Территория насилия

Мария де Сад

Территория насилия

Рестарт с грязного листа

Наконец-то беспощадная война между теми, кому удалось выжить после опустошительной эпидемии, подошла к концу. Мы с сестренкой выжили каким-то чудом. Но теперь я даже не могу сказать: повезло нам или, наоборот, не повезло. Все так запутано.

Сейчас родной город выглядит так, будто пережил атомную бомбардировку, хотя на самом деле бомбежек не было. Все здания и коммуникации вдохновенно крушили сначала протестующие, потом нацгвардия, усмиряющая протестующих. Потом, когда власти пытались раздавать гуманитарную помощь, начались полномасштабные сражения в очередях. Вооруженные до зубов получатели помощи (настоящих голодающих, таких как я с Кирой, среди них не было) штурмовали пункты раздачи, а раздающие помощь отвечали шквальным огнем.

Потом наступил полный хаос. Озверевшие от страха люди громили магазины, врывались в квартиры – каждый тащил все, что только мог, и насиловал, кого только мог. По улицам бродили банды мародеров и дезертиров. Между ними тоже то и дело вспыхивали перестрелки.

Родители умерли еще в начале эпидемии, и мы с Кирой просто сидели в нашей квартире, не зная, что предпринять.

Мертвая мама лежала на кровати в спальне. Отец, пока у него еще были силы, одел ее в красивое платье. Сам он умер за столом в кухне. Мы не смогли перетащить его тело к маме, но во время попыток сдвинуть его с места, мы уронили труп на пол. Там он и лежал.

Я и Кира смогли выжить во время хаоса благодаря нашему коту Барсику. Сам он пропал в первые дни эпидемии, когда еще никто толком ничего не знал. Просто вышел погулять, как он обычно это делал, и не вернулся. Но у нас остался большой запас его Вискаса в пакетиках. Им мы с Кирой и питались, когда родители уже умерли, а свет отключили. Воду тоже отключили, но погода была дождливая, и я собирала дождевые капли в ведерко, выставленное на балкон.

Несколько раз к нам в квартиру вламывались мародеры. Мы успевали спрятаться под кроватью, на которой лежала мертвая мама. Мы хорошо понимали, что нужно прятаться и сидеть тихо как мышь. Потому что слышали ужасные звуки, когда мародеры вломились в соседнюю квартиру.

Наверное, я никогда не забуду этот крик. Дольше всех кричала Нина, моя подруга. Сначала я даже узнавала ее голос – она умоляла не убивать мать. А потом ее крик превратился в какой-то дикий рев, в котором уже не было ничего человеческого.

Этот рев продолжался около часа. Потом он стих, и мы с Кирой слышали только грохот передвигаемой мебели и перебранку мародеров.

Они вынесли из квартиры большой телевизор, компьютер Нины, какие-то мешки (наверное, с провизией) и тела, завернутые в окровавленные простыни. Я все это видела, осторожно выглядывая из окна. Тогда я еще не знала, для чего они забирают с собой трупы. О том, что теперь в нашем мире процветает каннибализм (и не просто процветает, а человечина стала основным мясом на черных рынках), мы узнали чуть позже.

После того как мародеры разграбили соседнюю квартиру, Кира почти перестала разговаривать. Просто сидела на полу в углу, подтянув колени к подбородку, и смотрела перед собой немигающими глазами.

Но когда мародеры вломились к нам, она быстро среагировала, и мы успели незаметно прошмыгнуть под кровать.

Мы сидели, стараясь не дышать, слушали, как бандиты громят нашу квартиру и переговариваются друг с другом.

– Здесь уже, похоже, все передохли!

– Баба уже совсем протухла?

– Да, с бабы уже ничего не поимеешь. Этот козел закутал ее, и она в своем тряпичном гробу совсем раскисла. Один гнойный кисель остался.

– Да, ты не суй рыло-то близко! Сейчас надышишься, и сам сгниешь!

– А мужик-то, вроде, еще ничего. Ягодицы, пожалуй, можно взять. Видать, недавно сдох.

– Руки тоже нормальные. А ты смотри – он же не заразился гнилушкой. Видишь, на нем гнойных пузырей нет. Наверное, инфаркт его разбил.

– Черт-те что! Все дохнут от гнилушки, а эта интеллигентская морда, видите ли, от благородного инфаркта.

– Ладно! Нам же лучше, мясо слаще! Давай топорик!

