Зяблик

– Кажется, приехали. Выйду, посмотрю.

Ее стали одолевать нехорошие предчувствия. Дождь усиливался. В машине становилось все холоднее. Юлю передернуло.

В чемодане она нашла дождевую куртку, теплые носки, резиновые сапожки и тут же их надела, а кроссовки положила в пакет и затолкала его обратно чемодан. Сразу стало теплее.

От ее дыхания шел пар. В машине постепенно стали запотевать стекла. Юля прислушалась, но кроме шума дождя ничего не смогла уловить. Капот автомобиля был до сих пор открыт, но водителя не было слышно. Юля приоткрыла свою дверь и крикнула:

– Эй, где вы? Вы слышите меня?

– Здесь я, здесь.

Водитель доковылял до машины на одной ноге, волоча за собой другую, и вскарабкался обратно в салон.

– Машина мертвая, что-то с электрикой. Я когда спрыгивал, в яму неудачно приземлился. Ногу подвернул слегка…

– Ага, я вижу. Настолько слегка, что ходить не можете. – На лице Юли отразилась тревога. – Что делать будем? – Она не была хозяйкой положения, что было непривычно и очень удручало.

– Нужна подмога. Возможно, даже вездеход с лебедкой. Когда заглохли, машину повело… Здесь по дороге километра три-четыре осталось до Зябликово, если прямо пойдете, то как раз выйдете к землям Дмитрия Владимировича.

Юля не поверила своим ушам:

– Вы предлагаете мне пройти три километра через лес по такой темени?

– Ну во-первых, не через лес, а по дороге. А во-вторых, в машине есть фонарик. – Ироничная улыбка сделала его лицо еще более неприятным.

Юля не оценила шутки, тогда он сменил тон на серьезный:

– Я просто предложил. Я с такой ногой идти не смогу. А связи нет из-за грозы. – Он внимательно посмотрел на Юлю. – Можем и здесь переждать.

Она представила себе, как всю ночь будет заперта в заглохшей машине с этим неприятным типом и ей стало не по себе. В машине было холодно. На улице шел дождь. Моральная усталость Юли находилась на пределе. Она еще раз посмотрела на водителя и ей сделалось противно от одной мысли, что она просидит вместе с этим человеком хотя бы десять минут. На Юлю накатил приступ тошноты, но она сглотнула слюну, пытаясь справиться со спазмом. Девушка закрыла глаза и попыталась взять себя в руки.

– Да-а… Еще и дождь как из ведра… – вздохнула она.

Юля вспомнила, как лет десять назад в последний раз обливалась холодной водой, а ведь когда-то это был ее обязательный ритуал – так закалялась сталь, формировался ее бойцовский характер. Она вспомнила, как семь лет назад во время ее второго нервного потрясения, Юля приняла участие в большом вольном заплыве на открытой воде, где заняла почетное четвертое место среди профессионалов, хотя она и не проходила никакой специальной подготовки. Просто плавание всегда давалось ей легко. Как будто она просто шла, а не плыла. Юля очень любила воду и всегда могла проплыть большие расстояния на одном дыхании. Однажды один пловец сказал ей, что все дело было просто в правильно поставленной технике, но Юля никогда так не считала. Ведь она занималась с тренером всего несколько месяцев, и это было еще перед ее отъездом из России. Она просто относила эту особенность на счет своей природной способности к плаванию.

Но все это было давно. Сейчас Юля уже давно забыла о том, что такое занятия спортом. У нее просто не было на это времени. К тому же ее моральное состояние не располагало к совершению подвигов. Но этот неприятный тип был просто невыносим. Или сейчас все вокруг вызывало в ней такую реакцию. Немного поразмыслив, Юля решительно вскинула голову:

– Ладно, здесь все равно промерзнем до утра. А так хоть какое-то движение. Пойду. Прямо, значит? Ориентир какой-то дайте.

– Там через полверсты справа овраг начнется. Держитесь прямо. Километра полтора – и дорога влево начнет клонится, справа вид на реку откроется. Вам по дороге, значит, левее от реки. Пройдете вдоль поля, начнется лес. А за ним уже и Зябликово.

