни за что не сяду.

ВОЛГА. Волга – главная река в моей жизни. На ней я живу почти всю свою жизнь: с 1960 года до 1975 – в Камышине, с 1975 – в Волгограде. В Камышине Волга – море (около 5 км в ширину): Волгоградское водохранилище.

Еще летом в Камышине 1963 года перед пятым классом в летнем пионерском лагере в парке я на Волге чуть не утонула. Вожатые повели нас купаться на центральную (тогда – бетонную) набережную в центре города (уже много лет там купаться строго запрещено). Вдруг мы с одной девчонкой увидели тонущую девочку и решили вдвоем ее спасти, поплыли. Но девчонка, видимо, в последнюю минуту испугалась и повернула назад. Подплыла только я одна, опыта спасания на воде у меня, конечно, не было, и она быстро меня схватила за шею, уселась на меня (без преувеличения) и я ушла под воду. Мне было невозможно ее сбросить, так как девочка оказалась очень упитанной. Так несколько раз я видела то голубое небо, то зеленую воду. Находящиеся рядом курсанты нас обеих вытащили. Та, которую я пыталась спасти, уже успела на мне отдышаться. А я нахлебалась воды очень сильно. Несколько минут лежала на бетоне неподвижно (никто меня не откачивал – пришла в себя и на этом всё закончилось). Этот неприятный эпизод тогда не вызвал у меня никаких последствий и отторжения от воды – тоже.

Мы часто с мамой ходили на Волгу, но с собой в свои достаточно длинные заплывы она меня не брала. До восьмого класса. Летом после 8-го класса я попросилась поплыть с ней вместе, она нехотя согласилась, но была потрясена, как я хорошо научилась плавать. А потом я стала на Волгу ходить одна.

Так, с 16 лет начались мои сказочные одиночные заплывы на закате солнца. Плавала я только брассом (мой основной и единственный стиль). Уплывала очень далеко, противоположный берег был часто ближе, чем тот, откуда я стартовала. За исключением одного случая, никто никогда на том в те времена абсолютно пустынном пляже меня не побеспокоил (даже об одежде, оставленной на берегу, я никогда не беспокоилась и ее никто никогда не трогал – никого, как правило, на берегу и не было). Этот пляж находился в небольшой бухте Беленькая (напротив на том берегу бухты располагалась детская исправительная колония и городок к нему прилегающий). На том берегу бухты был тоже небольшой пляж, на котором местные жителя купались (не уголовники, конечно). Но местные жители именно купались, а не плавали (я с ними никогда не сталкивалась, потому что уплывала в открытую Волгу, а их пляж оставался где-то далеко справа). Но однажды (когда мне было 19 лет) довольно пасмурным днем, когда я отправилась в свой обычный 3-х-часовой заплыв, проплывая мимо их пляжа, боковым зрением увидела отплывающую от берега лодку, которая двигалась в мою сторону. Поскольку зрение у меня хуже слуха, я не сразу увидела молодых бритых уголовников, в «зю-зю» пьяных, но зато хорошо услышала отборный мат в мою сторону и плеск выбрасываемых бутылок из-под водки в воду. Я мгновенно приняла решение: плыть срочно назад (я хорошо слышала их угрозы, что они со мной сейчас сделают). Но я поняла, что они хоть и на лодке, но только с одним веслом и им все-таки трудно было меня догнать. Я развила бешеную скорость (сердце выпрыгивало, в висках стучало молотком) и через минут пять уже оторвалась от них, а через 10 минут уже убегала в одном купальнике с пустынного пляжа, одеваясь на ходу. Что было потом с этими мерзавцами – не знаю (убегая, я ни разу не оглянулась, как я это всегда делала в минуты опасности). Больше подобные эпизоды никогда не повторялись.

Вообще, этот пляж имел существенный минус – на нем часто стояла неприятная вонь от стоков, которые регулярно сбрасывал поблизости стоящий мясокомбинат. Еще один минус был в том, что от нашего дома было довольно далеко и возвращаться надо было, поднимаясь в гору (Камышин очень не столько холмистый, сколько бугристый). Но все равно эти свои заплывы я в памяти храню как свое прекрасное "водяное время" в своей жизни. Прекрасное одиночество смелой девочки.

