Вилея

Заприметив впереди небольшую рощицу, я направила долара туда. Если какой-то голос, да еще и во сне заставил кузнеца отдать мне рубаху, значит, этот голос знал, что она мне пригодится. Будучи на тракте, мне не очень хотелось испытывать удачу, а потому, спешившись, я быстро скинула куртку, тунику и надела подарок, успев удивиться его точному размеру.

Храп повел ушами, повернул голову в сторону зарослей и коротко рыкнул. Хрустнула ветка. Клинок удобно устроился в правой руке, а левой я уже призывала на помощь стихию Огня.

– Хороша обновка. Дашь поносить? – донеслось из-за спины.

Я резко развернулась, отвела ногу в сторону, присела и метнула небольшой огненный шар в говорившего. Противник легко ушел вбок, заставив заряд с шипением зарыться в пожухшую осеннюю листву.

– Ты?!

– Тебя легко направить по ложному следу, ардесса.

– Что ты тут делаешь? – я со злостью вложила короткий меч в ножны, схватила одежду и принялась одеваться дальше.

– Ты хотела выехать из Ромора одна. Я дал тебе такую возможность. А вот про тракт уговора не было, – язвительно заметил Эсагор.

– Чтоб тебя! Ну, спасибо, мама!

– И не говори, что ты мне не рада!

– Скорее мир сожрет Изнанка, чем я обрадуюсь твоей компании.

– Грубо.

– Зато правда.

– Каждый раз удивляюсь: и как у пары арда и ардеры могла родиться ты.

– А я каждый раз удивляюсь: как мы умудрились вырасти вместе и не убить друг друга.

– Просто раньше ты была нежнее и добрее.

– Не обольщайся. Просто других подружек в замке не нашлось. Вот и приходилось дружить хоть с кем-то.

– Сейчас ты можешь говорить что угодно. Но вряд ли ардессы дарят свой первый поцелуй «кому-то», а тем более «подружке».

От дальнейших разбирательств нас отвлек приглушенный клекот. Смутно знакомый, но все же не узнаваемый.

– На долара! Как говорит бабушка Димира, лучший бой тот, которого не было.

– Тут я с ней соглашусь, – кивнул Эсагор, запрыгивая на зверя.

– Быстро! – короткая и четкая команда для обоих скакунов.

Белые онзельские отличались умом и сообразительностью. Дважды просить не пришлось. И хорошо. Потому что вслед за нами выскочило огромное нечто с телом из веток и мха, светящееся изнутри ядовито-зеленым светом. Массивный, местами выщербленный клюв клацнул совсем рядом с хвостом Храпа, но мимо. Существо издало высокий, нестерпимый свист и встало на задние лапы. В следующий раз я обернулась, когда почуяла что-то неладное: глаза твари из бездонно-черных превратились в два ярко-белых шара без зрачков. Пытаясь справиться с накатывающей паникой, я сотворила огненный шар и бросила за спину. Непонимающий взгляд Эсагора заставил задуматься: кончики пальцев не чувствовали ничего. А это значило, что магии, как и шара не было. Внутренним взором я потянулась к Огню, но вместо красно-оранжевого пламени наткнулась на вязкое серое облако, протягивающее ко мне свои щупальца.

– Это пожиратель магии! – крикнула я другу. – Еще быстрее, Храп! Я не помогу нам.

Долары мчались на пределе возможностей. Я благодарила всех Владык за то, что у нас были представители именно этой породы. С любыми другими надеяться на спасение не приходилось, поскольку чудовище бегало слишком быстро для своих размеров.

Наконец, лишенный магической подпитки, пожиратель начал мало-помалу отставать, пока в какой-то момент просто не исчез. То ли сошел с тракта и затаился в ожидании новой жертвы, то ли растворился в воздухе (что вряд ли). Еще некоторое время мы летели наперегонки с ветром, пока обессилевшие скакуны самовольно не сбавили темп. Я прислушалась к внутренним ощущениям: тревога отступила, магия вновь слушалась, а стихия – откликалась.

