За грехи отцов

Где девчонка может спрятать заветную тетрадку? Или блокнот. Конечно, под подушкой или матрасом. На самом деле нет, это банально. Но нужно проверить все. Грин посмотрел на небольшую кровать. Две подушки в розовых наволочках, светло-серое покрывало. Прикасаться к ней не хотелось. Она явно заправлена матерью. Интересно, Изольда часто вмешивалась в личные дела дочери? Что она скрывала? Явно что-то скрывала. Они обе.

Быстрыми и короткими движениями Аксель обследовал постель, заглянул под подушку, приподнял матрас, но нашел там только обрывок журнала для взрослых (неожиданно) с изображением сексапильной блондинки с большой грудью. Ее тело было перевязано ремнями, руки зафиксированы за спиной. Кляп висел на шее, а помада размазалась. Грин застыл. Почему-то это казалось важным. Любовь молодой девушки к садо-мазо не казалась ему чем-то из ряда вон, сексуальность у каждого своя, но сохраненная фотография удивила. То, что она ее прятала, ожидаемо. Но то, что сохранила?..

Аксель проверил шкафчики рабочего стола и настенные. Прошелся по платяному шкафу, где нашел несколько пар засаленных пуант. Ничего, напоминающего дневник или тетрадку с такими же, как найденный в помойке, листками. А что, если… она не чувствовала себя здесь в безопасности? Тогда она будет прятать дневник так, чтобы его не нашли. А значит, это будет не то место, которое выбрал бы любой другой подросток. Они находятся в квартире, значит, люки в полу исключены. Но может, есть вентиляционные шахты? Или что-то подобное? Она тонкая и хрупкая, легко залезет под кровать или под стол. Аксель включил на телефоне фонарик (необходимости носить с собой сотовый он сопротивлялся до последнего, но наличие фонарика стало решающим аргументом в споре с шефом) и опустился на колени, методично обследуя пол и плинтусы. Обнаружил, что под рабочим столом плинтус истерся, будто на него все время ставили ноги и ковыряли пальцами. Под батареей у окна ничего кроме пыли и пауков не обнаружилось. Он посветил под кровать. Показалось?

Мягкий ковер заканчивался у ножек, а дальше – деревянный пол. Грин направил поток света так, чтобы он высветил пыль. Да. Под кроватью определенно лазили. И все время в одно место – в точку прямо под изголовьем, в углу. У ног пыли было значительно больше, чем там.

Какое счастье, что Изольда не помыла полы.

Грин забрался под кровать. Он был значительно больше девушки и тут же уперся плечами и спиной в ламели, кажется, даже приподнял их вместе с матрасом и постельным бельем. Кончик плинтуса в самом углу прилегал неплотно. Грин подполз к нему и посветил. Его явно отрывали и ставили на место. Высвободив руку, он потянул за деревяшку, и та легко и бесшумно отклонилась, высвобождая небольшое, но достаточное для того, чтобы скрыть тонкую тетрадку, пространство.

Да! Порадовавшись, что перчатки на руках, он достал дневник и аккуратно выбрался из-под кровати. Весь в пыли, но страшно довольный. Сел за стол, открыл страницу и чуть не застонал от разочарования: заполнено было всего три страницы. И последняя дата – 10 сентября. Он наскоро пробежал текст в поисках имен или того, что прольет свет на убийство. Но вычитал лишь то, о чем догадывался и так: девушка ходила к психологу в центр реабилитации Себастьяна Хоула. И она не ладила с другими балеринами. Вернее, ладила не со всеми.

Грин сунул тетрадку в пакет для вещдоков, его опустил в небольшую сумку, которую всегда возил с собой в кофре мотоцикла, тщательно отряхнулся и вышел из комнаты, понимая, что больше искать в ней нечего.

Изольда встретила его с напряжением.

– Что-то нашли?

– Дневник, – решил не скрывать он. – Но тетрадь новая, всего четыре записи. Не знаете, где может быть остальное?

– Лори вела дневник? – максимально искренне удивилась женщина.

Грин ей не поверил.

– Вы что-то знаете, но не хотите рассказывать. Поверьте, какими бы страшными ни были ваши семейные тайны, вы меня не удивите, а я вас не осужу. Не вы же убили свою дочь?