Но один заплыв оказался особенный. Июнь 1974г. Мне 22 года. Я работаю лаборантом в Камышинском военном строительном училище (лучшее место работы в моей жизни – меня окружали очень образованные и очень воспитанные люди!). Мой непосредственный начальник – майор (потом – подполковник) Валерий Александрович Двинин – пловец (еще зимой вызывает меня на спор: кто из нас лучше проплывет). Было начало июня. Я сижу за своим столом в конце рабочего дня. Вдруг Валерий Александрович стремительно заходит и говорит: "Ирочка, вы обещали зимой, поплывем сегодня? Я жду вас на пляже в 18-30 вечера".

Я была озадачена: в этом сезоне я еще не плавала (не успела набрать форму), но вызов приняла (как обычно в своей жизни). Мы стартовали с пляжа военного городка, который я не очень любила: надо было спускаться вниз по длинной крутой лестнице, на берегу в воде в отличие от "моего" пляжа было много камней и булыжников – но вода была чистая. В общем, ровно в 18.30 мы зашли в воду и наш заплыв начался. Конечно, никто никого не старался обогнать – мы просто все четыре часа разговаривали. На берег мы приплыли в 23.00 под южными звездами. К моему немалому удивлению, нас ждала целая толпа (человек 25), поднимались по лестнице наверх мы под аплодисменты, а неизвестный военный командировочный из Москвы подарил мне прекрасный букет цветов (и ничего, что – из соседних клумб!). Оказывается, некоторые пришли с биноклями и имели возможность "отслеживать" нас на всем протяжении нашего заплыва. Домой я пришла около 12, но мама устроила мне очень неприятную сцену о моем неподобающем поведении (?). Все равно я порой вспоминаю об этом заплыве с чувством радости от общения с умным интересным человеком (больше никогда – ни до, ни после – я ни с кем далеко не плавала). Это было единственное исключение среди моих одиночных заплывов в жизни, которые я так люблю и так ценю, но которое оставило (вопреки моему аутизму) очень светлое воспоминание.

Так, в Волге в Камышине я далеко плавала восемь лет. В 1975 году мы переехали (по обмену квартир) в Волгоград, где тоже была прекрасная Волга, но другая. Это уже было не море, а живая естественная река с холодной водой и быстрым течением. Но! Какая красивая! В центре города на протяжении всего главного проспекта Волга с ее прекрасными песчаными косами – видна отовсюду: идете ли вы пешком или смотрите из окна троллейбуса (или автобуса). А в Кировском районе в южной части города, куда мы переехали жить, в районе Руднева, находится пристань, с которой на пароме за 10-15 минут вы попадаете на один из 3-х самых больших речных островов в Евроре – Сарпинский (более 20 км в длину и более 10 км – в ширину) – природа сказочная – идете по дороге, слева от вас длинный, весь в зарослях, лиман, а справа – "азиатская" степь, вдали – сосновый бор, а впереди в получасе ходьбы – осиновая рощица, за которой в нескольких метрах – большое вытянутое озеро – но эту красоту мы познали только следующим летом. Но то лето 1975 года в Волгограде было очень жарким, и мы ездили купаться на Сарпушку несколько раз в неделю до середины октября! Пляжи там были сказочные: песчаные, о которых в Камышине только можно было мечтать. Но! Дальние заплывы делать было невозможно по двум причинам: быстрое течение и – везде на скорости снующие лодки (в нескольких сантиметрах от меня проскакивающие – я помнила ужасную историю с молодым лейтенантом, отличником, только что блестяще закончившего наше Камышинское военное училище, которому именно в Волгограде лодка срезала все лицо – он выжил, но остался инвалидом: прекрасное достойное будущее для него рухнуло за одну секунду!).

Чтобы не рисковать, выход я нашла: плавала против течения (поэтому почти не сносило) или плыла вниз по течению сколько хотела, но возвращалась назад потом по песчаному берегу пешком (чудная прогулка!).

А иногда все-таки выплывала и качалась на волнах от проходящих мимо пароходов (сейчас так в Европе на Атлантике развлекаются сёрферы!).

Иногда Волга бывала сердитой (редко), и я наслаждалась волнами. Помню как-то в середине 80-х, вдоволь наплававшись, я решила вернуться домой и пошла на пристань. Подошел очень необычный паром с огромной верхней открытой палубой (откуда он взялся?) и я, конечно, понеслась наверх и села у самого края невысоких перил. Погода резко испортилась: небо покрылось свинцовыми тучами, подул сильный ветер, пошел дождь, началась настоящая буря. Паром раскачивало так, что некоторым казалось, что посередине Волги мы завалимся на бок и утонем. У меня страха абсолютно не было (я ведь дома, на Волге, а не посередине Ладоги в шторм, как в сентябре 1975 года, когда я плавала на туристическом пароходе "Мамин-Сибиряк" – вот тогда было страшно и я бы до берега в холодной воде точно бы не доплыла!). И я не сомневалась, что здесь на Волге в случае чего до берега я точно доплыву. Состояние души было мистическое (я обожаю шторм!). Но всё закончилось благополучно. Прошло много лет. И все эти годы (да и сейчас) я вспоминаю этот случай с острым ощущением счастья («мое» мгновение!).

