Невозможное решение

ЛОРД ГЕНРИ

Finita la commedia. Просыпайтесь, Бэйзил: вам пора отправляться на острова Блаженных. Теперь вам там самое место, не так ли?

Холлуорд поднимает голову от стола.

ХОЛЛУОРД

На Соломоновы острова, Гарри. Соломоновы острова в Тихом океане. Сегодня я уже опоздал на парижский поезд.

ЛОРД ГЕНРИ

Да, спектакль сегодня затянулся далеко за полночь. Надеюсь, вы не в претензии на меня за это маленькое театральное недоразумение. Вот вам салфетки, сотрите с костюма томатный соус.

ХОЛЛУОРД (оттирая соус)

Какие претензии, Гарри! Тем более, к вам! Публика ходит в театр всегда в тайной надежде именно на театральные недоразумения. Кстати, как я, по-вашему, сыграл свою роль?

ЛОРД ГЕНРИ

Временами вы были просто великолепны, Бэйзил! «Ах, Дориан, Дориан, какой урок, какой страшный урок!» Какой правдоподобный пафос! Мне понравилась даже ваша отсебятина, которой не было в моем сценарии: «Портрет стоит в сырой комнате, и в полотно проникла плесень. В красках, оказалось какое-то едкое минеральное вещество…»

ХОЛЛУОРД

А как вам это: (декламирует) «Помолимся вместе! Молитва, подсказанная вам тщеславием, была услышана. Будет услышана и молитва раскаяния. Я слишком боготворил вас – и за это наказан. Вы тоже слишком любили себя. Оба мы наказаны!»

ЛОРД ГЕНРИ

Здесь, мне кажется, вы переиграли, Бэйзил. Вышло слишком театрально! И вы будете за это наказаны, заявляю вам как режиссер: на сцене вы больше не появитесь.

ХОЛЛУОРД

Жаль, а я только вошел во вкус.

ЛОРД ГЕНРИ

Можете досматривать спектакль из-за кулис, если вам угодно. И потом, вы же сами просили вас отпустить. Разве вы больше не мечтаете отправиться в очередное путешествие на Восток? На острова Антиподов, кажется?

ХОЛЛУОРД

На Соломоновы острова. В Тихом океане. А вы хорошо рассмотрели, как он меня убивал?

ЛОРД ГЕНРИ

Еще бы! Измочалил о вашу шею роскошный веер из павлиньих перьев. Я заранее внушил ему, что это острый нож. Истыкал вам, его вонзая, все телеса. А вы очень натурально хрипели и булькали, Бэйзил. У вас определенно талант. Даже жаль отпускать со сцены такого актера. Qualis artifex!

ХОЛЛУОРД (театрально)

Рereo, рereo!

ЛОРД ГЕНРИ

Не хотите ли коньяку, Бэйзил? За премьеру, по театральному актерскому обычаю?

ХОЛЛУОРД

Неплохо бы, но моя фляжка осталась в саквояже внизу.

ЛОРД ГЕНРИ

А я прихватил с собой.

ХОЛЛУОРД

Всегда восхищаюсь вашей предусмотрительностью, Гарри. Как вам удалось догадаться, что он кинется меня убивать?

ЛОРД ГЕНРИ

Психология – тоже наука, как это ни странно.

Лорд Генри разливает из фляжки коньяк по охотничьим стопкам. Оба встают, поднимают стопки.

ХОЛЛУОРД

С премьерой!

ЛОРД ГЕНРИ

С премьерой!

Выпивают оба. Садятся.

ЛОРД ГЕНРИ

Впрочем, пьеса еще не доиграна до конца.

ХОЛЛУОРД

А сколько еще впереди актов?

ЛОРД ГЕНРИ

Финал близок. Вначале я излишне оптимистично предполагал действие лет на двадцать, но, пожалуй, выйдет не более восемнадцати. Так что, еще несколько месяцев, и пора заканчивать.

ХОЛЛУОРД

Жаль, так и тянет написать очередной портрет путника по стезе порока. А почему вы так торопитесь к финалу, Гарри?

