Пустая Земля

Научные лаборатории усиленно работали над созданием нового носителя информации и на смену металлу вскоре пришли органические накопители. Они были более пластичны и ёмки одновременно, в какой-то степени процессы передачи информации стали напоминать существование простых живых систем. Это было давным-давно…

Третья эпоха, или третий информационный кризис, как принято называть его в учебниках истории, охарактеризовался пониманием, что органические накопители хоть и более удобны в повседневном использовании, эффективны и просты, но вместе с тем они достаточно уязвимы для взлома в виду ограниченного их числа, используемого технологиями.

Решение, предложенное учёными, вначале показалось безумным. Использовать человека (точнее локальные характеристики его мозговой активности) в качестве ключей для шифрования важной информации. Которое можно использовать в любых целях, начиная от безопасной передачи данных и заканчивая наложением границ в любых сферах.

Антропоморфное нейромодуляторное шифрование (АНШ)… вот как стала называться новая отрасль работы с данными. Имитационика возникла одновременно как способ борьбы с зашифрованной информацией. Да, её смысл изначально предполагал конфликтное использование. И если АНШ специалисты занимаются проблемами, как лучше защитить информацию, то Прикладная Имитационика (ПИ) – как её дешифровать и обезвредить.

Ключ всегда накладывается человеком с определёнными параметрами глобального (характер) и локального (настроение) функционирования мозга. Органическая система копирует, воспроизводит их в себе на микроуровне, отражающемся в связях и расстановках крупных молекул, имитирующих нейроны. Таким образом создаётся мини-копия мозговой активности человека-ключа. На заре становления науки считали дикостью утверждение, что наш мозг умеет бесконтактно воздействовать на предметы. Теперь мы точно знаем, что это не так… Излучаемое мозгом многообразие волн моментально (а особенно если задействован особый проводник) структурирует окружающее пространство, а в данном случае выстраивает органические молекулы определенным образом.

Причём, мы получаем структуру устойчивую от локальных колебаний, то есть смены настроения. Поэтому сам человек всегда способен открыть свой ключ. Однако, на это никто не рассчитывает, поэтому прототип ключа, его дубликат, сохраняется дополнительно.

Работа же специалистов имитационики происходит обратным образом. Необходимо воссоздать внутри себя состояние человека, наложившего ключ. Воссоздать достаточно точно для того, чтобы система спутала тебя с ним. Казалось, невозможно… Но в некоторых ситуациях это стало получаться. Причём, чем когнитивно проще был человек, тем легче было подобрать ключ. Как это возможно? Я уже упоминала, что наука не сразу поверила в то, что все мы являемся излучателями волн. Но мы не только излучатели… мы и поглотители. А ещё имитаторы. В достаточно концентрированном медитативном состоянии Имитатор способен уловить и воспроизвести внутри себя состояние другого человека. Залезть в его шкуру, так сказать… Причём достаточно небольшого времени, того, что система-помощник проверяет откликаемость взламываемого объекта. Помимо этого, сам имитатор способен ощутить, в правильном направлении ли он движется. Ведь он настроен непосредственно на ключ и как только внутри себя он приближается к разгадке, начинает чувствовать усиливающийся резонанс. Волны, волны…

По сути, от мастерства распознания приближения к ключу и зависит профессионализм имитатора. Меня здорово накрыло, когда я ощутила спазм дыхания именно по причине сработавшего резонанса между моим состоянием и ключом. Понятно, что сам Прототип (человек, наложивший ключ) не может все время задыхаться, это в нем заложено в потенции и может раскрыться в период переживания острых эмоций. Уф-ф-ф…

Как только стали применяться прототипические ключи, общественность разделилась на два лагеря. Недовольных было очень много. Кто-то кричал, что мы вернулись к древней эпохе ведьм и колдовства, поскольку все шифрование основано на бесконтактном взаимодействии биоволн, зависящих от полнейшей субъективности конкретного человека. Другие возмущались произволу, который может творить Прототип. Ведь он способен в любое время открыть зашифрованную информацию.

Ходили даже слухи, что всех Прототипов военные уничтожают, дабы получить полный контроль над объектом. Правдой было то, что Прототипы были тщательно засекречены и это вызывало подозрение у большинства людей, не знакомых с темой близко. Особенно возмущались Дроды – крупные скользкие и малоподвижные существа, имеющие земноводное происхождение и с виду напоминавшие больших жаб. Параиноидальность была буквально в крови их расы, поэтому дроды сразу заподозрили, что кто-то сможет проникнуть в их лягушачий (извиняюсь за неуважение) мозг.

