Три подруги и полный замуж

Мария Канунникова

Три подруги и полный замуж

Перед вами продолжение книги Зина Stories

Можно со своим?

– Молодой человек, а у вас можно со своим?

– Вообще-то нет.

– А ваши глаза говорят другое, – Зина подошла к официанту так близко, словно хотела раздавить его морально и физически.

Его звали Арсений, он учился на юридическом, жил на Покровке с мамой и бабушкой. Бабушка – коренная петербурженка – ходила в книжный клуб и брала пирожные только в кондитерской «Север».

Всё это он рассказал Рите, пока готовилась рыба на углях, а Зина убежала в магазин за вином, причитая:

– Негоже платить за бокал как за бутылку, ведь сидеть мы будем долго и пить много.

У Зины были серьезные планы на ближайшие пять дней в СПб. Гулять столько, чтобы вечером отмокнуть в душе, заклеить свежие мозоли лейкопластырем и рухнуть на кровать. Естественно, в Эрмитаж сходить. Но если будет очередь на два часа, то можно и не ходить, а пробежаться по распродажам.

– Твою налево, Зина! Какие распродажи? У тебя дома всё забито вещами, – Рита не собиралась тратить ни минуты из этих пяти дней на хождения по мукам в торговых комплексах.

И вообще весь этот шопоголизм Зины – явно нездоровая ерунда. Зачем адекватной женщине пять однотипных свитеров, семь платьев похожей расцветки? А все пальто одного фасона?

– Потому что они мне идут!

– Нет, Зина, ты хапаешь вещи в промышленных масштабах. Это создаёт в твоей рыжей голове иллюзию, что всё хорошо: тебе есть, что надеть, полки забиты, всё в порядке. Ты подходишь к своему шкафу с ощущением: “Я зажиточная крестьянка”.

– Вот коза!

– Так я же о тебе забочусь. Ну, сама подумай. Почему ты берешь из года в год одни и те же бесявые трикотажные брючки. У тебя они каждый год новые, но одной и той же модели.

– Дак это удобно.

– Я не о том. Почему ты берешь одну и ту же модель?

– Ну, брюки и есть брюки. Я беру те, которые не делают меня коровой.

– Вот! Видишь! Ты берешь каждый сезон одну и ту же модель штанов, не потому что ты в них королева. А чтобы не ошибиться. Пусть худо-бедно, но вроде нормально. Уже привыкла, возьму снова такие. Ты даже не примеряла другую модель. Понимаешь меня? Ты снова и снова делаешь одни и те же шаги, не меняя алгоритмов. Что со штанами, что с мужчинами.

– Да ёперный театр! Рита, блин… Ну, да, ты права. Но давай ты сегодня не будешь учить меня жизни?

– Ты же всегда любила, чтобы тебя поучали?!

– Слушай, я столько времени тебя слушала-слушала, мотала на ус, но ничего не понимала из твоей психологии. А сегодня мне впервые хочется быть такой, какая я есть. Принимайте и любите меня со всеми тараканами. По-любому завтра это пройдет, но сегодня вот так.

Зина важно откинулась на спинку кресла, довольная тем, что у неё всё под контролем. Да, зажиточная крестьянка. А что плохого в том, что она как белка заполняет свою норку? Зато можно не переживать, зная, что всего хватит: и вина, и нарядов. Хотя бы на сегодня хватит.

Она хитро взглянула на свою вместительную сумку, в которой уместились не только две бутылки вина, но и купленная на ходу юбка дичайшей расцветки.

Иллюзия? Пускай так. Но она подумает об этом завтра, а сегодня у неё вино и неспешные разговоры за жизнь. Без осуждения себя и сложного самоанализа.

Знаете ли, иногда хочется забить большой болт на всё то, что ты делаешь неправильно и не так, как надо. Даже если тебе давным-давно за тридцать, а ты косячишь и чудачишь. Особенно, если так!

Ну, вот такая ты. Неправильная, неидеальная, неосознанная, непроработанная. 

Ты не получила инициацию у гуру, не научилась пребывать в «здесь и сейчас». Ты нет-нет, да и позависаешь в прошлом.

Ты не прошла все женские тренинги и коуч-сессии. А если и прошла, то всё равно не поняла, в чем секрет. И почему тот, кто тебе нужен, молчит, как партизан.

Ты столько всего изучила про манипуляции и эмоциональные качели, но снова и снова подсаживаешься на них.

