Депрессия и травма: Как преодолеть?

Человек может вспомнить, как многократно в состоянии уныния ему казалось, что перемены к лучшему невозможны, и все-таки перемены к лучшему происходили. Могут они произойти и в данному случае. Здесь в качестве комментария можно привести слова известного узника ГУЛАГа Ивана Лукьяновича Солоневича (он был репрессирован не вследствие совершенных преступлений). В своей книге «Россия в концлагере» он описывал свои мытарства по лагерям Советского Союза. Находясь в поистине ужасных условиях лагерного барака, он размышлял над тем, как «прожить в этакой грязи, вони, тесноте, вшах, холоде и голоде целых полгода». Его сын Юрий, репрессированный вместе с ним, рассмеялся рядом. Он рассмеялся, вспомнив их общего знакомого иностранца Фредди. «Плохо поджаренные утренние гренки портят ему настроение на весь день… Его бы сюда? – сказал Иван Лукьянович. – Повесился бы». «Конечно, повесился бы», – убежденно проговорил Юра. «А мы вот не вешаемся, – подытожил папа. – Вспоминаю свои ночлеги на крыше вагона, на Лаптарском перевале и даже в туркестанской "красной Чай Ханэ"… Ничего – жив…»

И вот автор псалма обращается с молитвой к Богу, чтобы Господь указал путь, которым идти, ведь возносит он к Богу свою душу. И заканчивается псалом твердыми словами о том, что Дух Божий наставит автора, что Господь оживит его и изведет от печали душу его.

Когда человек ожидает подобного, к нему можно отнести слова отца Гавриила насчет того, что первым делом при унынии надо проявить терпение. «Однако, – отмечает он, – это терпение не имеет ничего общего со слепой покорностью, скорее оно представляет собой осознанное ожидание Бога».

Желающим ознакомиться еще с некоторыми примерами, комментирующими тему преодоления уныния, могут ознакомиться с главой XIV из книги игумении Таисии «Келейные записки». Вследствие клеветы, воздвигнутой на неё, она надломилась. О том, каким образом эта травма была преодолена, и рассказывается в указанной главе.

В тех случаях, когда человек не верит в Бога, Господь может вывести его из состояния уныния через какое-либо явление природы. На эту тему желающие могут найти комментарий в фильме «Гений дзюдо». Сугато Сансиро – таланливый борец – провинился перед своим мастером. Когда мастер стал делать выговор ученику, то ученик захотел доказать, что он имеет выдержку, что он готов умереть. Он бросился в пруд и ухватился за дерево. Оказавшись в пруду, он попал в тупиковую ситуацию. Отпустить дерево и утонуть не дает инстинкт самосохранения. Выйти на берег и повиниться перед мастером не дает гордость. А если он выйдет на берег и не повинится, то ему придется уйти, и на том его занятия дзюдо у мастера прекратятся. В невозможности решить, как быть, Сугато засыпает. Проснувшись, он видит, как замкнутые цветы начинают распускать свои бутоны навстречу солнцу. И тогда он приходит к единственно верному решению – поступить так, как поступили эти цветы.

Преодолеть отчуждение…и состояние самозамкнутости

Замкнутый в себе и в своем унынии человек во встрече с Богом открывает и собственное лицо. Эта встреча может исцелить человека от болезненной самости. Ведь открываясь навстречу для существования другого, человек открывает свое сердце для подлинной любви. Когда человек дарит другому себя, он обретает себя, потому что в этом даре он пробивает брешь в темнице собственного «я» и выходит из инфернального круга уныния.

Этот прорыв легче будет даваться тому человеку, у которого сформированы добрые навыки и есть какой-то режим дня. Понятно, что в современном мире трудно говорить об устойчивом режиме. Но все же человеку на то и дан разум, чтобы познавать полезное и думать, как познанное включить в свою жизнь в качестве органической составляющей. У человека может быть плавающий график работы. Сегодня он работает утром, завтра – вечером, послезавтра – он весь день дома, а послепослезавтра – весь день на работе. И для каждого из таких вариантов можно продумать свой режим. Не надо бояться потери интереса к жизни. Интерес не утратится, если человек знает, для чего он вводит в свою жизнь режим. Вводит он в свою жизнь режим, чтобы ежедневным жизненным потоком не был, если так можно выразиться, размыт дух его.

