Мрачные узы

– Так и я о чем, – подмигнул Савва. – Еще нашел в себе смелость нагрубить тетушке, – скорчил на лице удивление с долей сарказма. – Что в принципе и не удивительно. Но так вызывающе напоминать ей о Владлене… Я предполагал, что она за это ему голову откусит, а потом ею в гольф начнет играть, используя любимую трость. Сам даже при угрозе смертной казни не решился бы слово поперек сказать этой женщине. Ей палец в рот не клади. С годами, что удивительно, она все суровее и суровее становится, не кажется? Видать, гены берут свое. – За неимением ожидаемой реакции, Савва окликнул Натана: – Верно, папа?

– Не знаю, о чем ты говоришь.

– Да ладно, – усмехнулся. – У каждого тут свои грешки имеются, ведь так?

И он ехидным прищуром обвел обеденный стол, закусив нижнюю губу.

Ренат, занятый попыткой расстегнуть пуговицу на рукаве рубашки и хотя бы удовлетворить зуд на запястье, ошеломленно поднял голову и незаметно попытался взять за руку Софью; Алиса жалобно всхлипнула носом; Натан исподлобья поднял тяжелый взгляд на сына; у Марата снова напряглись мышцы на руках.

Савва жаждал хлеба и зрелищ:

– Так что все мы понимаем, что Игнат…

– Перестань, пожалуйста, обсуждать моего брата, – вежливым тоном проговорил Ренат.

– Пха! А чего ты вдруг решил заступиться?! Родственные чувства проснулись?

– Не тебе судить о чувствах! – агрессивнее ответил Ренат.

– Прекратить, – пробасил Натан, уронив нож на тарелку. – У меня есть желание пообедать в тихом семейном кругу. Надеюсь, ты меня услышал.

«Угу», – кивнул Савва и уныло уткнулся в тарелку с остывшим супом. Продолжал размешивать и вылавливать в ложку горошек и квадратики моркови.

– А где наша любительница свежего молока? – снова озорные искорки сверкнули в глазах Саввы, когда он делал вид, словно выискивал за столом близкую знакомую. – Где Ангелина?

– Она уехала в другой город узнавать по поводу учебы.

– М-м, действительно. А главное, как удобно, прям во время убийства Инги.

Никто не ответил.

Савва доел суп и облокотился на спинку стула.

Тут повернулся к Алисе, которая продолжала лишь присутствовать в помещении, но мысли ее, и, казалось, она сама была где-то далеко.

– Ты снова не ешь, Али. Так нельзя, ты сутки ничего не принимала, кроме валерьянки. Это несерьезно.

– Я не хочу, – еле слышно проговорила девушка, кутаясь в шаль.

– А надо через силу. Твой организм не должен страдать. Давай хотя бы один бутербродик, – и он потянулся за треугольными ломтиками диетического хлеба.

– Не буду.

– Но, Али, – настойчивым голосом продолжал Савва, аккуратно выкладывая поверх хлеба тонкие лепесточки ветчины.

– Заткнись и сам жри свои бутерброды! – ощетинился Марат и синхронно с хозяином под столом зарычал Крекер.

Глава 4

15 июня 2019 (суббота)

Придерживая подол летнего платья, Лара шагала все дальше и дальше, пока вода не начала щекотать бедра. Ей хотелось окунуться, прямо в платье, с головой, чтобы плыть в глубине пока не будет необходимости в жадном глотке кислорода. Что бы до жжения в груди не всплывать и до боли в мышцах рук грести, прорываясь сквозь собственные границы. Ее ступни по щиколотку зарылись в песке, когда показалось, что весьма смелые мальки стали вертеться около ног, пощипывать кожу; край платья упал на водную гладь, развеваясь забавным цветным пятном на темном качающемся озере.

– Девушка! – кто-то позади звонко свистнул.

Лара взволнованно обернулась, выронив всю собранную в руки ткань, и весь подол пропитался прохладой. На берегу стояла женщина, а рядом с ней два черных ротвейлера рыли лапами песок.

– Испугала? А-ха-ха! Извините! У вас тут телефон надрывается. Не слышите?

Действительно, смартфон, спрятанный в кеды, истошно трезвонил, весьма странно, что Лара его не заметила. Это звонила мать. На экране высветилось четыре пропущенных. Пока Лара натягивала на влажные ноги кеды, завязывала их, поступил следующий звонок, который девушка сбросила, решив не омрачать столь приятный вечер ничем не примечательной беседой и больше никого на берегу не пугать своей чересчур громкой мелодией.

