Воспитание морем

Для празднования в гавань пришли крейсер «Светлана», норвежский броненосец «Торденшельд», другие корабли и суда. Город Александровск начал жизненный путь. Петербургская газета того времени, «Новое время», писала: «…с этого дня Россия обладает в Ледовитом океане первым незамерзающим портом и может ногою твердой стать у открытого океана».

Население города составляло на тот момент около 300 жителей. В городе насчитывалось 40 деревянных домов, 25 из которых были жилыми, а остальные использовались для административных нужд. В них разместились почта с телеграфом, школа, больница на шесть коек, церковный приют, арестантская камера, машинный зал электрического освещения, научно-промысловая станция. Эта станция в советское время стала научно-исследовательским институтом.

Из Екатерининской гавани уходили знаменитые полярные экспедиции Эдуарда Толля (1900 г.), Владимира Русанова (1912 г.), Георгия Брусилова (1912 г.) и многих других полярных исследователей. С 1903 года здесь базировался один из отрядов Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, который занимался исследованием мурманского побережья с парохода «Пахтусов». Именно отсюда был осуществлен первый перевод 15 речных буксиров и лихтеров, закупленных в Германии, на Енисей.

Поселок Александровск, конец XIX – начало XX века

Корабли в Екатерининской гавани готовятся к экспедиции в Арктику

Перед Первой мировой войной Морское министерство России недооценивало роль северного театра в будущей войне, поэтому никаких оперативных планов ведения военных действий разработано не было. С началом войны Кольский залив стал приобретать все большее значение для экономики страны: сюда прибывали грузы из союзных стран. Морское ведомство было вынуждено принять меры для их охраны. В районе губы Кислой была развернута береговая батарея, состоящая из одного 120-мм и двух 75-мм орудий. На северный театр военных действий были перебазированы вспомогательный крейсер «Василий Великий», посыльное судно «Колгуев», тральщик «Восток», транспорт «Харитон Лаптев».

Впоследствии в Кольский залив перевели английский крейсер «Ифиджения» и отряд траления. Немного позднее в Александровск прибыл минный заградитель Сибирской флотилии «Уссури». Из этих кораблей был сформирован отряд обороны Кольского залива. Предпринимались попытки перевести в Александровск и подводные лодки из Белого моря, но все они закончились неудачей.

Предпринятые меры в скором времени дали свои результаты. Миноносец «Грозовой», посыльное судно «Купава» и тральщик Т-13 при конвоировании двух пароходов и плавучего крана потопили немецкую подводную лодку U-56. В январе 1917 года тральщик Т-30 таранил подводную лодку U-76. В результате тарана лодка утонула. Корабли обороны Кольского залива начали конвоировать торговые суда от границы с Норвегией до Екатерининской гавани. Александровск стал форпостом на северном морском театре.

После Великой Октябрьской революции – в связи с выходом Советской Республики из войны – снабжение страны через северные порты уменьшилось, однако советское правительство продолжило укреплять свои северные позиции. В августе 1918 года начала создаваться Северодвинская военная флотилия, основной задачей которой являлась борьба с интервентами и белогвардейцами, захватившими Мурманск и Архангельск. Первоначально флотилия базировалась на город Котлас.

Для того чтобы задержать наступление противника по Северной Двине, флотилия оборудовала минные позиции, оказывала помощь сухопутным войскам артиллерией, срывала снабжение войск водным транспортом, вела борьбу с минами, выставляемыми врагом.

Завершив Гражданскую войну, советский народ приступил к мирному и культурному возрождению страны. Предстояло восстановить разрушенное войной народное хозяйство, сплотить народ, населяющий страну, укрепить ее обороноспособность. Особое значение молодое советское государство уделяло флоту, состояние которого было крайне тяжелым. Практически полностью были израсходованы боевые и материальные ресурсы, потеряна значительная часть кораблей, разрушена система базирования флота, не хватало опытных командиров и морских специалистов. Между тем морская граница России на севере составляла две трети общей протяженности государственной границы страны, что требовало наличия мощного военного флота.

