Тайна талисмана. Сны о веке золотом. Альтернативная история

– Пока ничего, дорогая, вряд ли им снова захочется бунтовать, пока жива графиня, она не позволит произойти ничему скверному.

Они помолчали немного и заговорили о поэте. Он и теперь был неуправляем, от него трудно было чего-то разумного добиться. Император безнадежно махнул рукой. Он никогда не ждал ни благодарности, ни спокойствия от этих творцов.

№№№№№№№

Евгений снова заглянул в старую усадьбу, когда отправлялся в отпуск. Он порадовался тому, что здесь по-прежнему текла размеренная жизнь, и ничего страшного не происходило. Анна с упоением слушала его новые, немного грустные стихи и уверяла, что он ярче и глубже творений того, который только и заставляет своими бесконечными скандалами о себе говорить. Николай молчал.

И никто бы не смог упрекнуть ее за то, что она льстила ему, для нее это вообще было почти нереально. Но он знал, как сера и уныла его собственная жизнь, даже ради громкой славы он не пустился бы в любовные похождения, не стал бы нарушать покой милой жены своей, ему это просто не было нужно никогда. Семья для него слишком много значила, больше, чем все остальные женщины вместе взятые. Он с самого начала знал, что во всем будет проигрывать Александру. С каким интересом, как приключенческий роман будут потомки читать его биографию, всматриваться в портреты женщин, которые были или не были им соблазнены. И толстые тома этих похождений значительно превысят по количеству тома его собственных творений. Но Евгений не мог даже ради этой сомнительной славы испоганить собственную жизнь. Может быть, потому он и не упрекался императрицей тогда, хотя любить ее было модно. Но она страшно далека была от него, даже когда стояла совсем близко и он не был женат. Он не позволял себе даже мечтать и думать о том, как это могло бы быть. Он не собирался продавать душу дьяволу даже за ночь с императрицей, если бы он взамен предложил это. А тот и не задумывался, для него не было такого выбора, вот что и возвысило его над толпой и окончательно погубило. Он сделал один шаг в сторону, потом еще и еще. А потом не мог остановиться. Но он никогда и ни в чем не мог остановиться. И полетел в пропасть с обрыва. И ухватиться было не за что, да и собрался ли он хвататься.

Могли ли они что-то сделать для него, остановить? Но если и могли, какой в этом смысл, если остановят нынче, он полетит туда завтра, гибельность повсюду двигается за ним, она неотвратима. В это может не поверить эта удивительная светлая женщина, но Евгений знал прекрасно, как это может быть, как это бывает в жизни, потому даже и не пытался что-то предпринять. Он не был фаталистом, но понимал, что тот, кто всегда в безрассудстве своем готов был душу дьяволу продать, не остановится не перед чем, он никогда не услышит голоса рассудка. Ему хотелось ошибиться в горьких своих предположениях. Но он не сомневался в том, что окажется прав. Это философы живут долго и умирают своей смертью, для поэтов это почти нереально, а он был поэтом и только поэтом, в этом его радость и беда. Все неотвратимо

Поэт так ясно все это себе представил, что вздрогнул, и даже не услышал, как Анна к нему обращалась и что-то говорила.

Глава 17 Гость

В те дни, когда у них гостил поэт к графу Николая приехал князь Сергей, вдовец, герой прошлой войны с Наполеоном. Он тоже был как-то замешан в бунте. И Николай вечером, когда Лизи пошла спать, а поэт сидел с книгой в библиотеке, сказал Анне об этом.

– Я бы хотел, дорогая, чтобы он у нас остался, ему не стоит появляться пока в столице, но я не настаиваю, все будет так, как решишь ты, я понимаю, что у нас из-за этого могут быть неприятности.

Она тут же согласилась, хотя брат ее так и не смог понять, сам ли князь ей понравился или ей только хотелось досадить императору, и поступить против него, а может и то и другое.

Она вышла после разговора к непрошеному гостю.

– Вы будете у нас желанным гостем, князь, – спокойно говорила Анна. Вряд ли император пошлет за вами сюда. Она помнила недавнее вторжение императора и почти не сомневалась в том, что он сюда не пожалует больше в ближайшее время.