Платье пришлось снимать и вешать в душевой на вешалке, чтобы основная влага с него стекла. Лара переоделась в спортивный костюм, рылась в чемодане в поисках книжки, которую начала читать уже как почти месяц назад, но сейчас ей вдруг резко захотелось продолжить. На кровати смартфон снова пискнул и засветился экран. Эсэмэска: «Я понимаю, ты не желаешь со мной разговаривать. С родной матерью. Но я хочу сказать, что все же поступаешь ты откровенно глупо. Зачем ты сюда приехала? Думаешь, тут кому-то нужна? Там у тебя был и дом, и семья, а сейчас ты осталась с голой задницей! Головой изредка нужно думать, а то снова вляпаешься в какую-нибудь историю, из которой уже можешь и не выбраться. Я пригласила Павлика в гости на следующей недели, думаю, во вторник или в среду он приедет. Будь благоразумна и приезжай, мы хотим с тобой поговорить. И не ищи приключений себе раньше времени».

Лара бросила телефон, села на кровать и вцепилась в волосы. Казалось, уже ничего не способно вывести ее из себя.

«Кому-то нужна?» – «Откровенно глупо» – «Снова вляпаешься» – «С родной матерью» – «Не ищи приключений».

– А я хочу! – выкрикнула она и схватилась за отброшенный в сторону подушек телефон. Она переслала это сообщение Рите с кучей смайликов, во всевозможных вариациях выражающих фейспалм, и полистала историю чатов до глубокой молодости, пока в глаза не бросился нужный ей 2014 год. Выбрала собеседника и на секунду остановилась на последних сообщениях, отправленных друг другу.

После активно застучала по клавиатуре, стараясь налету подбирать более связанные по смыслу слова и складывать их во вполне логичные предложения. Бегло пробежала по напечатанному тексту и нажала на «отправить». Забралась на кровать с ногами, сложила их по-турецки и стала ждать. Собеседник был «онлайн», но пока так и не заходил в чат, не читал и естественно не присылал ответ. Минуты ожидания растянулись и заставляли почувствовать укол тревоги и вины за содеянное. Но Лара постаралась с этим справиться, заблокировав телефон, чтобы не возникло желание удалить сообщение, будто бы ничего не было, и вернулась к активным поискам книжки на дне сумки.

Телефон долгожданно пискнул.

Эсэмэска: «Могла бы хоть что-то отправить, а не бездушно игнорировать мать».

– Родную мать, – поправила Лара и снова бросила телефон на кровать.

Стоя на корточках перед разрозненным чемоданом, где наконец-то нашлась книга в мягкой обложке и лежал сложенный купальник, решила, что ей необходимо освежиться. Переоделась, поверх накинула толстовку и вышла из номера, оставив телефон на кровати на случай, что вновь может вернуться желание удалить сообщение, адресованное старому знакомому. Возможно, этот синдром вины когда-нибудь исчезнет, потому что самое сложное – это его и осознавать, и не иметь сил с ним совладать.

Экран снова вспыхнул.

Новое сообщение

[22:15]

15 июня 2019 от Клариссы Леоновой:

Марат, здравствуй. Странная история происходит, быть может ты мне все объяснишь. Хотя может это и не мое дело. Я случайно услышала о том, что дело закрыли. Я была свидетелем и хочу сказать, что кое-что видела, отчего могу судить, что расследование весьма скоро завершили. Мне необходимо с тобой встретиться и переговорить. Надеюсь, что тебе можно доверять. Напиши, как будет возможность пересечься.

[22:32]

15 июня 2019 от Марата Загорского:

Привет! Неожиданно.

Есть неплохое кафе на углу Северной улицы. Прямо напротив городской библиотеки. После обеда я свободен

16 июня 2019 (воскресенье)

Ночь с субботы на воскресенье.

В понедельник похороны.

Все погрузилось в тишину и сон.

Уродливо-длинные тени гуляли на противоположной стене. На подлокотнике стоял прозрачный стакан, на дне которого плавали почти растаявшие кубики льда и несколько капель коньяка, растворившиеся в холодной воде.

– Ты все правильно сделал…

– Нет, – голова безвольно качалась.