По щекам женщины потекли слезы. Она прислонилась спиной к стене и закрылась руками. Грин стоял у двери в комнату ее убитой дочери, смотрел на нее и ничего не чувствовал, кроме навалившейся усталости. День был сложным, он почти не спал, он еще должен заехать в участок, потратив почти час на дорогу, потом вернуться домой, и неизвестно, что там его будет ждать: гробовое молчание, вспышка страсти или скандал. На тепло и нежность он не рассчитывал.

– Если вы скроете важную для следствия информацию, могут пострадать другие.

– Другие? – Ее глаза распахнулись. – Но при чем тут другие? Убили Лори.

– Это двойное убийство, которому придали вид ритуального. Будут еще, поверьте мне. Без ваших показаний мы не сможем составить потрет преступника. Чтобы понять его, мы должны узнать все о Лоран. Чем она жила, что ее пугало. Я вижу мрак в ее глазах. Расскажите мне. Кто мог желать ей зла?

– Мне нечего добавить к тому, что я уже сказала.

– Лоран обращалась к психотерапевту? К кому?

Глаза Изольды распахнулись так, будто она услышала о том, что земля плоская, а все тепло идет не от солнца, а из недр. Она молчала, удивленная вопросом и сменой темы разговора. Обычно такое выбивает неподготовленного человека и заставляет его рассказать то, о чем он предпочел бы молчать. То, что Изольда не хочет говорить о прошлом дочери и собственном, понятно. То, что нужно будет обеспечить ей социального психолога, – тоже. Но сейчас Грин должен был сформировать максимальное количество гипотез, перебрать их, вывести из зоны тени и оставить только те, которые приведут его к убийце.

– Вроде бы ходила. Она не любила об этом говорить.

– Есть имя этого специалиста?

– Нет, конечно, – собравшись с силами, но все еще потрясенная, ответила Изольда.

Аксель медленно кивнул, отслеживая ее реакцию.

– Мы проверим Джейсона Вонга.

– Мне кажется… я не знаю наверняка, но мне кажется, что… О боги! – Она снова закрылась руками. – Мне кажется, Джейсон ее домогался.

Аксель тихо выругался.

Пару часов спустя

Он заехал в участок, нашел там команду в полном составе, поручил Трессу отыскать Вонга и назначить с ним встречу. Кейре – позвонить в училище и предупредить о приезде детективов утром. Тиму велел в девять утра ждать его в училище. И уехал домой, отпустив команду. Добравшись до изящной новостройки, он минут десять сидел на мотоцикле, сняв с головы шлем, и смотрел в небо, безуспешно пытаясь отыскать звезды. Небо затянуло свинцом, снова собирался дождь. Нынешнюю осень в Треверберге нельзя было назвать ни теплой, ни доброй. Но в этом городе ни один месяц, даже ни один день не обходился без убийства. Огромный мегаполис, в котором жили миллионы, иногда сходил с ума. Или всегда был таким, Аксель не знал. Он здесь вырос. Этот город дал ему все. Семью. Призвание. Проведя шесть лет в жесточайших условиях в спецотряде, даже существование которого не было зафиксировано на бумаге в целях строжайшей секретности, несколько раз оказавшись на границе жизни и смерти, он вернулся в Треверберг, к приемной матери, в надежде на нормальную жизнь. Но потерял все, когда Сара лишилась мужа и рожденного сына, а он – матери.

Он справился. Нашел в себе силы. Повстречал Джейн. И был счастлив, пока доктор Абигейл не сделала то, что простить он так и не смог. Аксель провел слегка дрожащей от напряжения рукой по волосам. Нужно сходить в душ. Если он пережил разрыв с Джейн, пережил горячие точки, разведку, спецоперации, переловил кучу серийных убийц и обыкновенных психов, то он в состоянии принять тяжелый разговор со своей женщиной, если он случится.

Может, и не случится. Может, он накрутил себя, окунувшись в чужое горе, шокированный тем, что увидел в том доме. Он сохранял хладнокровие на работе. Но терял его, оставаясь наедине с собой. Перед глазами мелькали образы увиденного. Слезы матери Лоран. «Мне кажется… я не знаю наверняка, но мне кажется, что… О боги, мне кажется, Джейсон домогался ее».

Помимо воли руки Акселя сжались в кулаки. Если это действительно так, если это найдет подтверждение, Грин сделает все, чтобы доказать вину. И к черту исковую давность. Он знал несколько отменных прокуроров, кто сможет привлечь Вонга к ответственности.

Когда они его найдут.

То, что отчим связан с происходящим, Грин не сомневался. Это не укладывалось в общую картину. Но что, если?..

