Рассвет

– Вы свободны, мистер Ивлз. – Голос мужчины гулко отскочил от стен. Недолго думая, я покинул кабинку.

На свое место я вернулся в полной прострации. Мартен, уже отошедший от процедуры, хотел было что-то спросить, но, взглянув на выражение моего лица, осекся. Интересно, а что ответил он? Этого я уже знать не мог. Одно мне было предельно ясно: мне не видать ни Центра. Вполне возможно свои дни я буду коротать в самих глубинах нашего подземного царства, где мне надлежит встретить темный конец через десять лет. Если повезет.

Глава 4

Минуты тянулись невыносимо долго. Это ожидание давалось мне особенно тяжело. Казалось, будто кресло сдавливает меня, намереваясь расплющить так, чтобы даже места мокрого не осталось, чтобы больше никто и никогда не знал о моем существование. Я сам себе навязал эти мысли, но избавиться от них никак не мог.

– Все в порядке, Симон? – подал голос Мартен, не в силах больше наблюдать за тем, как я напряжен.

– Я здорово налажал, – только и ответил я, не спуская глаз со сцены.

Мой друг удивился. Я не видел его выражения лица, но отчетливо понимал, что именно эта эмоция застыла в его нескладных и мягких чертах. У Мартена сложилось ошибочное впечатление, что я не совершаю ошибок, и как бы я не старался доказать ему обратное, он никак не мог отойти от этого надуманного образа. Так бывает. Люди часто принимают друг друга так, как им удобнее, как им проще воспринимается. И это не так плохо, сколько вполне обычно. Ведь у нас всех разное мнение, которое может только некоторыми моментами совпадать с твоим, но, опять же, не целиком и полностью. В этом прелесть человечества. Однако именно из-за этого происходят недопонимания, которые могут перерасти в что-то куда более серьезное. За примерами ходить далеко не нужно.

– Итак, дорогие выпускники, – послышался голос мисс Голди из колонок, и я словно —очнулся. Женщина снова стояла в центре сцены. И когда она успела там появится? – Наконец, настал тот момент, когда определится ваше будущее. Готовы ли вы к этому?

Из зала послышалось неуверенное «да».

Мисс Голди это вполне устроило, и она продолжила:

– Замечательно! – она одарила зал своей белоснежной улыбкой. – Сейчас я назову трех учеников, которые лучше всех проявили своих способности. Они отправятся вместе со мной в Центр для того, чтобы совершать новые открытия для всего человечества.

Зал резко стих. Оно и понятно, все уже заждались этого момента. Кто же эти счастливчики? Кому предстоит отправиться в светлое будущее подальше от этого захудалого места?

Я опустил голову вниз. Теперь смотреть на сцену было невыносимо. Я словно ждал приговора. В каком-то смысле, так оно и было.

Мисс Голди выжидала. Для большего эффекта ей необходимо было нарастить напряжение. Больше всего на свете не терпел, когда намеренно тянут время лишь бы потешить себя и свое эго. Я был склонен к тому, чтобы сразу говорить все напрямую, без вот этих выкрутасов, которые и время тратили и действовали на нервы.

– Мисс Нильгстон!

Виана аж вскрикнула. Я видел, как она встрепенулась, подскочила на месте, и я слышал, как из нее выскакивают одно за другим выражения. Но больше всего меня волновало другое: как она умудрилась? Нет, Ви не была глупой девчонкой, я бы назвал ее сообразительной, даже умной, но тот факт, что она пробилась в Центр, меня потряс. Может, я был так занят препирательствами с ней, что даже не углядел в ней потенциального гения? Или она так умело притворялась недотепой, чтобы обставить меня?

Я чувствовал себя еще большим дураком, чем после того, как вышел с экзамена.

– Поднимись к нам, дорогая, – подозвала мисс Голди Виану, и та послушно чуть ли не забежала на сцену. Энергии в ней всегда было с избытком, но сейчас, кажется, достигла своего предела. Ви светилась, а я смотрел на нее и не мог смириться со своим поражением.

– Второй выпускник, который отправиться в центр… – снова выжидательная пауза, – мистер Аарон!

Мартен растерялся. Он судорожно оглядывался по сторонам, силясь понять, не послышалось ли ему.

Я ободряюще похлопал его по плечу:

– Иди, друг.