ЛОРД ГЕНРИ

Затея, столь блестяще начатая, должна и закончиться блестяще, без театральных недоразумений. Согласитесь, проколы в настоящем искусстве недопустимы. А наш центральный персонаж, увы, не оставляет нам шансов на долгое продолжение.

ХОЛЛУОРД

Чем же он так провинился? То есть, я хотел спросить, какая капля в его порочности переполнила чашу вашего терпения?

ЛОРД ГЕНРИ

Все пороки отвратительны, но проявляются перед зрителями по-разному. Есть пределы, до которых порок может пребывать в скрытом от внешнего наблюдателя состоянии. Далее спектакль неизбежно заканчивается, ибо грех теряет свое обаяние. И откуда не возьмись, возникает нравоучительная мораль, которую я так ненавижу. Каждый из семи смертных грехов имеет свой срок, пока он еще не вызывает отвращения почтенной публики. С точки зрения эстетики, разумеется.

ХОЛЛУОРД

Право, я всегда путаюсь, какие грехи смертные, какие нет, и почему так, а не иначе. Но я прекрасно знаю, что все грехи оставляют каждый свою неизгладимую печать на лице грешника. Зависть, жестокость, злоба, отчаяние явно читаются в складках губ, почти незаметных морщинах, асимметрии черт, прищуре глаз…

ЛОРД ГЕНРИ

Даже высокоразвитый интеллект уже сам по себе можно считать грехом, ибо он нарушает гармонию лица, не так ли? Это потому что душа связана с телом множеством незримых нитей. Но отключите при помощи внушения связь человеческих эмоций с лицевыми нервами и мимическими мускулами, и вы успешно сохраните маску детской невинности даже на лице закоренелого негодяя.

ХОЛЛУОРД

Я полагаю, именно это вы и проделали с Дорианом?

ЛОРД ГЕНРИ

Мы, Бэйзил! Мы оба это проделали! Без портрета вашей кисти внушение не имело бы такого длительного успеха. Но нам повезло и с другими грехами, обычно выдающими возраст объекта. Обжорство и лень провоцирует тело к неподвижности и ожирению и тем накладывает свой особенный отпечаток. А наш Дориан в свое время получил хорошее воспитание: он чрезвычайно умерен в еде. По крайней мере, на Страшном Суде отвечать он будет не за обжорство. И не за пьянство. Еще коньяку?

ХОЛЛУОРД

Да, пожалуй.

Лорд Генри разливает коньяк по стопкам. Оба выпивают.

ЛОРД ГЕНРИ

Наш друг почти не пьет спиртного. Даже тонкие вина он, скорее, дегустирует. Бокалы с шампанским едва пригубливает. Алкоголь в подобных дозах почти не оставляет видимых следов на работе организма. Равнодушен и к сигарам, курит только со мной за компанию.

ХОЛЛУОРД

Кстати, не угостите меня сигарой, Гарри?

ЛОРД ГЕНРИ

Увы, нет. Давайте сегодня оба воздержимся от курения. Запах табачного дыма в комнате продержится долго и вызовет подозрения у нашего друга.

ХОЛЛУОРД

В очередной раз поражаюсь вашей предусмотрительности. Так мы остановились на том, что же нашему другу предъявят на Страшном Суде? Мужеложство, распространение всяческих гадких идей, совращение малых сих …

ЛОРД ГЕНРИ

Пока он не натворил еще чего-нибудь, да, именно это. Совращение малых сих… И добавьте сегодняшнее покушение на убийство.

ХОЛЛУОРД

Я, пожалуй, не буду подавать на него жалобу судейским ангелам. Мне кажется, мы с вами тоже несем свою долю вины – за провокацию.

ЛОРД ГЕНРИ

Дело даже не в его конкретных омерзительных склонностях и поступках. Не подумайте о Дориане ложно: он практикует порок исключительно из интереса к пороку, как таковому. Эти его эпизодические занятия пока отнюдь не износили его организм. Все телесные функции работали так, как я и предполагал в самом начале. И пока это было так, с естественным старением вполне справлялось умелое внушение. Но представьте, совсем недавно он начал курить опиум.

ХОЛЛУОРД

И что? Я слышал, что иногда его прописывают как лекарство.