Юля натянула капюшон поглубже на лоб, собрала его сбоку и подтянула замок к самому подбородку. Застегнула молнию и подняла воротник, закрывая им нижнюю часть лица, подоткнула кожаные брюки в сапоги.

– Хорошо. Давайте ваш фонарик.

Водитель достал из бардачка фонарик и протянул его Юле. Она положила его в карман куртки.

– Бывайте.

Открыв дверь машины, Юля спрыгнула наружу и угодила прямиком в глубокую лужу. Водитель хмыкнул и растянулся в ехидной улыбке. Юля выругалась:

– Черт вас всех дери! Отличное начало отпуска!

– Все время прямо, Юлия Владимировна! – смеясь, обратился он к ней.

Она яростно захлопнула дверь:

– Ага, я тебе это еще припомню…

Юля попробовала выбраться из лужи, держась за траву, но резиновая подошва скользила по глине и, прежде чем ей удалось это сделать, она несколько раз плюхнулась обратно, обдав себя грязной водой. Все это время из машины доносился приглушенный смех. Оттого Юля только сильнее злилась, бурчала что-то себе под нос, но снова карабкалась, пока, наконец, не смогла выбраться на обочину.

Любая критическая ситуация пробуждала в Юле бойцовский дух, даже если он до того момента и дремал где-то глубоко в недрах ее сознания. Если же ей доводилось по-настоящему разозлиться, то это лишь шло на пользу делу, надо было только выпустить наружу этого черта из табакерки. Но на сей раз этот механизм до конца не сработал, давала о себе знать накопившаяся усталость.

От холода начали стучать зубы. Юля пошла по дороге, но вскоре перешла на бег. Дождь продолжал лить. Она включила фонарик.

– Вспомни, Юлия Владимировна, уроки физкультуры, раз-два-три, вдох, раз-два-три, вдох, раз-два… – сапог соскользнул в лужу, – черт вас всех дери, вдох, раз-два-три, вдох…

Сон как рукой сняло. Было очень холодно и мокро.

– Раз-два-три, вдох…

Юля все бежала и бежала, а дождь все лил и лил. Ноги подворачивались оттого, что подошвы резиновых сапог временами попадали на глину и сильно скользили.

Справа сквозь темень и мокрые листья показался овраг. Юля помнила, что ей надо было бежать прямо. Силы стали ей изменять. Очень хотелось заплакать. Девушка сильно промокла, но сапоги оставались пока сухими. Она перешла на шаг.

Выглянула луна. Не понимая, откуда взялся свет, ведь дождь продолжался, Юля подняла голову наверх и взглянула на небо. Над собой она увидела грозовую тучу, которая постепенно отступала назад, и луну, показавшуюся из-за этой тучи. Фонарик начал мигать и вскоре совсем потух.

– Господи, только этого не хватало! Боженька, спасибо тебе, что хоть луна выглянула! Еще бы дождь выключить…

Юля снова перешла на бег. Теперь она бежала не так быстро, силы, как ей казалось, уже были на исходе, а пути по ее расчетам оставалось еще более половины. Юле не хватало дыхания, ноги не хотели слушаться. Она подумала о том, что ничего хуже этого уже быть не могло, и представила, как медленно опускается на колени, а затем ложится на землю, прямо под дождем, но тут же прогнала эти мысли. Надо было прекратить себя жалеть.

Луна показалась полностью, туча отступила дальше, а дождь стал постепенно идти на убыль. Юля почувствовала это и с облегчением произнесла:

– Скоро кончится, не паникуй! Туча должна скоро уйти. Ой!.. – остолбенев от ужаса, Юля замерла как вкопанная. Перед ней возникло что-то большое, оно двигалось поперек дороги. Она всмотрелась в темноту. Прогремел раскат грома, и за ее спиной небо озарилось вспышкой света. Неизвестная фигура резко прыгнула в сторону леса. Юля перекрестилась, её усталость как рукой сняло, и она сорвалась с места с немыслимой скоростью. Теперь уже она считала про себя:

– Раз-два-три, вдох…

Вода стала постепенно просачиваться в сапожки. Юля продолжала бежать. Справа показалась река, и девушка повернула левее, как ей и было сказано.