Однако АНШ и ПИ вскоре были оправданы и нашли одобрение у основного населения Третьего Содружества в виду прекращения пугающих и непредсказуемых техногенных катастроф. АНШ оказалась куда более надежной системой, чем Электро-механические способы кодирования, хотя раньше люди полагали, что надежнее твёрдого металла ничего нет. Нет… Жизнь в очередной раз показала, насколько мы можем заблуждаться. Хрупкая и изменчивая психика человека оказалась способна формировать вполне устойчивые к сбоям и ошибкам структуры.

Вот только военные всех конгломераций стали усиленно воспитывать имитаторов, способных раскусить необходимые ключи. По сути, в цивилизованном обществе все военные действия свелись к установке и декодированию ключей. Но только не в Дальтерии… Где по прежнему остался наиболее популярным силовой способ реализации собственных интересов. Дальтерийцы отчаянно нуждались (не скажу, по какой причине) в естественных планетах, пригодных для жизни. Поэтому война была их основным способом существования. На протяжении веков они лишь углублялись вдаль от Совета, поглощая все новые доступные и слабые территории. Однако тот, кто шифровал подступы к Катарии был слишком сложным прототипом, разгадать который не удавалось более десяти лет.

Глава 3

Сухое безжизненное пространство, лишенное хоть капли жидкости. Растрескавшаяся земля, когда-то бывшая плодородной, колючий песок на зубах. Скрученная и истощенная душа, словно безжалостно выжатая тряпка. Из которой вытрясли все основное, и выбросили прочь. Сухость… и пустота. Пустая земля везде, где виден горизонт. Ничто невозможно здесь, никогда не родится жизнь снова. Сухой песок навсегда похоронит зарождающуюся надежду… Отсутствие влаги иссушит рассыпанные зерна, не давая им взойти. Горячий воздух окончательно превратит их в пыль. А душа…  душа безвозвратно потеряет возможность чувствовать.

***

Я проснулась со странным ощущением внутри. Словно что-то зарождалось новое, неизведанное… дерзкое. Но при этом непростое, тревожное. Конечно же! – хлопнула себя по лбу! Мы же ночью приземлились на Катарию! На неизведанные земли, о которых так давно мечтали наши исследователи и военные. Наконец-то! Мечты сбываются, мы станем первопроходцами, наши имена произнесут в списках далеко не местных новостей. Возможно… нам удастся обнаружить новые природные явления, флору или фауну. И уж, конечно, это путешествие можно считать большим подарком нам с Овчанкиным. Можно назвать это предсвадебным путешествием, экспедицией, о которой мы давно мечтали.

И как неожиданно было его предложение… как мило. Возможно, все шло к этому давно. Но все же я не ожидала. Человек, ставший мне родным в течение последних нескольких нет. При мысли о свадьбе внутри словно расплескивались радужные искорки, а сердце радостно ныло в предвкушении. И все же, в сознании напрочь поселилась темная тень, словно и сейчас мне что-то не давало покоя.

Я открыла глаза, ловя слабый предрассветный свет. Рядом безмятежно посапывал Овчанкин. Я нежно поправила его одеяло и с любопытством покосилась в круглое окно нашего исследовательского корабля. Планета была живой. Очевидно, что сейчас в месте нашего приземления царило холодное время года, потому что снег шёл крупными хлопьями, окутывая белым одеялом землю вокруг, вплоть до стоящих неподалёку хвойных исполинов. Зарождался рассвет и бледно розовые, краснеющие лучи начинали щекотать шероховатую кору, путаться в огромных иголках, падать на землю хлопьями снега.

Сердце радостно заколотилось, впуская внутрь какую-то чистую и естественно-подлинную волну жизни. Внезапно воздух в комнате показался душным, несмотря на неустанно работающие очистители. Неимоверно захотелось вдохнуть полной грудью того, настоящего воздуха… Не синтезированного по образу газа с поверхности нашей прародительницы Земли. Не подобранного по составу специальными аэро-креаторами, создающими атмосферу под определённые запросы рас и даже профессиональных групп. А настоящего… стихийно сложившегося вместе со всеми его запахами, звуками и дуновениями.