ЛОРД ГЕНРИ

Вы наивны, как ребенок, Бэйзил. От последствий опиума уже не спасет ни внушение, ни особые свойства организма. С Дорианом пора кончать, пока не поздно, если вы не хотите вживую увидеть то, что приключилось с мсье Вольдемаром. Впрочем, мне было бы очень любопытно взглянуть и на это. Чисто научный интерес. Возможно, я так и сделаю, когда придет время. Постараюсь быть поблизости.

ХОЛЛУОРД

Вы все-таки чудовище, Гарри. Самое ужасное, что вы и меня совратили. Я был совершенно не таков семнадцать лет назад, когда мы начали этот… эксперимент. Тогда передо мной был очаровательный юноша. Сегодня я словно препарирую труп. Вещь. Объект. Мне кажется, что я думаю вашими словами и вашими мыслями. Кстати, вы уверены, что «объект» не вернется сюда сейчас же?

ЛОРД ГЕНРИ (смеется)

Милый Бэйзил, я слишком хорошо его знаю и готов предсказать каждый его шаг еще до того, как он о том подумает. Сейчас он убедится, что слугам неизвестно, что он дома. Потом выйдет из дому и громко обозначит свое возвращение. Потом заснет сном праведника. А перед сном, весьма вероятно, по своему обыкновению почитает французский роман. А может быть, мы услышим, как он сыграет нам на фортепиано. Мне чрезвычайно импонирует его музыкальный вкус. Вероятно, даже в самом подлом и интеллектуально ничтожном существе должно быть что-то хорошее. Для компенсации, так сказать, для сохранения мирового равновесия добра и зла.

ХОЛЛУОРД

Это невозможно. По крайней мере, я не могу себе этого представить: спокойно заснуть с кровавым трупом над самой головой. Чудовищно.

ЛОРД ГЕНРИ

Видите ли, милый мой Бэйзил, идея смерти тонким художественным натурам весьма близка. Она их притягивает, возбуждает, увлекает макабрическими танцами и жуткой готической эстетикой. Но зрелище настоящего трупа отвратительно для человека с тонкой натурой. Именно как зрелище. Своим антихудожественным натурализмом. Впрочем, я допускаю, что через некоторое время именно антихудожественность и станет основным художественным направлением, а будущие человеческие особи по части пороков оставят далеко позади нашего отнюдь не добродетельного Дориана. Но, поскольку эта эпоха еще не настала, я ответственно заявляю: Дориан Грей не посмеет больше взглянуть на ваш труп.

ХОЛЛУОРД

А если вы все-таки ошибаетесь? Ведь преступника, говорят, тянет на место преступления? Я читал один русский роман…

ЛОРД ГЕНРИ

Если случится невозможное, и я ошибаюсь, на этот случай Френсису приказано присматривать за лестницей и непременно помешать нашему другу вернуться на чердак. Кстати, именно Френсис и выпустит нас сегодня отсюда, когда мистер Грей будет безмятежно почивать внизу. Думаю, уже скоро. Хотя, пожалуй…

За сценой слышится приглушенное звучание фортепиано.

ЛОРД ГЕНРИ

Все-таки, Бэйзил, сегодня наша приятная беседа еще несколько затянется. Слышите этюд Шопена? Полагаю, это реквием по вам.

ХОЛЛУОРД

Не очень похоже на реквием. Неужели, он совершенно не терзается угрызениями совести?

ЛОРД ГЕНРИ

Насколько я его знаю, совершенно. Это законченный моральный урод. Но как он играет!

Оба слушают доносящиеся снизу аккорды.

ЛОРД ГЕНРИ

Вас не устраивает Шопен? А что бы вы предпочли в качестве реквиема по себе, Бэйзил?

ХОЛЛУОРД

Странно, что вы спросили, Гарри. Я как раз вспоминал, как Дориан играл сонату Шуберта. Знаете, какую?

Музыка смолкает. Слышно, как в каминной трубе воет ветер.

ЛОРД ГЕНРИ

Разумеется, знаю. Ну что же, Бэйзил, поздравляю! Не каждому дано заказать по себе реквием. Вам неслыханно повезло. Пусть специально для вас сегодня зазвучит Шуберт. Соната для фортепиано ля мажор, часть вторая, Andantino. У рояля – Дориан Грей. Прошу приветствовать!