– Надо передохнуть, – крикнул обеспокоенный Эсагор. – Иначе пойдем пешком.

– Стоп!

Долары остановились в пять прыжков. Пришлось приложить усилия, чтобы остаться в седле, а не свалиться позорно в дорожную пыль.

– Полчаса, не больше.

– Мало.

– У меня есть кое-что, – я достала из сумки два тонких кусочка вяленого мяса и капнула на них эликсир для восстановления сил. – Должно помочь.

Звери проглотили предложенное лакомство, даже не поморщившись. Храп, немного пошатываясь, отошел в сторону, улегся на траву и устало закрыл глаза. Его примеру последовал второй.

– У него есть имя? – поинтересовалась я, кивая на питомца Эсагора.

– Тебе оно не понравится.

– И все же?

Друг немного помялся, а потом сделал виноватые глаза:

– Вилеон.

– Но… Эм…

– Я же говорил.

– Ты назвал долара моим именем!

– Нет, я назвал долара мужским вариантом твоего имени.

– А что, других вариантов не нашлось?

– Ну-у-у, – парень закинул руки за голову и привалился к большому камню, – если бы у меня была доларка, я бы назвал ее Вилея.

– Признайся: ты только что придумал все это, чтобы позлить меня?

– Нет. Смотри. Вилеон!

Зверь резко вскинул голову и возмущенно посмотрел на хозяина, прервавшего сладкую дрему.

– Ну и кто ты после этого? – я заглянула в глаза Эсагора в надежде увидеть там раскаяние, но вместо этого наткнулась на искорки веселья.

– Человек, который так дорожил дружбой с девушкой, что назвал долара ее именем? – подсказал парень.

Я фыркнула и отвернулась, не в силах продолжать разговор. Несносный, упрямый, невозможный мальчишка! Время совершенно не меняло его. Удивительно, как мы нашли общий язык в детстве и как вообще сумели подружиться. Ведь, если положить руку на сердце, в замке было полно подруг. Но все они казались мне скучными. То ли дело сын начальника стражи, который с малых лет мог очаровывать всех и вся одним только взглядом, не говоря уж об улыбке и бархатном голосе.

– Тьфу ты! – вырвалось у меня через некоторое время, счет которому я давно потеряла, зарывшись в воспоминания.

– Обо мне думаешь? – самодовольно протянул друг.

– Много чести!

– Значит, да.

– Нам пора ехать. Поднимай зверей.

– Храп, Вилеон! – командный тон заставил доларов подскочить на ноги и подойти ближе. – Если не хотим стать чьей-нибудь закуской, надо добраться до ближайшей деревни или хотя бы до трактира.

– По пути есть поселок на несколько домов – там и заночуем.

– Вперед.

Ездовые звери двинулись в путь так легко, словно еще недавно не удирали от пожирателя. Все-таки, тетушка Зюзо знала свое дело! Я ехала немного впереди, чтобы избежать любых бесед с Эсагором. Все, что от меня требовалось – это терпение. А еще холодный, ясный ум, дабы ненароком не прибить своего спутника (совершенно, совершенно случайно!).

Глава 5

«Кролькин хрустень слишком вкусен, чтобы съесть всего один!»

надпись на табличке около дома Кроля

Глубоким вечером мы въехали в поселок, именуемый в народе Кролькин Хрустень. Его настоящее название давно исчезло с карт и забылось за ненадобностью. А местные жители и не сопротивлялись. Даже наоборот, радовались, поскольку местечко имело небывалую популярность у путников, заезжавших с двух трактов – Элофорского и Нижнего.

– Сейчас ты попробуешь самое вкусное лакомство в своей жизни! – пообещала я другу, предвкушая шикарный ужин.

– Полагаю, это как-то связано с названием?

– Ага. Кроль делает такие хрустни, что после них любая выпечка покажется тебе безвкусной, а то и гадкой.

