Дар лунного грифона

– Хорошо, – хрипло сказала миссис Саммер и вышла из комнаты. Об этом я догадался по удаляющимся шагам полноватой леди.

Собравшись с мыслями, я протёр ладонью лицо. Мне по-прежнему казалось: я знаю, что искал Кейси. Только не могу составить цепочку действий, которым следовал напарник. Либо я схожу с ума, либо… Нет, не так. Я схожу с ума. И точка. Эта комната и карта в шкафу действуют на меня гипнотически, погружая в странный транс, от которого нельзя избавиться. Решив покончить с непонятными раздумьями, я принял решение дождаться полицию.

А вот и сирены. Подойдя к окну спальни, убедился, что догадка верна. У многоэтажного дома остановилось несколько патрульных машин.

***

Крепко держа штурвал прогулочного катера, я вёл судно к порту Марина-Дель-Рэй.

На палубе вовсю происходит веселье: все пьют, едят, поздравляют с повышением одного из сидящих – по-моему, работника одной из престижных компаний. Мужчины в смокингах. Женщины в платьях. Не очень удобная одежда в середине лета, когда температура воздуха поднимается до девяносто пяти градусов по Фаренгейту. Мне ничуть не легче. Под фуражкой уже мокрые от пота волосы, рубашка тоже начинает пропитываться. О ботинках я вообще не думал. Но такова форма одежды, и ничего с этим поделать нельзя.

Я немного помечтал о горячем душе и мягкой постели, но потом вспомнил о Кейси. Сегодня начинается его смена. Он должен был встретить меня на пристани и сменить, утром взяв курс обратно в порт Лонг-Бич. Но его нет. Это значит, что мне придётся сегодня ночевать в гостинице, а утром снова вставать за штурвал.

Было дико неприятно. Начальство не любит лгунов и ленивых. Только и ждёт, чтобы уволить сотрудника, поставив на его место другого уже на следующий день. Кейси идеально подходил на роль уволенного. Никакие заверения не помогут. Козёл, а по-другому назвать мистера Осборна у меня язык не поворачивается, сделает всё, чтобы в личном деле моего напарника, так полагаю, что бывшего, не осталось ни одного чистого листа, когда оно будет заполняться неприятной информацией. Ни о каком понимании и сочувствии речь не шла вовсе. Чернокожий придурок с хитрым взглядом и наглой рожей всегда норовит сделать какую-либо подлость.

Не так давно выходец из Южной Африки, а этот чёрт именно оттуда и приехал в Америку, пару недель назад уволил Гвен, помощницу рулевого, за то, что она неправильно заплела волосы в косу. Повезло мужику, что рабство в стране отменили, а то вместо белоснежного кителя получил бы по рёбрам плетью и ощутил мордой всю прелесть грязной лужи в дикую жару.

Я с тревогой осмотрелся, чтобы убедиться, что не произнёс этого в слух. Иначе я увижу своих друзей и родную мать только через пару лет, как только выйду из тюрьмы.

Всё в порядке. Я только подумал о том, как хорошо было бы, чтобы мистера Осборна отправили обрабатывать кофейные плантации, причём голышом и под звуки ударов плети.

Несмотря на то, что я ненавижу своего начальника и втихаря поношу его отборными грязными словечками, которые так и норовят слететь с моего языка, я люблю эту работу. А всё из-за воды. Её я обожаю. Чувствовать запах морской соли и свежести, смешанной с ней, слышать шум волн и звук мотора, ощущать качку, закрыв глаза и наслаждаясь возникающим ощущением полёта, – великолепно! А если за это ещё и платят! Чёрт! Дайте мне три смены, я их отработаю и получу не только зарплату, но и вознаграждение за приятный отдых на катере.

Не знаю, как сказать, но я чувствую, как нужно управляться с судном. Оно словно говорит со мной, раскрывая как достоинства, так и недостатки, чтобы я мог это использовать и добраться до места назначения без облёваных пассажирами бортов и разбитой посуды, как на кухне, так и на палубе.

Пассажиры, в основном богатые и знаменитые личности, платят мне сверх меры за умение водить. Даже Кейси один раз с долей зависти сказал, что я Посейдон, бог морей и океанов, – мне подвластны судьбы людей. Не хватает для верности только трезубца и чешуйчатого одеяния.

