Замок Альбедо

Ричард нетерпелив… Он привык, что у него все получается с первого раза. Он привык, что люди покупаются на его обезоруживающую улыбку и сладкую внешность, он все еще по привычке делает глаза котенка и крутит задницей, когда хочет что-то получить. С Александрой это не работало… Она иногда задумывалась, было ли это причиной его влюбленности, привязанности, одержимости – когда она просто не замечала его, не велась на его уловки, не реагировала так, как он ожидал.

Это неважно. У них много общего – больше, чем просто совместимые травмы, создающие сильные связи. У нее ужасный характер – и не самая спокойная жизнь… У него – цирковой поводок на шее, который, пусть и уже не звенит цепью, не впивается шипами и не душит, но не дает далеко уйти.

Он не избавится от поводка – потому что это не только его работа, но и ремесло, в котором он хорош, как никто другой.

Он может быть кем угодно – и в этом его воплощение. Он создает миры – через себя, живет в искусственной реальности, вовлекая в нее других – как настоящий Поэт.

Александра смотрела, как дрожат длинные ресницы, как поднимается и опускается грудь под углом одеяла, которым она накрыла его спящего.

Сейчас миру по имени Ричард Норт угрожает опасность – и что бы это ни было, она найдет это. Уничтожать или нет – Ричард решит сам.

6. Мир

[Япония, Токио, Тюо]

Ричард проснулся, когда солнце уже село. Он был в номере один, накрытый одеялом, за окном пестрели огни Токио с высоты небоскреба. От неловкого движения бок тут же пронзило болью, он морщился, садясь вертикально на кровати.

Рядом с ним, на пустой половине постели, лежала карта таро. Мир – из колоды Райдера-Уэйта-Смит, с полуобнаженной девушкой в центре, в окружении четырех персонажей: юноши, хищной птицы, льва и быка.

Александра оставила ему послание – и наверняка сейчас гуляет по вечернему городу или ужинает где-нибудь… Ричард тоже был бы не против перекусить, он не мог вспомнить, когда что-то ел, в самолете ему кусок в горло не лез.

Приближающиеся по коридору шаги он мог узнать из тысячи, когда дверь номера отворилась, он по-прежнему сидел на кровати, с картой в руке, с углом одеяла на бедрах.

В руках Александры был контейнер.

– Суп? – заявила она с порога.

Ричард хотел улыбнуться, но еще больше задумался, и лишь кивнул.

– Потом устроим брейншторм, – продолжила она. – Расскажешь мне, кто все эти люди.

– Я и сейчас расскажу, – отозвался Ричард. – Про всех, кроме льва.

Вместо супа Александра протянула ему бутылку с водой с тумбочки. Ричард отложил карту на кровать и начал пить жадно. На половине она остановила его.

Он смотрел ей в глаза снизу вверх, сидя на постели, бутылку он не закрыл.

– В центре – это ты, – начал он. – Человек в зверинце – я.

– А мне кажется, наоборот, – усмехнулась Александра. – Как минимум, потому что ты голый, как максимум – потому что ты главный персонаж истории.

Ричард нахмурился, вертикальные штрихи на переносице стали еще глубже.

– Возможно.

– Что ты делаешь?

– Танцую.

Он помнил, что чем меньше задумывается – тем точнее будет трактовка.

– С двумя жезлами.

– У меня есть чего-то два – для баланса, – сказал Ричард. – Чего-то два.

Диалог звучал странно, но они друг друга прекрасно понимали. Ричард слабо улыбнулся.

– Орел, коршун, сокол, черт знает кто это – Цирк… – рассуждал он. – Потому что Фэлкон – шеф Цирка.

Игра слов, говорящие фамилии – и совпадения.

– Бык – это Ротештир.

– Интересно, – молвила Александра, присаживаясь на угол кровати.

Ричард вновь начал пить воду, она не сводила с него взора, пока он не опустошил бутылку.

Заполненный мочевой пузырь уже о себе напоминал, но он упрямо не вставал с постели, не желая бросать разговор на середине.

– Осталось понять, кто лев.

– Что для тебя лев?

Она всегда спрашивала так, словно знала ответ – а он, как нерадивый ученик, туго соображал. Она никогда не давала ему готовое решение – она заставляла думать самостоятельно, искать ответы в своей собственной системе символов.

