Призрачный цветок

Эвелина Грин

Призрачный цветок

Глава 1

Я наблюдала из-за дальнего угла комнаты за девушкой в бессознательном состоянии: прекрасные русые локоны разметались по белоснежной подушке. Она приятно пахла, и я, не удержавшись, поднялась с кресла-качалки, скользнула к спящей молодой девушке, которой на вид было не больше девятнадцати лет.

Переместив с кухни кухонный нож, я подошла к невольнице, взяла ее руку и, найдя и вскрыв вену, прильнула губами, сделала первый глоток. Нёбо обожгло жаром, хищник взревел внутри меня. Я катала на языке пряную кровь с перчинкой. Жертва немного побледнела, усилием воли я отстранилась от безумно вкусного лакомства. В крови незнакомки ощущался еле уловимый привкус каких-то цветов. Ее кожа от потери крови обрела почти мраморный оттенок. Прислушавшись к сердцебиению девушки, я облегчено выдохнула: сердце стучало как надо.

Выждав еще немного, я вернулась в свое кресло-качалку, взяла со стола пяльцы и нитки и продолжила на голубом полотне вышивать горного льва. Иногда я останавливалась, размышляя, что делать с девушкой: «Из моей невольницы можно организовать себе великолепный ужин. Но почему-то мне совсем не хочется ее убивать. Если я не хочу ее смерти, значит, придется придумать легенду, чтобы ее не напугать. Чем же она мне так понравилась? Что мне мешает ею поужинать?»

Я взглянула на медленно приходящую в себя девушку. Она открыла голубые очи и с удивлением посматривала по сторонам. Было заметно, что стиль семнадцатого века сильно смущал незнакомку: казалось, у нее возникло стойкое ощущение, что она переместилась в прошлое. Девушка спросила слабым голосом:

– Где я?

Я немного задумалась, но ответила:

– В моём дворце. – Она с недоумением посмотрела на меня, через мгновение ее глаза наполнились слезами, а на лице отразилась боль, исказившая красивые черты. – Что-то не так? – поинтересовалась я, отложив работу. Я обеспокоенно всматривалась в свою подневольную гостью. Она отрицательно покачала головой, не в состоянии вымолвить и слова.

Спустя несколько минут девушка всё же подавила свои рыдания и подняла на меня влажные от слёз глаза.

– Как я здесь оказалась?

– Я нашла тебя в Долине Сна, – поведала я своей пленнице. Она вздрогнула и с ужасом уставилась на меня. О Долине Сна ходили страшные байки, одна кошмарнее другой. И все, кто смел усомниться в реальности рассказов об этом месте, шли спьяну или на спор доказывать, что ничего в нём страшного нет, и, соответственно, не возвращались.

Я могла догадаться, о чём думает невольно спасенная мной девушка, но спросила ее самым дружелюбным тоном:

– Может, чаю?

Она на несколько секунд подзависла и нерешительно выдала:

– Можно.

Я отодвинула вышивку на середину стола, задумалась на миг: позвать ли слуг или всё сделать самой. Встала из кресла-качалки и, пообещав гостье, что скоро вернусь с чаем, покинула свою опочивальню.

В коридоре сновали слуги, выполнявшие разные поручения. Я быстро переместилась на просторную кухню, которая занимала квадратов двести. Слева от входа стояла огромная русская печь, где весело трещал лопавший древесину огонь. Рядом с печью лежало несколько поленниц, распространяя тепло по кухне. На ней, кроме меня, никто никогда не находился. Напротив входа в мою излюбленную обитель располагались четыре огромных панорамных окна, за которыми росли гигантские деревья-исполины, согреваемые чужим солнцем. Да, мой мир имел несколько измерений, а лучше сказать – пространственных карманов, ведущих в разные миры или эпохи.

Дворец был выстроен в четыре этажа и занимал около пять тысяч гектаров земли. На кухне у двух средних окон стоял большой обеденный стол из березы, справа находились раковина, стол для нарезки, повисший над столом шкаф со всякими приправами и ненужной посудой. Две плиты – одна газовая, вторая электрическая, огромный холодильник. Всё это я похитила с помощью магии и установила по местам тоже благодаря ей. Здесь всегда горел свет, за окном иногда проходили динозавры чёрт знает какого периода. Всего мой дворец имел тринадцать выходов в разные миры. Он представлял собой пирамиду, разделенную на несколько отсеков, и был сделан по принципу дворцов легендарной Атлантиды, родом откуда был мой приемный папаша.