– Кроль? Ха-ха, – заразительный смех Эсагора заставил меня широко улыбнуться.

– У него два передних зуба торчат… Впрочем, сейчас сам все увидишь. Нам к четвертому двору по левой стороне.

Долары перешли на размеренный шаг, озираясь по сторонам и принюхиваясь.

– Ты уверена, что здесь есть люди? – настороженно протянул парень, рассматривая мрачные дома, ощетинившиеся острыми, как меч, осколками разбитых окон.

– Уже нет. Что здесь произошло?

– Не знаю и не хочу знать. Если поторопимся, еще успеем в Арнак. Давай!

– Стоп! – скомандовала я зверям. – Не успеем. До него еще день пути.

– Только не говори, что мы заночуем здесь! Уж лучше посреди тракта. От этого места веет смертью.

– И без тебя чую. Но выбора у нас нет. Тройка вот-вот погаснет. К тому же стены могут защитить…

– Или стать ловушкой, – добавил друг.

– Великий Эсагор испугался?

– Великий Эсагор не хотел бы сегодня становиться закуской какого-нибудь волколака.

– Только сегодня? – я сделала удивленные глаза и вскинула одну бровь. – А ты похрапи, как прошлой ночью. Авось волколаки примут тебя за своего.

– Не смешно, – лицо парня помрачнело. – Я начал храпеть после того, как твой брат сломал мне нос.

– Оу!

– Что «оу»?! Ты же сама подослала его после того, как я случайно оцарапал тебя на тренировке.

Мысли увлекли меня в тот памятный день, когда стрела, будь она послана чуть ниже, могла бы попросту проткнуть мое сердце, но вместо этого оставила глубокий порез на левом плече. Я закусила губу и дотронулась кончиками пальцев до куртки, скрывавшей побелевший, идеально ровный шрам.

Друг остановился около предпоследнего дома, окна которого по какой-то причине уцелели, и махнул головой, одновременно обнажая меч. Старые деревянные ступени жалобно заскрипели под тяжестью тел. Казалось, что если нас кто и ждал, то именно в те минуты ему ясно дали понять, что жертвы готовы. Однако, вокруг все осталось недвижно. Ни единый шорох не насторожил ни нас, ни доларов, послушно ожидавших около лестницы. Двери оказались заперты. Пара ударов эфесом меча – и хиленький замок брякнул об истоптанный порожек. Мы осторожно вошли внутрь, готовые к любой атаке, но быстро расслабились: две комнаты не таили угроз и не скрывали врагов. Уже хорошо. Жилище явно бросали в спешке и давно, о чем говорил ужасный бардак, покрытый слоем серой пыли.

– Одна комната нам, вторая – доларам, – бросил Эсагор, направляясь к зверям. – Вилеон, Храп, ко мне.

Скакуны послушно вошли в дом и прошли направо, в меньшее помещение, некогда бывшее кухней.

– Ты как хочешь, а я сплю на кровати.

Тон с ледяными нотками совсем не вязался с милой внешностью, но возражать мне не захотелось. Нет, меня совсем не устраивало соседство мужчины, но здравый смысл подсказывал, что спать нам все равно придется по очереди.

– Есть хочешь? У меня есть вяленое мясо, хлеб, пара баночек фасоли и сухое печенье.

– Именно в таком порядке, пожалуйста, – немного оттаял друг.

После нехитрого ужина Эсагор отправился спать, растолковав, что сразу после захода Тройки вряд ли кто-то сунется к нам, а чуть позже он встанет на стражу моего сна. На том и порешили. Парень откинул одеяло, отправив в полет небольшое облачко пыли, и, в чем был, забрался на кровать, на всякий случай, даже не сняв обуви.

В тишине, пока еще нарушаемой лишь храпом Храпа, доносящимся из-за прикрытых наполовину дверей, минуты мучительно потянулись одна за одной. Я снова мысленно отправилась в путешествие по детству, пытаясь понять: когда и почему наша дружба с сыном начальника стражи перестала быть теплой и дарящей радость.