Аксель чуть не упал с мотоцикла, покачнувшись. Что, если «священник» и есть Джейсон Вонг? Вряд ли. Его не было в списках пропавших. Или был? Грин достал телефон и набрал номер Тима Дженкинса, который Марк сегодня вбил в аппарат. Тот ответил не сразу.

– Да, шеф?

– Ты проработал списки пропавших мужчин?

– Да. Сорок человек. Пока не понимаю, как подступиться к фильтрации, чтобы сузи…

– Джейсон Вонг. Там есть это имя?

Послышалось шелестение. Судя по всему, стажер сидел в управлении. Умничка.

– Как вы узнали, шеф?

– Проклятье, – Аксель прикоснулся пальцами ко лбу и прикрыл глаза. – Позвони Марку. Попроси его отправиться в музыкальную школу, где работал Вонг. Нужно узнать о нем все. А еще лучше – найти способ установить личность.

– Я вас не понимаю, шеф.

– Вонг – отчим «ведьмы». Это наш «священник», я почти уверен.

В трубке повисла тишина.

– Для меня распоряжения те же?

– Да, бросай бумажки, иди отдохни. Передай команде, сбор в час дня в моем кабинете. Ты со мной в училище. Коллинс и Карлин – в музыкальную школу.

– Будет сделано.

Грин отключился, не попрощавшись.

Проклятие.

В этом всем был один плюс. Если его гипотеза подтвердится, и «священник» действительно Вонг, у них проступает мотив. То, что Грин узнал, объясняет, почему «священник» молился и просил прощения. Но по-прежнему не объясняет, за что убили Лоран.

– Аксель, ты поднимешься или нет? Я уже десять минут на тебя смотрю.

Он вздернул голову. Элизабет в легком шелковом халате стояла на их балконе. Он видел стройные длинные ноги и белье. Платиновые волосы спускались по плечам, завиваясь в тугие локоны. Она была умопомрачительно красива.

Он взял шлем, достал из кофра сумку, которую никогда не оставлял на улице, хлопнул мотоцикл по сиденью, будто желая спокойной ночи, и вошел в подъезд. Элизабет встретила его на пороге. От нее пахло сигаретами и кофе. Она забрала у него из рук все вещи, положила пальцы на отвороты кожаной куртки и, позволив ему закрыть дверь, толкнула так, что он прижался к ней спиной.

– Чем обязан такой щедрости?

– Заткнись.

– Ты пьяна?

– Грин, раз в жизни просто помолчи. И перестань меня анализировать.

Элизабет избавила его от куртки. Добралась до рубашки, расстегнула ее, положила руки на его кожу. Руки были холодными. Аксель улыбнулся, глядя на нее с высоты своего роста.

– Вчера ты со мной не разговаривала, а сегодня решила…

– Я хочу тебя, – прервала она, вставая на цыпочки и припадая к его губам.

Грин сдался. Все лишние мысли, сомнения и опасения унесло на периферию сознания. Он привлек женщину к себе, положил правую ладонь ей на затылок и перехватил инициативу. Усталость, впрочем, тоже исчезла, уступив место знакомому предвкушению.

Так даже лучше.

12. Кейра

5 октября

8.30 утра, студенческий городок близ

Университета имени Уильяма Тревера

Стажер отдела по расследованию особо тяжких преступлений Центрального управления полицией Треверберга Кейра Коллинс нервно дернула шарф на шее. Тим позвонил, когда она уже подходила к дому. После этого позвонил Карлин (и это была самая счастливая минута дня), сообщив, что заедет за ней утром, и заставил продиктовать адрес. И теперь она стояла у своего подъезда в ожидании. Она встала в пять утра, не выспалась. Часа два перебирала одежду, стараясь не разбудить однокурсницу, с которой арендовала квартиру, но та спала мертвым сном. Редкая способность, которой Коллинс, страдавшая нарушениями сна, люто завидовала. Кейра остановилась на строгом брючном костюме и черных полусапожках на сантиметровом каблуке – теплых, непромокаемых и при этом достаточно изящных. В управлении у нее лежала сменная обувь, а по городу нужно перемещаться так, чтобы не заболеть и не отвлекаться на ерунду от основного дела.

