Идеальные разведенные

Мой желудок жалобно скулит, когда раздраженные рецепторы улавливают такие крышесносные ароматы. Ему до лампочки, кто и при каких условиях сотворил это волшебство, потому что первичные потребности подчиняют и вытесняют второстепенное, и к тому же, какой нужно быть идиоткой, чтобы отказаться от услуг, когда тебя хотят вкусно накормить.

Я – не идиотка, и я хочу есть. Всё предельно понятно. Поэтому смиренно сажусь за стол, поджимаю под себя ноги и жду, когда Богиню накормят.

Мы сидим напротив друг друга точно так же, как сидели в браке. Леон что-то читает в телефоне, наверное, опять по работе. Он надел рубашку, но не застегнул пуговицы, поэтому сейчас я пью кофе и таращусь на пресс мужа.

Бывшего мужа.

Рельефный твердый живот, смуглая чистая кожа и аккуратный пупок…

Аккуратный пупок, Игнатова?

«И достанется же кому-то такое счастье», – думаю я, разглядывая Леона.

– Кому-то чертовски повезет! – ржет Игнатов.

Я что, сказала это вслух?

– Женщины мира должны быть мне благодарны: такую редкую мужскую особь от себя со слезами оторвала, – деланно всхлипываю и прикладываю руку к груди.

Леон откидывается на спинку стула и трясётся всем телом от смеха.

Удивительно, насколько непредсказуема жизнь: я и мой бывший муж сидим на нашей кухне, завтракаем, непринуждённо шутим, и я невольно задумываюсь о том, когда в последний раз, будучи в браке, мы вот так мирно существовали, болтали и смеялись? Последние полгода до развода я практически жила одна. Леон был в вечных разъездах, командировках, переговорах, совещаниях, а когда появлялся дома – мы постоянно ругались. Мои истерики – его крики, мои упреки – его обвинения, мои недовольства – его раздражение…

И так по замкнутому кругу…

У нас общие друзья, поэтому наши встречи неизбежны. И никому из ребят не будет приятно видеть и слушать наши взаимные перебранки. Мы обещали друг другу сохранить после развода хорошие дружеские отношения и постараться держать себя в руках, без скандалов и истерик.

Мне кажется, у нас неплохо получается!

Да мы, черт возьми, идеальные разведенные!

*пейсаховка – традиционный еврейский алкогольный напиток на основе изюма, еврейская водка.

7. Агата/Леон

Агата

– Я безумно рада за тебя, Яна, – крепко обнимаю невероятной красоты девушку. —Ты заслуживаешь счастья.

– Спасибо, дорогая! – Яна отстраняется от меня и начинает рыться в своей фирменной сумочке. – Но, помимо того, что ты будешь главным мейкапером на свадьбе, я бы очень хотела, чтобы еще ты там была и в качестве гостьи, – длинноволосая брюнетка протягивает мне глянцевый белоснежный конверт, на котором золотыми буквами написано «Приглашение на свадьбу», – для меня это важно.

Наверное, сейчас я похожа на резиновую куклу из интим-магазина – с такими же выпученными глазами и открытым ртом. Сказать, что я удивлена, – ничего не сказать. Это впервые за всю мою практику, когда клиентка, она же будущая невеста, приглашает меня на торжество.

Пребывая в шоковом состоянии, открываю конверт.

Приглашение на два лица.

Яна не знает, что вот уже как неделю, я совершенно свободная женщина.

– Спасибо. Но…

– Ничего не хочу слышать, – перебивает Яна, касаясь моей руки. – Я очень хочу, чтобы ты разделила со мной этот важный день.

Яна смотрит на меня такими огромными щенячьими глазами, что, кажется, мой отказ разрушит ее наивный хрупкий мир.

– Я приду, – соглашаюсь. – Но только одна.

Вот за что мне нравится Яна, так это за то, что она, имея достаток и все блага райской жизни, совершенно не испорчена деньгами, роскошью и красивой жизнью. Родители Яны, обеспеченные и успешные бизнесмены, смогли воспитать незазнавшуюся, неизбалованную, ответственную красавицу-дочь.

Яна – молодая, начинающая модель с ногами от ушей, кукольным личиком, длинными натуральными волосами и осиной талией. Я часто крашу девочек из их модельного агентства для фотосьемок и показов. С Яной мы как-то сразу легко нашли общий язык. Она наивна, доверчива и безотказна. Такой набор качеств очень нехарактерен для моделей, но Яна смогла остаться прекрасной маленькой гуппи среди прожжённых, зубастых акул этого бизнеса.