– Она тебя ненавидела, проклинала… Ты был для ее никем…

– Я не должен был так поступать, – к горлу подкатывал ком сдавленных рыданий.

– Она это заслужила! Ее нужно было убить! Нужно! Нужно! Нужно!

– Все, – он схватился за голову обеими руками и сжал ее крепко, ожидая, что она лопнет, как спелый арбуз, – не хочу это слушать больше. Я не смогу с этим жить…

– Не смей! Ты тряпка! Тряпка! Тряпка! Бесхребетное существо! Ты не достоин жить! Ты! Ты! Ты!

– Заткнись!

Уродливая тень вскочила и вытянулась до галтели, сломавшись пополам на стыке с потолком.

– Ты трус и неудачник! Так тебе и надо!

– Замолчи! Замолчи, ради бога…

Кажется, кто-то проснулся в соседней комнате и, шаркая тапками, направился к двери, настороженный странными звуками, доносившимися из гостиной.

– Нас не должны видеть! Беги! Беги, неудачник! Беги!

Пустой стакан рухнул с подлокотника, разбился, и в освещенных уличными фонарями осколках скользнул силуэт, изуродованный виной и бессилием.

***

Лара припарковала желтый «фортво» на противоположной стороне от библиотеки, заглушила мотор и схватилась за смартфон. Пролистала фотографии, загруженные на аккаунт Марата, приближая его лицо, стараясь в ускоренном режиме привыкнуть к его новой прическе и в целом к повзрослевшему однокласснику.

В ее памяти остался тот юный Марат, который сидел с ней за одной партой. Высокий, худощавый, с широкими темными бровями, из-под которых смотрели всегда немного отрешенно-саркастические синие глаза. Слегка ушастый, долговязый с непослушной черной копной волос. Сейчас же фотографии показывали ей хорошо сложенного молодого человека со стильной прической, что скрывала его когда-то оттопыренные уши, легкой небритостью, которая прибавляла ему несколько лет и солидности, но все с тем же безразлично-игривым взглядом.

У кафе «Суфле» под большими зонтами сливового цвета стояли деревянные столики и стульчики с розовыми подушками. За одним из них сидел Загорский, рядом стоял велосипед, а в ногах лежала пепельного цвета афганская борзая.

– Привет. Я ничего пока тебе не заказывал, не знал, что захочешь.

Лара пожала плечами и присела напротив. Марат в руках держал прозрачную кружку с чаем.

Пес лениво приподнялся и обнюхал ноги незнакомки, щекоча мокрым носом голую кожу. Теперь в своем нежно-бежевом сарафанчике Лара чувствовала себя совсем дискомфортно.

– Знакомься, это Крекер. Эй! Дружище, фу! Не смущай девушку.

Крекер печально проскулил, заглядывая в глаза Ларе.

– Какой красавчик, – и, слегка опасаясь, она потянулась к морде собаки, чтобы погладить, но жаждущий ласки и внимания пес сам быстро положил голову на колени Ларе, довольно облизнувшись.

– Ну вот, дружище, тебе даже комплимент перепал, – усмехнулся Марат и, поправляя вьющиеся волосы до плеч, начал высматривать официанта. – Мне аж как-то завидно. – В ответ Лара смущенно поджала губы. Марат, заметив это, отвел взгляд на проходящего мимо юношу в униформе. – Молодой человек, примите заказ.

Лара чувствовала скованность, хотя и не могла точно разобрать из-за чего: то ли это предстоящий деликатный разговор, граничащий с незаконными действиями, влиял на нее так, то ли это из-за человека напротив. Она рассматривала бывшего одноклассника, выявляя когда-то нравившиеся ей черты, однако теперь он казался ей совсем чужим и далеким. Будто бы это незнакомец, которого она случайно приняла за давнего друга.

Официант быстро принес большой графин с холодным клюквенным морсом, поставил рядом со стеклянным чайником, в котором плавали дольки апельсина, грейпфрута и веточки розмарина. Марат подлил настоявшийся чай себе в чашку.

– Так что произошло?

Лара выдохнула и рассказала о вчерашних мыслях, что кто-то мог избавляться от провокационной информации, которая была запечатлена на сожженной бумаге, и в дополнение, чтобы уж наверняка, избавился он Инги; о том, что, быть может, жертва сама могла на себя навести беду шантажом; или она вообще оказалась случайным свидетелем чего-то непристойного, отчего пришлось ее устранить. Так же Лара была уверена, что если увидела бы еще раз машину преступника, то точно бы узнала ее.