Кейси… Где ты дружище? Мне в один миг стало грустно. Не хватает назойливого шёпота рядом и колких усмешек по поводу: «туда пешком, оттуда – с душком». Так напарник говорил про наши смены. В порт я доставляю клиентов словно на руках, практически без качки и лишних проблем, а обратно везёт их Кейси, пьяных, усталых, а после прибытия ещё и с морской болезнью.

Но сегодня предстоит работать без него.

Даже не верится, что с ним что-то случилось. Но факт оставался фактом: то, что висело в шкафу, не было похоже на действия здравомыслящего человека. Карты, сомнительные статьи, которым место в костре, а не в руках людей. Всё это не похоже на моего напарника, который хоть и был чудаком, но не настолько, чтобы до дрожи в ногах испугать жену и ребёнка, сойти с ума, начав рыться в не стоящей внимания макулатуре и обклеить стены всякой дрянью.

А вот и порт Марина-Дель-Рэй. Ровными рядами по обе стороны многочисленных пристаней стоят катера, яхты и небольшие лодки. Прекрасная картина. Словно отдельный городок, только не для людей, а для остроносых красавцев, которые рассекают воду, ловко лавируя по волнам. Заруливаю на свободное место, выключая винты двигателя. Проворачиваю штурвал, завершая манёвр. Слабое, еле ощутимое касание борта о подводные ограничители пристани.

Привычно ищу глазами Кейси. Кажется, что он сейчас взойдёт на борт и, как обычно, отпустит пару колких шуточек. Но нет. Моим ожиданиям сбыться сегодня не удастся, как и завтра, и в прочие дни, когда я буду ждать напарника.

Стоит посмотреть печальную статистику раскрываемости преступлений о похищенных и пропавших без вести людей, как становится понятно: полиция сделает всё, что в её силах, но найти одного человека в штате, а тем более, в стране, где постоянно совершаются преступления, практически невозможно. Я смотрел эти сводки, они в открытом доступе. Только десять процентов пропавших возвращается домой. Следующие десять сразу же отправляются в морг, а последние пятнадцать не возвращаются даже по частям. Их просто не находят. Никогда.

Я не хотел верить, что Кейси не найдут. Но реальность давила своей обыденностью, заставляя верить в неизбежное.

Матросы пришвартовали катер, и я спустился на деревянный помост, услышав знакомый звук стонущих досок, о которые снизу бьётся вода. Плеск маленьких волн, неистово облизывающих опоры и каркас, ласкали мой слух. Я обожаю свою работу. Будь у меня возможность, купил бы самую дорогую яхту, виллу на острове в Тихом океане и перебрался бы туда, наслаждаясь видом на голубое полотно, устелившее рельеф неприглядной и застроенной каменными джунглями планеты.

Я просто стоял и смотрел на воду, словно под гипнозом.

– Артур Грифрайс? – позвал ровный женский голос.

Я ошарашенно смотрел вниз, пытаясь понять, что моя мама делает здесь, в стольких километрах от дома. Решила приехать и поддержать меня? Или узнала, что я остаюсь на ночь, и не упустила возможности прогуляться по вечернему порту?

– Привет, ма… – повернулся, чтобы поздороваться и застыл в невероятном ступоре. Мать перекрасилась? Надела линзы? И откуда у неё киношное платье века эдак восемнадцатого, с высокой талией и волнистым подолом?

Напротив меня стояла женщина, идеально походившая на Одри. Та же фигура, голос, даже татуировка головы грифона в треугольнике на левой руке. Я заметил её, потому что неизвестная сложила руки перед собой, накрыв одной другую. Разница была лишь в том, что у почти идеального двойника были коричневые волосы и карие глаза. А в остальном…

– Вы очень похожи на мою мать, – сообщил я, пытаясь осознать, кто же передо мной. Долго гадать не пришлось.

– Естественно, Артур. Я твоя тётя, – ошарашила заявлением незнакомка. – Меня зовут Аида.