Всего во дворце было четырнадцать управляющих, из них тринадцать отвечали каждый за свой отсек, а четырнадцатый являлся главным контролером над остальными. Мне его подбросил отец, сказав, что это очень толковый вампир. Он не соврал в этом, однако навязал он мне Англая по другой причине: чтобы он следил за мной.

Я пересекла помещение, подойдя к холодильнику, достала салями, хлеб, соленые огурчики и креветки. «Наверняка она голодна как тысяча вампиров», – подумала я. Немного подумав, я достала украденную из магазина немецкую кастрюлю, подошла к крану и, повернув рычаг, набрала воды. Она была чистая, из горной реки. Поставила посуду на газовую плиту, но быстро передумала: не люблю я готовить на плитах, еда получается отвратная. Кстати, я единственный тиовампир1, чувствующий вкус человеческой еды. В связи с этой своей особенностью я раньше часто баловалась, готовя разные кушанья. Я могла состряпать блюдо любой страны. Это было моим хобби, способом укрыться от реальности.

Когда несколько тысяч лет назад я решила бежать от отца, решившего сделать меня своей женой, мне было около двенадцать лет. Я ушла из дома, захватив с собой деньги, узелок с вещами и немного еды, понимая, что много не унесу. Замуж за отца я не хотела, я мечтала о молодом муже с хорошей родословной и, как все сопливые девчонки, искала любви.

Моя старшая сестра безропотно вышла замуж за отца, в Египте это было довольно распространенным явлением. Через два года моя она без памяти влюбилась в папашу-мужа и ждала второго ребенка. На меня посматривала ревниво, и я слышала, что она попытается меня отравить, как только отец вознамерится предстать со мной перед богами. Я его ненавидела. Он задушил мать, обвинив ее в измене с каким-то славянином. Так мне рассказала старшая сестра, да и прислуга тоже об этом шепталась по углам. Может, это и правда, ведь у всех моих сестер черные волосы, смуглая кожа, а я родилась с белыми как снег волосами и сметанной кожей. Когда отец увидел меня новорожденную, сразу же расправился с матерью, а меня воспитывали две его старшие жены.

Говорят, отец в ту пору умом тронулся и во что бы то ни стало решил сделать меня своей женой, когда подрасту. Как у меня пошли первые крови, отец стал невзначай ко мне приставать. Тогда я обратилась к старшей сестре с просьбой помочь мне бежать из дома. Взамен я пообещала ей больше не возвращаться. Когда стемнело, я покинула дворец отца. Первую ночь вне дома я провела на улице, бродя от дома к дому, стучась в двери, чтобы приютили, но меня гнали грязной метлой, и я уснула на улице. К рассвету основательно замерзла, чудом не простыла. Утром я на рынке купила немного еды.

Этот город принадлежал Нефертити, она его любила как собственное дитя. Всё здесь было монументального размера, даже красивые, выбитые в скале храмы. Да, мы любили вырезать жилища из единого камня. На стенах домов богатых людей принято было рассказывать о жизни купца, так что каждое строение имело свою историю.

Я понимала, что в этом городе мне больше не жить: у отца обширные связи, а у меня слишком примечательная внешность, так что он быстро меня найдет. Я не могла этого допустить, не готова была возвращаться в семью ни под каким предлогом. Поэтому я обменялась с одной очень миниатюрной крестьянкой одеждой, с условием, что ее муж поможет мне покинуть город. За пределы города он меня действительно вывез, а дальше я шла пешком. Как я оказалась в пустыне, без воды и еды, не помню. Единственное, что в моей памяти сохранилось, так это то, что я уже бродила две недели. Одежда порвалась, испачкалась, во рту так давно не было ни капли воды, да и пищи тоже. Я видела Александрию и бежала к ней в надежде на чудо. Потом упала и больше не смогла подняться.

Мужчина ростом три с половиной метра мне причудился. Он так был похож на атлантов: высокий, могущественный. И он спросил меня: «Хочешь, я научу тебя бороться с жаждой?» Конечно, я согласилась. Он поднял меня как пушинку, и я ощутила мертвенный холод его рук. «Я умерла?» – спросила я незнакомца, а он склонился надо мной и прокусил сердце. Я закричала, после помню одну лишь боль. Я спрашивала небеса, за что они меня так мучают, но они молчали.