– То есть ты хочешь сказать, что Инга могла знать своего убийцу? Или подозревать о возможной угрозе жизни?

– Определенно. Скорее всего, она во что-то ввязалась, чему не смогла противостоять, и это что-то связано с твоей семьей.

– С моей семьей? Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, где она жила? – проигнорировав вопрос, продолжила Лара.

– Пять лет назад уехала из города, но пару дней назад вернулась. Инга не очень ладила со всеми. Может быть поэтому не решилась ночевать у нас.

– А она могла поселиться в номере «Третьего форта»? – и попробовала сладковато-горький напиток.

– Вполне возможно. Не понимаю, к чему ты ведешь? Причет все же моя семья? – стараясь скрыть свои собственные подозрения, Марат отпил чай, источавший пряный аромат цитрусовых.

– В том, что никто не хочет полноценно разбираться в этом, раз Натан Карлович хочет закрыть дело.

– Натан? Так это ты его разговор слышала? Понятно, – он на минуту взял паузу, обдумывая что-то. – Когда, говоришь, его видела? В пятницу после обеда?

Та кивнула и потянулась за холодным морсом:

– Так почему он все же не хочет разбирательства?

– Скорее всего, не хочет поднимать снова шумиху вокруг семьи.

– Снова?

Марат прикусил щеку со внутренней стороны. Молча, озираясь одними глазами по сторонам, закивал в ответ.

– Не расскажешь?

Он в смятении почесал нос:

– Это сложно.

– И все-таки?

Марат поставил локти на стол, сложил пальцы в замок, возвысившись плечами над ними.

– Пять лет назад умер родной брат Натана. Дело темное, туманное, запутанное. Вроде только-только семья перестала перешептываться по этому поводу. Многие думали… да скорее и считают до сих пор, что Филиппа Карловича убили. Однако сам Натан упорно верит в то, что это была случайность или… – Марат прикусил язык, – самоубийство.

Лара ахнула.

– Фамилию семьи тогда долго обсуждали везде, где только можно, как понимаешь, это вообще не на руку сыграло всем.

– Почему же Натан Карлович не верит в предположения остальных?

– Да потому что обстоятельства смерти очень щепетильные. Если это и убийство, то это кто-то из семьи. Расследование внутри могло только разрушить все. Думаю, именно поэтому он тогда замял дело. Ну и сейчас хочет поступить так же. Ты, конечно, можешь думать, что мы тут все с ума посходили, только о себе и заботимся, чтобы в нас пальцами не тыкали, но, поверь, это затея не наша, а исключительно Натана. Он не хочет, чтобы кто-то ковырял в нашей семье палкой, намереваясь разворошить муравейник, потому что… все и так скрипит по швам. Огласка здесь ни к чему.

– Значит он думает, что и к убийству Инги тоже причастна семья?

– Я понятия не имею, что у него в голове. У нас весьма сложные отношения, но не настолько, чтобы убивать, – прошептал Марат.

– А насколько все сложно?

– Во всех семьях не все гладко. Есть ненависть и злоба, но не так, чтобы пулю в голову или нож в спину.

– А как умер брат Натана Карловича?

5 января 2015 (понедельник) за 18 часов до трагедии

У большого театра в центре города сложно было припарковаться: в основном машины уже оставляли за один-два квартала, на платной стоянке еще оставалось несколько свободных зарезервированных мест на особых гостей. Внутри полно народу, стойкий аромат «Шанель N°5», блеск драгоценных камней и скользящий холод шелка. Шлоссеры тоже приглашены на легендарную оперетту «Веселая вдова» композитора Франца Легара, поставленную в оригинале.

По лестнице, застеленной синим с золотом ковром, на второй этаж медленно поднимаются пожилые Филипп и Ярослава, в одной руке у нее трость, другой она держит за локоть старшего брата и внимательно вслушивается в гомон вокруг, стараясь раствориться в нем. На ней глубокого синего цвета платье, на шее десятки жемчужных капель. Ярослава осматривала мраморные стены с золотыми изящными рамками чистых зеркал, что служили будто бы порталом в другой параллельный мир, высокие окна завешаны тяжелыми шторами с золотыми кисточками.