Князь поблагодарил ее и старался не досаждать им своим присутствием, и первое время был незаметен. Но они все чаще, к удивлению обоих, встречались с Анной в саду и подолгу беседовали о поэзии, о поэтах и недавнем бунте, который всем им не забыть до смертного часа, сколько бы времени не прошло с тех пор.

– Мне кажется, будь у нас другая императрица, не случилось бы такой беды со многими из нас, – вдруг вырвалось у нее невольно.

Князь удивленно взглянул на свою собеседницу.

– Но вас там не было даже в то время, дорогая моя, почему вы так уверенны в этом, – графиня все чаще заставляла его удивляться.

– Но они все бывали здесь: мой брат, поэт их друзья, это было настоящим безумием, и могло завершиться еще хуже. Она вспомнила глаза Павла Пестеля и содрогнулась. Это потом была война, Наполеон, но сначала – она.

– Я даже не задумывался об этом, но могла ли одна женщина, пусть и императрица, такое сотворить, только не говорите мне о Елене Спартанской – все это лишь красивый миф, царю Агамемнону просто хотелось воевать.

– Но воюют они из-за женщины, а за мифом есть нечто.

Он хотел спросить ее о девочке. Но в тот день так и не решился. Говорят, это плод греха ее брата, но кто его мать? Почему даже к мертвой императрице графиня так относится? Он видел и ту и другую и понимал, какие это удивительные женщины и не мог сделать выбор между ними, да и не было в том никакой необходимости, тогда почему он так смущен и грустен?

Все утрясется рано или поздно, для них для всех жизнь продолжается. И он был уверен, что совсем не хочет с ней расставаться, хотя и не стоило злоупотреблять их гостеприимством.

Он был уверен, что сделает ей предложение, но боялся отказа, хотел, чтобы она привыкла к нему. Ее отказ был страшнее любого приговора императора, каким бы не было решение властелина.

№№№№№

Граф Николай только что вернулся из столицы. Он заверил своего гостя, что преследование против него прекращено, это стало ему известно из самых надежных источников.

– Больше не существует никакой угрозы, уверяю тебя. Готов заграничный паспорт.

Он искренне радовался тому, что все происходило именно так, на Анну старался не смотреть, потому что кожей ощущал напряжение.

– Да, да, конечно, я завтра же отправляюсь в путь, – мягко улыбнулся тот.

Она не проронила в то утро ни слова

– Я прощаюсь с вами князь, – услышали они ее спокойный голос, – на случай, если мы завтра не увидимся.

– Она не любит его, – думал Николай, – и хорошо, что он завтра уезжает, нет ничего страшнее, чем безответная любовь. Но может быть потом, когда он вернется из своего путешествия, все и переменится.

Князь уехал очень рано, вскочил в приготовленную графом карету и растворился где-то в тумане. Она уже проснулась и подошла к окну, чтобы еще раз на него взглянуть, и потом долго смотрела на пустую дорогу.

Вернется ли он сюда? Увидят ли они друг друга еще когда-то?

№№№№

А вечером того же дня в столицу отправился и поэт. Он был молчалив, как обычно и странно смущен. Они знали, что у Лизи с ним было объяснение

– Я вас люблю, к чему лукавить,

О, этот Пушкин. Все барышни в их мире, наверное, объясняются его стихами теперь. Он позволил им делать нечто такое, что вчера еще было невозможно. И скольким придется страдать, разочаровываться, терять то, что они еще не успели обрести.

Он вынужден был ей что-то ответить словами другого Евгения – Онегина. И вдруг Анна поняла, насколько этот поэт похож на знаменитого героя, на русского Байрона, словно Пушкин (а он явно слышал об их соперничестве) все это знал заранее и понимал прекрасно.

Но как оба удивительных поэта различны: вода и камень, стихи и проза, лед и пламень. Рядом с Евгением ей было спокойно и надежно. И не дай бог, если бы на его месте рядом с Лизи оказался Александр, трудно даже представить, каких бед в своих порывах он смог бы натворить. А ведь такое вполне могло случиться. И хорошо, что до сих пор до него не дошли слухи о ней, хотя в это очень трудно было поверить. В свое время его отлучили от бунта, теперь – от ее дочери. Это единственное разумное решение.