– Хочу, чтобы ты знал… – неожиданно для себя, сказала я вслух. Пришлось продолжать. – В тот день я никого не подсылала к тебе. Даил следил за нашей тренировкой. И… – откровенность давалась все тяжелее, – я правда не знала о его поступке. Сам посуди, там и тогда я бы сама сломала нос брату, если бы узнала о случившемся.

Эсагор молчал.

Сумерки поглотили Ал’Ваар. Яркая луна прекрасно освещала дорогу за окном, позволяя полагаться не только на слух, но и на зрение.

– Все эти годы я винил тебя, – послышалось из темноты. – И только теперь понял, что та Вилея не стала бы никого просить о мести. Она не пряталась за спины братьев. И даже теперь не Даил и не Дагриф едут в Тхосе, а их сестра. Что за нужда гонит тебя туда?

– Последняя просьба бабушки Мервены, – вздохнула я, вглядываясь в пустые окна дома напротив.

– Хотелось бы верить, что наши риски оправданы.

– Эсагор?

– Да?

– Спасибо, что не бросил меня.

– Не в моих правилах оставлять ардесс в опасности.

– И отказывать ардерам?

– И отказывать ардерам, – усмехнулся друг.

* * *

Мой дозор подошел к концу как раз в тот момент, когда тело напрочь отказалось держать глаза открытыми. Теплая рука мягко легла на плечо, возвращая в реальность:

– Иди, поспи. Теперь мое время.

Уставшая, я даже не смогла ответить. Короткий кивок – и несколько шагов к желанной кровати. По ощущениям, уснула я еще в полете к подушке, поскольку наутро момент засыпания мне вспомнить так и не удалось.

Кролькин Хрустень оказался настолько зловещим местом, что даже сны боялись посещать его. Я не припомню ночи, чтобы мне ничего не снилось. А тут – полный мрак и безмолвие. Словно из деревушки высосали всю жизнь. Но как бы там ни было – организм требовал отдыха, поэтому отсутствие сновидений стало лишь досадным недоразумением, не более.

Проснулась я от непонятного шуршания на пределе слуха.

– Ты слышал?

– Нет, – развалившийся на стуле друг если не спал, то точно придремнул.

– Шум. Он нарастает.

– Может, драконы летят.

– Меч! Эсагор!

– Вилея… – парень лениво повернулся в мою сторону.

Его лицо скрывал мрак ночи, но я точно могла описать ту гримасу, которая была сейчас на нем.

– У меня острый слух. Забыл? Меч!! Живо! Храп, Вилеон, ко мне!

Звери дружно повскакивали со своих мест и вбежали в спальню.

И вовремя.

Из кухни послышался оглушительный звон бьющегося стекла. Сначала оконного, а затем в ход пошла посуда.

Я бросила короткий взгляд на друга, уже занявшего боевую позицию с мечом наголо. Мой клинок пока покоился в ножнах. От меня было гораздо больше пользы в магии. Звук, доносящийся из соседней комнаты, резко стих. Долары попятились и утробно зарычали, глядя на темный провал дверного проема. Послышалось недовольное бормотание, а за ним скрип деревянных половиц.

– Ойка, – выдохнул парень, поудобнее перехватывая меч.

– Что?

Из темноты дома, размахивая длинными крючковатыми пальцами, выскочило невысокое существо. Мой огненный шар рассыпался искрами, за малым не долетев до цели. Но этого было и не нужно. От яркой вспышки чудовище закрылось лапами и упустило драгоценный момент. Эсагор коротко замахнулся и одним движением всадил клинок в приземистое тело. Ойка обмякла.

– Надо убираться отсюда, – друг обтер лезвие меча покрывалом с кровати и швырнул ткань в сторону.

– Ты ее не убил. Берегись!