– Господи, дай сил!

Она бежала уже очень долго. Ей казалось, что прошло несколько часов, но она понимала, что это было от усталости. Теперь она почти шла шагом, делая остановки, чтобы отдышаться. Кончилось поле, показался лес.

Стало понемногу светать. Впереди вдоль линии леса показался просвет. Становилось жутковато, вокруг стояла абсолютная тишина, было слышно только, как под ногами хлюпала вода. Юля очень устала и ей было страшно. Но лес, наконец, кончался, а это значило только одно: за ним должен был быть дом. Она сделала последний рывок.

Слева показались внушительного вида ворота, высокий забор и красивый оштукатуренный дом с большими стеклянными окнами по периметру фасада высотой с целый этаж.

Над землей робко воцарялось утро, прогоняя вон все страхи, которые принесла с собой ночная гроза. Природа просыпалась, и вокруг стояла такая нега, какая бывает в России только в начале жаркого лета, когда так тепло, но еще нет палящего зноя. Пахло влагой, лесом и цветами, аромат дурманил своим редким сочетанием. По краю леса стоял туман, привнося в окружающий пейзаж магический оттенок, словно Юля находилась в сказке. О да, это было восхитительное утро, источающее атмосферу чего-то таинственного, непостижимого. Словно доброе предзнаменование оно как будто шептало о начале новой эры, о приближении прекрасного будущего. Оно не располагало к мрачным мыслям или дурным предчувствиям, впрочем, таким утром и не может быть иначе. Но Юля не видела ничего вокруг. Ее сознание было затуманено, чувства притуплены усталостью, а настроение отнюдь не было прекрасным.

Юля остановилась у ворот и забарабанила в них как сумасшедшая.

– Эй, откройте ворота, есть кто-нибудь?

Послышался лай собак, а за ним угрожающий топот массивных лап. С внутренней стороны об забор ударилось сначала одно, а вслед за ним другое тяжелое тело. Раздался грозный рык. Юля обмерла от страха и медленно сползла на землю. В этот момент послышался хриплый мужской голос приближающегося к воротам человека:

– Спокойно! Сидеть, Бандит! Пират, сидеть я сказал! Спокойно. – Ворота медленно отползли в сторону и остановились. Из открывшейся щели показалось заспанное загорелое лицо в морщинах. – Вы кто, что надо?

– Меня Юлия зовут. Я приехала по приглашению Марины. Дмитрий Владимирович должен быть в курсе. Должен был быть…

В этот момент издали раздался приятный низкий мужской голос:

– Тима, что там случилось?

– Тут женщина какая-то, Дмитрий Владимирович, говорит Юлия зовут, от Марины. Вы, говорит, должны быть в курсе, – обернулся на голос человек в воротах.

– Собак убери. Сейчас выйду.

Все это время Юля продолжала сидеть на земле как в прострации. Неосознанным движением она освободилась от капюшона. Девушка промокла насквозь, на ее лбу отпечаталась отметина от резинки капюшона, на щеках была видна грязь, волосы были растрепаны. Куртка промокла почти полностью, а брюки были по колено в грязи.

Послышались тихие шаги, и вскоре в проеме ворот показался мужчина. Юля скользнула по нему взглядом снизу вверх: черные галоши, черные домашние брюки, стянутые шнуром на поясе, черный хозяйственный ватник, наброшенный на плечи, на шее – золотая цепочка с крестиком. Какое-то смутное предчувствие стало зарождаться на задворках ее почти отключившегося сознания, и она продолжила исследовать его взглядом. Гладкая загорелая рельефная грудь. Юля задержалась на ней взглядом, а затем подняла глаза к его лицу. На вид лет тридцати пяти, он был высокого роста, с темными мягкими волосами, стриженными по моде – на затылке коротко, а выше подлиннее, зачесанными на боковой пробор. Его красивые черные брови были немного сдвинуты, а бирюза глаз особенно контрастно сияла на загорелом лице и выражала вопрос. Тонкий нос, рельефные губы, упрямый подбородок. Время замерло, повергнув Юлю в какое-то оцепенение. Этот мужчина был настолько красив, что, даже находясь в состоянии почти полного бессилия, она обмерла как пораженная молнией.