Очнулась я на перине для королев, а за окном плыли розовые облака. Я села на кровать и недоверчиво уставилась на нестандартное небо. Протёрла глаза, желая удостовериться, что это не сон, однако облака остались. Тогда я ущипнула себя, но ничего не почувствовала.

Окно было во всю стену, здание стояло на горé, а внизу, вдалеке, бегали розовые человечки. «Я погибла там, в пустыне, и, пройдя через муки, оказалась в зале счастья? – спрашивала я себя. – Или это просто очередной мираж?»

Я отвела от окна взгляд, поднялась, чтобы осмотреться, и вскрикнула: напротив моей кровати, на удалении всего в несколько локтей, увидела его, высокого атланта с черными, как самая темная ночь, волосами по плечи. В огромных темно-синих глазах клубился туман. Невероятно завораживающий взгляд, так и не описáть. Туман курился и перемещался по вертикальному зрачку. На обеих руках исполина было по семь пальцев. Он мне тогда показался богом из другого мира или хотя бы страны, поэтому я спросила:

– Какой страны вы бог?

– Вампирской, – спокойно ответил он, и меня словно молнией ударило.

– Вы вампир? А кто это такие?

– Люди, которые были на грани смерти, но их воскресили, тем самым умертвив окончательно. При этом подарив новую жизнь, полную магии и могущества. Теперь ты не человек, а тиовампир – это такая раса, живущая на другой планете. Хотя и среди людей нас много: если видишь человека с мраморной кожей, знай, он один из нас. Теперь ты можешь с лица Вселенной стереть любую планету. Но главное, люди стали твоим кормом. Мы питаемся только кровью, похищаем чужую жизненную энергию. Без нее мы сходим с ума и превращаемся в чудовищ.

– Это ужасно: убивать людей!

– А в жертву своим богам людей не кошмарно приносить? – На такое заявление я ничего не смогла ответить. – Теперь ты сама богиня и можешь решать, кому жить, а кому лучше отправиться в загробный мир. На этом я тебя оставляю. – И он просто исчез во вспышках молний.

«Точно, бог, одаривший меня своей милостью», – подумала я, но вскоре жажда дала о себе знать. Во рту стало вязко, очень захотелось пить. А на столе как раз стоял томатный сок – так я предпочла думать. Я поднялась с фараоновой постели, подошла к огромному дубовому столу, на котором можно было уместить десять человек в ряд, взяла с него банку с напитком, задержала воздух в легких и залпом опрокинула в рот содержимое. Отбросила банку как змею, жажда поутихла.

Мой спаситель появился спустя целую вечность и, присев в свое безразмерное кресло, спросил:

– Проголодалась? – С того момента, как я выпила жидкость из банки, до его появления прошло много времени, и жажда снова обжигала мое горло. Я сжала зубы, сглатывая вязкую слюну. – Иди ко мне! – повелел он. Я отрицательно помотала головой. Правитель вампиров прищурился, и тело перестало подчиняться мне. Ноги сами понесли меня к нему. Все попытки вернуть над телом контроль не увенчались успехом, он положил меня как ребенка на колени и, подставив горло, велел: – Попей.

Мои зрачки расширились от ужаса: он предлагал укусить себя. Жажда взвыла пуще прежнего, лишив меня на время рассудка. Острые клыки вошли в массивную шею: она действительно мне, двенадцатилетней девчонке, казалась огромной. Я пила взахлеб, пока он жестко меня не отстранил от себя и не кинул на кровать, исчезнув в портале. Так он меня заставлял питаться своей кровью месяц, а потом приказал отправиться на охоту, и Дарнног был должен за мной присмотреть. Это его тень, как теперь говорили вампиры, хотя когда-то был великим правителем.

Я за месяц перечитала все книги в библиотеке о Вампионе, Воителе, Коллекционерии и Милане, изучила законы и порядки. Язык был чужим, но я почему-то его знала. На Вампионе время идет очень неспешно, и, когда я вернулась на Землю в сопровождении Дарннога, в родном мире прошло сто лет. Всё изменилось.