Глава 18 В разлуке

Графиня не скрывала своей тоски по князю Сергею. Она поняла, какой важной частью жизни он для нее оказался. И Ники чувствовал в очередной раз себя перед ней виноватым. Но все и время, и люди, и события казались такими неподходящими для их романа.

– Пусть пройдет еще немного времени, – уговаривал он ее, – и если он хоть что-то чувствует, кроме благодарности, то он вернется. Впервые за долгие дни к ним заглянул поэт. Он скучал, и решил посмотреть на те места, о которых так часто говорил ему Евгений.

И он увидел ЕЕ. Она спускалась по лестнице к обеду и улыбалась, а он словно вихрь ворвался в гостеприимный дом.

– Мы говорили о Вас, – услышал он ее голос, и был уверен в том, что ангел спустился к нему с небес.

Он заметил бы ее в любом случае, как и любую юную особу, но она была не просто прекрасна и восхитительна. Ему показалось, что он время повернуло резко вспять, и он снова остается в лицее.

– Не сердитесь, но мне больше нравится Онегин, чем Ленский, хотя вы, вероятно, придерживаетесь другого мнения на этот счет. Смею предположить, что под Ленским вы подразумевали себя.

– Императрица, – прошептал он, совершенно ошарашенный, слушал и не слышал, он не понимал, о чем она собственно говорила, да это было и не важно совсем.

Он заметил, как странно побледнел граф Николай, Анна отвернулась, боясь выдать себя. И только та, к которой обращался поэт, ничего не понимала.

– Почему Вы меня так называете, – немного смутилась девушка, – я знаю, что вы горазды все преувеличивать. Вы сокрушали все женские сердца такими комплементами странными, и хорошо, что я так много времени провела с Евгением, вы не сможете так просто сбить меня с толку.

– Я никого так не называл прежде, – пробормотал он скороговоркой, просто мне показалось, но это все пустое, этого просто не может быть, простите меня.

Он поспешно ушли с графом, не скрывавшим раздражения, в сад.

– Полно, Александр, – вырвалось у того, как только они остались одни, – я бы попросил вас. Кто не знает о ваших бесчисленных похождениях и скандалах, но она невинный ребенок. Оставьте ее в покоя, иначе я вынужден буду.

– Но вы же прекрасно понимаете, в чем дело, граф, – вспылил поэт. – Мне говорили прежде, но я не придавал значения словам. Мало ли у кого есть внебрачные дети, но не спорьте со мной, это не Ваш ребенок, потому что никто в этом мире так не похож на нее. Отчего бы это вдруг?

– Это полная чушь, вы тоскуете и любите ее, и она Вам мерещиться везде, но наша девочка не должна слышать эти глупости. Вы готовы обманываться, и извольте, но не впутывайте в это других.

Его твердости можно было позавидовать в тот момент. Поэт столкнулся с непроницаемой стеной и хорошо видел, что все его слова бессильны и бесполезны. Она не знает даже, что Анна не ее мать, и не дай Бог, если она это от вас узнает, я не перед чем не остановлюсь.

И было видно по всему, что он и на самом деле не остановится.

– Да, конечно, могли бы и заранее предупредить, хотя впрочем, что теперь о том говорить, – он растерянно развел руками, – Вы и дальше будете прятать ее от мира?

– Это вы не можете без того самого мира дня прожить, – усмехнулся граф, – а она там не была и пока не отравлена этой заразой, потому и переживать не о чем особенно. Надеюсь, так будет и дальше. Но я опасаюсь не столько императора нашего благословенного, он был здесь и видел ее, сколько тех безумцев, которые создают разные союзы и уже выходили на площадь.

Он пристально взглянул в глаза поэту, и уже не пытался даже скрыть своей ярости.

– Моя сестра была права, когда с самого начала отделилась от этой дикой толпы.

– Но император сам к вам в гости заглядывает, – усмехнулся поэт.

– Он волен поступать, как ему вздумается. Но не забудьте, вы дали слово, не смущать Лизи туманными намеками и странными комплементам.

– Не беспокойтесь, я никогда не забываю о том, что обещал кому-то.

Поэт вскочил на уже оседланного коня и помчался прочь, и уехал, не прощаясь. Давно он уже не ощущал такого смущения.