Накануне генерал Гальминтус собрал нас всех перед высадкой и торжественно сообщил, что их разведка не обнаружила на Катарии никаких подозрительных объектов, и даже вероятных хищников. Планета полностью подходит для бескостюмного пребывания человека, у неё типично сбалансированная по газам атмосфера, в которой можно дышать. Разве что… она прохладная и большая часть покрыта вечной мерзлотой. Лишь экваторные участки прогреваются достаточно, чтобы на них могли существовать хвойные леса. Иногда даже здесь сходит снег и наступает короткое, но довольно тёплое лето.

Прямого запрета покидать пределы корабля не было и я уверена, что военные уже провели разведку окружающей местности ещё ночью. Конечно, и днём нам следовало выходить при их сопровождении. Но ждать ли дня… Сейчас конец ночи, время, когда у всех самый глубокий сон. Военный корабль стоит в стороне и вряд ли сейчас кто-то мной заинтересуется. У меня в голове стал зарождаться план. Признаться, я просто безумно, дико хотела ощутить под ногами настоящую, а не искусственную землю, словно она была пропитана особой энергетикой. Вдохнуть естественного воздуха, а не смесь газов, поймать языком настоящую снежинку!

Не долго думая, я вынырнула из-под тёплого одеяла, быстро расчесала длинные светлые волосы, собрав их в высокий хвост, и натянула облегающий серебристый костюм, по словам производителя обладающий термосберегающими свойствами. Он был отнюдь не толстый, скорее наоборот чрезмерно подчеркивал рельеф фигуры, но из-за особого состава верхней ткани в инструкции не рекомендовалось комбинировать его с другими типами одежды.

Выдохнула и решительно открыла нашу дверь, не забыв чмокнуть спящего Овчанкина в макушку, отчего тот, посапывая, зашевелился во сне. Бросила последний взгляд в комнату, вышла. Быстро пробежала по коридорам нашего небольшого исследовательского судна, в которое вместилось ещё пара десятков учёных-счастливчиков. В это время все спали, часы показывали пять утра. Оставалось небольшое препятствие – входная дверь. Конечно, она была закрыта. Конечно же, на ключ. Но что значит ключ для такого опытного имитатора как я? Тем более ключ, поставленный руководителем нашей кафедры, профессором Гартором, с которым мы прошли огонь и воду на многочисленных конференциях и практикумах? Я быстренько сымитировала состояние профессора. Для этого мне потребовалось проделать небольшую медитативную технику, чтобы уйти внутрь себя и представить профессора как можно ярче. Раз – и на мгновение образ оказался полностью схвачен, а дверь мелькнула зелёным индикатором, указывающим, что проход открыт.

У-ф-ф! Я выдохнула и робко спрыгнула на первую ступень. Дверь мягко пискнула, показывая, что снова заблокирована, за спиной. Ледяной воздух резко опалил лицо, не привыкшее к натуральному морозу. Холод тут же добрался и до тела. Похоже, что разработчики термокостюма все же не рассчитывали на такую температуру, градусов 30 с лишним мороза. Я поежилась и озадаченно обернулась назад, размышляя, не одеть ли что-либо более существенное, но потом отвернулась от двери. Лишние движения и работа с ключом могут привлечь к себе внимание. А ведь я уже здесь – на свободе, в первозданной чистоте…

Тем более, когда я стала двигаться, сразу ощутила тепло, оно хоть и не согревало до конца, но по крайней мере позволяло не думать все время о морозе. Мороз был крепкий, трескучий, хватающий резкими иголками, моментально превращающий в кристаллы льда неожиданно выступившие слезы. Делающий зрелищным дыхание, завивая из него белые облака пара. Я спустилась вниз и наступила на землю, моментально провалившись по колено в снег. А я даже не подумала, что у меня все шансы окунуться в снег прямо с головой.

Осторожно сделала ещё несколько шагов. Вроде земля даже стала выше, или снега меньше, либо вихревое поле во время приземления корабля сместило снеговые слои. Как бы то ни было, я довольно легко, хоть и с некоторым усилием, одолела несколько шагов в сторону леса. Безумно хотелось прикоснуться к этой земле, но руки уже начали мерзнуть, поэтому я приняла решение прогуляться до края леса, дотронуться до огромных исполинов, чёрными воинами вырывавшимися из окружающего белоснежного пространства. Подсвеченные красным солнцем, они смотрелись так, словно после битвы рассеяли капли крови на снегу.