Следом шла Алиса, разговаривала с Ингой, обе словно близняшки облачились в одинаковые вечерние комбинезоны темно-бордового и изумрудного цвета. Алиса не переставала говорить о чудесной жизни в столице, куда она не так давно перебралась, избавившись от вечно опекающей ее бабушки. Инга завистливо слушала, представляя и себя на месте Алисы, неужели она не сможет также наслаждаться своим существованием и радоваться изо дня в день. Особенно сейчас, когда она чувствует себя лишней в семье. Мать не выдержала периода после развода с отцом Инги, уехала, объясняя свое внезапно долгое отсутствие тем, что ей необходимо прийти в себя и найти силы жить дальше без Игната, оставив дочь и сына одних. Даниил увлекся компаниями по интересам, а Инга продолжала жить с отцом и буквально делить когда-то свою жилплощадь со сводным братом Маратом, а любовь отца с мачехой. И больше никто не проявлял никакого внимания к ней, считая, что девочка выросла и должна уже как-то реализовываться в жизни, показывать, на что она способна и чего стоит. Она же Шлоссер. А все семейные проблемы не важны и не стоит о них сильно переживать. «Семью не выбирают. Семья – это святое», – постоянно говорил ей дедушка, как только Инга приходила к нему за помощью.

На втором этаже на роскошных диванах сидел Натан и часто поглядывал на наручные часы, осознавая, что ехать по отдельности оказалось огромной ошибкой, необходимо было организовать совместное прибытие на спектакль вовремя. Рядом с ним сидел шестнадцатилетний юноша в белоснежном костюме-тройке под цвет его светлым волосам и все время переписывался в социальных сетях, не отрываясь от экрана ни на секунду. Савва имел поразительное сходство с персонажем одного из успешных мультфильмов того времени – «Хранители снов». И если кому-то удалось познакомиться с этой историей, то этот человек сразу сравнивал Савву с Ледяным Джеком. Те же ненатурально белоснежные волосы, пребывающие постоянно в стильном беспорядке, прямые темные брови, озорной блеск глаз и вечно ехидная усмешка.

– Наконец-то вы приехали! Что случилось? – поднялся с дивана Натан и по очереди всех обнял и поцеловал.

– Твой брат в очередной раз поссорился с сыном, – упрекнула Ярослава, крепко сжав локоть Филиппа.

– Простите, но я больше не могу! Этот гаденыш променял жену на какую-то профурсетку, – взмолился Филипп, явно устав извергать только яд.

Тем временем, на первом этаже Игнат вместе со своей супругой Дианой Загорской и ее сыном зашли в бар. Он взял пять бокалов лучшего шампанского, по мнению бармена. Однако шампанское не понравилось ни Марату, который в принципе отрицал алкоголь в любом его виде, ни Диане. Она сослалась на то, что не хочет оставить помаду на бокале, поэтому после первого глотка больше не притронулась к напитку. Она старалась не так откровенно любоваться собственным платьем, которое объективно ей шло, несмотря на весьма солидный для женщины возраст по паспорту. Черное бархатное на бретельках, демонстрирующее всем достоинства ее фигуры. Как и любая женщина, Диана имела свои вполне оправленные комплексы и в отношении прожитых и оставшихся лет, однако она старалась их затмить своим образом жизни. В частности, это касалась и стабильных занятий йогой, где достижением считала удавшуюся ей позу «ширшасана», которую не то, что выполнить получается не с первого раза, а хотя бы просто произнести. А также факт замужества с человеком, который был ее младше; и недавняя история на берегах Черного моря в отпуске, когда прогуливающихся вдоль бурлящих волн маму и сына приняли за женщину с молодым любовником, что возмутило Марата, однако весьма польстило Диане.

И сейчас на троицу около высокого столика в баре падали восхищенные взгляды.

– Что же, предлагаю тост за новый год, и пускай все наши желания сбываются, – поднял бокал Игнат, стараясь незаметно подтянуть штаны, которые не могли удержать его объемный живот и вечно сползали в неподходящий момент. Под глазом был умело замаскирован синяк.

– Потрясающая идея, – радостно поддержала Диана, делая вид, что отпивает безумно кислое шампанское.

– А вы, что же, Марат Львович, не желаете отметить с нами новый год? – Игнат всегда обращался с сомнительно уважительным тоном к пасынку, отмахиваясь от возмущенных комментарием: «Мальчику пора привыкать, ведь Марат Львович будущий учитель химии». И этот аргумент пришел лишь полгода назад с момента поступления в педагогический университет, а до этого Игнат просто хохотал и делал вид, что все обижаются его невинно почтительным обращениям.