Анна удивилась, из окна увидев, как поэт умчался прочь, даже не взглянув на их дом, а граф вернулся в одиночестве.

– Но что же случилось? – спрашивала она.

– Он дал слово, и больше флирта и странных намеков не будет.

– Она расстроилась из-за того, что мы были с ним так резки. Он странно заинтересовал ее, – смущенно говорила Анна. – Это какое-то родство душ, хотя нет никакой гармонии, Думаю, они и часа вместе не провели бы.

– Мы не можем ее все время прятать отсвета. Для слишком многих людей очевидно, чья она дочь. Но скажи мне, есть ли какие-то доказательства?

И тогда Анна подошла к своему столику и открыла одним движением секретный ящик, где хранились ее драгоценности, и вытащила одну из них.

– Вот, – она протянула ему перстень, – это было в пеленках ребенка.

Осторожно, словно это была ядовитая змея, он взял перстень в руки и стал внимательно смотреть.

– Сначала я подумала, что одна из твоих возлюбленных вернула тебе подарок вместе с ребенком, которого ей некуда было девать. И когда ты упрекал меня, мне хотелось швырнуть его тебе в лицо. Но когда я разглядела его с обратной стороны, я увидела вензель императрицы. Его нельзя было перепутать ни с каким другим, и мне все стало ясно. Тот, кто принес нам ребенка, хотел намекнуть нам на то, чей это ребенок. Тогда я и решила избавиться от перстня. Но потом передумала. Он оставался все это время здесь. Не знаю уж почему, – говорила она.

И Николай рассказал ей о давней встрече с императрицей. Как ему хотелось отдать ей этого ребенка и выдать за ее воскресшую дочь.

– Скажи, – спросила его Анна, – а не она ли сама все это и проделала? Может быть все проще, чем ты думаешь?

Глава 19 Растерянность

Несколько минут он молчал, а потом произнес:

– Нет, этого не может быть. Она не появилась здесь ни разу и даже не взглянула на ребенка.

– А если я права, дорогой, и у нее просто не было сердца? – спросила его Анна.

– Нет, ты не права, если она так и поступала, только для того, чтобы защитить и спасти девочку.

Но что спорить и гадать о том, как это могло быть. Им не суждено было знать, что произошло в те дни за толстыми дворцовыми стенами. Сама ли Елизавета приказала унести ребенка во владения графини, или это сделала покойна императрица-мать, чтобы не оставлять ее во дворце и не видеть больше, как знать? Но они говорили о том, что так долго было для графа только неясным предположением, а для Анны страшным грузом, который она мужественно несла на своих хрупких плечах.

А тем временем Лизи смотрела на портрет покойной императрицы, который был спрятан между книгами в библиотеке. Она знала, как любил ее поэт, и пыталась понять, что он в ней такого нашел. Она показалась ей бесцветной и печальной – таких женщин нельзя было по ее разумению любить, но кто же поймет мужчин, да еще поэтов. Она давно слышала, что матушка именно ее обвиняла в том, что случился бунт, сотни их друзей и знакомых оказались подозреваемыми и изгнанниками. Она совсем не была похожа на ту, которую они рисовали в своих в своих рассказах и стихах. Ей очень хотелось увидеть Елизавету живой, хотя она и не понимала, откуда это желание.

Но захотела бы императрица говорить с глупой девчонкой? Вряд ли. Хотя, почему она была так уверенна в том, что та не откажется говорить с ней?

Она вспомнила недавний визит новой императрицы. От него в душе осталась замешательство и странная неловкость, словно она была перед ней в чем-то виновата. Но это было совсем другое. Странно ощущать родство с человеком, которого она никогда прежде не видела, и знать не могла. Но и у матери она не решилась бы спросить о ней тоже.

№№№№№

Императрица узнала о том, что поэт женился на юной красавице, говорят, что глупость ее была равна красоте редкой. Все ее усилия стать ее музой и заменить давнюю соперницу оказались напрасными. Его приглашали ко двору, хотя и не следовало, но не было написано ни одной строки в ее честь, он ответил черной неблагодарностью на великодушие императора. Ей казалось, что он просто пытается мстить, только непонятно за что. Она стала просить, чтобы он был отправлен в отставку. И сам он просил об отставке, подчеркивая, что не испытывает к ней никаких чувств. Она дивилась тому, что он не хочет даже притвориться. Нет границ человеческой неблагодарности.