– Гляди, какой стояк у трупешника знатный! Колян, тебе так слабо даже после пачки виагры!

Бандиты дружно загоготали.

– Удивительно, как это он так долго пролежал и не протух?

– Ну, не совсем не протух! Но для базара сойдет. Перца побольше добавим, в уксусе замаринуем, и пойдет за милую душу.

– Башку тоже забирай, черепушку выварим. Я знаю одного чувака, он из этих черепушек кубки делает. Богатеи покупают.

– У бабы тоже башку брать?

– Не. Ее не подойдет. Слишком давно сдохла. Да и лицо у нее видно – один большой пузырь был. Значит, у нее уже гнилуша кости все раскрошила. Этот чувак говорит, что нужны черепушки либо здоровых, либо тех, кто совсем недавно умер, и то, если у них гнойных пузырей на башке нет. Иначе кости крошатся как мел.

– А ведь у этих двоих девчонки должны быть – видишь, куклы и другая девчачья хрень везде. Да и мужик прикрытый лежал. Колян, посмотри по шкафам, может, где прячутся!

– Не-а! Нет никого. Наверное, убежали, когда папашка откинулся.

– Ну и хрен с ними! Мы тут и так неплохо отоварились. Хороший папашка, мясистый!

Изнасилование мародерами

Когда мне показалось, что они уже вышли из квартиры, я приказала Кире сидеть тихо, а сама вылезла посмотреть. Не надо было этого делать. Как говорится, любопытство сгубило кота…

До сих пор я считала, что все страшное с нами уже произошло и ничего хуже быть не может. Особенно пока мы прячемся в своей квартире. Однако это было не так.

Я хотела посмотреть, что эти скоты взяли из нашей обители, а также поскорее прикрыть тело отца, пока сестра не увидела то, что мародеры натворили. Хватит с нее стрессов, она еще слишком маленькая, чтобы такое видеть.

В спешке и буре эмоций, захлестнувших меня в тот момент, я и не думала, что люди могли находиться здесь. А узнать стоило.

Компания, проводившая время в нашей квартире, представляла собой шайку гниющих воров, что ли. Они все были со своими проблемами и причудами. Кто знал, что они задержатся у нас в гостях и будут сидеть на кухне так незаметно?

– Ого! Посмотрите-ка, кого сюда принесло! – услышала я возглас и попятилась назад.

– Погоди-погоди! Куда это мы собрались?! – закричал тот, у которого почти не было носа, а все лицо было похоже на месиво.

– Девка! Настоящая! Живая! Уже столько времени не видел молодых девок!

– Да я вообще баб давно не видел! – послышалось со всех сторон.

У меня перехватило дыхание. Эти твари окружили меня, а я от страха онемела, не в силах сказать ни слова.

– Сосать умеешь? Что вылупилась? – заржал тот, что выглядел постарше всех.

Темный, взъерошенные волосы, горящие глаза. Он единственный был не сильно тронут болезнью, но это всего лишь вопрос времени. Все они в итоге пострадают от болезни, это я знала точно.

– Колян, да на кой тебе ее умение сосать? Давай просто трахнем ее, я уже черт знает сколько не трахался! Бабу хочу, сил нет!

– О, да! – изо рта Коляна потекли слюни. Меня чуть не вырвало от этого зрелища. В сторону разделанного трупа папы я старалась даже не смотреть, однозначно стошнило бы.

И вот, один из мерзавцев двинулся ко мне. В этот момент я словно очнулась:

– Пожалуйста, не трогайте меня!

– Она еще и говорить умеет! – засмеялся Колян и тоже подошел ко мне и схватил на подбородок. Я зажмурилась, от мужчин исходил такой смрадный запах, что у меня скручивало желудок снова и снова.

– У тебя уже были мужчины? – спросил Колян.

– Нет… – отозвалась я, надеясь, что он пощадит меня.

Затем началось что-то совсем невероятное, трое мужчин одновременно начали лапать меня, а я закричала в беспамятстве, надеюсь, что может кто из соседей, сидящих в засаде у себя на квартирах, услышит и прибежит на помощь. Наивная….

Но в такие минуты всегда надеешься на чудо. Выскользнув из рук раздевающихся мужчин, я побежала в сторону коридора, чтобы выскочить из квартиры. Внезапно меня кто-то схватил за ногу. Я не успела обернуться, как тут же почувствовала резкую боль от удара.