Далеко от корабля уходить все равно не следовало, даже если здесь безопасно, я могу элементарно замерзнуть или провалиться в яму, не зная местности. Поэтому я осторожно приблизилась к деревьям, напоминающим сосны и с дрожью прикоснулась рукой к шершавой коре. Полной грудью вдохнула немного терпкий, пробивающийся даже сквозь холод, запах. От наслаждения прикрыла глаза, чувствуя, как сильнейший трепет пронзает насквозь всю мою натуру. Какое же это счастье… Первозданная природа. Бурная красота. Холодное великолепие. Живое, выросшее совершенно естественным путём дерево. Я и сейчас мечтаю о собственном, хотя бы небольшом, но саде. О жизни на реальной, а не воссозданной планете. О тёплых лучах солнца по утрам. Жаль, что в наше время это стало настоящей роскошью. Ведь все сосредоточение общественной жизни сместилось на искусственные спутники, куда более надежные и безопасные. Да и Галактическая Природоохранная Лига запрещает массовую колонизацию планет ради сохранения видового состава тех немногочисленных островков жизни, которые возникли естественным путём. Лес показался настолько притягательным, что я не удержалась и сделала несколько шагов вглубь.

Внезапно накатили детские воспоминания. Я будто совершила перелёт во времени, моментально оказавшись в раннем детстве на своей родной планете Астри. У нас тоже были гигантские леса, пусть и не только хвойные, но неумолимо похожие. Бывала и зима с её кружащим хороводом снежинок. Там были родители, родные, настоящие, так искренне любившие маленькую девочку непоседу. Сердце болезненно сжалось, твёрдый комок предательски подступил к горлу. Не думала, что я такая сентиментальная…

А может дело в том, что после смерти родителей, я больше никогда не жила на настоящих планетах. Именно поэтому у меня такая тоска… Нет, я люблю свою вторую семью. Очень. Я ни разу не могу их упрекнуть в ненадлежащем ко мне отношении. Просто… просто начало моей жизни было другим. Живым, безоблачным. Открыто смотрящим в будущее и совершенно не знавшее проблем. Это были лучи золотого счастья, именно так я могу назвать то тепло, в котором меня купали родители и солнце над головой. Я выросла на природе, среди быстрых рек, великолепных скал и обворожительных деревьев, и моя душа навсегда была покорена ею…

Навсегда…

Кажется я произнесла вслух это слово, задумавшись окончательно. А ещё я совсем не заметила, как углубилась в лес и отошла на приличное расстояние. Пусть… Лес казался слишком родным и… великолепным. Солнце уже сполна выпустило алые лучи, словно тонкие лазеры проникающие сквозь частокол деревьев. Предательская мысль – остаться бы здесь… Хотя бы ненадолго. Обязательно поделюсь своими мыслями с Овчанкиным. Наверное, ещё спит, соня. Все спят… Не спится только мне.

Внезапно вдали между деревьев мелькнуло что-то, отражая красный луч. Качнулась ветка? Свет был слишком ярким. Показалось? Я прошла немного вперёд, вглядываясь и остановилась, когда темная тень переместилась между двумя стволами. Гальминтус обещал, что крупных хищников здесь нет. Тогда что же это? Военный? Несущий пост или разведчик? Скорее всего. Не стоит лишний раз мелькать у него перед глазами.

Осторожно я отступила назад, не пряча на лице улыбку. Все же это место было чертовски привлекательным. Чертов…

Разум моментально остановился. Нет, какие-то глупые мысли также продолжали плыть на заднем плане, лицо не поменяло блаженно-умиротворенное выражение. И все же…что-то глубоко внутри меня окоченело настолько, словно мое собственное сердце в один момент заменили острым осколком льда. Я смотрела на чёрную фигуру, внезапно выступившую из-за деревьев и улыбка медленно сползала у меня с лица. Само время будто замедлилось, став тягучим, вязким, неподвижным.