Тварь резво вскочила на ноги и оскалила пасть. Неторопливо, кругом, она стала перебираться поближе к окну, выгадывая момент для атаки. Я зажгла огонек, чтобы осветить помещение и едва успела увернуться от когтистой лапы, высунувшейся из узкого темного коридора, разделявшего кухню и спальню.

– Гаси! – донесся мужской голос как раз в тот момент, когда посланное пламя выдернуло из мрака фигуры еще двух оек. – Ты им что, маяк зажгла?!

– Слишком темно.

– А эликсиры тебе на что?

Эликсиры! Порошок из корня белоцвета!

– Отвлеки их.

– Всех?! – парень заслонил меня спиной, попеременно водя мечом от одной зловещей морды к другой. – Ужасный план.

– Другого нет.

– Есть.

Короткий, отчаянный рык – и друг завертелся в бешеном танце с оружием. Лунный свет весело забликовал на гранях меча, сеющего смерть. Ойки верещали и хрипели, натыкаясь на острое лезвие. Пару раз им все же удалось достать свою жертву – Эсагор тяжело припадал на одну ногу, а клинок перехватил в левую руку. Несколько бесконечных минут – и в доме повисла тишина. Я застыла с порошком на ладони, готовая в любой момент сдуть его в морду чудища. Не пришлось.

– На улицу. Быстро.

– Там могут быть еще.

– Здесь не безопаснее.

Лапа одной из оек, лежащая на освещаемом луной островке, дернулась.

– Вилея! – гаркнул друг над самым ухом, после чего грубо сгреб меня в охапку и вытолкал из комнаты. – На доларов!

Я выскочила на улицу, подгоняя скакунов к дороге. Звери рычали и опасливо озирались по сторонам.

– Знаю, ребята, мне тоже тут не нравится. Вперед!

Храп сделал пару неуверенных шагов и замер. Аккурат перед ним из окна вылетела тварь, еще пару минут назад считавшаяся мертвой. Эсагор среагировал молниеносно, но огненный шар, посланный мной, оказался быстрее. Яркая вспышка – и в груди чудища появилась огромная дыра. Ойка осмотрела рану, неестественно резко изогнула шею и зашипела. В три прыжка оказавшись рядом, я влепила заветный порошок, все еще сжимаемый в кулаке, прямо ей в нос. Опешившая от такой наглости, тварь дернула головой и полезла обратно в дом прямо по стене.

– Она не чихает… – растерянно проговорила я скорее в пустоту. – Она должна чихать.

– Вилея, о чем ты?

– Харгова муть! Это не ойки!

– Хочешь сказать…

Из разбитого окна вывалились сразу два чудища, жадно клацая зубами.

– Это кренки!

Одно из чудищ ринулось на Вилеона. В невообразимом прыжке Эсагор отбил когтистую лапу и, уже падая на землю, рубанул мечом. Морщинистая голова с редкими волосами подкатилась к моим ногам, закрывая и открывая глаза.

– Нежить! – я зашла с затылка и пнула отрубленную голову подальше, дабы отсрочить ее воссоединение с телом.

– Нужен огонь. Много огня, – крикнул парень, вонзая меч в глаз другой твари, с противным треском проворачивая лезвие.

– Долары не любят…

– Их я беру на себя. Сдюжишь до рассвета? – друг подошел вплотную, положил руку на плечо и заглянул в глаза.

– Можно подумать, у меня есть выбор.

– Тогда кольцо, Вилея. От кренков так просто не уйти, но в огонь они не полезут.

Стена пламени взметнулась вокруг нас на добрые три метра. В последний момент я заметила, как уже прыгнувший из окна третий кренк противно взвизгнул и отпрянул от огня, тряся лапой. Долары запаниковали. Эсагор ухватил зверей за загривки и слегка потянул вверх. Поджав одну лапу, Вилеон доверчиво прикрыл глаза, а вот Храп успокаиваться не думал, явно ища способ выпрыгнуть из кольца и привычно удрать. Сил в раненой руке парня оказалось недостаточно. Сосредоточенно удерживая стихию, я зашла справа от своего скакуна, обхватила ладонью ладонь Эсагора и тоже потянула вверх. Подействовало. Странный прием… Мне обязательно следовало узнать о нем. Но позже.