Екатерининская гавань в начале XX века

Восстановление флота началось после Х съезда ВКП(б), на котором был специально рассмотрен вопрос о возрождении военно-морского флота. Съезд постановил: «В соответствии с общим положением и материальными ресурсами Советской республики, принять меры к возрождению и укреплению Красного военного флота». Депутаты съезда подчеркнули необходимость реорганизации командных органов, возвращения флотских специалистов из народного хозяйства, усиления воспитательной работы с личным составом.

К 1925 году внутреннее положение Советской России значительно улучшилось. Сельское хозяйство достигло 87 процентов довоенного уровня, крупная промышленность в 1925 году дала около трех четвертей довоенной продукции. Однако международная обстановка в мире продолжала накаляться. В 1933 году в Германии к власти пришел фашизм, и в Европе вновь возник очаг войны. Осознавая опасность, Советский Союз принял решение об укреплении своих западных и северных рубежей. Важным шагом в этом направлении стало решение о создании Северной военной флотилии.

В августе 1933 года в Мурманск прибыла экспедиция особого назначения[2] (ЭОН-1) в составе эсминцев «Урицкий» и «Куйбышев», сторожевых кораблей «Смерч» и «Ураган», подводных лодок «Декабрист» (Д-1) и «Народоволец» (Д-2). Через месяц на Север были переведены корабли ЭОН-2 в составе эсминца «Карл Либкнехт», сторожевого корабля «Гроза» и подводной лодки «Красногвардеец» (Д-3). В состав флотилии также вошли тральщики «Форель» и «Налим». Одновременно началось строительство главной базы Северной флотилии в городе Полярном (переименованный 12 января 1931 года город Александровск).

Первые три подводные лодки типа «Декабрист» перешли в новую базу в 1935 году и сразу приступили к отработке боевых задач в трудных северных условиях. В это же время флотилия активно начала осваивать арктические моря. Подлодка Д-3 («Красногвардеец») первой совершила плавание подо льдом.

5 февраля 1938 года лодка вышла из Полярного для обеспечения радиосвязи между спасательными кораблями, дирижаблем СССР-В6 и экипажем дрейфующей полярной станции «Северный полюс – 1», находящейся на быстро тающей льдине. Блестяще выполнив задание, Д-3 в районе острова Ян-Майен оказалась отрезанной от чистой воды ледяной перемычкой. Командир подводной лодки капитан-лейтенант В. Н. Колесников принял решение форсировать пятикабельтовую ледовую перемычку в подводном положении. Это был первый опыт подледного плавания советских подводников.

В 1935 году по Северному морскому пути из Полярного во Владивосток за одну навигацию были переведены эскадренные миноносцы «Новик», «Сталин» и «Войков». В 1938 году командование Военно-морского флота приняло решение о переводе арктическим маршрутом подводной лодки, но из-за обострившейся международной обстановки операцию пришлось отложить.

Но уже в 1940 году подводная лодка Щ-423 под командованием капитана 3-го ранга Измаила Матигулловича Зайдулина впервые в мировой истории совершила переход за одну навигацию по Северному морскому пути с запада на восток. Для обеспечения перехода и выполнения специального задания Главного штаба ВМФ в состав экспедиции были прикомандированы преподаватель Военно-морской академии Евгений Евгеньевич Шведе и слушатель академии капитан-лейтенант М. А. Бибеев.

Корпус лодки обшили толстой противоледовой деревянно-металлической «шубой», заменили бронзовые гребные винты стальными, имеющими съемные лопасти, сняли носовые и кормовые горизонтальные рули[3]. Вместо кормовых горизонтальных рулей установили съемные рули на укороченном баллере[4], что позволяло водолазам их снимать и ставить назад. Были сняты волнорезные щиты с носовых и кормовых торпедных аппаратов. Одновременно с корпусными работами на «Щуке» был установлен эхолот ЭМС-2 и переносной радиопеленгатор «Пассат».