Фортепиано снизу играет сонату №20 Шуберта. Лорд Генри насмешливо смотрит на Холлуорда.

ХОЛЛУОРД

Как? Как у вас это получилось? Вы настоящий дьявол, Гарри!

ЛОРД ГЕНРИ

Merci, cher maître.

ХОЛЛУОРД

Но все-таки, как?!

Лорд Генри поднимает вверх указательный палец, призывая послушать музыку.

ЛОРД ГЕНРИ (декламирует)

«La mort c'est rouge. Et puis c'est bleu… Et puis c'est froid. Et par-dessus tout ça devient un silence....! Silence …Au debut, vous entendez comme le bruit d'un ruisseau… les derniers souffles des camarades, les gémissements, vous en avez qui pleurent, oui, oui. Les os craquent, le grincement des dents … Seigneur!»

ХОЛЛУОРД

Я от вас не отстану, Гарри. Что это за фокус? Как вам удалось?!

ЛОРД ГЕНРИ

Элементарно, дорогой друг. Я прекрасно знаю, в каком порядке сложены ноты на крышке рояля Дориана. Он всегда играет в том порядке, как они попадаются под руку. А попадаются они почему-то всегда по моему выбору. Как это происходит? Быть может, надо поинтересоваться у нашего друга Френсиса? Который получает от меня прибавку к жалованию за то, что регулярно стирает пыль с рояля и вещей Дориана. Ноты сонаты Шуберта сегодня лежали как раз под нотами этюда Шопена.

ХОЛЛУОРД

Так просто! А я уже начал думать о вас, бог знает что. Меня даже прошибла испарина. Кстати, Гарри, нет ли у вас, часом, для меня запасной сорочки? Мои в саквояже. И плащ там же внизу.

ЛОРД ГЕНРИ

Оставьте свои сорочки мистеру Грею. Стоимость вашего саквояжа и вещей, я вам компенсирую отдельно. Не надо, не отказывайтесь, Бэйзил. А запасной плащ для вас у меня есть. В точности такой же, как ваш, светло-серый.

ХОЛЛУОРД

Спасибо. Деньги мне пригодятся в путешествии. А как вы предполагаете избавиться от моего трупа? То есть, как он предполагает, по-вашему?

ЛОРД ГЕНРИ

Ваш труп «уничтожит» мистер Алан Кэмпбел. Я совершенно уверен, что Дориан кинется именно к нему, и мистер Кэмпбел уже предупрежден мной. Для него это хороший повод поквитаться с Дорианом за…, впрочем, вам это знать не обязательно. Считайте, что ваш труп уже растворен в азотной кислоте и сожжен в этом самом камине.

ХОЛЛУОРД

Какой ужас. Так что же будет дальше с Дорианом Греем?

ЛОРД ГЕНРИ

Что вы имеете в виду? Физическое тело мистера Грея в скором времени сгниет под воздействием опиума. Красота, которой, по видимости, близко соответствовало это тело, вечно пребудет в мире платоновских идей. И достаточно долго – на портрете вашей кисти. Ворох гнусных мыслей, которые распространяет мистер Грей, в обществе сменится ворохом других, не менее гнусных. Вероятно, некий писатель-мужеложец прославит мистера Грея в скандальном романе, и юноши из хорошего общества будут соревноваться в порочности, подражая нашему юному другу. Потом имя Грея всплывет в повести у другого писателя – запойного алкоголика, и начитавшиеся этой белиберды девушки будут сходить с ума от любви к воображаемому другу, сладко мечтая, чтобы Грей пришел к ним под парусом из алой византийской парчи или алых лионских шелков и увез… право, не знаю, куда.

ХОЛЛУОРД      (со смехом)

Вам должно быть стыдно, Гарри. И вы еще смеете жаловаться на отсутствие творческой фантазии. Так что же у нас будет в следующем акте, когда меня уже не будет на сцене?