Дух человека можно условно изобразить в виде рисунка на стекле. Этот рисунок повторяет черты лица человека, рисунок таков – каков человек. По стеклу стекают капли дождя, собирающиеся в ручейки. И эти ручейки, если не подрисовать контуры рисунку, начинают размывать линии. И вот человек уже начинает совершать необдуманные поступки. Когда он, например, избирал профессию, то руководствовался определенными смыслами. Связь с ними помогала ему быть спокойным даже и при трудностях. Но вот смыслы стали размываться информационными потоками внешнего мира. И, соответственно, у человека стало пропадать понимание, что он делает на своем рабочем месте. Еще вчера ему нравилось находиться на нем, но теперь, после того как нечто важное было утрачено им, он места себе не находит. И как успокоить себя, не знает (если человек хотя бы 5–10–15 минут разбирает прошедший день, то со временем на листе бумаги начинают прорисовывать точки, из которых складывается автопортрет; см. цикл лекций «Женщина и мужчина. Одиночество и счастье», пункт 5б, а также – главу «Что делать, если по причине многолюдства нет возможности говорить о своих грехах подробно? Ежедневное испытание совести» из книги «"Победить свое прошлое": исповедь – начало новой жизни»[97]).

Подновляет линии человек тогда, когда вновь напитывает смыслами, запечатленными в Псалтири и Евангелии. Плохо ему или хорошо, но, если наступает 15 часов – время его молитвенного правила – он берется за чтение. И тогда у человека есть шанс противостоять унынию, которое валит его на диван, возле которого как атрибут депрессии стоит бутылка виски. И может случиться так, что во время чтения Псалтири и Евангелия какая-то часть его откликнется на слова и двинется навстречу Богу.

Нюанс искушения состоит в том, что во время искушения человеку ничего не хочется. И люди, которые привыкли молиться и читать только «по наитию» (как они говорят, чтобы «было с желанием»), оказываются перед унынием беззащитными. Уныние, навалившись, лишает их всех желаний, и толкает на диван.

Режим можно условно представить в виде навыка, который настолько отработан, что в критической ситуации, как приём рукопашного боя, воспроизводится автоматически. Если здоровые навыки были человеком приобретены во время пребывания в «здоровом» состоянии, то шансы на его выход из охватившего его уныния увеличиваются. Несмотря на то, что искушение твердит человеку, что жизнь его закончена и что дальше «всё будет только хуже», руки, приученные к труду, все равно делают своё дело. Человек не ложится на диван, а продолжает предпринимать усилия, адекватные своему роду деятельности.

Через любовь

Один из навыков, помогающих вырваться из инфернального круга уныния, – навык к любви, проявляющейся в виде внимания к ближнему. Видя перед собой ближнего, обращающегося с вопросом, человек, в «здоровом» состоянии проявлявший внимание к другим, а ныне лежащий на диване, не может уже далее лежать. Что-то поднимает его. И вникая в дело ближнего, он отрывается и от унылой мысли, которая в момент искушения выдавила из ума все прочие мысли. Да, есть в этом мире и боль, и зло, но в момент уныния забывается человеком, что в этом мире есть также и красота, и любовь.

В качестве примера, комментирующего тему прорыва круга уныния, можно привести эпизод из жизни святого праведного Алексея Мечева. Московский старец Алексий Мечев в годы активной своей пастырской деятельности лишился супруги. После ее смерти тяжелая сторона жизни, которая скрашивалась ее присутствием, выступила в самых мрачных красках. После похорон супруги Анны Петровны первое время горе отца Алексея было беспредельно. «Для меня, – рассказывал он, – померк весь свет. Заперся я у себя в комнате, не хотел выходить к людям, изливал свою скорбь перед Господом». По просьбе близких к отцу Алексею лиц, его посетил всероссийский пастырь – святой праведный Иоанн Кронштадский. Спрашивая его о цели визита, отец Алексей произнес: «Вы пришли разделить со мной мое горе?». «Не горе твое пришел я разделить, а радость, – ответил отец Иоанн, – тебя посещает Господь; оставь свою келью и выйди к людям. Только отныне и начнешь ты жить. Ты жалуешься на свои скорби и думаешь – нет на свете горя больше твоего, так оно тяжело тебе. А ты будь с народом, войди в чужое горе, возьми его на себя и тогда увидишь, что твое несчастье мало, незначительно в сравнении с общим горем, и легче тебе станет».