Ты захрапела на первой из тысячи лекций Торсунова и Нарушевича о счастливых отношениях и воздушных женщинах.

Ты не разобралась в психологии мужчин. Да каких мужчин?! Ты порой не знаешь, чего сама хочешь. И собираясь заказать сочный бургер, вдруг говоришь официанту: “Греческий салат, пожалуйста”.

Иногда ты берешь платье на размер меньше со святой верой в то, что похудеешь до него. Но когда к тебе вечером приезжает подруга с пиццей, ты решаешь просто продать это дебильное платье на авито и не мучиться.

Ну, вот такая ты. Неправильная, неидеальная, неосознанная, непроработанная.

Но сегодня ты в Питере, где одновременно пахнет кофе и перегаром, наивностью и мудростью. Где мужчина в мятом пиджаке и замотанном на шее шарфике курит самокрутку и совершенно не понятно, кто перед тобой: местный бомонд или спившийся художник.

Впереди еще четыре дня, успеем разобраться, но не сегодня. Зина сверкнула глазами на официанта:

– Арсеньюшка, голубчик, неси вторую бутылочку. Да не бойся ты, никто не узнает, что мы тут со своим.

Влюбиться после замужества

Шурочка вошла в кафе так растерянно, как только может войти женщина, которая давно никуда не ходила. Зина с сарказмом глянула на подругу. Хм, не упустила возможность надеть всё лучшее сразу и сделать макияж. А то когда еще такой повод будет?

Животик у неё был пока незаметный, а вот грудь округлилась, как в лучших журналах.

Пообнимавшись, они сели:

– Ну, наконец-то все в сборе, – воодушевилась Рита.

– Ребенок с мужем? – зевая, спросила Зина.

– У бабушки, – ответила Шурочка.

Если честно, то Зина ждала прихода Шурочки с некоторым напряжением. Она даже держала в голове некий план.

Если будут разговоры про подгузники и прикорм, то можно просто покивать головой, не вслушиваясь.

Если Шурочка начнет смотреть с осуждением на их с Ритой бокалы, то надо обязательно порассуждать, почему нормальная женщина под действием гормонов превращается в кудахтающую наседку.

А если Шурочка начнет гладить живот, то тут Зина за себя точно не ручается: “Выскажу ей всё, что я думаю про её малых детей, включая Вадика”.

Но Шурочка и не думала никого тут осуждать. Она с порога попросила себе бокал вина. Жадно пригубив всего глоток красного сухого, она повернулась к Рите и явно неожиданно спросила:

– А ты когда-нибудь влюблялась после замужества?

Пока Рита пыталась проглотить свою форель и сделать вид, что всё в порядке и ничего такого не происходит, Зина так громко брякнула вилкой по тарелке, что все стены зазвенели. И даже люстра.

– Шура, ёперный театр! Я не поняла. У тебя что, еще один мужик завелся? Девки, вы чё издеваетесь что ли? У меня ни одного, а у приличной семьянинши – несколько?!

– Зина, ты меня сегодня доведешь до белого каления, – Рита явно ощущала себя на грани того, чтобы поругаться в пух и прах и искать, где ночевать.

Ну, как так можно? Человек тебе готов душу излить, чем-то сокровенным поделиться – а она лишь о своей неустроенной заднице думает. Так, может, потому и не устроенная, что слишком много какого-то мелкого прижимистого эгоизма. Но Рита решила высказать всё это позже и подбадривающе кивнула Шурочке. Рассказывай.

Но Шурочка совсем не обиделась. У неё так забавно заполыхали щеки всего от нескольких миллилитров вина. Она была словно не здесь. Женщины в положении часто кажутся такими, словно с другой планеты. Но наша и правда витала мыслями где-то совсем в другом месте.

– Да нет, никто не завёлся, просто влюбилась… Плохо мне, девчонки…

Однажды ты подлавливаешь себя за ужасным делом. Ты находишься с мужем, а думаешь о другом. И в этот момент твоя идеальная картина мира рушится.

Внешне вы идеальная семья, растите детей, делаете ремонт, ходите в кафе, магазины, планируете поездки.

Никто даже не подозревает, какая драма творится в твоей голове. Ты рядом с семьей, но тебя нет здесь. Ты отвечаешь: «Угу», но ты не слышишь вопросов. Ты машинально готовишь завтрак, вспоминая глаза того, кто завладел твоими мыслями. Без повода и причины, ведь между вами никогда ничего не было.