ЛОРД ГЕНРИ

Продолжаем вариации на темы Фауста. Маргариту мы отыграли уже в первом акте. Хочу запустить на сцену Валентина. Его сыграет один егерь.

ХОЛЛУОРД

А где же настоящий Валентин?

ЛОРД ГЕНРИ

А бог его знает. Вероятно, где-то в колониях. А может, сгинул в море.

ХОЛЛУОРД

Представьте себе коллизию: возвращается из-за моря настоящий Валентин и сталкивается со своим двойником-мстителем за сестру! Вот это был бы сюжет: вывернутая наизнанку «Двенадцатая ночь» вкупе с немецким романом о Тени, занявшей место хозяина.

ЛОРД ГЕНРИ

Вот почему я так привязан к вам, Бэйзил. Вы все-таки настоящий художник, в этом мне далеко до вас. Как я завидую вашей фантазии и творческому дару. Иногда мне даже хочется убить вас из зависти. Например, отравить, как Моцарта. Еще коньяку?

ХОЛЛУОРД      (со смехом)

Не откажусь. Что же вас сдерживает?

ЛОРД ГЕНРИ (разливая коньяк)

Только соображения эстетики, милый Бэйзил. Всякое преступление вульгарно, точно так же, как всякая вульгарность преступлена. Убийство – всегда промах. И даже если я убью вас, я все равно не смогу об этом поболтать с людьми после обеда…

ХОЛЛУОРД

Мне кажется, вы снова цитируете чей-то чужой роман. Придумайте что-то свое Гарри. Почему непременно надо следовать тропой, проложенной другими?

ЛОРД ГЕНРИ

Увы, я неспособен. Начисто лишен творческого дара и фантазии. Поэтому, дальше будем играть только вариации Фауста. Выпьем же за талант, за людей, наделенных волшебным даром!

ХОЛЛУОРД

За талант!

Выпивают.

ХОЛЛУОРД

Кстати, что стало с нашей Маргаритой? Одно время казалось, что у девочки был талант.

ЛОРД ГЕНРИ

Ничего интересного. Они с мамашей подались в Америку. Старый истэндский еврей отпустил их по моей просьбе и за соответствующее вознаграждение. Они собирались перебраться, кажется, в Бостон или в Сан-Франциско. Там другие евреи содержат подобные же театры. Публика там еще более невзыскательная, чем в Лондоне. Наша девочка сможет играть Джульетту или шекспировских мальчиков лет еще лет сорок. Le peuple, il mange.

ХОЛЛУОРД

Как вы говорите? Le peuple?

ЛОРД ГЕНРИ

Я говорю, публика у нас невзыскательная. Сарра Бернар будет играть Орленка до своих шестидесяти, и публика примет ее вполне благосклонно.

ХОЛЛУОРД

Почему вы всегда превращаете трагедию в фарс, Гарри?

ЛОРД ГЕНРИ

Потому что, по-моему, это гораздо лучше, чем превращать фарс в трагедию. И гуманнее. Не находите, Бэйзил? Ну неужели вы предпочли бы, чтобы крошка Сибилла гнила сейчас в земле? А там она благополучно выйдет замуж за какого-нибудь биржевого маклера… проживет еще долго и счастливо.

ХОЛЛУОРД

А какой во все этом был смысл? Не поймите меня превратно, Гарри, я вовсе не жалуюсь. За серию из нескольких портретов Дориана вы не только обеспечивали мне содержание долгие годы, но и дали возможность посмотреть почти весь мир. Я побывал в Африке, Америке, Индии, Афганистане. Это были упоительные годы. Кроме того, наблюдение за… за Дорианом… а ведь я чуть было не сказал – за «объектом»! Наблюдение захватило меня. А сегодня вы мне дали сыграть в спектакле.

Я почувствовал себя ученым-исследователем. Мне казалось, что искусство приобрело важный смысл, что искусство нужно не только для искусства, но и для жизни. Вы перевернули мои прежние убеждения, Гарри. Не словами, а делом. И я вам крайне признателен за это. Но мне все-таки захотелось что-то изменить в мире к лучшему своим искусством. Художник должен изменять мир! Ах, если бы возможно было искусством побеждать пороки! Например, заставить раскаяться самого Дориана Грея!