Императрица намекнула на то, что у графини в усадьбе есть та, которая значительно милее прежней и умнее бедной его женушки, и всех девиц, с которыми его столкнула судьба.

– Я непременно взгляну на это чудо, – пообещал он и удалился. Но он понял, что это не игра его пылкого воображения и не случайно граф был с ним так сух впервые за все время их знакомства. Но что случилось, как могло быть такое?

Когда тебе неизвестны какие-то факты истории, то остается только додумывать какие-то ее эпизоды. Писательское воображение всегда живее и ярче. Он вспомнил печальное лицо Наталии, ее согласие стать его женой. До сих пор он был уверен в том, что это его избранница так странно похожа на императрицу- единственную женщину в его жизни. Потому ему так страшно было ее потерять, даже если она только бледная тень. Но именно перед свадьбой бес искушал его с такой невероятной силой. Он старался быть разумным и забыть про эмоции. Граф никогда не отдаст ему Лизи в жены, они увезут ее подальше от него. Да и что он сам сможет оставить ей кроме долгов и стихов?. Он видел, в какой роскоши прожила она все эти годы, а император намекнул на то, что ему все известно, допустит ее свадьбу с полу опальным поэтом?

Ему хотелось быть благоразумным и забыть обо всем. Можно всю жизнь безумно любить императрицу, но нельзя сделать ее своей женой. Это совсем другое. Не она будет просыпаться рядом, не она будет рожать детей. Так он и оставался в те дни, проявив в суждениях своих завидное благоразумие.

Но он знал и другое, его вечная и прекрасная любовь, которую, как ему показалось, он потерял навсегда, она снова вернулась в этот мир. Она живет в этом прекрасном создании. Он мог быть одновременно и страшно счастлив и несчастен. Она читала его творения и говорила о том, что ей нравится, а что нет. Онегин, а не Ленский. Но что это? Юношеский максимализм или странная реальность, с которой ему придется смириться.

Глава 20 Слухи о поэте

Уже несколько раз спрашивала она графа о поэте.

– Он женился, – отвечал тот спокойно, – его жена юна и прекрасна, она ждет ребенка, говорят.

Как странно и обыденно это прозвучало. А ей казалось и снилось даже, что он появится снова и станет за ней ухаживать с пылкой страстью, о которой ходили легенды в свете. Она не знала, как сказать матушке о том, что ей очень хочется в столицу. Конечно, прежде графиня никогда не жила той жизнью, но разве ради нее не может она на какой-то срок отказаться от своих привычек, да и развлечься немного.

Так будет только один сезон, пока она не найдет себе мужа, а потом она может вернуться к привычной жизни.

– Я совсем ему не понравилась? – спрашивала Елизавета у дядюшки своего.

– Да какая тебе разница, дорогая моя, на его мнение никак нельзя полагаться, он никогда никого не любил по-настоящему, уж можешь мне поверить, бедняжку, ставшую его женой, ждут одни разочарования, а она так молода.

– Он женился, совсем не любя ее? – удивленно спросила Лизи.

– А ее он любил меньше остальных,

Он хотел сказать еще что-то, но резко оборвал собственную речь. Больше о поэте они не говорили.

Но впервые Елизавета задумалась о том, что кроме любви и нелюбви есть еще что-то таинственное, что заставляет людей при столкновении с ней уходить в сторону, куда-то деваться. И они начинают тогда вести себя странно. Они приезжают, странно смотрят на нее, о чем-то говорят с графом и уезжают – все время одно и то же происходит. Она была слишком юна и таких странностей никак объяснить не могла. И хотя ее никогда не показывали докторам, но она решила про себя, что неизлечимо больна, и чтобы не тревожить ее, дядюшка отправляет всех подальше.

Может быть, потому речь и не заходит о столице, что тот воздух вреден для нее. Но даже если и так, ей все равно не хотелось быть вдали от света и от мира. Нет, у нее было слишком много вопросов и ни одного ответа – вот беда.

№№№№№

Они заговорило о том, что нужно отправиться в путешествие.