Вот так новость. Мать не говорила ни о каких родственниках. Да я и не спрашивал, потому что слово дал. Во рту пересохло от желания задать кучу вопросов. Не верить женщине я не мог, она идеальная копия, клон матери. Почти.

– Простите, что? – выдал я хрипло, приходя в себя. День, и без того не задавшийся (мягко сказано!), теперь обещал быть фантастически ужасным.

– А ты вырос, Артур. Одарис здесь? – Аида демонстративно обернулась, видимо, искала мою мать, которую называла другим именем. Ситуация постепенно разъяснялась. Маму зовут Одри, никакая она не Одарис, а передо мной всего лишь искусная актриса, которой зачем-то понадобилось меня разыгрывать.

– Вы ошиблись с именем. Кстати, удачное сходство. Долго грим делали? – выпалил я, сложив руки на груди.

– Нет, Артур, я не ошиблась, – уверенно проговорила Аида, улыбнувшись. – Синие, как морская бездна глаза, седые волосы, похожа на меня как две капли воды. Даже татуировка есть.

– Извините, я спешу. Отличный спектакль, дамочка, но вам меня не обмануть. Не знаю, откуда вы о нас знаете, но смею заверить, что этот цирк можно прекратить.

Я обошёл женщину и направился на берег по пристани. Это ж надо! Разыграть меня, выдав себя за мать? Ловко. Но зачем?

Вопрос растаял в воздухе, когда я услышал то, что никак не могла знать эта обманщица.

– Она всегда пела тебе, когда ты болел. Песню про красную птичку. Тебе становилось легче после неё, и ты засыпал.

Сказать, что я едва не свалился в воду, споткнувшись после услышанного, – значит, пожалеть мои чувства. Я хотел прыгнуть вниз, вобрать полные лёгкие воды и утонуть. Чёрт побери, откуда она знает?

Когда я учился в средней школе, подхватил ветрянку. Говорят, если не переболеть ею в детстве, то можно умереть. Чем выше возраст, тем вероятнее неблагоприятный прогноз на радость патологоанатому. Так вот, мне не повезло. Я покрылся красными точками и после этого поднялась температура. Меня бросало то в жар, то в холод, по ночам бредил. Никакие лекарства не помогали. В один из дней, когда врачи в клинике сказали, что мне вряд ли что-то уже поможет, мать села рядом с больничной койкой на стул и запела.

Звуки свирели лились по поляне,Сладкими нотами теплясь в тумане.Играй, пастушок, ты на радость Чирине,С красными перьями птичке Фирина…

Я не понимал значения песни, находился в некоем подобии пустоты, проваливаясь в долгий мучительный сон. Голос матери, поющей про красную птичку Чирину, стал для меня нитью, позволившей выбраться из капкана смерти. Несколько дней Одри напевала мне её, поглаживая по голове. Мне действительно становилось легче.

Никто об этом не знал, кроме её и меня! Никто!

– Теперь ты мне веришь, Артур? – спросила в спину Аида, продолжая стоять на месте.

Я продолжал мысленно материться, пытаясь справиться таким образом с накатившими чувствами от догадки… Женщина, что стояла на пристани, ожидая, когда же я повернусь, действительно моя тётя.

Глава 3

Руками я уверенно держал штурвал. Перед глазами только замечательный морской вид, разделённый справа неровной полосой на две части: мерцающая переливами вода и унылая суша. Почему унылая? Всё просто. Скучность береговой линии заключалась в том, что она полностью застроена доками, пристанями и занята курортами и пляжами. Никакого умиротворения и наслаждения. Люди, словно муравьи, снуют туда-сюда, радуясь и веселясь.

Надоело на это смотреть каждый день. Сегодня впервые мне пришла в голову мысль, что я здесь чужой. Как по мне, странно.

Ещё более странным и непонятным событием стало появление тёти на пристани. Сходство женщины с Одри я не мог не оценить. Не слепой же и вроде не дурак, чтобы не заметить очевидное. Аида знала то, что нельзя узнать у прохожих или друзей. Я не особо рассказываю о своей жизни. Да, делюсь историями, моментами, переживаниями, но о самом сокровенном молчу.