Сложнее всего было подобрать верх. Она слегка поправилась, и все старые вещи стали тесноваты в груди. После долгих мучений она выбрала нежно-зеленую и строгую рубашку, а к ней – пиджак от костюма. Сверху – пальто с капюшоном. Глянув в зеркало, поняла, что из-за увеличившейся груди смотрится несколько вызывающе, и повязала на шею шарф. Тонкий, шелковый. Черный. Он чудесно гармонировал с волосами и светлой кожей. На нее смотрела молодая женщина с пронзительно-голубыми глазами и тщательно выверенным макияжем, из-за которого она выглядела старше своего возраста. Волосы Кейра собрала в высокий хвост, чтобы не мешались. Но на самом деле – чтобы удлинить шею, добавить роста и произвести впечатление.

Она прекрасно знала, почему ее так волнует Карлин. История стара как мир. Она цепляется за фигуру отца и переносит на него тучу проекций. Только вот преподавателей у нее было много, в том числе покрасивее Карлина, а дышать она забывала только рядом с ним. Она забыла обо всем на свете, когда он впервые переступил порог аудитории и начал экспериментальный для академии курс по криминальной психологии. В следующем году, на психологии серийных убийц, Кейра уже сидела на второй парте (чтобы не слишком бросаться в глаза) и не пропускала ни одного занятия. К следующему году она перебралась на первую парту, брала дополнительные задания, даже стала старостой группы, чтобы получить право на прямой контакт. Влечение к Карлину и желание, чтобы он позволил ей писать выпускную работу под его крылом ради большего сближения, сделали из нее лучшую студентку потока.

И вот он едет за ней.

Она тысячи раз выписывала свои состояния в дневник, а потом сжигала его. Десятки раз проговаривала это с аналитиком. Ничего не помогало. Не помогла даже попытка выбить Карлина из головы походом в ночной клуб и случайной связью. Парня она подцепила, получила то что хотела, сбросила напряжение, но следующую неделю не могла смотреть Марку в глаза. Ей было стыдно. А ведь он на тот момент не так давно женился.

Она нервно кусала губы, безнадежно съедая губную помаду, когда перед подъездом остановился длинный черный «Ауди». Стекло на пассажирской двери опустилось, она наклонилась и замерла, встретившись взглядом с доктором Карлином. Он улыбался.

– Доброе утро. Садись.

Кейра послушно открыла дверь и села. Подняла стекло обратно, минуту сомневалась насчет сумки и наконец поставила ее на заднее сиденье. Пристегнула ремень и положила руки на колени. Карлин снял автомобиль с парковочного тормоза, переключил передачу и выехал на узкую дорогу, которая вливалась в окружное шоссе. Музыкальная школа, в которой работал Джейсон Вонг, располагалась в старой части города в одном из особняков, ради которых в город съезжались туристы со всего мира. Марк сообщил, что сначала они заедут в школу и поговорят с преподавателями об обстоятельствах пропажи Вонга. Тем временем Тресс получит ордер на обыск и привезет его на Музыкальную улицу, куда Кейра и Марк отправятся после школы. У них не было никакой информации. Сообщение о пропаже поступило несколько дней назад, его зарегистрировали, но следствие не запустили. Отдел, который занимался пропажами людей, традиционно был перегружен и нуждался в ресурсах, которые ему никто не собирался выделять.

В детали финансирования различных отделов управления Кейра не вдавалась, но четко знала, что ей повезло, ведь на особо тяжкие у города всегда были деньги. С избытком. Так, что они смогли получить двух стажеров, с десяток офисных сотрудников для внештатной работы и Грина с Трессом и Карлином на полный день. С участников следственной группы указом Старсгарда были сняты все другие расследования.

Как ей повезло.

В салоне приятно пахло кожей и хвойным амортизатором. Марк Карлин, как всегда одетый в деловой костюм, выглядел невыспавшимся, но держался. Он улыбался. Негромко играло радио. То и дело он клал руку на рычаг переключения скоростей, внезапно сокращая расстояние между ними, и Кейра замирала, глядя на то, как он держит этот рычаг, как двигает его, а автомобиль отзывается на эти действия. Машина была новой. Идеальное состояние кожи и панели. Чистота. И он сам. Они смотрелись как единое целое.

Девушка невольно оглянулась на заднее сиденье, будто проверяя, как там сумка. На самом деле ее мысли были от сумки далеки. Покраснев, она отвернулась и посмотрела в окно. Стало жарко.

– Долго меня ждала? – негромко спросил Марк.

Всю жизнь. Как только получила право чего-то ждать. И кого-то.

– Нет. Только спустилась, и вы подъехали.

– Хорошо. Сегодня холодно. Обсудим планы на день?

– Да, доктор Карлин.