Девушка тактично молчит и кивает, давая понять, что я услышана. Она ничего не спрашивает и не лезет в душу.

Меня переполняет гордость и тщеславие. Доверить мне лица абсолютно всех гостей такой шикарной свадьбы – для меня главный показатель моей работы.

Яна убегает, оставив после себя легкий жасминовый шлейф.

Свадьба через три недели, и у меня не так много времени, чтобы найти подходящий наряд и придумать подарок молодоженам, у которых есть все.

Леон

Устало тру красные воспаленные глаза и делаю глоток виски.

За пять напряженных дней сто грамм карамельного Jim Beam действуют на меня, как живительной напиток Богов.

Пять дней непрерывной работы, встреч, дискуссий, партнерских воркшопов, выставок, презентаций…

Мы привезли с форума новые знакомства, контракты, опыт, проблем на голову и заднее место.

Сразу после аэропорта я не поехал в съемную квартиру, а решил заскочить в офис, чтобы оставить документы и кучу рекламной макулатуры.

В дверь осторожно стучат, а следом я вижу голову Алины в дверном проеме.

Смотрю на часы – время половина девятого вечера.

– Можно? – вкрадчиво спрашивает Алина и, дождавшись моего кивка, входит в кабинет.

– Ты же поехала домой, – не то спрашиваю, не то констатирую.

– Поехала, переоделась и решила составить тебе компанию, – Алина пожимает плечами и неуверенно продвигается к моему столу. – Ты не против?

Действительно, Алина переоделась: на ней обтягивающие джинсы и кофточка с глубоким вырезом. В рабочее время Алина себе такого не позволяет. Но последнюю неделю гардероб моей помощницы кардинально изменился. Теперь в нем стало больше открытой одежды, юбки стали короче, брюки уже, а блузки прозрачнее.

Я не слепой и всегда догадывался о симпатии Алины ко мне. Но открыто девушка никогда не проявляла интереса, во-первых, я был женат, что несомненно останавливало Алину, а, во-вторых, я никогда не давал повода для откровенного флирта. Сейчас картина изменилась, и Алина прекрасно знает, что вот уже неделю я в разводе. Ее внимание стало частым, открытым, но не взаимным с моей стороны. Несомненно, Алина симпатичная девушка. Она умная, порядочная, дисциплинированная. С ней мы работаем больше двух лет, и она никогда меня не подводила и не давала ни единого шанса усомниться в ее профессионализме.

Агата постоянно меня ревновала к ней и закатывала истерики. Она – самый настоящий софист, потому что так методично и хитроумно уверять меня в моей же измене с помощницей может только Агата. Да я, черт возьми, сам начал в это верить. Но видит Бог, я никогда не предавал наш брак и отношения, так что моя совесть чиста. Хотя бы перед самим собой.

Смотрю на девушку и сравниваю: в отличие от худой Агаты Алина фигуристая: у нее округлые женственные формы, длинные темные волосы, аккуратно сложенное лицо и приятный голос. Многие наши клиенты и партнеры ни раз говорили о том, что у моей помощницы гипнотизирующий тембр, от которого они млеют и готовы подписать любые документы.

Зачем я сравниваю бывшую жену и свою помощницу?

– Не против. Присаживайся, – указываю на кресло напротив себя и беру с тумбочки чистый стакан. – Будешь? – предлагаю карамельный бурбон.

– Если только совсем немножко, – Алина смущается и мило краснеет. Делает небольшой глоток виски и жмурится, обмахивая себя рукой. – Ух, крепкий!

Улыбаюсь.

Она милая.

Прослеживаю за долгим внимательным взглядом помощницы и вижу, что девушка смотрит на мою кисть, в которой зажат стакан с виски. Точнее на пальцы.

Кольцо…

На безымянном пальце все еще надето обручальное кольцо.

Почему я его не снял?

Знаете, это как годами слаженный набор механических действий: принял душ, оделся, надел часы, кольцо и побежал.

Однажды я случайно забыл его дома, а потом весь день растирал палец и нервничал, ощущая какую-то незавершенность, неправильность и пустоту. Не знаю, как будет сейчас, но надо начинать отвыкать.

Алина отводит взгляд, и на ее лице появляется эмоция, схожая с разочарованием или огорчением.

Она думает, что это кольцо имеет для меня значение?