С едва уловимой улыбкой на физиономии он замер на чумазом лице Юли:

– Что ты здесь делаешь? Где Паша? – Дмитрий обвел ее неприличным взглядом.

Его неприветливый тон мгновенно отвлек девушку от ее мыслей:

– Паша, я так понимаю, это водитель, который меня встречал?..

Недовольство, прозвучавшее в голосе Юли, заставило его немного смягчиться:

– Да, но что случилось? У нас из-за грозы нет связи, и я решил, что поезд задержали, и ждал вас утром…

– Поезд пришел вовремя, – произнесла она холодно, – но по дороге сломалась машина, а водитель подвернул ногу. Он километрах в трех-четырех отсюда, на дороге. Просил, чтобы прислали джип с лебедкой.

– И ты что, шла по лесу три километра? – Он явно не ожидал такого поворота.

Короткий взгляд Юли, брошенный на него, не оставил сомнений в том, что она не оценила его умственных способностей.

– Да вы прямо выдающийся мыслитель! – с иронией ответила она. Юля выдохнула, неодобрительно покачала головой, а затем серьезно посмотрела на собеседника. – Послушайте, – сказала она устало, – я не спала две ночи и, вдобавок, сильно продрогла. Не соблаговолите пригласить в дом?

Какое-то время хозяин дома продолжал внимательно смотреть на нее в упор, как будто изучая. Он подал ей руку, однако, Юля медлила, размышляя, стоит ли откликаться на его жест. Все же она протянула свою руку, и мужчина помог ей встать с земли.

Вместе они прошли к дому, представшему перед ней во всем своем великолепии. За домом были видны: сад, роща и беседка-ротонда. К фасаду примыкало большое крыльцо с белыми колоннами и белыми балясинами. Это был парадный вход в дом. Дмитрий и Юля поднялись по ступенькам и вошли внутрь. Со стороны улицы до них доносился лай собак.

Юля повернулась лицом к хозяину дома и серьезно посмотрела на него:

– Если вас не затруднит дать мне полотенце и халат, то я хотела бы срочно принять горячий душ. Мои вещи остались в машине.

Он был невозмутим, но ироничная улыбка слегка касалась уголков его красивых губ:

– Да, я приготовил для тебя комнату на втором этаже. Дальняя дверь по коридору справа.

– Спасибо.

Глава 4

Юля поднялась по светлой мраморной лестнице с чугунными литыми перилами и прошла в конец коридора. С двух сторон от нее были расположены двери в комнаты, а посередине торцевой стены находилось окно в пол. Оттуда был виден лес, а за лесом открывался боковой вид на озеро. Юля ахнула от охватившего ее восторга и подошла ближе. Рассвет окончательно вступил в свои права.

Водная гладь озера вдали была спокойна, как будто и не было грозы. При мысли о дожде Юлю передернуло. Она открыла дверь означенной комнаты и поспешила войти внутрь. Ее взору предстала белоснежная комната. Светлый мраморный пол, светлые обои, высокий глянцевый потолок. Внутри помещения стояли: большая кровать с белым подголовником, зеркальный шкаф, тумба и бюро с зеркалом. Но самым впечатляющим акцентом, конечно же, было окно в пол, такое же, как и в коридоре, вид из которого просто поражал воображение – озеро было прямо перед глазами. Какое-то время Юля стояла и смотрела в окно, замерев от восторга, как вдруг ее посетила мысль, не слишком ли часто она сегодня всем восторгается? Она тряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения и возвратить себя к более насущному. Юля отошла от окна и закрыла дверь на замок, затем сбросила с себя мокрую одежду и поспешила в ванную.