Охотиться я отказалась, сказав, что скорее сдохну от жажды, чем трону хоть одного человека. Дарнног лишь усмехнулся и занялся охотой. Он нянчиться со своенравной девчонкой не собирался. Я никогда не могла смотреть на казни и жертвоприношения богам: была в этом какая-то обреченность, ведь по прихоти одного бога так легко могла оборваться жизнь. Мне противна была сама мысль об убийстве человека. Когда Дарнног понял, что я не сдвинусь с места, предложил сходить на охоту на зверей в лес. Вот на это предложение я согласилась, в тот раз я убила с десяток тигров, но насыщения не получила. Тогда я расплакалась у лесного ручья. Дарнног присел рядом и по-отечески обнял меня, поглаживал рукой по голове.

Когда Эфен узнал, что я так и не решилась на убийство, то пришел в ярость. Хотя Дарнног ему напомнил, как он сам воротил нос, когда Влад предлагал ему убить атланта или человека. На что Инапланитарий2 ответил: «Я отказывался убивать добрых и чистых созданий, но не преступников-психопатов».

«И почему мне сразу не пришла в голову такая гениальная мысль?» – удивилась я. На следующий день я попробовала выслеживать разбойников и охотиться на них, но снова не смогла никого выпить.

– Я не знаю, что с тобой делать, дочка, – вздохнув, сказал мой приемный отец. – Только необузданная жажда заставит тебя совершить первое убийство. – Я прочла в его глазах сочувствие, кстати, глаза у него были такими же темно-синими, как и у моего родного отца, только у кровного папаши туман не клубился.

– Вы его отец? – спросила я однажды, когда Дарнног, смотря на мои мучения, просто привел меня в таверну поужинать. Там я восторжествовала, поняв, что чувствую вкус обычной еды.

– Я чувствую вкус еды! Значит, я осталась человеком? – ликовала я. И столько радости было в моей душе, что я навернула целую тарелку с жареным поросенком.

Дарнног удивился, с таким феноменом он столкнулся впервые. Сам он просто сидел и ковырял еду для вида.

– Впервые такое встречается в моей жизни. Не хочу тебя расстраивать, но должен предупредить: еда не насытит твой организм.

Я тогда отмахнулась от него и продолжила уплетать разные блюда, родные сердцу. Рабыни удивлялись, куда в меня столько лезет. Однако Дарнног оказался абсолютно прав: жажда по-прежнему терзала мое горло, и я облизывалась на каждого человека. Из-за этого люди шарахались от нашего стола и предпочитали сидеть как можно дальше. Тогда я рассердилась и сказала:

– Пусть тогда он меня напоит своей кровью!

– Нет, и еще раз нет. У повелителя нет времени ежедневно нянчиться с тобой. Государственных дел море. И нет, я не его отец, – запоздало ответил Дарнног.

В этот момент мой гастрономический интерес переключился на него, и я, хитро прищурившись, проворковала:

– Я читала в книгах, что любой вампир мужского пола может накормить детеныша.

– Даже не проси. Ты не моя приемная дочь. Мы кормим чужих детей только в одном случае: если родитель отправился в Пустоту.

Разочарованный вздох сорвался с моих губ. Тогда мы вернулись на Вампион, и Дарнног всё рассказал своему господину. Эфен понимающе, но в то же время с какой-то обреченностью посмотрел на меня. Он напомнил мне уставшего от непокорности своего чада родителя. Инапланитарий, взяв меня за руку, открыл портал в мир разалитов3. Я попятилась, будучи наслышанной, что тиовампиры не могут устоять перед таким лакомством. Увидев сопротивление, атлант легко поднял меня на руки и бросил в портал, сказав по мысленной связи: «Пока ты не смиришься с тем, что теперь ты хищник, эта планета тебя не выпустит».

Повелитель тиовампиров оставил меня одну на планете разалитов и усилил мою жажду, заставив ощущать ее за троих. В ту ночь я убила тысячу разалитов. Жажда, утолив свой зверский аппетит, бросила меня в самый страшный кошмар. Мой мозг проворачивал каждое убийство снова и снова, словно старался разобрать его на детали. Я пьяная, окровавленная лежала в канаве и ненавидела своего наставника и весь мир. Среди убитых были даже младенцы…

После этого Эфен не выходил со мной на связь месяц, заставляя день за днем переживать кошмар, который я натворила. Попытки сбежать с планеты тоже ни к чему не привели: она была заблокирована по воле Его Инапланитарского Величества. Я призывала все кары на голову своего опекуна. То ментально кричала на него, но все попытки достать правителя проваливались, разбились о ментальный щит. Потом я рыдала, прося его выпустить меня. Но он не слышал, и я продолжала убивать, пока меня не накрыла полная апатия. Только тогда он позволил мне покинуть планету и скрыться на Земле.