Действительно, опытные духовники, стяжавшие благодать Святого Духа, могут взять на себя горе человека, вследствие человек уходит от старца без депрессии и окрыленный, а старец, приняв горе человека в свою душу, должен уже преодолеть его своим подвигом. На такое дело без благословения опытного священника лучше не решаться, так как взятую на себя ношу можно просто не понести; применительно ко всем людям слова отца Иоанна можно понять как призыв к сопереживанию – не замыкаться на своем переживании личного горя, а увидеть, что рядом есть люди, которые нуждаются в твоей помощи, ждут от тебя ласки, тепла и поддержки; двинувшись сердцем навстречу другим, человек вырывается из состоянии самозамкнутости, охваченности моноидеей. Если же кто и решится взять на себя чужое горе, он должен помнить, что опору он должен искать не в себе, а в благодати Божией. Без опоры на благодать человек может надломиться, пример чему – священник Герасим, о котором рассказывается в небольшой по объему, но емкой по содержанию книжечке иеромонаха Тихона (Барсукова) «Архиерей». Отец Герасим помогал сотням людей, служил им беззаветно. Вкладывая в социальную деятельность и силы, и время, он стал экономить время, сокращая молитву и богослужения, и сердце его лишилось благодатной подпитки. Оскудев, сердце не выдержало тяжести чужого горя, и отец Герасим, выражаясь терминами данной статьи, впал в депрессию. Он перестал выходить из своего жилища, забросил свои занятия, как духовного плана, так и социального. Из этого состояния вывел отца Герасима архиерей. Каким именно образом – каждый может узнать о том самостоятельно. История отца Герасима с комментариями к ней приводится в цикле бесед «Восточный цикл», в беседе 12 в.

Дав этот совет, отец Иоанн указал отцу Алексею на молитву, как на могущественное средство в реализации предложенного подвига. «Обратите внимание на молитву, – сказал отец Иоанн, – она облегчит Ваши жизненные скорби и даст много утешения другим».

«Послушался я слов отца Иоанна, – рассказывал отец Алексей, – и люди предо мною стали другими. Увидел я скорби в их сердцах и потянулось к ним мое собственное сердце; в их горе потонуло мое личное горе. Захотелось мне снова жить, чтобы утешать их, согревать их, любить их. С этой минуты я стал иным человеком, я воистину ожил»[98].

Нечто подобное произошло с известным певцом Юрием Шевчуком (лидер группы «ДДТ»), По собственному желанию он не в качестве бойца, а качестве, как он говорил, художника, отправился в Чечню, в то время, когда там шла война. С войны он вернулся другим человеком. Особенно обескуражил его контраст: на войне «людей убивают со всех сторон, месиво», а дома «все ходят, гуляют, смеются, всем все безразлично». Юрий рассказывал, что он не мог спать, что ему «все это снилось», он пил и плакал. Выйти из этого состояния ему помог его друг, прошедший через войну в Афганистане. Друг привез его в деревню и оставил там до выздоровления. Вначале Юрия «там сильно корежило, но потом как-то: природа, лес, небо, весна. И потом наступила какая-то жажда любви. Это очень серьезно, – говорил Юрий, – и спасение в этом». И первая песня, которую он написал после описанного кризиса, называется «Любовь». Эта песня была не про войну, а о любви. «И она спасла меня, что ли, – подытожил Юрий, – мы ее до сих пор поем»[99].

В молитвенной тишине

Глубокое горе музыкант пережил и после смерти любимой супруги. О трагедии, развернувшейся в его душе после смерти Эльмиры, рассказывает песня

«Беда»Навалилась беда,Как на огонь вода!Я завешу окна.Сплющила рожу оконным стеклом,Смотрит в дом!Я схожу с ума!Да, схожу сума!Я завесил все окна тяжелым сном,Холодным льдом!…я не рад теплу, я разлюбил рассвет.Я сижу в темноте, шевелю рукой.И мне кажется, что меня уже нет,Потому что тебя, тебя нет со мной!