– Гордый царь зверей, себялюбивый, – перечислял Ричард, – окружающий себя материальными благами, в погоне за признанием. Кто-то из элиты.

У него не было идей, кто это… В его окружении – на протяжении разных миссий – всегда были богачи и властолюбцы, избалованные лицемеры, с которыми ему следовало изображать приятельство. Его подсовывали им за стол переговоров, подкладывали в постель – чтобы он выведал их секреты и подобрался к рубке управления.

Врагов из прошлого у него было слишком много. Тот, кто намеревался его припугнуть, угрожая разоблачением, мог быть кем угодно.

– Ты сказал, что он называл тебя по имени.

– Человек в одеянии Ротештира был наемником, он сказал то, что его просили сказать. Он был обезличенным, через него невозможно выйти на заказчика.

– Он назвал тебя Ричард Норт.

– Я думал об этом. С одной стороны, это мог быть кто-то из твоих знакомых, – Ричард усмехнулся, Александра сохраняла нейтральное выражение лица. – Тот, кто видел нас вместе – пока мы были вместе: на твоих мероприятиях, на улице, в Москве, в Лондоне.

– С другой стороны, – подхватила она, – тебя могли видеть в новостях и в соцсетях, тебя мог увидеть твой старый знакомый – и узнать. Поэтому он назвал тебя Ричард Норт, публичным именем – а не как-то иначе.

– Справедливо.

Ричард вздохнул, ему предстояло вспомнить всех львов – которых было немало. Львов, львиц… Александра знала почти всех – заочно, читая его досье – которое он отдал ей, когда путешествовал в Ад Данте – оставил на пороге, как надежду. В подробности миссии с гоночной командой Ротештир он ее не посвящал – однако она была в курсе, что он все эти месяцы работал механиком, путешествовал из одного города в другой по объектам Формулы-1.

– Он сказал, что я мертвец. Это тоже может быть важно.

Настала очередь Александры вздохнуть.

– Что значит мертвец?

Он поднял на нее взгляд – до этого он смотрел на ее руки с длинными белыми ногтями, сложенные на коленях.

– Что он убьет меня. Или желает моей смерти или…

– Что Ричарда Норта не существует, – сказали они одновременно.

– Значит, все-таки, он угрожает, что разоблачит меня, – скривился Ричард. – Он знает, что я под прикрытием.

– Но у тебя несколько прикрытий.

– И он узнал то, о котором известно многим – и он наверняка узнал меня в лицо.

– Но почему именно в Сингапуре?

– Без понятия, – он засопел, откидывая одеяло, намереваясь встать. – Может, это совпадение. Я оба дня ломал голову, какая связь между Быками и Поэтами, но ничего, кроме как личной мести, не придумал. Между Ричардом Бейтманом и Ричардом Нортом нет ничего общего – кроме меня самого.

Он предпочитал рассуждать категориями работы, он все еще прятался за масками своих прикрытий. Он был просто Ричардом – и, все же, хотел быть больше Ричардом Нортом, чем кем-либо еще – потому что Ричард Норт был с Александрой, Ричард Норт был Поэтом и алхимиком.

Ричард молча встал и пошел в ванную. На мраморной поверхности боковин раковины уже были приготовлены принадлежности для перевязки, он включил воду, посмотрел сквозь деревянные горизонтальные жалюзи окна во всю стену, отделявшего ванную от комнаты. Александра в задумчивости продолжала сидеть на кровати, держа в руках пустую бутылку.

Он принял душ и обработал рану самостоятельно; когда он вышел из ванной, Александра стояла у панорамного окна, в той же позе, что и утром, огни ночного Токио мерцали и переливались вдалеке.

Ричард подошел сзади и обнял ее за плечи, касаясь подбородком затылка.

– Завтра свободные заезды, – сказал он. – Я, конечно, хотел посмотреть хотя бы один Гран-при как зритель – но не такой ценой.

Он улыбался, она слышала это по голосу.

– В закулисье Формула-1 совсем иная, – согласилась Александра.

– Это целый мир. Они – настоящая команда. И они такие же сумасшедшие, как мы.

Она однажды в шутку назвала гоночную команду Ротештир алхимиками… Ричард убедился в этом воочию.