Он посмотрел на меня. Тут наши пути расходились. Я надеялся, что мне предстоит с ним перемолвиться парой словечек на прощание, прежде чем он уедет туда, куда мне дорога закрыта. А все из-за одной лишь глупости. Да, я не стремился в Центр, но где-то глубоко внутри я был уверен, что мне место именно там. Во мне говорила гордыня. И вот, как все получилось. Но я хотя бы рад тому, что Мартен будет там, где ему и его мозгам самое место: на сцене, как будущий гражданин и работник Центра, его лоб поблескивал в свете прожектора от пота, из-за бликов на очках, я не видел его глаз, но мог бы поклясться, что он еле сдерживает слезы.

А тем временем мисс Голди снова принялась за свои махинации над залом, чтобы окончательно завершить это представление и разбить сердца двум десяткам выпускников. Я буквально слышал, как каждый из них надеется на чудо, верит в то, что все еще возможно перевернуть, стоит только захотеть. Но я прекрасно знал, что чудес не бывает. В нашем мире ему попросту нет места. Да и что это в конце концов? Слепая вера, которая за собой ничего не несет. По крайней мере, я так думал.

Для меня все было предельно ясно, как свет прожектора над головой: последнее место принадлежало Джуду Паку.

– Я попрошу подняться на эту сцену… – все задержали дыхание, готовые лопнуть в любой момент, как воздушные шарики, от напряжения. Мисс Голди выдержала уже непонятно какую по счет паузу за сегодняшний день и зацепилась взглядом за меня. – Мистер Ивлз, пожалуйста, поднимитесь к нам на сцену.

Голос женщины прозвучал негромко, как будто она стояла напротив меня и разговаривала со мной на обыденные темы, поэтому я не сразу понял, что произошло. Все вокруг уставились на меня, а я сидел, как ни в чем не бывало, и просто смотрел на мисс Голди.

– Кажется, мистер Ивлз немного в шоке. Его можно понять, не каждый день тебе говорят, что ты отправляешься в Центр, – она усмехнулась и до меня вдруг дошло: она вызвала меня. Я третий, а не Джуд Пак или кто-либо другой. Я!

Я медленно поднялся со своего места. Не помню, как добрел до сцены, все резко стало, как в тумане. У меня сложилось впечатление, что все что сейчас происходит – происходит не со мной, а с кем-то другим, я же просто на пару минут занял чужое тело. Но нет, это происходило здесь и сейчас со мной.

Мартен слегка дернул меня за рукав, когда я оказался рядом с ним, и это немного помогло мне встряхнуться, опомниться. Я взглянул на своего друга, на Виану, которая лишь фыркнула в мою сторону, и вдруг почувствовал, как лишаюсь сил. Мартен вовремя меня подхватил, дал опереться на себя. За это я его мысленно поблагодарил.

– Я был уверен, что мы отправимся в Центр вместе, – едва слышно произносит он. Я ничего не отвечаю, нет сил, да и нечего мне ответить. У меня были совершенно иные мысли, я уже поставил на себе крест. Но почему? Думать об этом я не мог, по крайней мере, сейчас.

– Этого не может быть! – услышал я откуда-то из зала и попытался сконцентрировать свой взгляд на место, откуда предположительно шел голос. – Этого просто не может быть, черт вас всех дери!

Хоть я так и не разглядел вопившего, но сомнений у меня не было: это Джуд Пак, и он в ярости.

– Мистер Пак, я попрошу вас успокоиться. – Мисс Голди говорила жестко, не так, как до этого. Словно теперь тут была совершенно другая женщина. Женщина, у которой есть огромная власть. Она кивнула куда-то в сторону, будто подала знак. Кому?

– Да вы хоть знаете, кто мои родители?! Вы знаете, кого вы только что выбросили за борт?! – все не унимался Джуд. Я наконец заметил его: он стоял в проеме между сидений, лицо его раскраснелось, как спелый помидор, пара прядей из его идеально уложенной прически упали ему на лоб, придавая ему еще более разъяренный вид, со сцены мне было не определить, но, кажется, он намеревался перегрызть кому-то глотку.

– Мы прекрасно знаем, кто ваши родители, мистер Пак, – также холодно произнесла мисс Голди, – Также, как и вы должны знать, что положение вашего отца не играет никакой роли для вас. Вы не справились.

Последняя фраза прозвучала очень грубо, но метко. Джуд опешил. Он раскрыл от удивления рот, но тут же опомнился и разозлился еще больше. Однако, прежде чем он успел что-либо предпринять, из ниоткуда появились люди в черной форме, подхватили Джуда и увели из зала под громкие возгласы.