Вырвал меня из воспоминаний какой-то грохот. Я моментально переместилась в комнату своей подопечной и увидела, как она пытается подняться с пола.

– Кто тебе разрешил вставать?

Девушка нахмурилась, но ответила:

– Я хочу в туалет.

Пришлось помочь ей встать. Я довела ее до санузла и минут пять стояла в ожидании, пока она управится. Пленница вышла бледная как смерть. Я подхватила ее под локоток и повела на кухню, усадила за обеденный стол. Посмотрела на колбасу, лежавшую на другом столе, и поманила ее пальчиком: та встрепенулась и поднялась в воздух, плавно поплыла ко мне. Упала салями прямо передо мной, когда я, щелкнув пальцами, телепортировала нож из ящика стола для нарезки продуктов. Кухонный нож подпрыгнул, ринулся на колбасу и быстро нарезал ее на тонкие кружочки.

Девушка смотрела на всё это действо широко раскрытыми глазами.

– Это сон? – Пока она пыталась осознать происходящее, я пододвинула к ней тарелку с колбасой. – А хлеб есть? – заторможенно спросила она. Мозг отказывался переваривать увиденное.

Тяжело вздохнув, я зашевелила пальцами, плетя кружево заклинания. Я соткала сетку забвения и набросила ее на свою пленницу, стирая из девичьей памяти события последних двух минут. Потом свила новое заклинание, подменяя в ее голове воспоминания – и вот она уже видела, как я стояла у стола для нарезки и резала ей колбасу, потом достала из верхнего шкафа тарелку, всё сложила в нее и, подойдя к обеденному столу, поставила перед ней посуду. Самое сложное в таких заклинаниях – это учесть каждую деталь так, чтобы всё казалось реальным. На нейронные связи нужно записать каждое движение последовательно, и тогда воспоминание превратится в реальность. А если хоть что-нибудь упустить, то жертва усомнится в достоверности событий, и будут лишние вопросы.

Закончив с ментальным воздействием, я подошла к холодильнику, открыла нижнюю дверь, достала с последней полки булку бездрожжевого хлеба, закрыла холодильник. Вернулась к обеденному столу, взяла нож, нарезала хлеб большими квадратами. Разложила перед собой все кусочки хлеба, забрала у своей пленницы тарелку и закатила глаза, вспомнив, что салями еще надо чистить. Пришлось брать каждый кругляш и сдирать пленку с боков, потом на каждый ломтик хлеба класть по три кусочка колбасы. В итоге получился домик из бутербродов, которые я пододвинула к своей подопечной. Она очень странно посмотрела на меня и спросила осторожно:

– А где твои родители?

Вот за это я ненавидела своего приемного отца: где бы я ни оказалась, везде меня принимают за ребенка. Я забарабанила по столу ногтями, размышляя, что сказать.

– Я живу одна.

На лице девушки отразилась гамма эмоций: удивление, ужас, недоверие.

– А родители куда делись? – с трудом совладав с бурей чувств, спросила моя пленная.

– Живут заграницей, пересылают мне на карточку деньги. За мной присматривает управляющий, хороший друг отца.

– А-а-а – смогла выдать девушка, сцапала с тарелки бутерброд и, откусив немного, задумалась, медленно жуя. – Давно так? – спросила она после того, как съела два бутера.

– С десяти лет. Я в девять открыла первый свой бизнес. Пробовала всякую мелочовку, а потом открыла собственный отель на Карибских островах. Уже работаю полгода. – Я отошла от стола к печи, открыла заслонку, наклонилась за дровами, подняла полено и отправила в рот печи. Вернулась к газовой плите, забрала кастрюлю и поставила в печку воду кипятиться.

– А тебе сколько лет? – уточнила девушка.

– Четырнадцать, – ответила я. Пленница снова зависла. Пока работали «шестеренки» в ее голове, девушка не заметила, как умяла все бутерброды и искала глазами, что бы еще съесть.

– Ты ешь всё, – сказала я ей.

– А ты?

– Я уже поела.

– А как ты меня дотащила до дома?

– По снегу. – Количество вопросов начинало меня раздражать.

– Не верю. Ты как двенадцатилетний подросток выглядишь, у тебя нет столько сил.