Снимаю не без труда и кладу обручалку в карман брюк. Алина заметно оживляется, но слишком довольного вида старается не подавать. Она прекрасно воспитана, сдержанна и умело справляется с эмоциями, когда как Агата – сплошное минное поле: не знаешь где, когда и с какой силой долбанет. Все эмоции написаны у Агаты на лице, а ее ядовитый язык иногда хочется подрезать.

Зачем я их опять сравниваю? Черт.

Нам есть, что обсудить с Алиной, но время близится к одиннадцати, а завтра не выходной.

Только не у меня.

– Алин, ты на машине? – спрашиваю девушку, когда та заходит в мой кабинет с вымытыми стаканами.

Помощница отрицательно крутит головой и отводит глаза.

– Тогда поехали, отвезу тебя домой.

– Спасибо, но не удобно как-то, – мнется Алинка, а сама сияет ярче уличного фонаря.

– Про «неудобно» сама знаешь, как говорят. Собирайся.

***

– Спасибо, Леон Борисович, что подвезли! – Алина кокетливо улыбается и берется за ручку двери.

– Без проблем. Отдыхай. И, кстати, завтра у тебя выходной. Заслужила!

Помощница радостно взвизгивает и, бросив мне на прощание «Спокойной ночи», скрывается в темноте подъезда.

Я смотрю вслед девушке и не спешу начинать движение.

Прислушиваюсь к себе, к своим ощущениям, но ничего во мне не отзывается.

Всю дорогу до дома Алины я автоматически потирал большим пальцем пустое место на безымянном, отчего чувствовал раздражение и дискомфорт.

Опускаю руку в карман брюк, достаю кольцо и надеваю на палец.

Глубоко выдыхаю и чувствую всю правильность и наполненность своего состояния.

Завтра.

Начну отвыкать завтра…

8. Агата

– Максим вечером заедет, потерпишь? – уточняет Филатова.

– Спасибо, Сашуль, буду ждать! А то пришлось голову мыть в раковине, представляешь? – выхожу из машины, нажимаю брелок и иду в сторону своего подъезда. – …конечно перекрыла. Иначе, пока была бы на работе, устроила всемирный потоп, – смеюсь я.

А вот с утра мне так весело не было: во-первых, я бессовестно проспала, а, во-вторых, в ванной потек смеситель, окатив меня с ног до головы беспорядочным водным потоком.

У меня много знакомых: я перекрасила практически добрую половину нашего города, профили моих соцсетей трещат под натиском псевдо-друзей и подписчиков, каждый старается обратить на себя мое внимание, заискивая, лицемерно предлагая помощь и услугу, осыпая восхищениями и словами благодарности. Но только там, в виртуальной, искаженной жизни. А на деле, встретив друг друга случайно где-нибудь на улице или в торговом центре, проходят мимо, не здороваясь и делая вид, будто не узнают. Так стало часто случаться в нашем несовершенном мире: всего и всех слишком много, а обратиться за реальной помощью, к сожалению, не к кому.

Само собой единственными людьми, кому я могла позвонить, – были Филатовы.

– Спасибо еще раз, Саш. Целую. Пока, – я прохожу мимо скамьи, на которой сидят моя соседка со второго этажа и две женщины с соседнего подъезда. – Здравствуйте, – на автомате приветствую и подхожу к подъездной двери.

– Здрааасте…– надменно вытягивает соседка баб Галя.

Мне сейчас показалось пренебрежение в ее интонации или я права?

Когда роюсь в сумке в поиске ключей, слышу за спиной перешептывания, но такие, чтобы я непременно услышала: «Вон, гляди, пошла. Это я вам про нее рассказывала», «Ага-ага», «Целую, Саш, тьфу…», «Слыхала, что муж застукал ее прямо за этим самым делом!», «Говорят, что он ее пьяную на дороге подобрал, когда любовник выкинул», «Ага, ага, тьфу, бесстыдница», «И не говори, Петровна, шаболда», «Шаболда и есть»…

Застываю на месте.

Рука с ключами зависает у домофона, а тело окатывает ушатом раскаленного воска, который медленно стекает от шеи к стопам, оставляя болезненные ожоги.

Вот, что я сейчас чувствую.

А еще омерзение и злость.

Оборачиваюсь и сканирую притихших змей, начиная медленно наступать, как голодная тигрица перед прыжком. Присаживаюсь рядом с соседкой со второго этажа, и та начинает инстинктивно двигаться в сторону, сдвигая своих подружек по сплетням на край.