– Мы не можем больше держать ее в усадьбе, она не в тебя пошла, – говорил граф Николай. И уж если ей не суждено жить в столице, то пусть она хотя бы посмотрит мир. Я не думаю, что там возможна какая-то опасность, зато люди, встречи, знакомства.

– Ты же знаешь, как я не люблю всего этого, – упрекала своего брата графиня Анна.

– Я знаю это, но когда ты решила ее оставить, ты не могла не думать о том, что чем-то придется пожертвовать ради девочки. А теперь она взрослая девушка. До сих пор ты жила, как хотела, и так бы продолжалась, но ты сама сделала выбор в ее пользу в тот день. Но не верю, что и тебе самой не хочется взглянуть на красоты Италии и весь остальной мир.

.Они оба не заметили, что дверь была прикрыта неплотно на этот раз, и Елизавета слышала разговор. Она боялась услышать что-то о болезни, но поняла, что не в ней дело – это только ее фантазии, а там, в реальности, совсем другое. Из слов дяди ей стало ясно, что она у них откуда-то появилась. Он разговаривал не с тобой, которая родила ребенка. Ей казалось, что это только ее фантазии, но нет, совсем не бред.

Бесшумно, так, что они ничего не заметили, увлеченные своей беседой, Елизавета ушла к себе. Надо было обо всем услышанном хорошенько подумать. Но странная пустота поселилась на этот раз в душе у нее. Если бы она не слышала разговора, то просто бы обрадовалась путешествию, но что ей думать теперь?

Кто я такая? Как появилась в усадьбе? Почему они мне ничего не говорят. Она понимала, что должна успокоиться. Что бы ни происходило в далеком прошлом, она должна быть им благодарна за все, что они для нее сделали. Но ведь любой, из живущих в этом мире, имеет право знать, кто он такой, и кто его родители. Даже если от этого все в жизни переменится, он должен то знать.

Но девочка была упряма. Она ни о чем их не спросит, пока они сами этого не скажут ей.

№№№№

Тревоги рассеялись сами собой, когда они отправились в солнечную Италию. Она смотрела на неведомый мир на людей и открывала его для себя. И те самые мифы, о которых они столько говорили с дядюшкой и Евгением, теперь были перед нею. Здесь и Анна была совсем иной, она оживилась, у нее оказалось немало знакомых. Они ходили в мастерские художников, к вельможам русским и итальянским и просто радовались жизни и тому миру, который перед ними открывался в те минуты. В ней видели только прелестную русую девушку, и она радовалась этому.

На одном из приемов в залу неожиданно вошел князь Сергей. Он остановился перед графиней. Она странно смутилась. А потом они танцевали, и весь вечер провели вместе. Он проводил их до виллы, где они остановились, и обещал быть утром.

И он сдержал свое слово, все оставшееся время по время путешествия князь провел рядом с ними. Анна уверяла себя в том, что это только чувство благодарности за то. что у них в трудные минуты он нашел приют. Но он сделал ей предложение. И под небом Италии они обвенчались.

Елизавета была рада за них, но она немного огорчилась, у нее до сих пор не было не только жениха, но даже постоянного поклонника. Все они, побыв немного, исчезали, женились на других, как поэт там в России.

Глава 21 В Италии

Анна не хотела в те дни покидать Италию, не хотелось ей снова быть запертой в усадьбе. Она больше не хотела прятаться от мира. Вместе с мужем вернулась и радость общения, и желание жить в толпе близких и дальних. В те дни она была спокойна и счастлива, как никогда прежде не бывала. Но она огорчалась и чувствовала свою вину оттого, что ее дочь так одинока.

– Но почему отец не поехал с вами? – спрашивал князь, – когда речь зашла о графе Николае.

Как странно в тот момент прозвучали эти слова. Она резко взглянула на Анну.

– Отец? Он говорит, что дядюшка мой отец? – спрашивала девушка.

– Нет, дорогая, он заблуждается, но я поговорю с тобой о том вечером.

Так и случалась первая ссора с князем, хотя он не понимал пока, в чем виноват.

Анна думала о том, что одна ложь будет громоздиться на другую, но после этих слов она должна будет рассказать самый безобидный вариант этой истории, которую больше нет смысла утаивать. И хорошо, что осталось время на то, чтобы собраться с мыслями.