Тогда я надула губы как несмышленый ребенок и обиженно сказала:

– У меня для этого есть прислуга.

– А-а-а, – глубокомысленно протянула девушка. – Я вот думаю, что тронулась умом: представляешь, я гуляла со своим женихом, когда чья-то когтистая рука ухватила Алексея за шиворот и утащила в туман. Я закричала тогда, а к моим ногам упал труп. А я покойников боюсь, потеряла сознание.

– Не видела никакого трупа рядом с тобой, просто ты начиталась фэнтези-книг.

– Я точно помню, что шла с ним под руку и видела такие же детские пальчики, как у тебя. Ты его убила! – закричала она, бросив в меня ножом. Я легко уклонилась.

– Мне вызвать психушку? – спокойно поинтересовалась у пленницы я. Девушка пулей вылетела из кухни.

Я с помощью магии открыла заслонку печи, поманила из нее кастрюлю и плавно приземлила ее на стол. Вернула, используя телекинез, заслонку на место и проследовала за пленницей. Невольница сломя голову бежала по коридору, к выходу в магический мир. Я остановилась, скрестив руки на груди, намечался интересный спектакль. Гостья подбежала к двери из черного дерева, говорят, оно возникает из пламени дракона, а поэтому огнеустойчиво. Девушка распахнула двери и закричала: напротив крыльца стоял огромный дымчатый волк и смотрел прямо на мою невольницу. Она попятилась и, захлопнув двери, уперлась в меня. Я обняла ее и как ребенка повела к кровати. Уложила на постель и как можно более успокаивающе проговорила:

– Ты переохладилась, тебе нужно отдохнуть.

– Убей меня, я не хочу жить, – завыла она от безнадежности.

Я присела на кровать и погладила ее по спутанным локонам.

– Тебе всё привиделось. Отдыхай.

– Мы же в Долине Сна? – уточнила она.

– Ну.

– Ты тварь, которая убила его!

– Я никого не убивала. – Лицо мое скуксилось, тогда девушка испугалась и обняла меня.

– Прости, это не могла быть ты. Просто у меня с этой любовью крыша едет.

– Не пугай меня так больше, – я всхлипнула, а девушка еще крепче прижала меня к себе: она всё еще воспринимала меня как ребенка, на самом же деле гладила опасного вампира по длинным белым волосам, прикасалась к нежити, совершенно не чувствуя леденящего тело холода.

Юля, как звали пленницу, чувствовала вину перед девочкой, приютившей ее в своем странном дворце. «Наверно, она дочь олигарха», – предположила она и, немного успокоившись, спросила:

– А где тварь, которая убивает людей? – Мои плечи перестали содрогаться, и я подняла на гостью замка рубиновые глаза. – Почему у тебя красные глаза? – тут же настороженно спросила пленница. Она попятилась, наконец ощутив мертвенный холод, проникающий в каждую клетку живого организма. Я моргнула, мысленным усилием меняя цвет глаз, радужка мгновенно стала зеленой. Но Юля продолжила отступать, всматриваясь в мои глаза.

По телу девушки разливалась горная речка, сковывая мысли и эмоции. Инстинкты кричали ей о смертельной опасности: я слишком быстро для ее сознания «перетекала» с одного места на другое. Юля даже не поняла, в какой миг я оказалась слишком близко. Невольница замотала головой, но нашла в себе силы подняться и подойти к столу, где лежала моя вышивка с горным львом. Она удивленно рассматривала поделку.

Затем гостья дворца огляделась: в комнате было три больших панорамных окна, за которыми плясала вьюга. Туман снова рассеялся, словно его и не было. Он вообще был здесь аномальной природы. Как и весь этот кусок земли, созданный мирозданием в качестве насмешки или каприза. Пленница обратила внимание на чудесный цветок с прозрачными шелковыми лепестками, восхищенно выдохнула. Цветок стоял на подоконнике, гордо растопырив лепестки в форме капелек. У цветка слегка шевелились незаметные для человеческого зрения волосики, словно принюхивались к воздуху. Так растение занималось поиском пищи.

Девушка бережно положила на пальчик бархатный лепесток, указательным пальцем другой руки погладила мягкую, приятную на ощупь поверхность, а цветок в знак благодарности покачнулся, словно от сильного ветра. Девушка испуганно отпрянула и с удивлением уставилась на растение. Создавалось впечатление, что его покачнула невиданная сила.