Подводная лодка Щ-423 на переходе Северным морским путем из Полярного во Владивосток, 1940 год

Переход подлодки обеспечивал специально выделенный транспорт Наркомрыбпрома «Анатолий Серов», на котором были установлены дистиллятор и станция УКВ[5]. В трюма транспорта загрузили 250 тонн различных грузов: топливо, аварийно-спасательное имущество, артиллерийский боезапас и продовольствие. Для отдыха экипажа подлодки был обустроен специальный кубрик на 36 мест. Больше месяца длился поход Щ-423 по Северному морскому пути.

Транспорт «Анатолий Серов», обеспечивающий переход Щ-423 Северным морским путем

К началу Великой Отечественной войны бригада, состоявшая из трех дивизионов, в своем составе имела уже 15 подводных лодок. С началом войны лодки бригады активно действовали на коммуникациях противника в Баренцевом море, выставляли активные минные заграждения, прикрывали союзные конвои, вели разведку. Взаимодействуя с войсками Карельского фронта, подводные лодки высаживали разведгруппы в тыл противника и выполняли другие задачи. Командиры подводных лодок впервые в советском флоте применяли торпедные атаки только по данным гидроакустических станций.

За годы войны подводниками Полярного было потоплено торпедами: 18 транспортов (57 050 брутто-тонн), 12 военных кораблей (7 корветов, 3 сторожевика, 1 тральщик, 1 подводная лодка) и несколько мотоботов. Были повреждены 6 транспортов (24 822 брт). Расход торпед всех типов составил 1553 штуки. На минных заграждениях, выставленных подводными лодками бригады, подорвалось 8 судов (19 048 брт), 2 корвета, 2 сторожевика и тральщик, поврежден транспорт (2 646 брт) и тральщик. С помощью артиллерии подводники потопили 7 судов и мотоботов (736 брт) и корвет.

Всего в боевых действиях Северного флота участвовало 48 подводных лодок, 24 из них погибли. 12 подводных лодок бригады были награждены орденом Красного Знамени (всего в ВМФ в годы войны – 23), 8 подводных лодок удостоены гвардейского звания (всего в ВМФ в годы войны – 12), а подлодки Д-3, Щ-402, С-56, М-172 стали и краснознаменными, и гвардейскими. Улицы города до сих пор носят имена прославленных подводников: М. И. Гаджиева, А. Е. Моисеева, И. И. Фисановича, Н. А. Лунина, Ф. А. Видяева, И. А. Колышкина, В. Г. Старикова.

В 1943 году соединение первым в истории подводного флота было удостоено высокой награды – ордена Красного Знамени, – а в 1944 году, после награждения орденом Ушакова 1-й степени, стало первым дважды орденоносным соединением.

5 мая 2008 года указом президента Российской Федерации за мужество, стойкость и героизм, проявленные защитниками города в борьбе за свободу и независимость Отечества, городу Полярному присвоено почетное звание «Город воинской славы».

Служить в таком прославленном соединении должно бы считаться великой гордостью, однако выпускники старались в него не попадать. Уж очень подолгу подводные лодки эскадры находились в море. Боевую службу моряки несли в основном в Средиземном море, на самом острие холодной войны. Здесь пытались хозяйничать страны НАТО, в первую очередь американцы. Не случайно их Шестой флот называют «инструмент убеждения с помощью силы». В составе флота обычно насчитывается 20–25, а иногда и более боевых кораблей, включая один-два многоцелевых авианосца, каждый из которых способен иметь на борту более 80 боевых самолетов и вертолетов. Здесь постоянно патрулируют атомные и дизельные подводные лодки США и НАТО, в том числе и ракетные.

Подводные лодки 4-й эскадры в Екатерининской гавани

Театр имеет разветвленную систему базирования, вход в Средиземное море – Гибралтарский пролив – контролирует пассивная система противолодочного наблюдения SOSUS.