Из этого состояния Юрий, по собственным словам, вышел после поездки в Иерусалим. «Я был в Храме Гроба Господня, – рассказывал он. Очень много размышлял об этом, думал. Как-то очень мне это помогло. Вот эта поездка случилась совершенно неожиданно. Это меня вытащило»[100].

Поездку в Иерусалим, если это сравнение уместно, можно сопоставить с сюжетом упомянутой сказки о Момо. То оружие, о котором выше шла речь (в тишине сердца видеть, как распускаются Цветы Времени, и слышать пение мироздания), проявилось у Момо после того, как она год провела в месте, из которого берет свое начало время. Момо была на год изъята из мира, в котором на неё охотились Серые Господа. Обретя в своем сердце оружие, с помощью которого отражается их воздействие, она вернулась в мир человеческих отношений.

В своем личном опыте Юрий нащупал стезю, о которой писал упомянутый выше схиархимандрит Гавриил (Бунге). Он писал, что личность удушается отъединенностью (в контексте данной статьи это слово можно сопоставить со словом «отчужденностью») во время уныния. Преодоление отъединенности «ощущается как внезапный «прорыв» к подлинно личностному бытию. На смену смертельному отчаянию и беспомощности вдруг приходит глубокая умиротворенность и неизреченная радость – предвкушение того мира, который Христос обещал апостолам». Уныние отделяется от самых высот мистический жизни «сокрытой со Христом в Боге» лишь одним шагом. Но решиться на этот шаг нелегко. Этот шаг человека никто не может заставить сделать. И, к сожалению, люди предпочитают шагать в ином направлении – они пытаются убежать от уныния в развлечения, в суету, кто-то даже совершает от уныния бегство в самоубийство. На этих путях люди лишают себя «того единственного опыта, который только и стоит приобрести в этой жизни. Им, может быть, и надо-то было всего лишь часок переждать в молчании».

Этот «часок» однажды переждал один из насельников обители, окормлявшейся известным духовником архимандритом Ипполитом (Халиным). Послушник, одолевавшийся в течение нескольких дней жестоким унынием, был на грани отчаяния. Ему казалось, что он, еще будучи на земле, проходит страшные мытарства (которые предстоит пройти душе после отделения ее от тела). Решившись поговорить с настоятелем – отцом Ипполитом, послушник вошел поздним вечером к нему. В келье отца Ипполита свет был погашен. Отец Ипполит сел в кресло, сел в кресло и послушник. В полной тишине они просидели в келье до глубокой ночи. Отец Ипполит медленно перебирал четки, погрузившись в молитву. «Юноше показалось, что бездна смыкается над его сознанием, что круги ада окольцевали его естество, что земля проваливается под его ногами. «Терпи, батюшка дорогой, – сказал ему на прощание старец. На другой день адское состояние оставило послушника»[101].

Вследствие прикосновения благодати

Подобные состояния могут возникать у человека вследствие внутреннего опустошения. Тысячи вопросов, к, казалось бы, уже давно разрешенным ситуациям поднимаются в сознании. Человек напряженно ищет ответы на эти вопросы, его мысли спутываются, нахлестываются одна на другую. Он пытается разобраться в клубке мыслей, но еще больше запутывается. И, запутавшись, впадает в отчаяние. «Кто ответит мне за все?» – в отчаянии он вопиет к людям. И, бывает, что кто-то и даст человеку правильный ответ, да человек словно не слышит. Его ум находится в ложном духовном состоянии – «в облаке». И пока его ум из «облака» не выйдет, ему трудно будет понять обращенные к нему слова. Но если благодать касается сердца человека, то ум мгновенно выходит из облака. Исчезает тысяча вопросов, все становится ясным и определенным, о чем рассказывается в ответе «Самоубийство. Опустошение и желание покончить с собой»[102].