Это был не военный. Не наш военный. Совершенно чётко мелькнула мысль – не уйти. Кристаллизовалась, заполняя собой все сознание. Фигура неподвижно замерла метрах в тридцати от меня, но какое-то предательское чувство шепнуло сразу. Это конец. Абсолютный. После этой встречи моя жизнь больше никогда не будет прежней. Оборвется все…

Я не знаю, почему я поняла это сразу. Словно незримая дверь захлопнулась за спиной, отсекая все, безжалостно вырывая остатки былой жизни. Я это знала. Чувствовала глубоко внутри себя. Безусловное знание…

Можно было подумать о переговорах, пойти навстречу противнику и настаивать на своих правах. Это было бы весьма забавно… Но что-то внутри меня подсказывало – брось… это даже не смешно. Дальтерийцы не склонны к переговорам. Тем более этот.

Этот.

Я узнала его. Сразу. Моментально. Чёрная фигура, которой всегда пугали нас в новостях. Над кем смеялись мы, студенты, а также многочисленные карикатуры, ведь их авторы находились на безопасном удалении от объекта насмешек. А я нет. Сейчас нет. Чёрная, неподвижная маска, словно врослась, впечаталась в его лицо, скрывая напрочь малейшие эмоции, все то, что творилось за ней, в глубине точек – глаз. Сильное и, вероятно, быстрое тело напряглось, готовясь к броску. Даже здесь, на расстоянии, я чувствовала мощную волну какой-то темной энергии, того ужаса и содрогания, которое испытывали все, кто находился рядом с этим человеком. Идеальная машина войны… безжалостная, быстрая и безрассудная, не испытывающая присущих людям эмоций.

Только что он делает здесь?! Почему разведчики не смогли обнаружить явную угрозу? Вероятно, и я не смогу рассказать… Не успею… я даже переговорник не взяла. Как зря… Я судорожно оглянулась назад, в сторону запрятанного за деревьями корабля. Вряд ли успею добежать. Особенно, если чёрный правитель вооружён. Хотя бы до края леса… Есть шанс, что там меня заметят военные… Смогут ли помочь – другой вопрос.

Белые клубы пара изо рта, из носа, такие осязаемые и неимоверно красивые. Такой же светлый дымок и у его лица. Удивительно, но даже издали мне казалось, что я слышу его дыхание – немного хриплое, протяжное, тяжелое. Дыхание хищника перед прыжком. Только вот в роли жертвует мне быть совсем не хотелось. Мое сердце, словно опомнившись, заколотило быструю дробь, норовя выпрыгнуть из груди.

Фигура, кажется, слегка наклонилась в мою сторону, и мои ноги тоже очнулись, я резко развернулась и что есть мочи бросилась наутёк. Сразу стала очевидной бесперспективность подобного занятия. Ноги утопали в глубоком снегу, я запнулась и упала. Холод уколол мириадами иголок, но я словно не почувствовала этого. Сердце дико колотилось, прогоняя горячую кровь. Поднялась, снова заторопилась вперёд, казалось бы, уже слыша сзади резкие шаги. Не выдержала, оглянулась. Чёрная фигура приближалась стремительно, словно пролетая над вязким снегом. Я вскрикнула от страха и припустила дальше, осознавая бесполезность своих попыток уйти.

Сзади раздался еле уловимый свист. Я поняла… Это было то, что хотелось слышать меньше всего. Я знала этот звук, ведь и у нас, как у науки под покровительством военных, были военные уроки. Скорее для виду, или я, как и любая девушка, не подходила к ним щепетильно. Но звук открытого силового меча я узнала сразу. Только не это!..

Тончайшие силовые нити, пришедшие на смену лазерному оружию, моментально и без усилий разрезают плоть. Побеждает тот, кто более ловкий… Мы, конечно, посещали и занятия по рукопашной борьбе, и по поединку на мечах, изучали вооружение различных рас и подвидов… Но все это было только в рамках небольших уроков, как я могу дать отпор опытному противнику?

В моем термокостюме, конечно встроен блок, позволяющий активировать подобный меч для внештатных ситуаций. И даже кнопка вызова базы есть. Кнопка!!! Как же я об этом не подумала. Я на ходу нажала кнопку и услышала тонкую вибрацию звонка. Это просто устройство связи, не имеющее отношения к военным. Оно направляет сигнал в общую аудиторию нашего корабля. Бесполезно!!! Никто не отвечает… метеор на них упади…

Деваться было некуда… беги я дальше и меч настигнет меня прямо в спину. Очевидно, что противник не вынашивает мирные планы в отношении меня. Он настроен решительно. Надо хотя бы попробовать дать отпор. У меня будет хоть небольшой, но шанс… За свою жизнь надо бороться до конца. Это правило.