ЛОРД ГЕНРИ

Вы полагаете, это возможно? В моем сценарии такой поворот не предусмотрен.

ХОЛЛУОРД

А вы уверены, что все в жизни должно идти по вашему сценарию?

ЛОРД ГЕНРИ

Я работаю над этим, Бэйзил. Серьезно работаю. Очень серьезно.

ХОЛЛУОРД

Скажите, Гарри, а если бы сегодня все пошло не по вашему сценарию? Если бы он выхватил настоящий нож и ударил бы меня в шею? И кромсал бы мне шею, превращая ее в фарш? И сидел бы я здесь, булькая, захлебываясь собственной кровью? И сучил бы ногами в конвульсиях? На ваших глазах? Что бы вы делали тогда, Гарри?

ЛОРД ГЕНРИ

В этом случае вы были бы уже точно на островах Блаженных. На настоящих, а не в Тихом океане. А ваш труп точно также через некоторое время уничтожил бы мистер Алан Кэмпбел.

Музыка смолкает. Повисает долгое молчание. Оба смотрят друг другу в глаза: Холлуорд вопросительно, Лорд Генри – насмешливо. Холлуорд встает, подходит к столу, проводит по «кровавому» пятну, в задумчивости возвращается на место.

ХОЛЛУОРД      (задумчиво)

Гарри, а ведь мне только сейчас пришло в голову: не только Дориан, но и вы почти не постарели за прошедшие восемнадцать лет. Вслух вы часто жалуетесь, что поизносились, но внешне это никак не заметно. Вы такой же, как раньше. Я художник, у меня на это наметан глаз. Но, видно, мы слепы к тому, что лежит на виду. У вас те же глаза, те же волосы, та же острая козлиная бородка, в которой совсем нет седины. Как же я не обращал внимания на это раньше?

Лорд Генри встает, прохаживается по комнате, прихрамывая и потирая ногу.

ЛОРД ГЕНРИ

Милый Бэйзил, я могу сделать вам ответный комплимент. Вы тоже весьма неплохо сохранились за последние восемнадцать лет. Тогда вам было уже за тридцать, но вы со своей бородой выглядели за сорок. Теперь вам близится пятьдесят, но вы выглядите точно так же.

ХОЛЛУОРД

Гарри, вы сейчас так убедительно говорили о гибельности употребления опиума. Но вы же сами курите папиросы, пропитанные опиумным соком, не отрицайте! Как вас понимать, Гарри!

ЛОРД ГЕНРИ

Вы никогда не слышали, Бэйзил, о том, что занятия искусством чрезвычайно продлевают жизнь художникам? Вспомните Тициана, Леонардо, Микеланджело. Надо полагать, мы оба с вами занимаемся искусством, продлевающим молодость?

Раздается условный стук в дверь.

ЛОРД ГЕНРИ

Это Френсис. Пора уходить.

ХОЛЛУОРД

Каким искусством? Все это выглядит так нереально…

ЛОРД ГЕНРИ

Некоторые называют это темным искусством. А реальность в наш век все более истончается, становится чем-то вроде тонкого слоя копоти на оконном стекле. А по ночам, как сейчас, реальность и вовсе растворяется в иррациональной призрачности Лондонского тумана…

Холлуорд встает и направляются к двери. останавливается, поворачивается к лорду Генри.

ХОЛЛУОРД

У вас такой низкий протяжный завораживающий голос… Ваши способности к внушению – это тоже темное искусство? Откуда они у вас? Мне всегда кого-то напоминала ваша козлиная бородка… А сейчас я припомнил, как вы хищно рвали тогда своими длинными тонкими нервными пальцами садовую маргаритку, и подумал…

ЛОРД ГЕНРИ (задумчиво)

Маргарита – мое любимое имя… Мой любимый сюжет. Я всегда к нему возвращаюсь.

ХОЛЛУОРД

И к Валентину тоже?

ЛОРД ГЕНРИ

К Валентину? Бывает иногда, по прихоти. Но к Фаусту – всегда, милый доктор Бэйзил. При общении со мной каждый получает что-то даром. Иногда думает, что покупает это, а иногда даже вовсе не замечает. Совсем, как вы, Бэйзил. Вот Фауст, например, получил молодость, так сказать, в придачу к общению, а вовсе не общение в придачу к молодости, как он думал.