Клубок мыслей распутывается, решение проблемы становится понятным, и даже – очевидным. Человек даже недоумевает, как он мог убиваться в связи с ситуацией, решение по которой столь очевидно. А бывает и так, что человек даже не может внятно сформулировать, в связи с чем он убивался. Почему человек не может сформулировать проблему, поразившую его сознание? Возможно, по той причине, что, когда человек выходит из измененного состояния сознания (ложного духовного состояния, «облака»), он перестает в своем мышлении оперировать «больными понятиями». Исходя из понятий здоровых, находясь в здоровом состоянии, он просто не может соорудить болезненную конструкцию, которая еще недавно казалась ему абсолютно правдивой.

Видя ситуацию с иной точки

В момент искушения у человека может даже не возникнуть сомнения о правдивости бредовых идей, охвативших его сознание. Бредовые идеи воспринимаются как абсолютно достоверные. И людям гордым, привыкшим слушать лишь себя, крайне трудно выйти из состояния измененного сознания. Они держатся за мысли, на основании которых формируется ложное состояние, и не хотят слушать других людей, говорящих об ошибочности мыслей. Человеку, имеющему опыт вслушивания в слова других, проще выйти из состояния измененного сознания. Прислушиваясь к другим, он может поставить под сомнение свои бредовые идеи, которые в момент искушения кажутся ему правдивыми. Да и само смирение сердца привлекает благодать Божию. Как только сердце смирится, то и избавление от уныния – недалеко. Оно может произойти намного раньше, чем человек даже мог вообразить. Секунду назад жизнь казалась рухнувшей, отношения с близкими людьми – безвозвратно рассыпавшимися, горе – неизбывным, беда – непоправимой. И только-только двинется к смирению сердце, как в то же мгновение вся картина мира меняется.

В это мгновение человек понимает ситуацию, вследствие которой он впал в уныние на том уровне, на котором преодолеваются противоречия. Например, человек, много работающий, впал в уныние вследствие конфликтов с супругой, которая говорила с упреком, что он много работает. А меньше времени проводить на работе человек пока не может. И вот бьются его мысли между «трех сосен», а вырваться из этого узкого пространства не могут. Он без конца крутит в сознании одну и ту же связку из нескольких мыслей: «Я много работаю, а супруга недовольна, что много работаю, но я не могу пока приходить домой раньше, потому что пока – работы много». На определенном этапе к этой связке подключаются и другие идеи вроде: «Да, чем она недовольна! Я как раб работаю, все – для семьи, а она еще и выговаривает мне, что прихожу поздно домой с работы, а я не могу раньше приходить, потому что работы много!». Или: «Я так устаю, а она вместо того, чтобы поддержать еще и выговаривает, что поздно прихожу домой, а я не могу приходить раньше, потому что работы много!».

Нашествие такого рода мыслей может сопровождаться переживанием, напоминающим переживание человека, погрузившегося под воду. Мысли утаскивают сознание «под воду» и держат там. Иногда проблески сознания посещают человека, он думает: «Бред какой-то в голове крутится», но тут же черные мысли предлагают человеку опять вступить в беседу: «Вот рассмотри, человек, еще раз всю ситуацию поподробнее. Что именно сказала тебе супруга? Да и имела ли право она так говорить, когда ты, чтобы прокормить семью, столько сил тратишь на работу? Рассмотри ситуацию повнимательнее, действительно ли ты можешь приходить домой пораньше, когда у тебя столько работы? И не забудь еще разобрать поступки жены с нравственной точки зрения, сколь она неправильно себя ведет, когда ты, себя не жалея ради ее же благ, работаешь, а она все недовольна». И человек опять пытается разобраться в этих мыслях, и тут же они утаскивают его сознание под воду.

Отчасти положение дел, характерное для данной ситуации, уже было разобрано выше. Ответ на ситуацию не улавливается стремлением найти прямолинейный ответ. Ответ на ситуацию не равен ответу на вопрос, насколько раньше нужно приходить домой. Или – вопросу, как еще объяснить супруге, что я действительно занят и что она потому не должна меня ругать, ведь я все делаю для её же блага. На время человеку нужно оставить попытки рассмотреть ситуацию интеллектуально. Следует как бы отрешиться от рассмотрения ситуации. Через некоторое время, в которое человек постарается впустить в свою жизнь хоть малый молитвенный опыт, он посмотрит на ситуацию с другой стороны. Его ожившее сердце проложит путь по витиеватой трещине алмаза. Человек поймет, что супруга говорит так, потому что беспокоится о нем, об их семейной жизни, ее беспокоит вопрос, по-прежнему ли его сердце обращено к ней. Человек поймет, что успокоить супругу могут не точно взвешенные и выверенные слова (такая рационалистичность, возможно, ее может напугать; она увидит в супруге не живого человека, а механического робота, правильно и безупречно рассуждающего), а теплое и ласковое участие. Она поймет, что сердце мужа с ней. Поймет, что он сейчас действительно занят, но в то же время она будет знать, что он её любит и предпринимает шаги, чтобы как-то изменить ситуацию с своими поздними возращениями.