За считанные годы новички-британцы под австрийской лицензией, которых ассоциировали исключительно с энергетическим напитком, стали мировыми чемпионами – собрав невероятную команду энтузиастов и профессионалов. Ротештир показал высший пилотаж – хороший пример инвестиций в технологии, приносящие зрелища толпе, хлеб – всем участникам огромного алхимического котла.

Пилоты всегда в центре внимания – из всей их жизни делают шоу. Их задача – показывать, как исполняются мечты, и что нет ничего невозможного – но они, как Ричард понял, вовсе не против. У Макса реакция, как у кота, который ловит мух со скоростью света, у Серхио все под контролем, он словно предвидит будущее, а Даниэль всегда на позитиве, у него неисчерпаемый ресурс энергии…

Ричард тоже не сразу осознал, что Формула-1 – шоу-бизнес со своими звездами. Инженерные и конструкторские достижения с каждой гонкой бьют свои собственные рекорды, индустрия стремительно развивается, задавая моду и планку остальной автомобильной отрасли – а за немыслимыми воплощениями человеческой задумки, выносливости и храбрости с замиранием сердца наблюдает весь мир.

Большинство зрителей не понимает и малой доли происходящего – но их захватывает волной драйва, Формула-1 это культ, к которому хочется приобщиться и в котором хочется остаться.

Пилоты – рок-звезды, но за ними стоит целая команда – и каждый выполняет свою важную, незаменимую на время сезона роль. Все работают вместе, сутками оборудуют боксы, приносят комплекты покрышек, запасные моторы, коробки передач, композитные материалы и топливо, сутками собирают грузовые контейнеры, которые потом отправляются за океан на уик-энды в далекие страны, ночами доводят до совершенства конфигурацию болида, если можно не соблюдать комендантский час… На командном мостике и у мониторов – настоящий центр управления космическими полетами, каждая секунда на счету, а во время пит-стопа важна каждая мелочь, каждый дюйм и каждое движение.

Чтобы сменить одно колесо задействуется три человека: ставящий, в защитных перчатках – потому что покрышка уже заранее разогретая, из чехла; гайковерт, в ярко-желтых перчатках, чтобы подать визуально заметный сигнал об окончании процедуры, поднимая руку вверх; снимающий – и отбрасывающий прочь, желательно не в коллегу – покрышку, тоже раскаленную. Мировой рекорд самого короткого пит-стопа установила бригада болида, пилотируемого Максом, четыре года назад.

Личности механиков и инженеров не раскрываются, а вот звездные пилоты и имена Быков на командном мостике обычно у всех на слуху.

Ричард все шестнадцать уик-эндов подавал заднее левое колесо. В это воскресенье его заменят.

Фил, главный механик, руководит оркестром в боксе, он всегда у автомобиля и всегда на подхвате, в курсе происходящего. Эдриан и Роб, гениальные конструкторы, чаще находятся в боксе, но иногда убегают на пит-уолл, чтобы передохнуть или чтобы избежать столпотворения – из механиков, гоночных инженеров и пилотов. Во время заездов рядом с болидом находятся только те, кто непосредственно работают с машиной – и все в наушниках, общаются по радиосвязи, как правило, внутри отдельной бригады.

Дарио Фишер отвечает за стойку с наушниками, радиостанциями и микрофонами, передатчики в шлемах пилотов, обеспечивает бесперебойную связь. Сейчас он на паддоке трассы в Судзуке, наверняка уже подписал каждый комплект наушников на стенде и напомнил всем вернуть оборудование на место перед окончанием дня – чтобы завтра избежать неразберихи.

Куриный суп – самый настоящий, из европейской кухни – был уже остывшим, но Ричард ел с аппетитом. Его почти сразу начало клонить в сон, он сопротивлялся, как мог, но тщетно – и вскоре он уснул, уткнувшись носом в подушку, в надежде, что на следующий день он перестанет быть овощем и, наконец, со всем разберется.

Вещи он так и не разобрал, телефон лежал, разряженный, на прикроватной тумбочке вместе с документами, время как будто бы замерло – потому что шахматная партия уже началась, и оппонент ждал его хода.

Почему-то Ричард был уверен, что противник – тот самый лев – действует по законам жанра и играет в шахматы. Важно понять, какой должен быть следующий шаг.

7. Пульт

[Германия, Берлин, Тиргартен]

– Завтра же иди к портному и переделай костюм, – вполголоса произнесла Роуз.