– Вот это даа, баб Галь, какие новости! – округляю глаза и наигранно качаю головой. – А еще говорят, – понижаю голос до шепота, – что ОНА на завтрак ест младенцев, а на ужин старушек, у которых лживые и мерзкие языки, – практически в ухо ору наглой старухе, да так, чтобы наверняка расслышала.

Бессовестные сплетницы охают и переглядываются, а я вскакиваю с места и несусь в подъезд, не забывая от души хлопнуть дверью так, как терпеть не может вредная бабка со второго этажа.

Это же надо!

Уму непостижимо – такое насочинять!

Откуда они это выдумали?

Или… не выдумали, а кто-то… подсказал?

Таак…

Озарение приходит внезапно.

«Ну, Игнатов, ну погоди!»

Уже у себя в квартире вытаскиваю из сумочки телефон, набираю сообщение бывшему мужу, который, почему-то, до сих пор записан как «Муж».

Займусь этим позже.

«Я говорила, что ненавижу тебя?»

Ответ приходит практически сразу.

Муж: Да. И не раз

«Забудь. Я тебя ПРЕЗИРАЮ!!!!!!!» – печатаю, отправляю.

Жду ответного сообщения, но его нет ни через минуту, нет через пять и даже через десять. Я успеваю помыть руки, переодеться, как слышу звук пиликающего телефона:

Муж: В чем претензия?

Вот скотина!

Еще спрашивает!

«Ты еще спрашиваешь? Это ты распустил про меня слухи?»

Муж: Какие слухи?

«Игнатов, ты издеваешься?»

Муж: Игнатова, не делай мозги. Ближе к делу.

«Сегодня, когда я заходила домой, у подъезда соседки обсуждали меня. Тебе это о чем-то говорит?»

Тишина.

Вот козел.

Через пару минут:

Муж: Говорит. Раз обсуждают, значит, ты – интересная личность. Радуйся, Игнатова)))

Вот гад. И еще смайлы в конце поставил.

«Интересная личность? Как шаболда и пьяница? Так себе слава»

Вдогонку отправляю еще одно сообщение:

«Именно так они меня называли»

Тишина.

Вот козел!

Черт, козел уже был. Тогда осел.

Муж: А какое отношение это имеет ко мне?

Нет, ну это невероятно!

«Самое прямое. Ведь это ты распустил эти слухи. Тебе не стыдно?»

И тут же:

Муж: Нет

Нет?

Вот так просто «нет»?

В смысле: нет – это не стыдно или нет – то, что к нему это не имеет отношения? Громко выдыхаю, отбрасываю телефон и хочу разозлиться.

Очень хочу. Заставляю себя злиться, но… но у меня не получается и я, закрывая лицо руками, начинаю смеяться.

Вот же засранец!

Ну погоди, Игнатов, я тебе еще припомню!

9. Леон

Резко распахивается дверь, и с широченной улыбкой в кабинет вплывает Алина с полными пакетами еды на вынос в руках.

– Ой, – пугается девушка и останавливается. – Простите. Я позже зайду, – виновато опускает глаза и быстро покидает мой кабинет.

– С каких пор обычная секретарша заходит к начальству без стука? – с ехидной улыбкой спрашивает Макс.

Друг зашел ко мне во время обеденного перерыва обсудить рабочие моменты. Мы сотрудничаем с Максом по договору аутсорсинга, выполняя полностью все функции программного обеспечения его спортивного комплекса.

Сейчас этот наглец сидит в моем кожаном кресле, закинув ногу на ногу, и щелкает шариковой ручкой.

– Ну, во-первых, Алина не секретарь, а моя помощница, а, во-вторых, тебя это не касается, – парирую.

– Да ну нафиг?! – Максим бросает ручку и ставит локти на стол, подаваясь ко мне всем своим массивным корпусом.

– Что?

– Ты замутил со своей помощницей?

– С чего ты взял? – фыркаю и отвожу взгляд.

Я не замутил, как выразился Максим, но с Алиной у нас, определенно, сложились более тесные отношение, нежели «начальник-подчиненная».

С того самого дня, когда я подвез Алину домой, мы начали обедать вместе, а разговоры из рабочих ненавязчиво стали перетекать в более личные. Я не даю Алине лишнего повода и неоправданных надежд, потому что пока еще сам не решил, нужны ли мне новые отношения, а морочить девушке голову мне не хочется.