Вы легко узнаете женщину, которая влюбилась, будучи замужем. Она сидит в кафе или парке, в руке держит кофе, её взгляд смотрит сквозь людей, сквозь окна, даже сквозь своих детей. Она говорит и улыбается губами, но не глазами.

А вот если у неё засияли глаза, глядя в телефон, к гадалке не ходи: это Он ей что-то написал.

Сначала она твердит, что это просто какая-то навязчивая мысль без причины. Глупости, ерунда, наверное, из-за выгорания дома или на работе. Но однажды она понимает, что прошло уже очень много времени, как она начала летать в своей параллельной вселенной. И за это время она пропустила миллион важных вопросов от мужа или детей.

– Ты же сама рассказывала… – начала слышать она всё чаще и усиленно думать, где же она была в тот момент, когда что-то такое говорила?!

Однажды она начинает реветь с самого утра, когда варит кофе. Естественно без звука. Просто слёзы текут по подбородку, глаза щиплет, нос плохо дышит. Она пытается вспомнить, в какой момент её так накрыло, и главное, что теперь с этим всем делать?!

Она прорёвывает эту беспричинную влюблённость, которая изматывает и делает ей больно. А потом, когда слёзы высохли и стянули кожу вокруг глаз, она с холодным взглядом берет телефон и удаляет Его отовсюду. Потому что с глаз долой – из сердца вон.

Чертова соцсеть естественно, как назло, подсунет ей его свежее фото после того, как она отпишется. И она почувствует, как не хватает воздуха, чтобы вдохнуть. Или выдохнуть? Не понятно, но в груди словно дыра от выстрела.

Это невыраженная любовь, которой сказали уйти. Потому что ей нет тут места.

Любовь, которой сказали уйти – как шестилетка, которому учитель цокнул, мол, какой позор, не знает буквы, да тебя же не возьмут в школу. Такая любовь вжимает голову в плечи, краснеет до ушей и хочет провалиться сквозь землю.

– Рассказывай! – кивнула Рита.

– Мы по работе общались, я переводила ему документы.

– Ты вспомнила спустя сто лет, что отучилась на ин.язе?

– Зина, не перебивай! – Рита показала ей руками закрывающийся на ключ рот. Сегодня Зины было явно слишком много, а рядом с ней было слишком тесно и душно. – Шурочка рассказывай!

– Да рассказывать-то особо нечего… Общались по интернету, перевела пару текстов, потом привезла к ним в офис распечатку. Он мне пальто помог снять, затем надеть. И так в глаза посмотрел. Я до сих пор помню.

– Ну, а было что-то?

– Нет, что вы. Он женат, я замужем, еще и беременна. Да он ведь и не предлагал ничего никогда. Просто такой обходительный. Дверь придержит, кресло в кафе отодвинет.

– Вы в кафе ходили?

– Кафе у них в здании. Он просто попросил занести туда бумаги. Но никаких намеков, только смотри так…глубоко, долго. Словно мы с ним знакомы не один год и даже не одну жизнь.

Зина подняла руку, как в школе, можно ли взять слово.

“Господи, как на эту дурынду злиться? Вещай, давай”, – кивнула Рита.

– Значит так, – начала Зина, – это всё объяснимо. У тебя муж – как дальнобойщик. Ни цветов, ни театров, ни руку подать. Вот тебя и привлек первый маломальский мужчина, который соблюдает элементарные правила этикета.

Зина особенно выделила слово “элементарные”, понизив голос и приподняв брови. С каждым бокалом она всё больше ощущала себя прирожденной психологиней. А ведь раньше она думала, что этот талант лишь у Риты. А тут нате вам – открылось видение.

Шурочка никак не отреагировала на то, что её мужа критикуют. То ли потому, что сейчас это не имело никакого значения. То ли потому, что была согласна.

– А чего ты хочешь? Чтобы он проявился к тебе? – Рита решила перевести разговор в созидательное русло.

– Ну, конечно. Мне бы хотелось знать, если я ему нравлюсь.

– Чтобы что?

– Просто знать. Меня это будет греть… Понимаешь, мы словно играем в кошки-мышки, намёки между строк, взгляды, а действий ноль.