Это последнее, что я помню, а потом – темнота.

Глава 5

Я видел отца. Таким, каким я запомнил его на фотографии, которую однажды показала мне мама: расплывчатый силуэт с неясными чертами лица. Я узнавал только серо-голубые глаза, доставшиеся мне по наследству. Но, в отличие от моих, они были яркими, выразительными, в них искрилась жизнь и что-то еще, чего я не мог распознавать. Для меня отец был, словно призрак далекого прошлого, который оставил свой след на мне, отпечатался в чертах моего лица. Я видел его. Его губы двигались беззвучно, словно он пытался что-то мне сказать, но я не слышал. Не мог его слышать.

Сон оборвался в тот момент, когда мне сунули в нос что-то мерзко пахнущее. Нашатырь. Я дернулся и открыл глаза. Белый свет больно ударил, и я зажмурился. Отвратительно болела голова. Я что, бахнулся в обморок?

– Ну вот и все, – бодро произнес мужчина в белом халате. Врач. Он принялся убирать баночку с нашатырем и ватой в свою маленькую сумку, а после обратился ко мне: – Молодой человек, вам следует поменьше нервничать. Тем более теперь, когда вы полноценный взрослый.

Он улыбнулся.

– Нюня, – цокнула языком Виана. Только сейчас я заметил, что она и Мартен все это время находились со мной в одной комнате. Я поднялся, сел и огляделся. Это был кабинет директора. Небольшое помещение, обставленное минимум мебели: стол, пару кресел и темный кожаный диван, который так служил мне кушеткой.

– Как же хорошо, что ты в порядке, – подскочил ко мне Мартен. Он говорил сбивчиво, торопился, то и дело поправляя очки. Точно переживал. Мне даже стало как-то неловко, что я заставил его переживать. – Я так перепугался, когда ты грохнулся прямо передо мной.

Я постарался обнадеживающе улыбнуться своему другу, мол, все в порядке, но, как по мне, вышло не очень. Чувствовал я себя прискорбно. Голова раскалывалась, меня мутило.

Снова вздох полный пренебрежения со стороны Вианы. Да что с ней? Стоит в уголочке, никакого сочувствия. Не то, чтобы я в нем нуждался, но можно было попридержать при себе свои вздохи и высказывания.

Врач тем временем уже собрался и собрался выходить, когда дверь резко распахнулась и в комнату влетела моя мама. Вся перепуганная, растрепанная она подскочила ко мне, сначала оттолкнув доктора, а потом и Мартена заставила отойти своим налетом. Со стороны Вианы снова что-то послышалось.

– Симон, дорогой, ты в порядке? – она обхватила мое лицо в руках, повернула из стороны в сторону, осматривая. Мне пришлось с силой от нее отстраниться, чтобы заставить ее поумерить пыл.

– Со мной все хорошо. Просто… перенервничал. – Признать тот факт, что я потерял сознание из-за какого-то экзамена, пусть даже решающего мое будущее, было неприятно.

Мама еще раз внимательно посмотрела и порывисто обняла. В этот момент заглянул директор – мистер Крог. Он сначала бросил взгляд на нас с мамой, а потом поочередно посмотрел на Мартена и Виану.

– Мистер Аарон и мисс Нильгстон, пройдите со мной, – обратился он к ребятам. – Перед отъездом вам тоже нужно повидаться с родителями.

Отъезд. Я даже не сразу вспомнил последние события. Точно, нас выбрали для работы в Центре и теперь нам предстоит оставить своих родителей, свои дома для лучшей жизни за пределами этого захолустья.

Я отстранился от матери.

– Меня взяли в Центр, – сказал я, хотя это не имело смысла, она наверняка уже все знала.

Она лишь улыбнулась, но эта улыбка была какой-то грустной. И тут я окончательно понял: нам придется расстаться.

– Да, милый, – она ясно читала мои мысли. – Ты у меня такой молодец, я так тобой горжусь.

В ее глазах стояли слезы, а мне нечего было сказать. Я и не думал об этом, я не думал, что мне придется покинуть маму. Нам твердили об этом всю жизнь, но, когда до этого дошло, мне стало страшно. Я никогда не скажу об этом вслух, но прямо сейчас именно это я и чувствовал. Страх. Страх перед будущим, перед тем, что ждет впереди, и страх перед прощаньем. Я уже испытываю его второй раз за этот долгий день: первый раз, когда поставил крест на своем будущем.