Их было пятеро. Среди них я не заметила того, кто только что два раза спустил в меня содержимое своих яиц. Они окружили меня, трогая и оскорбляя. Меня ужасали их слова, сказанные в мой адрес. Вскоре я почувствовала удары, прилетавшие с разных сторон. Много, но не сильные. Один из них подошел спереди и, не дав издать ни единого звука, засунул свой член в мой рот. Его движения нарастали с каждой секундой, а стоны становились все громче.

Четверо остальных времени зря не теряли. Я чувствовала их руки, охватившие меня сзади. Одна пара рук жадно щупала зад, раздвигая ягодицы. Вторая игралась с промежностью. Пальцы одной руки медленно входили и выходили из меня, а кто-то из мужчин игрался с клитором. Я начала отчаянно дергаться, пытаясь отползти от них. Но две резких пощечины пресекли попытку бегства.

– Давай сначала ты. – Один из мучителей подал голос сзади.

Я услышала, как кто-то плюет на руку и начинает смазывать мой узкий зад. Резкая боль заставила потемнеть в глазах. Задний проход разрывался. Но даже закричать не было возможности – первый из троих вошедших, все еще издевался над моих горлом.

Это был настоящий ад. Никогда не думала, что близость с мужчиной может быть такой болезненной. Боль туманила разум, я не чувствовала ни возбуждения, ни наслаждения от происходящего. Через пару мгновений боль начала затихать. Ворвавшийся в задний проход остановился, дав мне немного привыкнуть.

– Ничего себе. Какая ты узкая шлюшка.

Он все еще не двигается. Что еще? Обернуться посмотреть нет возможности. Первый крепко держит за уши и все глубже и глубже насаживает на свой член мой несчастный рот. Он двигается медленно, с наслаждением наблюдая за тем, как тот полностью скрывается у меня во рту. Ладно, не все так уж и плохо. Тот, что стоит сзади начал медленное движение. Волна отвращения вновь наполнила меня. Тошнота вернулась и стала, кажется, в два раза сильнее.

Мне казалось, что я потеряю сознание. Но отключиться от происходящего мне не дали – снова режущая боль сзади. Выйдя почти полностью, мужчина вогнал свой член на всю длину и снова замер. Через секунду снова движение, он ускоряется, принося с каждым толчком новую порцию боли, ставшую уже такой невыносимой. Я чувствую, как меня безжалостно рвут.

Боль постепенно отошла на задний план. Я уже не кричала, а только молилась, чтобы они не нашли Киру. Нельзя допустить, чтобы они проделали все тоже самое с ребенком.

– Нравится? Грязная шлюха. А ну-ка, Серый, давай к нам.

Тот, что стоял спереди, вышел из моего рта, позволяя остальным поменять мою позу. Один лег на кровать и подставил член. Двое усадили меня задом. Лежащий снизу заставил меня полностью лечь на свое вонючее тело, и схватился за мою грудь. Второй запрокинул мне голову, желая тоже получить минет.

Колян пристроился спереди разрабатывая пальцами промежность. Когда двое предыдущих были готовы, он вставил свой стоящий как камень член в мою узкую промежность. Все трое начали двигаться, доставляя мне невообразимую боль.

– Твою мать, как же классно. – Стоявший у головы ускорился, приближаясь к пику.

Двое других не отставали от темпа и тоже, кажется, уже готовы были кончить. Пара мгновений, и я почувствовала мощную струю сперму наполняющую мой рот.

Еще немного и двое снизу также опустошают свою яйца в меня. Я чувствую содрогание трех членов в моем теле. Нет сил встать, я падаю на пол, корчась от боли.

Медленно разум возвращает способность мыслить. Что это было? Где я? Меня только что изнасиловали мародеры-извращенцы? Внезапно на кухню снова вошли люди. Сколько их там? Один из них схватил меня за волосы и поставил на колени перед собой. Перед моим лицом предстал очередной член. И снова я вынуждена была терпеть эти издевательства. Не знаю, сколько раз я пыталась сдерживать рвотные позывы. Желудок был абсолютно пустой, и кроме слюней и спермы подонков, из меня ничего не могло выходить, но меня продолжало отчаянно выворачивать, причиняя тем самым мне жуткую желудочную боль.

Я увидела, как вошедшие выстраиваются в очередь и, лаская себя, терпеливо ждут свой черед.