Ванная комната тоже оказалась большой и белой. Девушку колотил озноб, поэтому времени принять ванну не было. Она встала под горячий душ и стояла так, пока ее кожа не покраснела, но стоило ей закрыть воду и коснуться ступнями холодного пола, как она громко чихнула. Снова подкрадывался озноб, и Юля яростно растерла себя махровым полотенцем. На крючке она заметила сатиновый халат молочного цвета, под ним на полу лежали белые махровые тапки. Она надела тапки, затем халат, подпоясалась, собрала волосы в пучок и набросила на голову капюшон.

Поскольку ее вещи безнадежно промокли, Юля отбросила их в сторону. Немного поразмыслив, она решила надеть хотя бы трусы. Они почти не промокли и были лишь слегка влажными. В любом случае других, чистых и сухих, в ее распоряжении не было, так что пришлось надеть эти.

То и дело ее тело немного подрагивало. Юля задумалась, что делать дальше. Ее чемодан был не при ней, так что переодеться ей было не во что. По сути, она осталась бы раздетой, если бы не этот халат. Находилась она в доме у незнакомого человека, к тому же нисколько не походившего на тот образ, который ей с таким усердием пыталась изобразить Марина. Как Юля ни старалась, она не могла себе представить, чтобы этот Адонис во плоти человеческой не интересовался женщинами, а предпочитал посвятить всего себя без остатка какой-либо работе, пусть даже и очень любимой. Если только работа эта не была как-то связана с ублажением телесных страстей. Да уж, на раба лампы он не был похож совсем. А вот в образе раба любви она себе его легко представляла. Говорят же иногда об иной женщине, что она не создана для того, чтобы работать. Так, например, это вполне применимо к Марине. Такие женщины приходят в этот мир для другого, шепчутся люди за их спинами. И хоть Юля всегда считала, что это совсем не применимо к мужчинам, сегодня она впервые в этом засомневалась. Это было связано не столько с незаурядной физической привлекательностью хозяина дома, сколько с теми магнетическими флюидами, которые от него исходили. Даже сейчас, усталая и изможденная, Юля подспудно чувствовала их. Хотя и обмолвились они всего парой фраз. Поэтому девушке делалось не по себе, когда она думала о том, что ей придется спуститься вниз в таком виде. При других обстоятельствах ей было бы все равно. Но в этом доме где-то рядом был он, и поэтому Юля чувствовала себя почти голой.

Тем не менее надо было что-то делать. Похоже на то, что она начинала заболевать, а только этого ей еще не хватало. Немного помедлив, она прошла в комнату, распахнула дверь и едва не столкнулась с Дмитрием. Он как раз заносил руку, чтобы постучать. От неожиданности Юля слегка смутилась, но нашла в себе силы для того, чтобы не показать этого. На нем теперь была надета черная майка. Дмитрий медленно осмотрел ее с головы до ног таким внимательным и оценивающим взглядом, что Юля засомневалась, на самом ли деле на ней был халат. Это привело ее в состояние, близкое к ярости. Ей не нравилась та ироничная манера, которую Дмитрий взял с ней с первой минуты. Юля повела бровью и сухо произнесла:

– У вас не будет самбуки или какой-то другой анисовки? Кажется, я заболеваю.

Легкая ухмылка опять коснулась его губ:

– Спустимся в кухню, – Дмитрий сделал приглашающий жест, – немного поешь там, а я поищу что-нибудь подходящее.

Юля боролась с собой, чтобы не сострить, ироничный тон Дмитрия был ей неприятен, но в конце концов она решила промолчать. Она ведь была только гостьей, а хозяин мог вести себя, как ему заблагорассудится. Девушка вышла из комнаты и остановилась, чтобы пропустить хозяина вперед, но Дмитрий не спешил пройти. Он стоял, опершись о дверной косяк, и разглядывал ее. Помедлив, Юля решила идти первой. Дмитрий последовал за ней. Пока они шли, ей казалось, что Дмитрий смотрит на нее. Или это все просто были его флюиды?