– Который уже как пять дней наступил.

– Но до рождества это волшебный период, когда можно загадывать желания, надеясь, что все сбудется.

– А после вашего рождества будет старый новый год, который отмечается с тем же размахом, где тоже грех не выпить и не загадать желание. Вот у нас и вся страна полмесяца не просыхает.

– Марюш, – прошептала Диана, погладив сына по спине. – Не надо.

– Вы поэтому себе аж два лишних бокала шампанского взяли, – он указал на одинокие искрящихся пузырьками фужеры на столике. – Чтобы все ваши желания сбылись, надо, наверное, всю бутылку в одну рожу всосать.

– Марюш…

– Что, ма? – он взглянул в ее изумленные глаза. – Все прекрасно, – чмокнул в щеку. – С новым годом. – И вышел из бара.

За двадцать минут до начала спектакля у крыльца остановилось такси, из него вышел Ренат и его молодая любовница, которая, по словам Филиппа, свергла законную жену. Вдвоем они зашли в театр; Ренат помог девушке снять манто.

Она, извиваясь в его объятьях, поправляла ему платок-паше, делая складочки на ткани более изящными, а он ей шептал милые непристойности на ухо.

Измеряя зал широкими шагами, Марат чуть не сбил Рената, когда пожелал уехать, не оставаясь на просмотр легендарной оперетты.

– Воу, чувак, ты совсем не видишь, куда летишь.

– Прости, реально не заметил, – извинился Марат и засеменил вниз по лестнице.

– Погоди, куда ты?

– Домой!

– Не понял, – Ренат что-то снова шепнул своей спутнице и сбежал на первый этаж, пропуская по ступени-две, пытаясь перехватить Марата. – Чувак, куда ты собрался?

Марат схватился за голову, издал странный звук, граничащий между стоном и рыком, взъерошил волосы и не поднимая глаз, попытался объяснить причину своего внезапного ухода.

– Ну ты перегибаешь палку. Знаю, мой брат не подарок, но можно же просто на него не обращать внимания.

– Отлично, – закатил глаза Марат. – Прям как мамочка советовала. Не бей никого первым, конфликт можно решить словами, а если не получается, то просто не обращай на человека внимания, он обязательно когда-нибудь отвяжется.

– Вот сейчас ты о матери вспомнил. А минуту назад? Просто развернулся к ней задницей и ушел? Какого ей было? Головой своей иногда думать нужно, – и Ренат по-дружески потрепал парня по плечу. – Так что выброси всю эту дурь и пошли. – Он его приобнял, и вдвоем уже вернулись в театр, где их дожидалась спутница Рената.

Только сейчас, вроде поумерив свой гнев, Марат поднял глаза и заметил девушку, невинно качающуюся, и ее искрящуюся улыбку при взгляде на приближающегося Рената.

– Погоди.

– Чего еще? – опешил Ренат.

– А ты считаешь разумно сегодня ее приводить?

– Тебя-то что смущает?

Марат откашлялся:

– Вообще-то здесь твой отец.

– Ну и чудесно, – Ренат широко улыбнулся и поправил жилет. – Главное жены моей нет. Нет ведь? Вдвойне чудесно. А на отца я давно уже забил. Он мне эти лекции о морали читает уже полгода. Я же под ним прогибаться не собираюсь. Пускай делает то, что считает нужным. Или ты мне еще решил почитать нравоучений?

– Да нет, – отвел глаза Марат.

– Правильно. Пойдем, не будем заставлять даму ждать.

Девушка нежно обняла Рената, сняла с его рыжих волос почти незаметную пылинку и выпросила недолгий поцелуй.

К ним в скором времени присоединился Даниил со своей девушкой.

– Рад видеть, – он пожал мужчинам руки и приятно улыбнулся незнакомке, прилипшей к предплечью Рената. – Чего тут стоите? Не желаете в бар? Там батя нас ждет.

– Судя по количеству выпитого за сегодня, он ждет только цирроз печени.

– Марат, ты не в духе? – прищурился Даниил.

– Да не, Дань, все чудесно, – Ренат приобнял племянника. – Слушай, пойдем в зал уже, – и он постучал по наручным часам. – А то скоро начало, не хотелось бы опоздать. Да и дамам чтобы не торопиться, – блеснул улыбкой.