Он молчал, и Кейра перевела взгляд на его лицо. Марк следил за дорогой, он посерьезнел и как бы замкнулся. Она видела, как завивались кончики его волос на шее, выбиваясь из идеальной прически. Мучительно захотелось их коснуться. Разгладить.

– Спрашивать буду я. Ты слушай и наблюдай. Пока я буду говорить с директором школы, можешь позаглядывать в классы. Может быть, кто-то из учеников скажет что-то интересное. Особенно следи за девочками.

– Почему?

Марк надолго замолчал. Загорелся красный сигнал светофора, и он остановил машину. Странно, до этого момента они встречали только зеленый. Будто кто-то специально переключил все светофоры в городе, чтобы они могли без пробок добраться до места. Он заговорил только тогда, когда автомобиль снова тронулся с места.

– Аксель предполагает, что Вонг насиловал свою падчерицу. И если это так, он мог проявиться с кем-то еще.

Сознание Кейры отключилось на слове «насиловал».

Мрак комнаты. Не включу свет, подумает, что сплю, не тронет. Но он приходит, вытаскивает ее из кровати за волосы и напоминает, что она должна быть хорошей девочкой. Она должна ждать его в другом месте. Всегда ждать. И радоваться, когда берет то, ради чего приходит. Когда он дает ей то, что не могут дать другие – по его словам. Каждую ночь, когда матери рядом нет или она спит после тяжелого рабочего дня. Душный подвал. Ожидание у двери. Ты должна хорошо выглядеть, Кейра. Ты должна смотреть мне в глаза, Кейра.

– Кейра?

– Да… Да? Все хорошо. Почему детектив Грин так считает?

– Не знаю. Но в таких вещах он обычно оказывается прав.

Кейра наклонила голову и чуть было не потерла глаза, но вовремя вспомнила про макияж. Черт возьми. Вот был бы номер. Косметику она с собой не взяла. Карлин бы точно над ней посмеялся.

– Раскаявшийся священник, – прошептала она. – Вот почему его изуродовали. Не смотри, не трахай, не трогай.

– А, до тебя дошли слухи, – без улыбки сказал Карлин, отмечая, что она повторила озвученную в отделе доктора Абигейл фразу. – Именно так.

– Убийца отомстил отчиму девочки за то, что он с ней делал.

– Да, мисс Коллинс, сейчас это основная версия следствия, – кивнул Марк, мигая дальним светом только что перестроившейся «Мазде», которая упорно ехала с черепашьей скоростью, хотя давно было пора ускориться.

– В отчете написано, что тело девушки обожжено, но не сожжено. То есть он ее усыпил и поджег. Ради чего? – Она повернула голову, чтобы посмотреть на Карлина, но тот был занят дорогой.

Кейра замолчала. Марк остановил машину на следующем светофоре и взглянул на нее. Его карие глаза были такими мягкими и такими жесткими одновременно, что девушка задержала дыхание, погружаясь в их янтарную бездну и ощущая, что на самом деле в этом человеке много холода, профессиональной жестокости и расчета. И эта бесконечность притягивала ее сильнее статуса, сильнее жизненного сценария, который она переживала. Он был умен. Умные люди всегда холодны и почти всегда жестоки.

– Я думаю, он ее очистил, – наконец сказала Коллинс.

– Что?

– Насилие пачкает не только насильника. Это позор для жертвы. Так всегда было. Вспомните историю. Если женщину насиловали, ее же и обвиняли. И ее убивали. Казнили. Пламя – очищение. Он ее обжег, чтобы очистить душу и тело. А что было с ее влагалищем? – это слово далось ей с трудом.

– Обожжено, – сухо сказал Карлин.

– Вы злитесь? – обеспокоенно переспросила Кейра.

– Нет. Да. На себя. Очищение. Думаю, ты права. Он не хотел, чтобы девушка страдала. Вколол ей лошадиную дозу морфия. Когда сердце остановилось, повесил на столб и сжег. А вот священника обработал со всей жестокостью.

– У нас есть мотив. Осталось раскопать все остальное.

– Всего-то.