Она растягивала губы в лучезарной улыбке, касаясь вытянутым пальцем живота Ричарда, и подошла вплотную – чтобы он наклонился к ее лицу.

Верхняя пуговица, действительно, была не на месте, пиджак висел мешковато, он только сегодня понял, насколько за последнее время похудел – на стоун точно. Широкоплечему атлету шести с лишним футов ростом сложно подобрать одежду, которая будет не широка в поясе или не коротка в рукавах, а делать на заказ новый парадный костюм не было времени.

С джинсами и брюками – аналогичная проблема.

– Хорошо, – подражая ее интонации проговорил Ричард, изображая заигрывание, пытаясь поймать ее взгляд. – Как скажешь, дорогая.

Роуз и Рихард Вайс, супружеская чета дипломатов, была приглашена на вечеринку крупнейшего немецкого автомобильного концерна в здании Представительства по Федеральным делам на Потсдамской площади. На официальной части гости держались достойно, ослепительно улыбались, раздавали комплименты и благодарности, играя в привычную светскую игру. Однако уже через несколько часов некоторые из них, облаченные в строгие одеяния, будут в наркотическом бреду заказывать очередной приватный танец в одном из ночных клубов, галстуки и обручальные кольца растворятся в воздухе, как по волшебству.

Ричарду предстояло подобное приключение – как и его коллегам из управления Министерства иностранных дел Германии, имеющих привычку отдыхать широко и до беспамятства. Роуз после вечеринки отправится домой – как верная и праведная жена, дожидающаяся гуляющего мужа к утру.

Нет, с костюмом он, и правда, прогадал. Он надеялся, эта несчастная пуговица не испортит все дело…

– Роуз, какой приятный сюрприз!

Фигура незнакомца, появившаяся словно из ниоткуда – хотя на самом деле Ричард и Роуз лишь делали вид, что увлечены воркованием, – оказалась рядом и уходить не собиралась.

– Мориц! – воскликнула Роуз в радостном изумлении. – Рада тебя видеть!

Она обычно выдавала эмоции только на публику, она была хорошей актрисой – и появление Морица Бера не было неожиданностью. Они были здесь ради него… Но ему об этом знать не следовало.

– Рихард, это Мориц Бер, – продолжила Роуз. – Тот самый, который…

– Который на телевидении с плюшевым медведем подрался, – перебил ее со смехом Бер. – Да, это я.

Он протянул руку, Ричард пожал ее.

– Нет, не тот самый, – отозвалась Роуз. – Мориц, это Рихард, мой муж.

– Как поживаешь, Рихард.

– Да вот, пришел угнать автомобиль.

Он указал подбородком на выставленный в центре зала кабриолет, усыпанный воздушными шарами, в окружении моделей в костюмах гонщиц.

– Отличная идея, – хохотнул Бер. – Роуз, я всегда ценил твои деловые качества. Как ты относишься к тому, чтобы обсудить работу – даже на этом чудесном празднике жизни?

Роуз отпустила локоть Ричарда, в задумчивости прищурилась, лучики морщинок появились вокруг зеленых глаз.

– Наверняка это будет не работа, – шепотом, но так, чтобы Бер слышал, произнес Ричард. – Я не против.

Конечно же он был не против – они этого и добивались! Впрочем, Бер не был так прост, как кажется. Известный меценат, соучредитель немецкой фармацевтической корпорации, в недавнем прошлом засветившийся на телевидении в вечернем ток-шоу в забавном сюжете, лишь носил маску легкого на подъем добряка.

– Прости, Рихард, – с улыбкой сказала Роуз.

Это означало ее согласие – и вскоре они с Бером удалились к ряду закусок вдоль стены, Ричард же со скучающим выражением лица пошел в противоположную сторону, обходя колонну, делая вид, что заглядывается на шоу в центре зала.

– …удаленное управление. Включить фары или прогрев салона дистанционно – максимум, что можно сделать! Машина все равно не сдвинется с места без пассажира. Впрочем, для управления целым автопарком полезно, на панели мониторинга будут и показатели топлива и заряда, и пробег, и все данные с датчиков.

– Господи, зачем тебе это все?

– Мне было интересно. Они предоставляют доступ к начинке машины – это целая дыра в безопасности, если в нее влезет кто-то с кривыми руками. Настоящий кладезь детективных идей!