– Ну-ну, милый, – она мягко погладила меня по голове, и я почувствовал себя маленьким мальчиком. Я всегда им был, но так упорно строил из себя взрослого. И вот, когда настало время действительно становится взрослым, мне этого не захотелось. – Тебя ждет прекрасное будущее, ты многое сделаешь для всего человечества, для своих друзей, для меня.

Глаза неприятно защипало, лицо матери поплыло. Я отвернулся, чтобы скрыть свои слезы от матери, но она все прекрасно понимала, поэтому просто молча смотрела на меня, позволяя мне справиться с этим самому. Тоска окутала и ее сердце, но, в отличие от меня, она держалась намного лучше. Я пыталась спрятаться, а она спокойно сидела подле меня, не скрывая своих слез.

Я не знаю, сколько точно прошло времени, прежде чем мама легонько тронула меня за плечо, заставив меня обратить к ней свое внимание. В глазах все еще стояли слезы, но я чувствовал себя заметно легче.

– Мне нужно кое-что тебе передать, Симон. – Ее голос внезапно стал тише и тверже. Она вытащила сумку из-за пазухи и достала из нее обычную картонную коробку, явно потрепанную временем. – Это досталось твоему отцу от его отца и теперь, по праву, это принадлежит теперь тебе. Я не знаю, что это, – она растеряно глянула на коробку, – Барни просто однажды показал ее и сказал передать тебе в день, когда ты станешь взрослым.

Она протянула мне подарок из прошлого. Я неуверенно потянулся к нему. Уверен, мне еще предстоит иметь с этим дело, но лучше разобраться с этим, когда я буду один.

Дверь в кабинет директора открылась. Мы с мамой вздрогнули. В проеме появилась мисс Голди. Она выглядела уставшей. Кажется, на ней выпускная церемония отразилась не лучше нашего.

– Симон, – она впервые обратилась ко мне по имени, но это прозвучало так обычно, что я даже сначала не понял, – нам пора ехать.

Страх снова вернулся ко мне, и я взглянул на маму. Она улыбнулась мне, стерев остатки слез со своего бледного лица. Мне внезапно захотелось заявить, что я останусь, ни в какой Центр не поеду, но я заметил еле заметное движение головы со стороны матери: нет, не стоит. И я вынужден был с ней согласиться.

Я поднялся с дивана, все еще держа в руках коробку. Мама поднялась следом и проводила меня к двери.

– Вот и все, настало время прощаться, – произнесла она слишком спокойно. Притворяется. От этого сердце снова закололо. Слезы намеревались снова вернуться, но я сдержался.

– Да, – только и выдавил я. Женщина, вырастившая меня почти в одиночку, теперь выглядела такой маленькой. Даже в последний миг я хотел спрятаться в ее объятиях, снова стать мальчиком, но упустил один момент: я давно не ребенок, теперь мне необходимо стать вольной птицей, которая однажды сможет вытащить маму из жизни, которая даже отдаленно на нее не похожа.

И в этот раз я сделал первый шаг. Я обнял ее на прощание и ушел. Ушел и не обернулся.

Если я намерен что-то изменить, нужно сначала чего-то добиться.

И повзрослеть.

Глава 6

Электричка бывала на окраинах только раз в год – в день взросления. И вот, теперь и мне предстояло стать пассажиром этого неведомого мне существа. Будучи ребенком, я часто наведывался на станцию в заветный день, чтобы посмотреть на это чудо, сотворенное человеческими руками. Мне не раз хотелось самому от и до изучить строение этого транспорта – единственного, которым еще пользовались люди. И пусть теперь я не ребенок, во мне снова зажегся этот интерес.

Внутри все выглядело предельно просто: простые места для пассажиров в виде диванчиков с потрепанной обивкой, стоявших друг напротив друга, между сидениями стоял небольшой деревянный столик, огромные панорамные окна открывали вид на печальные ландшафты местности, в котором обжилось человечество.

Я, Мартен и Виана сидели на одной стороне, прямо напротив расположилась мисс Голди и незнакомый нам мужчина. Выглядел он достаточно сурово: крупный – своими габаритами он занял два места – угрюмое лицо с проступавшей щетиной, стрижка под ежик, я не видел его глаз, но у меня сложилось впечатление, что они черные, как смола. Он не выражал какой-либо враждебности, но от его присутствия было слегка не по себе.