– Она смотрит на тебя с таким благоговением, как на икону Пресвятого Николая Чудотворца, – Максим делает ангельское, насколько это возможно, выражение лица и быстро-быстро моргает.

Клоун!

У мужика скоро двое детей будет, а он сам как дите малое.

– Макс, из твоих уст даже фраза «Пресвятой Николай Чудотворец» звучит пошло. Лучше заткнись.

Мы смеемся, и Макс бросает в меня скомканный бумажный кубарик.

Говорю ж, дите малое.

– Агату недавно видел, – меняет тему друг и делает серьезное лицо.

Он всё так же расслаблен и невозмутим, но его пристальное внимание не ускользает от меня, давая понять, что Макс пытается считать мои эмоции, либо вывести на те самые эмоции.

– Рад за тебя, – не поддаюсь на его провокации и пытаюсь перевести наш, не туда зашедший, диалог. – Как Никитос?

– У нее смеситель сломался в ванной, – Максим не теряет надежды, но и я не оставляю попыток спасти наш пока еще непринужденный разговор.

– Сашке сколько еще ходить?

– Она попросила помочь, но я ж в этом не петрю, сам знаешь. Зато Андрюха был счастлив оказать помощь.

«Вот зачем, а?» – практически рыдает мой внутренний голос. Все ж так было хорошо.

Стоп.

Андрюха?

Какой, млин, Андрюха?

Юдин?

– Помог? – между делом усточняю.

– А то! Потом на чай остался, – друг довольно скалится.

Мы болтаем еще полчаса, и всё это время я перевариваю полученную информацию от Филатова и понимаю, что меня нешуточно бесит то, что какой-то левый мужик хозяйничал в доме моей жены, пусть и бывшей.

Почему она не позвонила мне?

Почему не попросила о помощи?

Мой поток иррациональных мыслей нарушает Алина, протискиваясь в кабинет с пакетами еды.

Сволочь-Филатов все-таки добился своего и вывел меня на эмоции.

Бросаю на невиноватую в моей чрезмерной амбивалентности помощницу грузный взгляд, отчего девушка моментально вспыхивает и молниеносно удаляется.

Вот, за что я ценю Алину – она понимает меня без слов.

Карандаш в моих руках с треском ломается, а зубы, того и гляди, раскрошатся в муку. Чертов Филатов!

10. Агата

По обыкновению мои пятницы и субботы заняты подготовкой невест к торжеству, но сегодня тот редкий случай, когда я могла бы подольше поваляться в постели, а позже спуститься в кофейню и спокойно, без суеты, позавтракать.

Могла бы…

Но я сижу в гостиной на полу, обложившись платежками по коммунальным услугам, и не фига не понимаю.

Что такое водоснабжение? И чем оно отличается от водоотведения? Почему бы просто не написать – «Вода»?

Кстати, где у меня счетчик воды находится?

А что значит ТБО: трубо-обслуживание, термо-био-организация?

Господи, что?

Я смотрю на разложенную перед собой макулатуру и плакать хочется. Всем этим всегда занимался Леон, а я понятия не имею, как снимать все эти показания!

Вчера в обед позвонила женщина из газовой службы, предупреждая, что в понедельник придет опломбировывать газовый счетчик. Я еле успела записать перечень документов, которые она просила подготовить. И я даже не уверенна, что записала правильно, и, если уж на то пошло, я не уверенна еще и в том, что все эти документы у нас есть, по крайнем мере с восьми утра я перерыла всю квартиру, но ничего, похожего на слова «паспорт газового оборудования» или «документ о праве собственности», я не нашла.

Меня накрывает чувство безысходности и собственной беспомощности. Прожить шесть лет в браке, и совершенно ничего не знать в быту, – стыдно. Я не склонна к рефлексии, но сейчас отчетливо понимаю, что абсолютно не готова, да и не способна вести домашнее хозяйство. Мне хочется по-детски топнуть ножкой, надуть губы и прокричать, что я – девочка, созданная дарить красоту этому миру, а не вот это вот всё.

Собираюсь заплакать, но мои попытки прерывает телефонный звонок по видеосвязи. Мама!

– Привет, мамуль! – практически всхлипываю я.

Да, мне себя жалко, и я не вижу в этом ничего постыдного.

– Привет, моя девочка! Как ты? – мамуля смотрит на меня своими теплыми глазами, и я осознанно понимаю, что безумно соскучилась по родителям.