Пламя жадно забирало Силу. Из всех стихий, огненная по праву считалась самой ненасытной, своевольной и сложно подчиняемой. Не все начинающие маги Огня в итоге справлялись с ней. Кто-то навсегда закрывал в себе способности к магии, кто-то становился магом общей практики, где владение огнем было на порядок ниже и проще, а кто-то, спалив не одно тренировочное поле, все же сближался со стихией и начинал играть по ее правилам. Иначе никак.

Я осторожно опустилась на землю, скрестила ноги, раскинула руки в стороны и закрыла глаза, переходя в «иное» состояние. Так было проще контролировать Силу и даже немного оттягивать ее на себя. Правда, был у этого способа один недостаток – маг становился полностью уязвим.

Через какое-то время отдаваемый поток немного замедлился. Я облегченно выдохнула, потому как руки уже начинало еле заметно трясти. Это являлось первым признаком усталости. За руками обычно следовали колени, грудь и голова. Но мне очень хотелось верить, что до этого не дойдет. Ведь после полной отдачи Силы выживали единицы.

– Я – Пламя – я – Пламя – я – Пламя, – в сознании по кругу, словно пытаясь поймать собственный хвост, металась фраза, – я – Пламя…

– Вилея! – донеслось откуда-то издалека, распугав мои мысли. – Да что же ты! Вилея! – голова ощутимо дернулась, щеку обожгло.

Я открыла глаза и тут же закрыла обратно, ослепленная светом Тройки.

– Ащщщ… Ты меня что, ударил?

– Прости, это был отчаянный способ докричаться до тебя. Гаси огонь.

– А?

– Отпусти стихию! Утро. Мы выстояли.

Нити, связывающие меня и пламя, оборвались, стоило мне ослабить хватку. Огненная завеса рухнула, являя захватывающую дух картину: с десяток кренков в образе оек застыли уродливыми каменными изваяниями вокруг нас. Видимо, голод победил над желанием жить, раз уж они не убрались в свои норы потемну.

Я попыталась встать на ноги. Безуспешно.

– Ты отдала слишком много Силы. Отдохни.

– Ох, не хочется мне тут отдыхать! – я еще раз оглядела тварей. – Кренки сюда, может, и не сунутся днем, но вот всяких пожирателей, настоящих оек и (упаси Великие Владыки) подсклепных выползней никто не отменял. Так что…

– Ты не можешь ехать в таком состоянии.

– Тогда достань из моей сумки черную склянку и дай мне!!

Друг смерил меня взглядом, но ничего не ответил. После нескольких неудачных попыток он все-таки нашел нужный эликсир и вложил мне в руку.

– А теперь отойди. Мало ли…

Я быстро откупорила бутылочку из черного стекла и влила в себя вонючую жидкость. Живот скрутило и отпустило, а на смену пришла Тьма.

– Эй! – щеку снова обожгло, и я непонимающе уставилась на Эсагора.

– Тебе что, понравилось бить меня?

– А тебе, я смотрю, понравилось отключаться?

– Эликсир Силы действует так и никак иначе. Это на будущее, чтоб ты знал. Еще раз дашь мне пощечину, спалю! – для пущей убедительности я щелкнула пальцами в воздухе.

– Предупреждать надо о таком!

– Прости, не успела провести для тебя лекцию.

– Ты хоть раз можешь просто сказать «спасибо»?

– Твое «спасибо» лежит в сумке в красной банке. Обработай раны, – я кивнула на ногу друга, расчерченную глубокой царапиной. – С плечом могу помочь.

Вместо ответа парень махнул рукой и вновь зарылся в мой заплечный мешок в поисках мази.