– Мисс Голди, – неуверенно подал голос мой друг, – сколько нам ехать до Центра?

Весь сценарный образ мисс Голди давно уже рассыпался, теперь она просто походила на уставшую женщину: костюм слегка помялся, выглядел неопрятно, идеально уложенная прическа уже не выглядела такой идеальной, весь блеск и шарм куда-то пропали, оставив истинное обличие.

– Во-первых, – даже голос ее изменился, стад более грубым, – перестаньте меня так называть. Меня уже тошнит от этого «мисс». Если хотите обратиться ко мне, то лучше всего по имени. И без этих ваших «вы», я не настолько старая.

Мы с Мартеном переглянулись. Я видел, что он чувствует себя не в своей тарелке с того самого момента, как поднялся на транспорт. Его можно было понять. Когда мы с ним пересеклись после прощания с родителями, его глаза еще были распухшими и красными. Для него прощание с родными далось еще тяжелее, чем мне, ведь ему предстояло сменить обстановку. Мой друг был крайне плох в адаптации. Я невольно вспомнил наш первый день в школе: тогда Мартен просто спрятался в угол и отказывался выходить, пока за ним не явилась миссис Аарон. Ей пришлось отпроситься с работы, чтобы успокоить своего сына. Потом он еще неделю пытался свыкнуться с новым положением. А теперь… Теперь его матери не будет рядом, некому будет прийти и забрать его. Думаю, сам он это понимал. И, как он сам признался чуть позже, его успокаивал тот факт, что мы вместе отправляемся в Центр. Честно сказать, для меня это тоже было облегчением. Если бы вместо Мартена был бы кто-то другой, я бы наверняка тоже нервничал.

Виана сидела тихо, не издавая ни звука. Она просто смотрела в окно без особого интереса. Я изредка поглядывал на нее. Когда мы с Мартеном оказались в вагоне, она уже была тут и точно также сидела возле окна, даже не обратила на нас внимания. Я все гадал, что могло произойти. Может, она отказалась встречаться с родителями, чтобы лишний раз не волновать свое сердце? Стоит сказать, я о ней ничего не знал. Совсем ничего. Кроме того, что она часто играла роль заступника, героя, влезала в неприятности и спорила по поводу и без. Я невольно подумал: нам придется работать вместе, а это могло сильно усложнить положение дел. По крайней мере, так мне казалось.

– Так сколько нам ехать, ми… Венера? – снова спросил я

Женщина глянула на меня, выпрямилась, бросила взгляд на Виану, сидевшую рядом, и ответила:

– Полтора часа. Плюс-минус десять минут, – она еще раз посмотрела на каждого из нас. – Прежде чем приедем, мне нужно будет ввести вас в курс дела.

Я в недоумении уставился на нее. Даже Виана, не проявляющая признаки заинтересованности, как-то зашевелилась. Смутное ощущение, предчувствие снова дало о себе знать, словно все мое нутро уже было осведомлено о том, что мне предстоит узнать.

– Для начала я попрошу вас сохранять спокойствие.

Когда говорят такую фразу, собираются сказать что-то такое, что могло заставить нас удариться в панику. Мне все больше и больше это не нравилось. Я видел, как напрягся Мартена и как зашевелилась Виана. Кажется, они тоже поняли, что дело запахло жаренным.

Мужчина, сидевший рядом с Венерой, отложил в сторону книгу, которую читал до этого, и скрепил пальцы в замок у себя на коленях. Он выжидающе смотрел то на меня, то на Мартена, то на Виану, словно гадая, как каждый из нас отреагирует на то, что скажет наша сопровождающая.

Венера же понизила голос и произнесла:

– Центра не существует.

Ее слова прозвучали, как приговор. В голове один за другим лезли вопросы: то есть как, не существует? Что это значит? Куда же нас тогда везут? Но, прежде чем я успел хоть что-нибудь спросить, женщина продолжила:

– Каждый год мы выбираем трех выпускников, которые выделяются среди остальных умственными и физическими способностями, тем, как они используют критическое мышление и встречают стрессовые ситуации, как отвечают на вопросы и чего хотят от будущего.

На последней фразе она многозначительно взглянула на меня. А я просто растерялся. Я мог бы быть готов к любым последствиям, к любой работе, которую мне дадут, но не к этому. Нет, к таким новостям я был совершенно не готов.