К сожалению, в начале 90-х годов пристань на Сарпушке разобрали и выходить на берег стало жутко (с моим страхом высоты): по длинному вертикально спускавшемуся с парома трапу и – никаких перил. От поездок я вынуждена была отказаться (только однажды летом 1994 года я с одним своим другом поехала за Волгу: еще был чудный берег с дюнами – через два-три года он исчезнет навсегда!). Уже давно (больше 20 лет) в Волге я не плаваю. Началась эпоха сначала долгих моих прогулок по степям, а потом – наших с мужем восхитительных путешествий на машине (См. об этом в моем эссе «Наши путешествия на машине»).

ДОН. Очень красивая "домашняя" река (ее обожал Василий Михайлович Песков). Течет среди равнинных степей, достаточно спокойная, но в некоторые стремнины я попадала (но было не страшно). Переплывала я Дон дважды в одном и том же месте: напротив Калача-на-Дону, где уже почти и не река в чистом виде, а ее значительное расширение перед Цимлянским водохранилищем (в этом месте ширина где-то 1.5 км).

Первый раз это было в июне 1979 года, когда нас послали на летнюю практику в пионерский лагерь им. Ю.Гагарина (который находился на противоположном берегу Дона). Место сказочное: не только степи, а постоянно перетекающие друг в друга лесистые балки на высоком берегу Дона. Заплыв я решила сделать в сильный шторм (свинцовые тучи, серьезные волны!). Когда на берегу поняли, что я уплываю, какие-то совсем незнакомые мне молодые люди прыгнули в лодку и, очень деликатно ко мне подплыв, попросили разрешение меня сопровождать (!!!). Но я очень хотела плыть одна. Но они сказали, что они не могут не плыть рядом, потом решили взять меня легким испугом: а если меня утащит 60-килограммовый сом – я посмеялась и – проплыла туда и обратно с очень приятным эскортом (мой брасс их покорил – "У нас тут никто так не плавает").

Второй раз в это место мы с мужем приехали с нашими друзьями на машине почти 30 лет спустя в 2008 г. (я очень была взволнованна, когда увидела заброшенный пионерский лагерь, но природа в отсутствие людей была прекрасной: дикой с выросшими большими деревьями). Мы переплыли часть Дона (не как я когда-то). Тихая вода. Голубое с легкими облаками небо. А меня вдруг захлестнула глубокая ностальгия – просто разрывала на части!

Невозможно было снова представить тот далекий оживленный пляж с "моими пионерчиками", которых я обожала (водила их на Дон чаще, чем положено, в четыре утра вставала на маленькие походы по окрестностям (как-то старший воспитатель спросила меня, почему я не хожу по ночам на Дон «на шашлыки», но я ее с ужасом спросила – Что я там забыла? А директор лагеря, неожиданно встретив меня на тропинке в последний день нашего пребывания, строго сказал, что знает о моих «нарушениях», но тут же пожал мне руку и сказал, что такого воспитателя он никогда не встречал и никогда не встретит!), по ночам я им рассказывала всякие "ужастики" из Эдгара По, Агаты Кристи и Стивена Кинга, переходя из одной комнаты в другую – их было три), а они тоже организовывали всякие "страшилки": чуть до инфаркта однажды не довели, сказав, что такой-то мальчишка упал с мостика на камни – и я помчалась туда и минуты три искала «упавшего» – а они всем отрядом уже шли мне навстречу с огромным букетом полевых цветов, а один солидный крепыш говорил: «Моя мамка всегда мне говорит – путь к сердцу женщины лежит только через цветы!»), по вечерам мои 12-13-летние мальчики заставляли сесть в низкие карусели только меня одну (других "желающих" покататься на халяву быстро выбрасывали) и все вместе быстро карусель раскручивали так, что надо мной мелькали только звезды, всегда и везде мои мальчики, отталкивая друг друга, спорили, кто меня будет держать за руку (чаще с обеих сторон) – все это мгновенно пронеслось перед глазами 30 лет спустя и я почувствовала невыразимую грусть, но не от того, что это безвозвратно ушло (это всегда со мной в моей памяти), а от того, что так быстротечно время.