В этот момент меня охватило отчаяние, я поняла, что это может продолжаться вечно. Они подходят, ставят раком, трахают в зад, в промежность, снова опускают на колени и, крепко схватив за волосы, заставляю заглатывать. Сколько их еще? Вот снова я лежу на спине, принимая очередную дозу спермы в себя. Какой это уже по счету пятнадцатый? Двадцатый? Я сбилась со счету. Наконец движение прекратилось.

Какой-то старик остановился, вливая в меня все, что оставалось в его яйцах. Он наклонился, шепотом рассказывая, как ему нравится иметь таких шлюшек, как я.

А у меня в этот момент было только одно желание. Сдохнуть. И еще попить бы. Наконец он встает, одевается и выходит, оставляя меня саму с собой в пустой кухне с истерзанным трупом моего отца.

Последние запасы

Мне не верилось, что все закончилось. Эта твари ушли, оставив после себя полнейший разгром и искромсанное туловище отца на полу кухни.

Сестра выползла из-под кровати и заглянула на кухню. Я сразу же поспешила встать и преградить ей дорогу. Закрыла глаза Киры ладонью.

– Не смотри! Здесь не на что смотреть! – прошептала я, и потащила ее в другую комнату. – Сиди здесь, пока я не позову!

Киру не нужно было упрашивать. Она метнулась в угол и села там на полу в своей ставшей уже привычной позе, подтянув колени к подбородку.

Согнувшись в три погибели, я пошла в спальню. Все тело болело, ощущение было такое, что меня переехал трактор. В спальне меня ждал сюрприз, бандиты сдернули покрывало с тела мамы, и передо мной открылось ужасное зрелище, от которого сжалось сердце, а к горлу подкатил ком. Наверное, если бы я не была так голодна, меня бы вырвало прямо на пол.

Мама умерла от гнилушки – так в народе прозвали болезнь, буквально за пару месяцев разрушившую наш привычный мир; у нее было какое-то длинное научное название, но все называли ее “Гнилушка”.

У заразившихся сначала на теле появлялись пузырьки, наполненные гноем, потом они разрастались до размера яблок, тело распухало, кости размягчались, и человек умирал.

Во время болезни от страдальцев исходил жуткий запах гнилых овощей, отсюда и название – Гнилушка. Болезнь протекала стремительно. Некоторые мучились несколько дней, но большинство умирало через 5-6 часов после появления первых гнойных головок.

Но были и такие «счастливцы», которые медленно покрывались гнойными волдырями. Они оставались живы, но из-за деформации размягченных костей превращались в настоящих монстров, истекающих гноем и распространяющих вокруг себя жуткую вонь гнилого лука. Это называлось хронической сифилисоподобной формой течения болезни.

Особенно быстро гнилушка уничтожала женщин и детей. Говорили, что это из-за низкого уровня тестостерона в крови. Когда впервые пустили этот слух, цены на спортивные добавки с тестостероном взлетели выше цен на золото.

Одно время на черных рынках этими добавками даже расплачивались вместо денег. Но довольно быстро выяснилось, что эффекта от них очень мало, и что принимающие их почти так же уязвимы, как и все прочие. Цены резко упали, но все равно тестостерон продолжал довольно хорошо цениться.

В начале эпидемии по телевизору рассказывали, что во всем виновата трансгенная соя с геном саранчи. Какие-то обитающие в почве безвредные бактерии, близкие родственники вызывающих сифилис бледных трепонем, питаясь этой соей, внезапно мутировали и приобрели неслыханную устойчивость и агрессивность.

Началось все, как водится, в Китае. Но не помогли ни эмбарго, ни локдауны, ни уничтожение миллионов тонн урожая, ни концлагеря для зараженных.

Более того, некоторые ученые утверждали, что сжигание громадных количеств зараженной бактериями гнилушки сои как раз и привело к быстрому распространению болезни, потому что бактерии оказались сверхустойчивы не только к пестицидам и антибиотикам, но и к высоким температурам. Они просто разлетались вместе с дымом по белу свету.

Я смотрела на то, что осталось от маминого тела. Сейчас оно представляло собой какую-то творожистую массу, как бы политую мутно-зеленым киселем. Из этого месива тут и там торчали обломки костей.