Через час мы уже ехали верхом, на ходу жуя соленое печенье. Боль Эсагора потихоньку отступала, а мое тело больше не выкручивало от недостатка Силы.

– Сегодня достигнем Арнака, а дальше поедем без ночевок. Эликсиров у меня хватит.

– Не хочу спорить, – парень поднял обе руки и замотал головой. – Если ардесса решила, значит, так тому и быть.

– Откуда такое смирение?

– Все равно все будет так, как хочешь ты. Если ты уверена, что так лучше, я промолчу и сберегу нервы.

– Нет уж, говори!

– А у тебя разве есть эликсир для восстановления нервов? Если нет, то извини.

– Ты невозможный!

– Не более, чем ты.

– Раз беседы не получается, едем быстрее, – я положила руку на загривок Храпа и вспомнила кое-что. – Кстати, что ты сделал, когда успокаивал доларов? Что за неизвестная магия?

– Простое наблюдение. Иногда очень полезно, знаешь ли.

– И?

– В детстве доларки берут так своих детенышей и переносят, если надо. Для всех доларов этот жест связан с матерью и ощущением безопасности. Поэтому они быстро успокаиваются.

– Сам узнал или подсказал кто?

– Быстро!

Команде Эсагора подчинились оба долара, а мне ничего не оставалось делать, как закусить губу и сильнее вцепиться в седло, дабы не слететь со зверя в пыль Элофорского тракта.

* * *

За весь день мы перекинулись всего несколькими фразами. Да и те сводились лишь к просьбе об отдыхе и предложению перекусить. Между нами искрило. Я честно пыталась смириться с присутствием Эсагора рядом и даже находила в этом кучу плюсов, но держать язык за зубами не получалось. Стоило мне встретиться с ним взглядом, как внутри меня происходил взрыв. Странное чувство. Думаю, друг и сам был не рад, что поддался на уговоры ардеры сопроводить меня. Но признавать свои слабости он не умел никогда. Для него смерть была не так страшна, как собственная беспомощность. Угадывалось мужское воспитание. Маму он не помнил – она умерла при родах. Поэтому отец, несмотря на высокую должность при дворе, всеми правдами и неправдами находил время для сына, сумев вырастить из него настоящего человека слова.

Я доверяла Эсагору. Наверно, даже больше, чем кому-либо. Сказывалась крепкая детская дружба, знание всех привычек и изъянов, дополняемое десятками не рассказанных никому секретов и, наверно, сказывался тот первый, робкий поцелуй под звездным небом… Я облизала губы, поддавшись воспоминаниям. Ох, и досталось нам тогда по возвращении в замок! Родители, ари и стража несколько часов прочесывали каждый угол и каждый закоулок в поисках нас.

Я поймала на себе удивленный взгляд Эсагора на самом въезде в Арнак, и лишь потом поняла, что глупо улыбаюсь.

– Рада, что доехали, – пояснила я, вновь закипая. – Что?

– Это не то выражение. Я тебя слишком хорошо знаю. О чем думала? Или о ком?

Упор на последнее слово заставил сердце испуганно дернуться.

– О тебе!

Иногда, чтобы скрыть правду, нужно сказать ее в лицо. Нагло и неожиданно.

– Хах! Врать ты никогда не умела, – Эсагор подкатил глаза, расплываясь в самодовольной улыбке.

– Теряешь сноровку, – про себя подумала я, но вслух этого говорить не стала.

Город, в котором в третий раз после Ромора и Кролькина Хрустня встречались два тракта, жил привычной размеренной жизнью. После пережитых нами нападений, спокойствие Арнака казалось каким-то неестественным и наигранным. Ни тебе суеты, ни вооруженных отрядов, ждущих угасания Тройки, ни косых взглядов на потрепанных дорогой путников. Даже белые онзельские долары, устало шагая по довольно просторным улицам, так и не получили привычную дозу внимания.