Конфликтная мысленная ситуация не всегда может быть разрешена путем разведения конфликтующих мыслей по разным углам. Она может быть разрешена человеком, который поднимается над ситуацией и смотрит на неё с позиции не тех мыслей и состояний, которые включены в противоборство, а с иных. С позиции тех мыслей и состояний, которые не то чтобы встают на защиту одной из сторон, а которые помогают рассмотреть ситуацию в ином свете. С примерами такого возвышения над ситуацией вынужденной разлуки каждый желающий может ознакомиться самостоятельно, прочитав две притчи из книги Антуана де Сент-Экзюпери «Цитадель» – притчу про браслет и притчу про двух садовников.

Не входя в диалог с тревожными мыслями

Мудрость в данной ситуации состоит в том, чтобы не вступить с тревожными мыслями в диалог. На этот счет можно привести поговорку, имеющуюся в ходу у бойцов одного спецподразделения: «В рукопашном бою побеждает тот, у кого больше патронов». Эта поговорка комментируется сценами, которыми нередко заканчиваются многие остросюжетные фильмы. В конце фильма преступника, как правило хочет арестовать человек, держащий в руках пистолет. Преступник видит, что попался, понимает, что против огнестрельного оружия он идти не может, пытается уговорить противника отложить пистолет и вступить с ним, с преступником, в рукопашный бой. Преступник начинает апеллировать к идеалам, принятым в воинской среде. Он говорит, что схватившись в рукопашной схватке, они «решат вопрос как мужчины». Или он начинает говорить что-то возвышенное или интересное, имея целью сокращение дистанции с противником. Его разговоры направлены на усыпление бдительности, он хочет, усыпив бдительность, подкрасться и нанести удар.

Сотрудник правоохранительных органов не должен в таких случаях поддаваться очаровательным манерам преступника. В духовном смысле эту мысль на основании данных аскетики разворачивает святитель Игнатий (Брянчанинов) в своей книге «Приношение современному монашеству», в главах «Первый образ борьбы с падшими ангелами» и «Второй образ борьбы с падшими ангелами».

Святитель советует немедленно отвергать греховные помыслы и мечтания, не входя с ними в беседу или спор. Не стоит обращать на них внимание, чтобы они не напечатлелись в уме. Даже если человек начинает беседу с мыслью, имея в виду не соглашаться с ней и ей противоречить, то он непременно увлечется мыслью и будет побежден ею. Ведь за тревожной мыслью может стоять падший ангел, не одну тысячу лет упражнявшийся в мысленной борьбе с людьми. Мудрость состоит в том, чтобы без попытки победить врага прекословием отсечь всякую беседу с ним посредством обращения к молитве. Если человек вступит с ним в борьбу посредством умозаключений, то даст падшему духу возможность нанести поражение, превышающую его (человека) способность осмыслить происходящее. Даже если человек и сумеет победить врага с помощью умозаключений, то ум его все равно останется оскверненным от мыслей, приносимых падшим ангелом.

«Если придет помысл и ощущение печали, то полезно вспоминать силу веры и слова Господа, Который воспретил предаваться боязни и печали», уверив нас, что и волосы наши все сосчитаны у Него и что ничто с нами не может случиться вне действия Его Промысла или попущения. «Когда страсти взволнуются, ум омрачится и растеряется пред громадностию искушения, помыслы нападут с настойчивостию и неистовством: тогда… против помыслов гнева, печали, уныния, отчаяния, словом, против всех греховных помыслов, самое надежное орудие – молитва с участием в ней тела». Пример такой молитвы подал Сам Спаситель, когда объятый предсмертной тоской, преклонил в молитве колени.