Сначала я хотела аккуратно прикрыть ее новым покрывалом, но потом подумала, что если придут другие мародеры, они догадаются, что здесь кто-то есть, раз разложившийся труп не валяется как попало. И меня ждет снова веселая ночка…

Глядя на то, что осталось от матери, меня буквально душили слезы, все тело сотрясала дрожь. Ради Киры я пыталась еще хоть как-то держаться, но после такого зверского изнасилования подонками, меня просто разрывало на части.

– Боже! За что? Я не хочу с этим жить! – прошептала я, лежащей на кровати и уже не способной меня защитить, матери.

Почему-то мне казалось, что она все равно где-то рядом и может меня услышать. Сможет дать какой-то знак, что мы с сестрой не одиноки в этом мире.

– Это я во всем виновата! Зачем я вылезла? Знала ведь, что нужно было еще подождать, почему я не послушалась внутреннего голоса?

Боль от разрывов в промежности и заднем проходе заставляла меня возвращаться снова и снова в тот момент, когда меня насиловали.

Бросив взгляд на зеркало, я ужаснулась: вот это чучело! Все лицо зареванное, а на теле местами видны синяки от побоев. Голову эти козлы мне, кажется, разбили, видна засохшая кровь.

Они сказали, что придут еще. Это я точно запомнила. Значит, оставаться здесь надолго опасно. Но что же нам делать? Нам просто некуда идти!

Один из них предлагал взять меня с собой, но Колян возразил и сказал, что они “на службе”. Это меня и спасло. А может и нет. Если бы они меня убили, то мне не пришлось бы сейчас мучиться и решать вопросы, которые обычно решают взрослые люди.

– Нет, я не сдамся! Я плохая сестра, раз допустила подобное, не позаботилась о Кире и ее безопасности! Больше такого не повториться! Мамочка, я обещаю тебе, мы выживем! Я найду для Киры достойное место, где ей не будут угрожать подобные ублюдки!

От этих слов стало намного легче, но передо мной теперь стоит задача: выжить любой ценой.

А теперь, пришло время прощаться с матерью. Оглядев комнату, я тут же смекнула, как можно спрятать тело. Я подошла и с силой дернула за тяжелую портьеру, сорвала ее вместе с карнизом и бросила на кровать.

Так будет выглядеть максимально естественно, что кто-то из мародеров сделал это.

Когда тяжелая золотая парча накрыла тело, раздался тошнотворный хруст разъеденных гнилушей костей. Теперь комната выглядела как обычное место, где похозяйничали вандалы, но мамин труп был скрыт от глаз.

На кухне было еще более ужасное зрелище. От папиного тела осталось только туловище. Хуже всего было то, что подонки сорвали с него всю одежду, когда отрубали части. Я стояла, тупо уставившись на раздутые гениталии трупа. Почерневший пенис стоял торчком, с него свисали лохмотья лопнувшей кожи.

«Если я прикрою и папино тело, – подумала я, – то новые мародеры точно догадаются, что в доме есть кто-то живой». Нет, делать этого нельзя. Остается только одно – больше не заходить на кухню. Да и что там делать? Воды нет, газа нет, электричества нет, холодильник давно пустой стоит.

Затем я подошла к ящику в коридоре, где был наш запас Вискаса. Оказалось, что бандитов он не заинтересовал, и все пакетики были на месте.

– Никогда больше не заходи на кухню, поняла? – сказала я Кире.

Она кивнула.

– Зачем бандиты утащили телевизор и ноутбук? – спросила Кира. – Ведь больше нет ни электричества, ни Интернета.

– Не знаю. Может, у них где-то есть, – ответила я. – Смотри, они и диски с фильмами тоже забрали. Значит, у них где-то есть электричество.

Но Кира больше не отвечала. Она опять забилась в угол и закрыла глаза. Я понимала, что она все слышала, но мне нечего ей было сказать. Да и какой смысл обсуждать это?

Через несколько дней к нам вломилась другая группа мародеров. Эти ушли быстро. Взять у нас было больше нечего. Они, мерзко сквернословя, зачем-то долго пинали остатки трупа папы, нагадили на стол, и ушли, забрав весь наш запас Вискаса.

Пока я раздумывала, что нам теперь делать, Кира по своему обыкновению сидела, забившись в угол. Вдруг она сказала:

– Когда я умру, я хочу, чтобы ты съела мое мясо.

– Не говори глупости! – закричала я.

– Это не глупости, – спокойно ответила Кира. – Сейчас все так делают. Сейчас так принято.