Создание системы началось в 1950 году, когда США приступили к проведению исследований по проекту «Цезарь», предусматривавших изучение особенностей распространения звука в океанской среде на большие расстояния и разработку стационарных гидроакустических антенн. В 1953 году были развернуты первые гидрофоны и кабеля на континентальном шельфе в районе Восточного побережья США. К 1960 году была создана цепь береговых гидроакустических станций (БГАС) вдоль всего Атлантического побережья США, а через пять лет – и Тихоокеанского. В дальнейшем сфера действия SOSUS постоянно расширялась за счет охвата наблюдением новых океанских районов. К 80-м годам суммарная площадь охвата наиболее важных морских и океанских театров военных действий составила три четверти их акваторий в Северном полушарии. Началась, по сути, «битва за прозрачность океанов и морей».

В Средиземном море, в Неаполе, для борьбы с советскими подводными лодками был создан специальный центр управления противолодочными силами. Сюда по автоматизированным каналам связи поступают данные о подводной обстановке и после тщательной обработки и анализа доводятся до противолодочных сил Шестого флота США.

Система противолодочной борьбы стран НАТО на Атлантике и маршрут перехода подводных лодок4-й эскадры в Средиземное море

В общем, советским дизельным подводным лодкам нести боевую службу в Средиземке было сложно. Да и переход до Средиземного моря проходил по районам, нашпигованным противолодочными силами.

Вливаемся в коллектив

Подводная лодка Б-49 входила в четвертую бригаду 4-й эскадры. Командир подводной лодки, на которую был назначен Цветков, капитан 2-го ранга Борис Сергеевич Синюхин с удивлением поинтересовался: не блатной ли прибывший на должность командира минно-торпедной боевой части офицер? Но лейтенант бодро ответил, что не блатной, а везучий.

Командиром минно-торпедной боевой части на корабле был капитан-лейтенант Евгений Орлов, окончивший училище подводного плавания четыре года назад. Орлов прошел два дальних похода, получил воинское звание капитан-лейтенанта и дальнейших перспектив для себя на подводной лодке не видел. К тому же в последнее время стал все чаще «закладывать за воротник», иногда не соизмеряя свои силы и возможности.

Лодка недавно вернулась из автономного похода. Большая часть офицеров и мичманов уже отгуляла свои законные отпуска, побывала в домах отдыха и санаториях. Моряки восстановили свои силы в доме отдыха Краснознаменного Северного флота «Щукозеро», находящемся тут же, на Кольском полуострове, недалеко от главной базы Северного флота – Североморска.

Произошли на «Сорок девятой» и кадровые перестановки. Старший помощник капитан 3-го ранга Владимир Васильевич Бахметьев готовился отбыть на учебу в командирские классы в Ленинград, и его обязанности уже исполнял помощник командира капитан-лейтенант Николай Андреевич Перехожук. На должность помощника командира прибыл с другого корабля капитан-лейтенант Анатолий Иванович Солдатов. Командир рулевой группы лейтенант Владимир Демидов был назначен командиром штурманской боевой части, командир торпедной группы убыл на должность командира БЧ-3 на атомоход. На подводную лодку были назначены только что окончившие училища командиры штурманской и минно-торпедной групп.

Квартирный вопрос в полярнинском гарнизоне стоял очень остро. Вернее, очень остро он стоял для плавсостава. Молодые офицеры, прибывшие служить на подводные лодки, получали комнаты не ранее, чем года через два-три. А зачем молодому лейтенанту жилье, если он основное время будет проводить в море – резонно рассуждали политработники и тыловики, ведающие распределением жилых помещений для плавсостава. Поэтому прибывшие на подводную лодку Б-49 молодые лейтенанты поселились в одной из комнат в казарме. Выпускников было двое: командир навигационной группы, выпускник Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе лейтенант Виталий Бурда и командир торпедной группы, выпускник Тихоокеанского военно-морского училища имени адмирала С. О. Макарова лейтенант Владимир Мирошкин. Позже к ним присоединился и командир минно-торпедной боевой части Владимир Цветков.

Выделив койку и место в шкафу для огромного количества форменной одежды вновь назначенному офицеру, молодые лейтенанты рассказали об экипаже, правда, знали они еще совсем немного.