По пути в кухню он все время наблюдал за Юлей. У нее была красивая походка, свидетельствующая о решительном нраве. В этой девушке чувствовалась стать. Похоже, что она была гордячка. По крайней мере, Дмитрию так казалось, судя по ее осанке и поведению. Он уж и забыл, когда в последний раз встречал таких на своем пути. Да, большинству из его женщин гордость не была чужда, но все же в каждой паре всегда превалировал он. И какими бы гордыми ни были его женщины, они всегда подстраивались под его потребности. Он был хорошо воспитан и никогда не грубил женщинам, те просто всегда сами все понимали. Ему не перечили, он к этому не привык. Гордый лев, он был лидером и не терпел возражений. Поэтому сейчас Дмитрий чувствовал себя не в своей тарелке. Он был у себя дома, но при этом каким-то непостижимым образом не был хозяином положения. Непривычным было то, как Юля с ним держась. Он чувствовал, что не нравится ей, и это было странно. Дмитрий уже и забыл, когда в последний раз не нравился женщине. Не сказать, чтобы его это беспокоило. Люди в массе своей вообще всегда были ему безразличны, да и Юля не была в его вкусе, тем не менее что-то его волновало. Но он не мог понять, что конкретно.

Они вошли в кухню, отделанную черным мрамором. Лакированная мебель была цвета слоновой кости. В центре композиции находилось такое же, как во всем доме окно в пол. Шторы были приспущены.

Дмитрий распахнул дверцу холодильника:

– Есть будешь?

– Нет, не могу сейчас есть. У меня начинается лихорадка.

Открыв двери нескольких шкафов, Дмитрий достал бутылку с алкоголем, стакан для виски и поставил все на стол.

– Есть зажигалка? – Она расположилась на одном из стульев, стоящем ближе всего от бутылки и стакана.

Дмитрий молча вытащил из ящика зажигалку и положил ее на стол перед Юлей. Затем отошел на прежнее место и, облокотившись о столешницу кухонного шкафа, стал смотреть в упор на Юлю, в ожидании того, что будет дальше.

– У вас нет коктейльной трубочки?

– Такого добра не держим, – сказал он с ухмылкой.

– Тогда могу я взять второй стакан? – Юля решила не обращать внимание на его тон.

Дмитрий указал на один из верхних шкафов:

– Действуй!

Девушка подняла взгляд на шкаф и подумала о том, что халат на ней держится на честном слове, а ведь ей надо тянуться наверх за стаканом. Похоже, что Дмитрий просто хотел увидеть ее в замешательстве, раз вел себя таким образом. Ему нравилось, что она находится в неловком положении и, наверное, он даже получал от этого удовольствие. Что ж, она постарается сделать все, чтобы ему не случилось дождаться ее замешательства!

Юля с вызовом посмотрела на Дмитрия и стала медленно развязывать пояс халата. Дмитрий следил за ней, не отрываясь. Развязав пояс, она сильнее запахнула полы и резким движением крепко завязала его снова. На лице Дмитрия отразилось такое выражение, как если бы он был исследователем, только что открывшим новый вид. Он опустил глаза вниз, но ироничная улыбка на губах стала шире.

Девушка подошла к тому месту, на которое ей указал Дмитрий, сам он стоял рядом и тайком наблюдал за ней. Опираясь ладонью о столешницу, Юля встала на цыпочки и попробовала дотянуться до нужного стакана. Она слегка склонила голову на бок и закусила губу, с трудом вынула с верхней полки нужный стакан. Между тем Дмитрий стоял почти вплотную к Юле и рассматривал ее: тонкие щиколотки, красивые икры, изящные колени. Длинные пальцы рук и, наконец, лицо – профиль с правильными чертами. Тонкий, аристократический нос, чувственные, аккуратно очерченные губы. Внешность ее должна была свидетельствовать об утонченности и никак не сочеталась с характером, которым она была наделена. Дмитрий скорее был готов представить ее экспонатом музея, ну или хотя бы его работником. Нежное, маленькое создание, слишком интеллигентное, чтобы перечить. Слишком молочно-восковое. И слишком скучное. Да, определенно, такая решительность в такой телесной оболочке смотрелась противоречиво и удивляла его. Но это было приятное удивление.