– Не буду я тебя есть! – ответила я, почувствовав приступ тошноты. Подумать только, до чего же мы все-таки дошли! Моя маленькая сестренка говорит мне такие вещи вот так, спокойно, как ни в чем не бывало.

Я с опаской посмотрела на нее, видимо все происходящее здорово повредило ей детскую не сформировавшуюся психику.

– Ну и зря. Не ты, так другие съедят, – равнодушно ответила Кира и замолчала, уставившись перед собой пустыми глазами. Через некоторое время она посмотрела на меня и сказала:

– И я тебя есть не буду.

– Это почему же? – ехидно спросила я. – Ты же говоришь, что теперь так принято. Значит, можно есть.

– Можно. Но я без тебя жить не хочу. Да и не получится у меня. Ты сильная, а я нет, – и опять замолчала, уткнувшись подбородком в подтянутые к груди колени.

В этот момент я поняла, что все случившееся со мной, можно пережить, а вот потерю сестры – нет. Она единственное близкое мне существо, и ради нее я должна жить. Мне нельзя зацикливаться на себе, жалеть себя. Нужно спасать и оберегать ее.

Мое тело постепенно заживало, я уже не чувствовала сильной боли, хотя в моей душе до сих пор оставалась сильная боль, и она никак не желала проходить.

Все так внезапно свалилось на нас… И я каждый день ждала, когда эта чертова бригада насильников вернется за мной. На этот раз они точно заберут меня к себе. А там просто затрахают до смерти. Это определенно. А потом еще и съедят. Надеюсь, не заживо.

Да, перспектива не привлекательная. Но что же делать? Куда идти? Сейчас на улице гораздо опаснее. Остается надеяться, что нам удастся спрятаться, либо этих уродов перебьют где-нибудь, пока они будут грабить квартиры.

Эксперименты

А на следующий день пришли солдаты. В защитных костюмах они были похожи на каких-то космических пришельцев. Нас быстро обнаружили, вытащили из-под кровати, осмотрели, заставили дышать в какие-то трубки с мигающими лампочками. Меня сразу признали «годной», а насчет Киры некоторое время посовещались и решили, что она тоже «сойдет». После этого нас повезли на базу.

Когда мы проезжали мимо палисадника перед нашим домом, я увидела наш разбитый телевизор. Он валялся на тротуаре, а рядом с ним лежал труп светловолосого мужчины с простреленной головой.

У меня внутри все возликовало. Так этому ублюдку и надо! На миг во мне снова проснулось давно забытое чувство, что мир справедлив, и что так сверху, кто-то наблюдает за нами и обязательно возраст всем негодяям по заслугам!

Но эта мысль сразу же угасла. Нет справедливости в нашем новом мире. Как нет и надежды. Я усмехнулась, для этого козла уж точно нет теперь никакой надежды.

Пуля почти полностью снесла мертвецу верхнюю часть черепа, и мозги выплеснулись на тротуар. Сейчас вокруг дыры, зияющей в голове, собралась стайка галок. Они деловито перекликались друг с другом, лениво поклевывая мозг.

Вообще за время эпидемии, из-за обилия мясной пищи, все городские птицы ужасно разжирели и обзавелись роскошными перьями. Эти галки тоже переливались в лучах солнца радужным блеском, подобно нефтяным пятнам на асфальте.

Гнилушка совершенно не действовала ни на птиц, ни на кошек, ни на собак. А вот мышей и крыс она убивала миллионами, как и людей. Еще когда действовал Интернет, мне попадались статьи, в которых говорилось, что это все из-за сходства нашего генетического кода.

Я печально посмотрела на разбитый телевизор и на труп рядом с ним. Интересно, это Колян, или их главный, который велел забрать папину голову, чтобы отдать ее чуваку, делающему из черепов кубки для богатеев? И что здесь произошло? Неужели они не поделили телевизор? Да какая в сущности разница! Я крепко прижала к себе Киру.

Когда мы приехали на базу, я ужасно боялась, что сейчас нас с Кирой разделят. Но нет. Нас даже поселили в одной комнате.

Начались бесконечные и довольно мучительные медицинские тесты. В конце концов нам объявили, что я абсолютно здорова, а Кира – бессимптомный носитель, что очень и очень удивительно, и что мы с ней чуть ли ни надежда для человечества.

Из нас постоянно выкачивали огромное количество крови. Но нас очень хорошо кормили (даже дали анкету, в которой нужно было отметить все свои любимые блюда), у нас были уютные комнаты, чистая одежда.