– Хорошо, что я пишу исторические пьесы…

Молодая женщина с волосами цвета розового шампанского, забранными в хвост, и молодой темноволосый мужчина с эспаньолкой стояли у стола с напитками, они говорили по-английски и не обращали внимания на Ричарда, уплетавшего канапе с тунцом и каперсами на весу. Он потянулся за бокалом за их спинами, женщина даже не повернула головы в его сторону.

– Ладно, – сказал мужчина. – Вернемся к грешникам. Вот тот, в бабочке, с блестящими ботинками…

– Выучил только три названия вина, всем говорит, что любит мотоциклы – но ни черта в них не разбирается.

Собеседник поджал пухлые губы и хмыкнул.

– А трусы у него какого цвета?

– Красные, Кристофер. Конечно красные, – усмехнулась женщина. – Он и штаны снимает, чтобы их показать – а не то, что внутри.

Ричард молча жевал и недоумевал, что за странные у них развлечения. Они угадывали, кто есть кто на празднике жизни? Фабиан Йегер из Департамента культуры и коммуникаций Министерства иностранных дел, действительно, был показушником – и трусы у него были красные.

По крайней мере, когда Ричард видел, как тот со спущенными штанами втягивает носом дорожки с кофейного столика.

Но она просто могла знать его – а не демонстрировать проницательность.

– О, а вот та блондинка – с медведем, – мужчина указал пустым бокалом на пару у раскидистого фикуса, очевидно, искусственного, в дальнем углу сверкающего зала.

Женщина вздохнула.

– Мятные конфеты и дезодорант без отдушки, – протянула она. – И мужу своему она вставляет вибропулю в зад, а сама щелкает пультом.

– Ты думаешь?

– Уверена!

Они смеялись, Ричард невольно покачал головой. Мужчина по имени Кристофер, наконец, обернулся на него, заметил его реакцию.

– Вы знаете ее? – спросил он, уже по-немецки.

Он даже не скрывал, что они обсуждают гостей… Бальзам для губ у Роуз, и вправду, был сладким и мятным.

– Нет, – улыбнулся он, тоже по-немецки. – А вы?

– Почти знаем! – ответил тот. – Дистанционно!

Дистанционно, через пульт, как с автомобилем, управляемым удаленно…

– А его?

Ричард имел в виду стоявшего рядом с Роуз Морица Бера.

– Его тоже знаем «почти», – говорил Кристофер, его спутница никак не реагировала. – И никакой он не филантроп.

– Почему?

Про Бера говорили многое – но у него была чрезвычайно позитивная репутация.

– Он нарцисс, – молвила женщина с розовыми волосами. – Пустая картонная коробка.

– Разве можно вот так сразу определить, кто нарцисс? – удивился Ричард.

Она впервые взглянула на него, он был на голову выше; у нее были темные глаза, у него голубые.

– Можно, – коротко сказала она.

Затем она лишила его своего внимания, устремив взор на Роуз и Бера.

Кристофер иронично развел руками, изобразив сожаление.

– Здесь все нарциссы, – бросил он.

– Нет, не все, – не согласилась женщина.

– Ну да, мы, например, не нарциссы…

– Она тоже не нарцисс.

– Ага, строгая училка, перфекционистка, наверное, трахает мозги и не умеет любить.

Ричарду было любопытно. Роуз была строгой училкой и перфекционисткой, пусть и вибропулю она ему в зад не совала. Умеет ли Роуз любить, Ричард не знал.

– Мой любимый цвет, мой любимый размер, – сказала женщина, затем добавила: – Шучу.

– Пойдешь знакомиться?

– Я больше не серийный убийца, Кристофер, никаких теперь семейных пар.

– Бывших серийников не бывает.

– У меня бессрочный отпуск.

Ричард сам не заметил, как уже давно перестал жевать канапе, как даже не допил шампанское из бокала… Он, в силу своей профессии, все воспринимал буквально – а они просто шутили.

– А как выглядит ее муж? – спросил он.

Они втроем смотрели на Роуз, Роуз уже заканчивала беседу с Бером, тот в дружеском жесте приобнимал ее за плечо, облаченное в бежевый костюм, что-то шептал на ухо. Роуз не отклоняла голову – на которой светлые волосы в прическе каре лежали всегда идеально ровно, – пусть и пересечение личного пространства было ей неприятно.

Роуз всегда старалась держать дистанцию.