До музыкальной школы они ехали в гробовом молчании. Кейра была потрясена открытием и не понимала, как с ним существовать. Ее догадка не проверена, но она была убеждена в том, что права. Она чувствовала, что права. Карлин с ней согласился. Это было приятно. Но опять-таки – нет доказательств, что Вонг насиловал Лоран. Нет доказательств, что маньяк руководствовался именно этим. Но мучила ее другая мысль. Как так вышло, каких богов она разозлила, что первое же расследование ударило ее в самое сердце? Естественно, она идентифицировала себя с Лоран. И конечно же она мгновенно поверила в версию домашнего насилия. Потому что это было у нее внутри. Потому что по-другому она уже не могла смотреть на это дело. У нее мало опыта, ее нельзя назвать профессионалом. Что это: чутье или же просто нарисованная бессознательным картинка? Размышления отбросили ее на несколько лет назад, когда она слушала лекции по переносу[2], контрпереносу[3] и проективной идентификации[4]. Что происходит? Она отозвалась на удобные факты и решила, что эта картинка – истина? Или эта картина действительно истина и она лишь увидела ее в полной мере?

Расследование покажет.

Теперь нужно было вникнуть в разум психопата, чтобы понять, что его толкнуло на это. Как он стал таким. Как к этому пришел. Неужели первое убийство может быть так тщательно спланировано?

Вообще-то он тысячу раз в своем сознании это делал.

– Доктор Карлин, – прошептала она, когда Марк припарковал машину у школы и уже собрался выходить. – Наш убийца – свидетель домашнего насилия. Либо он тысячу раз убивал своего отчима в фантазиях. Либо убивал до Лоран и Вонга. Предположительно Вонга.

– Предлагаю для начала на сто процентов убедиться, что второй труп принадлежит Вонгу, стажер Коллинс, – без паузы отозвался Карлин, не отреагировав на суть ее замечания.

– Да, доктор Карлин.

Марк вышел из машины. Пока она тянулась за сумкой на заднее сиденье, он обогнул автомобиль, открыл пассажирскую дверь и подал ей руку. Кейра вложила пальцы в его теплую ладонь, чувствуя, как по телу бегают мурашки, и осторожно вышла из «Ауди». На короткое мгновение ей показалось, что Марк сжал ее руку. Девушка подняла на него глаза и задохнулась от его близости. Карие глаза Карлина следили за ней внимательно, но от него не исходило угрозы. Он отпустил ее руку, улыбнулся. Закрыл дверь, окинул автомобиль взглядом, проверяя, все ли взял, включая полицейское удостоверение, и, поставив машину на сигнализацию, отправился к музыкальной школе, которая представляла собой изящное двухэтажное здание, спрятанное за забором.

На пороге школы стояла чуть полноватая женщина лет пятидесяти. Скорее всего, директор.

– Доктор Карлин, – звучным, хорошо поставленным голосом поприветствовала она. – Не думала, что вы лично возьметесь за дело о пропавшем Вонге.

Марк остановился перед ней.

– Миссис Стоутон? Это офицер Кейра Коллинс, стажер, она со мной. Мы можем поговорить в вашем кабинете?

Женщина закивала. При этом туго завитые волосы запрыгали у нее на затылке. От влажности они напоминали шерсть пуделя.

– Проходите. Я с удовольствием с вами поговорю. И с вами, мисс. Заходите. На улице мерзко.

13. Аксель

5 октября

9.00. Балетное училище

Институт культуры

Студенческий городок

Грин поставил мотоцикл на парковку для студентов, обменялся парой ласковых с охранником, который опешил дважды: увидев мотоцикл и удостоверение детектива. Спорить с выбранным местом парковки охранник не стал, и Аксель сообщил ему, что оставляет технику под его надзором, и если проказливые студенты решат посидеть на «Хонде», спросит с него. Бледный как полотно охранник (наверняка один из тех, кого отчислили после первого курса полицейской академии) согласился с этой незапланированной ответственностью и принялся патрулировать парковку с удвоенным рвением. Аксель же направился к просторному зданию с белыми колоннами, где находились все балетные обучающие заведения города: школа, училище, академия.

Стажер стоял на пороге. Тим Дженкинс был похож на двойного агента в своем дорогом шерстяном пальто, явно купленном в одном из британских бутиков, открывшихся в деловом квартале. Без шапки, но в кожаных перчатках, он смотрелся диковато. Или, напротив, сошел бы за своего. Чем тебе не профессор культурологии? Во всем подходил, кроме одного: пристальный, ледяной взгляд криминалиста. Неясно, откуда он у студента. Или предрасположенность, или личная история, или первое образование. Глаза Тима были почти такими же холодными, как у самого Акселя. И детективу он не понравился. Осталось только разобраться: не понравился потому, что Грин почувствовал родственную душу и инстинктивно оберегал свою территорию, или потому, что Дженкинс был опасен.