Я резко развернулась, говоря ключ для активации своего меча. Фиолетовое сияние озарило розоватый, пропитанный рассветными лучами снег. Меч Зэлдара был красный, как и подобает человеку войны. Он стоял напротив меня, не шевелясь, метрах в десяти. Ничего не говоря и не выражая. Лишь желание сражаться, разрушать, уничтожать.

Я разглядела его застывшую маску, похожую на человеческое лицо, скрывавшую все… Чёрные с отблеском одежды, длинный, почти до земли плащ. У нас так давно никто не одевается. Как-то… старомодно что ли… Маска скрывала не только лицо, но и всю голову разом, создавая, вероятно, прочный шлем с небольшим острым гребнем.

Бесполезно… Я совершенно открыта по сравнению с его броней. И все же, я ухватила двумя руками рукоятку своего меча, которая моментально сложилась из легких, до того разобранных металлических деталей, встроенных прямо в объемный ручной браслет. Застыла, глубоко дыша.

Противник двинулся на меня, уже не быстро, а скорее с предвкушением, уверенно, не опуская меча. Быть может, под его маской скрывалась улыбка… или полное равнодушие. Я ойкнула, чувствуя дрожь в коленях. Что делать, куда направить удар, как защищаться?.. Казалось, сознание от понимания неминуемой катастрофы стремилось уплыть куда-то в небытие, оно отказывалось смотреть на происходящее. Время внезапно замедлилось, раскрывая, расширяя пространство над головой. Шаги Зэлдара вдруг стали медленными, пар, вырывающийся изо рта, практически остановился, замер красивыми белоснежными клубками. Остановились снежинки, разукрасившие пространство вокруг миллионами изящных белых кристаллов. И лишь мое дыхание судорожно сжималось, ровно как и зрачки, не веря происходящему вокруг.

Меня выкинуло обратно моментально. Безжалостно. Мир вокруг тут же пришёл в движение, обещающее неминуемую катастрофу. Мечи столкнулись. Я лишь подставила свой под надвигающийся сверху удар. Сильный удар, грозящий перерубить мою голову пополам, словно спелый орех. Под тяжелым натиском я не устояла, бросилась вниз и, перекатившись, снова подпрыгнула.

Снова удар, уже не такой сильный, а словно играясь, но я упала. Опять. Лицом пропахав ледяной снег. Заколка сорвалась с волос и я запуталась в своих длинных светлых прядях. Пальцы рук напряглись до неимоверного предела, костяшки побелели, губы сжались, термокостюм не спасал от мороза, но я этого не замечала. Вывернулась и снова подпрыгнула, на сей раз целясь в живот противника. Удивительно, но я даже начала чувствовать какой-то боевой азарт. Наверное, то, что ведёт солдат до последнего и придаёт сил на поле боя.

Зэлдар легко увернулся от моего замаха и сделал выпад в мою сторону. От испуга я отпрянула назад и плюхнулась прямо пятой точкой в холм снега. Внутри что-то разорвалось негодованием, я почувствовала себя в глупом положении. Злость придала мне решимости. Я резко схватила пригоршню снега, одновременно поднимаясь. Кинула снег ему в лицо прямо в неумолимые щелки глаз, скрывающихся за маской, другой рукой безрассудно целясь в грудь…

Зря… Зэлдар резко дернул головой, видимо, не ожидая от слабого противника подобной дерзости. И нанёс удар. По моей руке, что так решительно целилась в него.

В первый момент мне показалось, что я, очевидно, лишилась конечности. Настолько сильным и ошеломляюще болезненным был удар. Однако противник резко отдернул руку, держащую меч, так и не доведя дело до конца. Мои колени подогнулись, пальцы разжались, теряя оружие я непроизвольно вскрикнула, с ужасом наблюдая, как краснеет термокостюм в районе правого плеча.

Даже мне, человеку неискушённому в медицинских вопросах, было понятно, что ранение серьезное. Была ли задета кость, я так и не поняла, но по той скорости, с которой вытекала алая кровь, просачиваясь сквозь костюм и падая тяжелыми каплями прямо в белый снег, стало ясно, что даже если меня не трогать дальше, у меня есть все шансы отправиться на тот свет от потери крови.