Женщина с розовым хвостом усмехнулась.

– Какой-нибудь нарцисс в костюме, шести футов ростом, – она вновь повернулась к Ричарду, рассматривая снизу вверх его красивое, гладко выбритое лицо, узкий нос, тонкие губы. – Или еще выше. С голубыми глазами и упругой задницей.

– В которую можно вставлять пулю на пульте! – подхватил Кристофер.

Ричарду казалось, что они издеваются.

– Я же говорю, дыра в безопасности, – пожала плечами женщина, отвернувшись.

Он поднес бокал ко рту, Роуз не спеша шагала к ним.

– Она идет сюда! – шепотом, театрально паникуя, сетовал Кристофер. – О автомобильный бог! Точно сюда, это твой шанс!

Ричард сделал глоток и подавился, вино обожгло горло, он закашлялся, мгновенно покраснев, он ощущал себя нелепо – кажется, впервые в жизни.

Когда Роуз Вайс оказалась рядом, он часто моргал и странно таращился на нее.

– Идем, у меня есть что рассказать, – молвила она, протягивая руку и беря его за локоть.

Кристофер и женщина с розовыми волосами в одинаковой манере приподняли одну бровь и проследили взглядом, как он поставил на столик пустой бокал, уже на ходу.

Он хотел было попрощаться, но язык его не слушался. Ричард положил ладонь поверх ладони Роуз, обернулся лишь вскользь.

Женщина и мужчина прыснули.

8. Царь зверей

[Япония, Токио, Тюо]

Странный сон приснился Ричарду в ночь с четверга на пятницу, но смысл его он понял только в воскресенье.

Он, действительно, когда-то жил под личностью Рихарда Вайса, на миссии под названием Станция, работая в Министерстве иностранных дел Германии, и его напарницей – и, по роли, женой – была агент Роуз Вайс. На Станцию они прибыли четыре года назад, автомобильная вечеринка была спустя полтора года после начала операции… Еще спустя полтора года Ричарду и Роуз пришлось бежать из Берлина, заметая следы, они чуть не провалили миссию – и еле предотвратили катастрофу – потому что их разоблачили.

Год назад Роуз Вайс, которая уже на тот момент работала в контрразведке и занималась внутренними расследованиями, искала крота. Про хитроумный замысел, по которому было подстроено, что Ричард и есть крот, Ричард лишний раз не любил вспоминать… Год назад во время облавы Александра застрелила Роуз Вайс, когда они бежали из Москвы в Лондон – потому что иного выхода у них не было.

Женщина с розовыми волосами из сна была Александрой, мужчина с эспаньолкой – их общим другом Кристофером, бывшим агентом Цирка, инсценировавшим собственную смерть, чтобы уйти от разведки и начать собственное дело. Почему вдруг воображение Ричарда решило поместить их в декорации Станции, у него не было ни малейшего представления – до момента, как он включил телевизор в номере отеля.

За эти дни ничего не происходило. Он искал знаки, ломал голову над тем, кому было выгодно его запугивать, и какую реакцию от него ждали – но так и не делал ход.

Ричард терпеть не мог прятать голову в песок или залегать на дно – но пока что время в отеле походило на попытку спрятаться от проблемы.

Дарио докладывал ему события с паддока, Ричард следил за новостями и смотрел трансляции свободных заездов и квалификации по местному телевидению. Сейчас на канале Фудзи с прямого эфира вещали представители корпорации Нонода, поставляющей силовые установки для гоночных автомобилей Ротештира, по обыкновению расписывая чудесные перспективы технологий будущего, ставших реальностью уже сейчас. Президент и глава центра Мастерства инновационных исследований отвечали на вопросы про новые стандарты силовых установок для Формулы-1 по регламенту, который по решению Международной автомобильной федерации вступит в силу через три года.

Нонода отказалась от содержания собственной команды – но активно участвовала в гоночной жизни с помощью разрабатываемых технологий. Отношения Ротештира и Ноноды были партнерскими, они объединили усилия и поделили поле деятельности, пусть и в пересекающихся сферах они, несомненно, были конкурентами.

На завтра, на следующий день после гонки, для команды Ротештир была запланирована экскурсия в штаб-квартиру Ноноды в Минато, район Токийских небоскребов – где директора в очередной раз пожмут друг другу руки, а сотрудников будут развлекать – делая из этого развлечение.