После ужина, по издавна заведенному правилу, офицеры собрались на вечерний доклад. Командир подводной лодки капитан 2-го ранга Борис Сергеевич Синюхин, один из опытнейших подводников, представил Цветкова офицерам и поставил задачи на следующий день. Через несколько дней Б-49 предстояла постановка на десять суток в аварийный док в Пала-губе для ремонта оборудования, находящегося ниже ватерлинии. Поэтому на следующий день подводная лодка по плану должна была выгружать торпеды из носового отсека. Посмотрев на молодых лейтенантов, командир приказал старшему помощнику:

– Николай Андреевич, лично возьмите под контроль сдачу зачетов лейтенантами.

Старпом привычно произнес:

– Есть, товарищ командир, – и, обратившись к прибывшим офицерам, произнес: – К завтрашнему докладу сделайте общий график сдачи зачетов. Отдельно на допуск к дежурству по кораблю и на допуск к управлению боевой частью и группой.

Лейтенант Цветков, вздохнув, подумал: «Начались суровые будни морской службы. Опять за книжки придется садиться».

Командир, будто прочитав мысли лейтенанта, заключил:

– И поменьше умных книжек читайте, больше на материальную часть налегайте и инструкции зубрите. К матросам и мичманам чаще обращайтесь, они у нас грамотные, по две и больше автономок прошли. С удовольствием помогут.

После доклада вновь назначенный командир БЧ-3 попросил лейтенанта Мирошкина собрать моряков боевой части для знакомства. Моряков в минном подразделении было восемь человек, четверо из которых уже прошли боевую службу. Обязанности старшины команды исполнял командир отделения торпедистов первого отсека старшина 2-й статьи Юрий Попов, разбитной парень из Ростовской области. Его помощником и другом был командир отделения торпедистов седьмого отсека старшина 2-й статьи Виктор Ларионов. Старшим торпедистом на лодке служил украинец Коля Стужук. Балагур и весельчак, Николай, как позже выяснилось, был душой экипажа. Он прекрасно играл на гитаре и умел петь задушевные песни. Четвертым, кто уже имел опыт дальнего плавания, был торпедный электрик старший матрос Севастьянов. Остальные матросы были назначены на подводную лодку уже после ее возвращения из автономного плавания и опыта не имели. Для них, как и для вновь назначенных офицеров, выгрузка боезапаса была еще в новинку. Однако настроены все моряки были по-боевому. Старшина 2-й статьи Попов, обратившись к командиру боевой части, произнес:

– Товарищ лейтенант, не волнуйтесь, все будет нормально, уже не впервой выгружать будем торпеды. Ларионову и Севастьянову опыта не занимать, Стужук тоже знает свое дело. А за молодыми мы присмотрим.

Все четверо прошедших боевую службу моряков были отличными специалистами, но служили они под руководством опытных офицеров, а здесь и командир боевой части, и командир торпедной группы никакого практического опыта не имели. Поэтому у Цветкова завтрашний день вызывал очень сильное беспокойство. Мысль «Как завтра будем выгружать торпеды?» постоянно крутилась у него в голове. Поговорив еще с моряками на разные темы, командир БЧ-3 вновь обратился к ним:

– Ребята, мы с лейтенантом Мирошкиным участвовали в погрузке торпед только в качестве курсантов-стажеров, поэтому вся надежда на вас, особенно на старослужащих.

Моряки дружно загудели и уверили, что выгрузка торпед пройдет нормально. Отпустив моряков, молодые лейтенанты начали вспоминать правила минной службы, касающиеся погрузочно-разгрузочных работ, даже попытались схематично изобразить процесс работ на бумаге. Наконец все нюансы были обговорены, и офицеры пошли спать.

Перед отбоем в каюту к молодым офицерам зашел командир боевой части связи лейтенант Михаил Францевич Томкович, выпускник Военно-морского училища радиоэлектроники имени А. С. Попова прошлого года. Поздоровавшись, он представился:

– Лейтенант Томкович Михаил Францевич, командир БЧ-4, он же начальник РТС, прошу любить и жаловать.