Тем временем Юля открыла один из ящиков стола, затем второй, затем третий. Она что-то искала и хозяйничала так, словно это была ее кухня. Хотя нет, в ее жестах сквозила сдержанность, а поведение не было ни наглым, ни развязным. Дмитрий продолжал за ней наблюдать и отметил про себя, с какой грацией Юля двигалась. Наконец, она нашла то, что искала. Достав из ящика чайную ложку, она вернулась к столу, на котором стояла бутылка, и села на стул. Юля налила жидкость в первый стакан, наклонила его и поднесла к нему зажигалку. Жидкость загорелась. Покрутив стакан и дождавшись, пока она согреется, Юля резко вылила его содержимое в другой. В следующую секунду она опрокинула жидкость в рот. Девушка закашлялась, попыталась отдышаться, из ее глаз брызнули слезы. Без секунды промедления она повторила процедуру. Немного обождав, она взяла чайную ложку, сцедила в нее остатки жидкости и втянула их сначала в одну ноздрю, закрыв пальцем другую, потом во вторую ноздрю. В носу мгновенно разгорелся пожар. Юля с грохотом опустила стакан на стол, мотая головой и перебирая ногами, затем вскочила со стула. Из носа вот-вот должно было политься. Сморщившись от удушья и подступивших слез, она запрокинула голову назад и посмотрела на Дмитрия. Тот стоял весь внимания с фирменной ухмылкой на лице.

– У вас нет салфетки? – Голос Юли стал немного хриплым.

Все это время Дмитрий стоял и смотрел на происходящее как на представление. М-да, вот тебе и работник музея… Ему, конечно, приходилось сталкиваться с разными методами лечения простуды, и некоторые из них были более экзотичными и менее эстетичными, но от этой девчонки он такого увидеть явно не ожидал. По его опыту, девушки обычно стеснялись действовать подобным образом в присутствии мужчин, тем более незнакомых, хотя он и не считал, что это разумно. Тем не менее Дмитрий знал, почему все они себя так вели. Самой страшной для женщины являлась мысль о том, что она может показаться мужчине некрасивой или и того хуже смешной. Поэтому все знакомые ему девушки всегда с особым прилежанием следили за тем, чтобы их не видели в неподобающем виде. Правда, при этом они почему-то всегда забывали отнести к неподобающему виду себя, плачущих, или себя, истерично кричащих, что было весьма странным и нелогичным, ведь плачущая или орущая женщина порой выглядит немногим лучше, чем больная. Но все это лишь женская логика, которая не может уложиться в голове у нормального человека, поэтому Дмитрий давно перестал искать для себя хоть какие-то разумные объяснения некоторым особенностям женского поведения. Он просто знал, что есть вещи, которые женщины делают именно так, а не иначе, и сколь бы нелогичным это ни было, он не забивал себе этим голову. И вот в его доме завелось странное существо, которое почему-то во всем действовало супротив логики своего пола. Сначала эта трехкилометровая прогулка под дождем по ночному лесу. Хорошо хоть не додумалась прихватить с собой чемодан! Хотя нет, это было бы как раз так по-женски, из рода «все свое ношу с собой». Очень практично, да и было бы во что переодеться. А так ей теперь приходилось сидеть здесь перед ним в одном халатике, на самом краешке стула, с осанкой русской императрицы, не меньше, но все же больше напоминающей ему маленького воробушка. И ладно бы еще, если бы при этом она хоть попыталась использовать этот халатик как средство для его соблазнения. Хоть бы коленку приоткрыла или полу ненароком распахнула, так нет же! Ни намека на что-нибудь неприличное. Вместо этого устроила здесь медпункт. А главное, какой твердой и поставленной рукой она все это проделывала! Как солдат на полевой кухне или заправский алкоголик, ей-богу! Что же это за странное создание пожаловало сегодня к нему в дом?