Полгода назад мои родители переехали в Израиль. Папу давно тянуло на Родину, поскольку там живет практически вся его родня, включая брата-близнеца Натана, который так же, как и папа, работает врачом. Мама очень переживала из-за незнания языка, боялась потерять себя в чужой для нее стране, да и со мной расставаться ей совсем не хотелось. Но в последние два месяца я слышу исключительно восторженные отзывы в трубке и вижу счастливое лицо мамы, вот прямо как сейчас!

– Мам, я соскучилась!

– Я тоже милая, я тоже! – мама делает печальное лицо и посылает мне воздушные поцелуйчики. – Знаю, что уже говорила, но впереди лето, и, возможно, у тебя получится вырваться к нам хотя бы на пару недель? В Петах-Тикве просто потрясающе, а погода сейчас какая, ммм. Да и твои братья хотят с тобой повидаться, – соблазняет меня мама.

– Обязательно передавай привет Аарону и Аврааму! Но с приездом не могу обещать. Лето – самый свадебный период. Ну как я брошу своих принцесс? – улыбаюсь маме. Я так рада ее видеть, что готова влезть в экран телефона.

– Всех денег не заработаешь, нужно и отдыхать, – поучительно напутствует.

Пожимаю плечами.

Что я могу ей сказать?

Это правда.

Жалостливо отвожу глаза и пытаюсь сдержать непрошенные слезы.

– Девочка моя, можешь не прятаться, я же вижу, что ты чем-то расстроена. Что случилось? – конечно, от мамы не скрыть моего шмыгающего носа и поганого настроения. Мамы они такие.

– Мам, мне так трудно, – не выдерживаю и начинаю реветь. – А еще одиноко. Я осталась совершенно одна с проблемами, о которых раньше не знала. Оказывается, за квартиру нужно платить, а еще у нас есть счетчики, показания которых нужно снимать, а еще на дворе май, а я до сих пор езжу на зимней резине, и машина у меня не мытая уже несколько месяцев, – вываливаю всё, что накопилось. – А сейчас я смотрю на электрический счетчик и не понимаю, какие цифры нужно записать, понимаешь? Всем этим занимался Леон… – я не договариваю, потому что слезы Ниагарским водопадом стекают по щекам, оседая солью на губах.

– Ох… милая, – горько вздыхает мама.

Еще бы, ну что тут скажешь?

Безусловно, я утрирую и то, что квартира сама за себя не заплатит, я знаю. Но знаете, когда всю свою жизнь я прожила, необременённой излишними заботами, и когда рядом всегда были те, кто позаботится, поможет и решит все твои проблемы, не больно-то получается сходу вникнуть в устройство газового котла.

Да, в новых условиях я оказалась совершенно неприспособленной к самостоятельной жизни. Здесь нет всемогущего папы и всерешающего мужа. Есть только я. И мне нужно учиться самостоятельно выживать в новых для меня несовершенных условиях.

– Позвони Леону. Попроси помочь, думаю он не откажет, – предлагает мама.

Да, он не откажет. Но…

– Мам, мы развелись, смирись уже с этим. Я не буду по каждому поводу звонить Леону и просить о помощи. Я должна сама, понимаешь?

Позвонить – значит проявить слабость, показать себя беспомощной без него. А я не хочу очередной раз давать ему повод считать, насколько он был прав, когда уходил.

– Так что все-таки случилось? Может, пора поделиться с мамой причиной вашего развода? – взволнованно интересуется мама.

Из нашего близкого окружения мало кто знает об истинных причинах нашего развода. Мы многие годы были образцово-показательной парой на людях, но не за дверьми нашего дома.

Сейчас, рассуждая более рационально, мне кажется, мы сами не знаем, что с нами произошло.

Я часто проигрываю в голове тот роковой вечер: Леон, как обычно, пришел поздно. Как обычно, уставший, молчаливый и раздраженный. А я, как обычно, не смолчала… Слово за слово, крики, взаимные обвинения, а потом мои слезы. Мы сидели в гостиной напротив друг друга: я плакала, а Леон молчал. Я помню, как тихо сказала, что устала, и предложила развестись и не мучать друг друга. Как часто бывает у семейных пар: поругались, пробросались словами, оскорблениями, поговорили, забыли, помирились. Так всегда было и у нас. Мы и раньше в сердцах могли вспылить, бросить в друг друга нелицеприятное, но потом наступало перемирие, и жизнь возвращалась в привычную колею.