– И для чего же? – услышал я голос Вианы. Я взглянул на нее. Ее глаза орехового цвета полыхали гневом. Если меня слова Венеры поставили в тупик, то ее здорово разозлили.

Венера выдержала ее взгляд.

– Для того, чтобы выявить тех, кто может отправиться на Поиск, – спокойно произнесла она, все также смотря на Виану. Мужчина рядом с ней также следил за девушкой, словно она представляла какую-то опасность.

– Для какого поиска? Какого к черту поиска?! – взорвалась Виана. Она поднялась со своего места, явно не намереваясь сделать ничего плохого, однако компаньон Венеры воспринял это совершенно иначе. Он перекрыл собой женщину и угрожающе взглянул на мою одноклассницу, которая и бровью не повела. Если она и испытала какой-то страх, то явно этого не показала.

– Виана, – послышался голос Венеры из-за спины, – очень попрошу тебя не выражаться. Хотя бы в моем присутствии.

Девушка все не сводила взгляда с мужчины, преградившим ей путь. Она лишь фыркнула, выражая свой протест.

– Марк, ради всего святого, сядь, пожалуйста, на место, – в голосе Венеры послышалось раздражение. Вся эта ситуация ей также не нравилась, но приходилось иметь с этим делом.

Марк, казалось, не услышал ее, но, немного погодя, все же опустился на свое место. Он вытащил книгу и сделал вид, что не читает, не сводя при этом взгляда с бунтарки в лице Вианы.

– Но… что тогда все это значит? – спросил Мартен. Его голос дрожал, сдавая все его позиции: он был напуган, страшно напуган. Он думал, что едет в великое и светлое будущее, где его мозгам найдут достойное применение, но оказалось, что его здорово надули. Как, впрочем, и всех нас.

Виана тоже села на место. Она скрестила руки на груди, явно ожидая каких-либо объяснений. Она все еще была зла, так зла, что, будь ее воля, она бы разнесла здесь все в пух и прах.

– Поверьте, мне самой не в радость объяснять вам все, я бы скинула это на кого-нибудь другого, но, увы, так сделать нельзя, – Венера покосилась на Марка и вздохнула. – Я сказала, что Центра не существует, но это не совсем так. Его не существует в том смысле, в котором его знаете вы и все остальные жители нашего поселения.

Я напрягся. Больше всего на свете я не терпел ложь, а теперь выясняется, что весь наш жалкий мирок на этом и построен. Хуже не придумаешь.

– Для вас Центр – место, где все работают над тем, чтобы упростить человеческую жизнь под землей, – она снова внимательно на нас посмотрела, – а для меня – возможность поиска наилучшего исхода для нас всех.

– И что же вы ищете? – наконец спросил я.

Венера загадочно улыбнулась.

– Это вам вскоре и предстоит узнать, не спеши, – она выдержала небольшую паузу и добавила: – Все узнаешь во благовремении.

Глава 7

Центр представлял из себя здание, выделяющееся на фоне других построек своим относительно свежим видом и высотой – его крыша упиралась в потолок. Не мудрено, что все стремились сюда: высотка выглядела как залог хорошей жизни хоть где-то. Ее было хорошо видно с любого уголка нашего поселения. Днем ее окна отражали многочисленный свет от лунного камня, а ночью она тускло поблескивала и манила к себе, как маяк для заблудших.

Однако теперь, когда карты начали потихоньку раскрываться, Центр перестал быть символом надежды. По крайней мере для меня.

Мы вышли из электрички прямо напротив этой злополучной башни. Вблизи она выглядела еще более величественно. На минуту я забыл о том, что это просто красивая картинка. За которой невесть что прячется, и позволил себе застыть в изумлении. Вид такого строения захватывал дух. Здесь было так светло, словно на каждом шагу был размещен огромных размеров лунный камень. От такого света даже глаза щипало, но я очень быстро привык к этому.

Я оглянулся на Виану и Мартена и понял, что не один находился под впечатлением от увиденного.

– Итак, – Венера, которая вела нас прямо к Центру, остановилась перед дверьми и повернулась к нам. Марк из поля зрения исчез, как только электричка остановилась – пошел заниматься багажом, – я понимаю, у вас сейчас очень много вопросов, на которые вы бы хотели получить ответы, но, прежде чем мы зайдем внутрь, и вы станете частью нашей тайны, я бы хотела сказать вот что: вы можете вернуться домой, если не готовы к такой ответственности.