ХОЛЛУОРД

Мне страшно. Кто же вы на самом деле, Гарри?

ЛОРД ГЕНРИ

Вы сегодня удачно сыграли уже одну сцену смерти, Бэйзил. Но не обольщайтесь: театральный успех так недолговечен. Человек все может пережить, кроме смерти. На улице ночь, вокруг густой туман, в котором не видно и собственной руки. Лондон поистине страшный город, Бэйзил. На улице, кажется, ни души. Но на самом деле, это далеко не так. Жуткие личности шныряют по улицам, а на полисменов надежды, прямо скажем, никакой. До вокзала Виктории вам придется идти пешком, в тумане, по темным улицам… Вы сильно обрадуетесь, если вдруг повстречаете кэб. Но не торопитесь радоваться. Из кэба можно, например, легко вывалиться в Темзу, а кэбмен скроет это, чтобы не иметь неприятностей. И вы будете лежать под мутно-зелеными водами Темзы, над вами проплывут тяжелые баржи, в ваших волосах и бороде запутаются длинные водоросли… Ночью лучше не выходить из дому, поверьте мне на слово. Подумайте, может, я пойду, а вам лучше остаться здесь?

ХОЛЛУОРД

Кто же вы на самом деле, Гарри?

Лорд Генри неопределенно улыбается и разводит руками. Затемнение. В полном мраке видно лишь мерцание красных углей в камине.

Конец.

Москва бьет с носка

Пьеса

Действующие лица:

ЖЕНЕЧКА – ловелас, хипстер, неопределенных занятий, бывший мажор, участник протестов на Болотной, 30 лет.

ТАТЬЯНА – очень красивая привлекательная женщина, модно и со вкусом одета и ухожена, 25 лет.

ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ – в штатском, 47 лет.

ОФИЦИАНТКА.

Место действия: Москва, ВДНХ и кафе в Аквариуме.

Время действия: 2019 год.

СЦЕНА 1

Возле фонтана «Дружба народов» прохаживается Женечка с букетом лилий и в нетерпении посматривает на часы. К нему со спины незаметно подходит Татьяна, тихонько хлопает по левому плечу, но обходит справа.

ЖЕНЕЧКА (испуганно)

Блин, Татьяна, как ты сумела подкрасться?

(приходит в себя. декламирует заготовку)

Где наша роза,Дитя зари?Увяла роза,Друзья мои!

Что-то там дальше… Тататата… И на лилею ей укажи! (Протягивает букет) Танечка, сто лет не виделись! Ты необыкновенно обворожительна! Идет за веком век, и каждый век приносит частичку бытия. Я в восхищении! При виде тебя просто тянет говорить стихами!

Тянется, чтобы поцеловать. Татьяна принимает букет, но от поцелуя отстраняется.

ТАТЬЯНА

Чмоки-чмоки, Женечка! За цветы спасибо. А стихи надо лучше учить: память тебя подводит. Ты сам-то

еще не увял? Все-таки семь лет прошло. Или уже восемь?

ЖЕНЕЧКА

Пожалуй, что и восемь. Смотря от чего считать. А ты восхитительно выглядишь! Просто королева! Кто бы мог подумать! Королева Регина!

ТАТЬЯНА

Ну, королева, ну, Регина. Что такого особенного? И представь себе, я каждый день смотрюсь в зеркало. Так что, как я выгляжу, я знаю.

ЖЕНЕЧКА

Но комплименты-то всякому приятно послушать, разве нет?

ТАТЬЯНА

Смотря от кого.

ЖЕНЕЧКА

От друга! От друга преданного, от друга искреннего. А ты знаешь, как это символично: этот фонтан называется «Дружба народов»! Дружба может перерасти во что-то другое…  Новое… Более интересное! Помнишь, у Пушкина: сцена у фонтана! Любовная, заметь, сцена! А сам по себе фонтан! Это же такой сексуальный символ: только оцени мощь струи! Впечатляет правда?