Зина снова громко-прегромко поставила бокал на стол. Прокашлялась. И подняв указательный палец вверх, начала говорить таким низким голосом, словно её диафрагма находится в животе:

– Радость моя, тут же всё просто. Есть мальчик, и есть девочка. Если мальчику нравится девочка, он берёт её за руку и держит возле себя, чтобы она всегда была рядом. Но твою руку уже держит твой муж, понимаешь? Ты не можешь дать своему новому принцу всю себя. Поэтому он и сдерживает свои проявления. Потому что мужчине нужна вся женщина от мозга до матки, понимаешь? А ты смотришь на него, а мыслями переживаешь про мужа и свой наспех сделанный брак. Ну, сама подумай, зачем ему это? Если бы ты закрывала его потребности в восхищении, в сексе, в конце концов. Ты же не закрываешь этого?

Шурочка помотала головой, подперев раскрасневшиеся щечки руками и думая, какие же умные у неё подруги. А Зина продолжала важничать:

– Мужчина должен кожей чувствовать, что ты им восхищаешься. Вот, например, я смотрела на Иннокентия как на божество.

Рита пыталась промолчать, но у неё не получилось:

– И где результат? Твоё листоядное божество ушло от тебя к другой. Оно не клепало ей мозги своим вегетарианством. И явно оставило на прощание больше мешочков с деньгами, чем тебе.

Знаете, иногда хочется сказать подруге что-то прямо в лоб. Но как-то неудобно, нет повода, не к месту. А если честно, то дело в другом. Просто вот это нечто правдивое, что годами вертится на языке, – оно же болькое, ранящее, отрезвляющее. Оно всегда не к месту.

Винишко в этом плане как волшебная пилюля. Раз – и развязался язык. Раз – и высказала всё, что давно хотела.

Зина подумала буквально секунду. И махнув рукой наотмашь, оглушила всё кафе пятью звонкими словами: “Да и хер с ним!”

Сегодня Зина была непреклонна. Сегодня её не трогать. Завтра можно, но не сегодня.

Официант Арсений галантно подлил ей охлажденного вина. Он с восхищением смотрел на эту рыжеволосую женщину, которая вела себя как ураган. Не каждый день встречается такая, которая приносит полную сумку вина, примеряет в дамской комнате новую юбку, идет смотреться в большое зеркало в зале, но так, чтобы подруги не заметили. А потом с таким наслаждением пьет и ест, что хочется не отводить от неё взгляд.

– Вот бы познакомить вас с моей бабушкой, – шепнул Арсений Зине.

– Эээ, ты на что намекаешь? Я еще молода!

– Нет-нет, я про то, что бабушка у меня большая модница, она любит ходить к портнихе, в книжный клуб и применять крепкое словцо.

– Знаешь что, мальчик мой? Передавай привет бабушке. И вызови мне такси, мне надо срочно принять ванну и выпить чашечку кофе, – Зина вдруг поняла, что больше ей нельзя ни бокала, иначе она прямо сейчас рухнет.

– А какой адрес?

– Не знаю, спроси вон у той мегеры с черными кудрями.

Спастись замужеством

Посадив Зину в такси и наказав водителю доставить подругу домой до того, как она уснет в машине, Рита с Шурочкой пошли бродить вдоль Невы. Когда-то они подружились друг с другом вынужденно через Зину.

Рита с Шурочкой никогда бы не начали общаться между собой самостоятельно и добровольно. А благодаря общей подруге им пришлось. И вот спустя несколько лет оказалось, что зря они так изначально были против друг друга.

Просто раньше Рите казалось, что Шурочка чересчур скучная и вялая. А Шурочке казалось, что в Рите чересчур много гонора и требований ко всем.

Сейчас же это шли две родные души, которые могут идти молча и понимать друг друга без слов.

Рита искренне переживала за Шурочку и её отношения с мужем. Может быть, потому что свой брак она уже благополучно завершила. А может быть, потому что понимала все женские душевные метания.

Однажды Рита влюбилась до замужества так, что мама не горюй.

Ей тогда было двадцать восемь, ему восемнадцать. Он курил траву, а она – сиреневый Vogue. Он готовился к вступительным, а она – к разговорам родственников, что пора замуж.

Она знала, что он водит её в кафе и дарит цветы на папины деньги. Но ей не хотелось об этом думать. Она чувствовала себя девочкой, о которой заботятся и очень хотят порадовать.

Когда он заметил у неё в зрачках цветочки и сказал, что они его гипнотизируют, она подумала, что это всё трава.