Всю ночь после смены я не спал. Мы с предполагаемой тётей заселились в гостиницу неподалёку от пристани. Загруженность отелей в пляжный сезон каждый год действовала мне на нервы. Когда собираешься бронировать номер по телефону, постоянно говорят, что мест нет. Но на то я и местный, чтобы знать все тонкости гостиничного бизнеса. Лучше приезжать на место и на ресепшене вести беседу. Тем более, я постоянный клиент.

Да, врать я умею. И не надо вскидывать брови. Все врут, и я вру. Но не ехать же на автобусе в Санта-Монику, а потом обратно в Марина-Дель-Рэй, чтобы просто переночевать? Глупо и непрофессионально. В отелях постоянные клиенты в приоритете. Удалось выбить номер-люкс с двуспальной кроватью. Пришлось заявить, что я на несколько дней, чтобы нам с Аидой было, где переночевать. Перед отъездом просто компенсирую непрожитые в гостинице дни. Деньги не проблема.

Нет! Ложиться в кровать с собственной тёткой, пусть информация пока не подтверждена, я не собирался! От одной мысли об этом к горлу подступала тошнота. Посплю в кресле или на диванчике. Не привыкать.

Но поспать не получилось. У меня возникло знакомое желание начать расспрашивать обо всём, чтобы окончательно отогнать сомнение подальше. В мыслях началось противостояние всех за и против. «За» бунтовало по поводу родства, доказательства которого очевиднее некуда. «Против» бесилось, лихорадочно вереща по любому поводу, стоило только подумать о признании Аиды моей тёткой. В итоге я не выдержал.

Заказал в номер ужин на двоих и прохладительные напитки. Новая родственница не была против близкого знакомства. Наоборот, была открыта для отзывов, предложений и комментариев, иногда нецензурных. Спрашивал в основном я. Она только отвечала, порой односложно, но этого вполне хватало для уничтожения сомнения, что точило мои мозги, словно карандаш. Игра в викторину под названием «очередной факт из моего детства» закончилась тем, что мне оставалось отдать законный выигрыш победительнице. Я согласился привести её к Одри, чтобы сёстры, наконец-то, встретились.

Я едва не проплыл мимо пристани Лонг-Бич, размышляя по поводу разговора. Спать хотелось неимоверно. Ещё бы: не смыкать глаз до утра, а потом каким-то чудом становиться за штурвал.

Спотыкаясь на ровном месте, я направился прямиком к мистеру Осборну, чтобы попросить несколько отгулов до уик-энда. Предстояло решить пару проблем, а для этого требуется много свободного времени и титаническое терпение.

Первым делом собирался пойти в полицию с миссис Саммер, узнать, как продвигаются поиски Кейси. Несчастная женщина слёзно просила не оставлять её одну и помочь справиться с этим. Я не стал отказывать: самому не терпелось услышать, что всё хорошо с другом и напарником. Хотя верил в благополучный исход мало. Понимал, что реальность преподнесёт ситуацию в красках, преимущественно красных.

Второй проблемой являлся разговор с мистером Грэмси. После увиденной фотографии на фоне полуразрушенного дома, захотелось узнать у него, что случилось в тот злополучный день. Помню даже дату, указанную в статье – пятое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года.

Третье, самое сложное, поговорить с мамой. Не хотелось ни злить её, ни обижать, но правду я должен услышать. На душе стало гадко: я снова доведу Одри до слёз. Уже представил, как она рыдает и, вытирая слёзы, убегает в другую комнату, кутаясь в покрывало, начинает мучить себя болезненными воспоминаниями.

Четвёртое, не обязательное, – сходить к психотерапевту. Слишком много навалилось за последнюю неделю на меня, очень много сомнения и сожаления копится внутри. Нужно поговорить со специалистом, возможно, пройти курс лечения успокоительным, потому что мне кажется, что я сойду с ума, если нечто подобное ещё раз посмеет случиться.

Закончив все формальности и услышав от мистера Осборна пару ласковых, типа «так же, как твой напарник, слиняешь и оставишь без прибыли. Чёртовы янки», собрался съездить в Санта-Монику, поговорить с мистером Грэмси. Мало надеялся на успех, но раз начал дело, значит, надо его заканчивать.