На ленточках у курсантов, обучающихся в этом училище, было написано: «ВМУРЭ им. А. С. Попова». Флотские острословы тут же сделали новый перевод: «Вокально-музыкальное училище работников эстрады». Правда, и у других училищ были дублирующие названия. Ленкомовцы носили на ленточках надпись «ВВМУПП им. Ленинского комсомола», что означало «Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола». Синонимом аббревиатуры было «Высшее вокально-музыкальное училище песни и пляски».

Молодежь приводила в порядок форму, а лейтенант Цветков разбирал чемодан. Оторвавшись от разглаживания парадной тужурки и вспомнив курсантские подколки, только что назначенный на лодку минный офицер произнес:

– А, работник эстрады появился.

Томкович, усмехнувшись, произнес:

– Не эстрады, а боевой части связи и радиотехнической службы, – и добавил: – Эту форму вам не скоро придется надевать, можете ее подальше спрятать. Сейчас для вас основная одежда – китель и роба. Правда, хватит вам кителей на месяц, не больше.

– Почему это? – наивно спросил Бурда.

– Потому что главной вашей задачей в ближайшее время будет изучение устройства подводной лодки, а изучать ее лучше всего в натуре. Пока каждый клапан, каждый трубопровод не прощупаете – зачеты не сдадите. А наш механик еще и в каждую цистерну вас заставит слазить, – ответил связист.

– Ничего, за два месяца сдадим, – попытался успокоить себя и друзей командир торпедной группы.

– А кто это вам два месяца даст на зачеты? – усмехнулся Томкович. – Вы что же, думаете, будете месяц зачеты сдавать, а мы за вас дежурство по подводной лодке нести? Десять дней – и все.

– Почему же десять? – встрял в разговор Цветков. – По документам нам положено два месяца на сдачу зачетов на дежурство по кораблю и полгода – на боевую часть.

– На «положено» кой-что положено. Забудь про все «положено». Годковщину на флоте никто не отменял, – усмехнувшись, произнес Томкович. – Ну, в общем-то не робейте, чем можем – поможем, народ у нас хороший. А для того чтобы кителя у вас дольше прослужили, завтра идите на поклон к боцману, он же у нас и баталер, просите выдать вам рабочую одежду. Да, решили, кто завтра с командой на физзарядку пойдет?

Совместно приняли решение, что завтра физзарядку будет проводить командир рулевой группы лейтенант Бурда. Поболтав еще немного, Томкович пошел на вечернюю поверку, а лейтенанты, решив, что на подводную лодку начнут завтра по вечерам ходить, легли спать.

Морская служба началась

Экипаж подводной лодки Б-49 располагался на третьем этаже казармы, имеющей название «Помни Войну». Казарма была построена в середине 40-х годов XX века. Вначале здесь базировалось командование Отдельного дивизиона, а затем Отдельной бригады подводных лодок Северной военной флотилии. В казарме жили экипажи прославленных подводных лодок, внесших существенный вклад в победу Советского Союза в Великой Отечественной войне. После войны в казарме располагался штаб 4-й бригады подводных лодок и экипажи подводников.

Казарма «Помни Войну»

Перед зданием казармы в 1948 году был сооружен памятник героям-подводникам Северного флота, погибшим в годы войны. Под барельефом матроса выбита надпись: ВЕЧНАЯ СЛАВА ГЕРОЯМ, ПАВШИМ В БОРЬБЕ ЗА СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ НАШЕЙ РОДИНЫ. С трех сторон на постамент нанесены названия всех погибших в Великую Отечественную войну подводных лодок и фамилии их командиров.

На тыльной стороне памятника слова: ОНИ ПОГИБЛИ, СРАЖАЯСЬ ЗА РОДИНУ – и ниже названия восьми подводных лодок с фамилиями их командиров:

Другой достопримечательностью Полярного был мост через ручей Чайковского – так назвали небольшой ручеек, разделяющий новый и старый город. Хождение по мосту зимой было настоящим подвигом. Под северными ветрами и обильными снегопадами на мосту образовывались наледи, преодолеть которые без навыка было трудно.