Она рассказала про него подругам. Все сказали: “Ну, о чем тут говорить?” Он с гордостью показывал её друзьям и даже папе. Она понимала, что у неё язык не повернется начать со своей мамой этот разговор.

Однажды они стояли с ним в гостях на балконе. Внизу двигались фары. Упорядоченно и стройно, как салюты в день города. Она встала на неосвещенный участок балкона. А он её потерял из вида, не заметил, не увидел, что вот же она, рядом. Побледнел, закричал, стал спрашивать у всех, с кем и куда она ушла.

Она подумала, что это всё трава.

Он часто мотал ей нервы. Не из-за чего. На пустом месте. То ему показалось, что она в ресторане на кого-то посмотрела. То возмутило, почему её фото какой-то хмырь комментирует. Или почему вот сейчас она улыбается, кто ей там пишет? Она фыркала, закрывала чат с подругами. И думала, что это всё трава.

Он то уходил, обиженно хлопнув дверью. То приходил и тонул в её глазах-цветочках. И ей стало казаться, что она на качелях. То резко вверх, то вниз. Ужасно страшно, когда вниз.

Ей очень не хотелось думать. Вообще ни о чем. Как? Что? Зачем? Зачем думать, когда можно идти за руку между лужами, заказывать ночью пиццу и ощущать мурашки еще до прикосновения? Зачем думать, если он сжимает ее ладонь, и она чувствует себя самой защищенной?

Они часто говорили часами по телефону. Она кивала и злилась, когда он не понимал по голосу, что она кивает. А он отвечал, что она смешная и не такая, как все.

А однажды они не поняли или не захотели понять друг друга. Она не тот смайлик поставила, он не то подумал. Вроде бы, пустяк, ерунда. Сам выдумал, сам обиделся. А она тоже не посчитала нужным поговорить. Оба молчали. Он не позвал её на свой ДР. Неужели перестал гордиться?

Она полетела с коллегами в отпуск. Их самолет попал в адскую турбулентность, но ей не было страшно. Потому что чего бояться, если всё не серьезно. Вообще всё.

А потом она познакомилась со своим мужем. Который был того же возраста, что и она. И как-то сразу стала спокойно счастливой. Без перепадов, качелей и истерик.

Он написал ей однажды. Поздравил с рождением дочки. Она ответила "спасибо" и покачала головой, вспоминая тот балкон.

Отведя дочь первый раз в школу, она села в сквере ждать конца урока. Открыла свою страничку в соцсетях и стала листать старые записи. И вдруг впервые за много лет ей снова захотелось курить. Она уже и забыла, что это такое. На экране была песня, которую он ей прислал когда-то давным-давно. Она включила звук.

"Я твой недостаток, ты моя вселенная", – услышала она. И впервые подумала, может быть, дело было не в траве.

Но кто сейчас это разберёт.

– Как красиво и романтично, – сказала Шурочка с глазами, полными слёз.

– Ну, ты брось реветь! Это просто сладкая созависимость под аккомпанемент Басты, – ухмыльнулась Рита.

Как первый раз замужем

– Так ты всё ещё любишь того мальчика? – спросила Шурочка.

– Никого я не люблю. Отлюбила, отболело, я ту шкатулочку давно закрыла и убрала в чулан. Просто что-то так хорошо и душевно стало, вскрыл меня ваш город или наше вино. Вспомнила то, о чем давно забыла.

– Так ты к мужу сбежала от того мальчика?

– Шура, да не от кого мне было сбегать. Говорю же: мы резко перестали общаться, хрен пойми, почему. Я с мужем познакомилась. И закрутилось как-то сразу. С мужем я научилась смотреть на действия и факты от мужчины, а не на слова и иллюзии. Мы когда с ним начали жить вместе, он всё делал для меня. Море, машина, шуба, квартира, дача.

– А почему вы развелись-то?

– Потому что со временем он стал жмотом и занудой. А мне стало скучно в роли домохозяйки. Мне хотелось ярких впечатлений, красок.

– И сладкой созависимости под аккомпанемент Басты? – ухмыльнулась Шурочка.

– Да ты схватываешь на лету!

– Просто я хочу понять, почему он стал жмотом и занудой. От чего это зависит?

– От женщины, от чего же ещё?!

– В смысле?! Ты что ли виновата в том, что муж стал таким?

– Шурочка, ты как первый раз замужем. А хотя ты и так первый.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.