Матери о поездке ничего не говорил из соображений своей безопасности. Мало ли, что она предпримет, если услышит о намерениях узнать правду от человека, с которым она постоянно о чём-то беседовала. Уверенность в том, что они шептались не просто о делах и жизни в целом, подкреплялась последними событиями.

Не заезжая домой, отправился в Санта-Монику. Воспоминания о нелёгком, но всё же приятном детстве нахлынули волнами, всплывая перед глазами в виде картинок и образов. Мне предстояла не слишком долгая дорога туда, куда я с полной серьёзностью запретил себе возвращаться после окончания колледжа. Но чем чаще мы даём себе обещание, что не вернёмся, тем чаще оборачиваемся назад.

Уже на выезде с эстакады встал в пробку. Да что ж за день сегодня такой! Сначала не заводился катер. Он по непонятной причине взбунтовался, словно ожил, не желая плыть обратно. Потом наперерез по прогулочному маршруту вылетели на скутерах безбашенные парни, которым было всё равно, что они попадут под днище корабля, где им переломает кости, а потом и под винты, которыми остатки тел нашинкует в мелкий фарш на радость прибрежным обитателям. А я попаду за решётку. Управлять прогулочным катером – это не за рулём авто сидеть. Такая махина с трудом меняет курс, к тому же нужно постараться избежать крена на борт и не потерять пассажиров.

Приступ паники я пережил. Подавил желание высказать этим ублюдкам всё, что я о них думаю. Следующее происшествие – мистер Осборн. Вот уж он точно является одним из всадников Апокалипсиса. Но и этот момент я пронёс мимо долговременной памяти, мысленно посылая начальника на кофейные плантации.

А теперь пробка… Откуда она взялась, не понимал целых два часа. Двигаясь со скоростью улитки – да и та, наверно, хохотала надо мной, забравшись в свою ракушку, – я добрался до нужного места. Мироздание, видимо, решило меня задержать, но передумало. На смену странным случайностям пришло плохое предчувствие.

Я подъехал к автомастерской, в которой работал мистер Грэмси. Вышел из фиата под летний зной. Переодеваться не стал. Зря. В данный момент был похож на половую тряпку на швабре матроса, который драил палубу. Хорошо хоть фуражку снял, пот с меня и так лился, словно я скала, а по мне стекает водопад Виктория.

Даже на приличном расстоянии слышалась ругань механиков и лязг металла. Небольшое одноэтажное здание с кучей автомобильного мусора на заднем дворе и разобранными тачками разных марок. Я прошёл внутрь помещения. Пахло машинным маслом, жжёной резиной и калёным железом.

– Я могу помочь? – меня заметил молодой механик в рабочем сером комбинезоне. Он стоял, опёршись на край открытого капота автомобиля. Парень поднял со скамьи промасленную тряпку и вытер ею руки. Видимо, вещица не раз использовалась в ходу, потому что руки как были чёрными, так и остались, разве что масло немного стёрлось с ладоней и пальцев.

– Да. Где я могу найти мистера Грэмси? – спросил уверенно, сделав пару шагов навстречу и невольно оглядевшись.

Снаружи мастерская выглядит меньше, нежели внутри. Всё аккуратно, нет разбросанных инструментов или запчастей. В дальнем углу несколько машин стоит на подъёмниках, под ними трудится пара слесарей, подтягивают «мосты». На переднем плане же, рядом со мной, несколько тачек, которым требуется замена масла, фильтров или переборка двигателя.

Снова посмотрев на молодого механика, я столкнулся с непонимающим взглядом. Паренёк немного помолчал, а потом обратился к коллеге.

– Банни! Тут пришли, разберись, – и снова оглядев меня с ног до головы, продолжил копаться под капотом.

Ко мне подошёл немолодой мужчина, с проседью на висках. Всё в том же рабочем комбинезоне. Полноватый механик с вопрошающим видом уставился на меня, видимо, принял за клиента.

– Добрый день, я Роджер Банни, старший смены. Чем я могу помочь? – как по инструкции, представился он.

– Где я могу найти мистера Грэмси? Я Артур Грифрайс, его друг, – поинтересовался я снова. В прошлый раз ответа не получил.

– Вам нужен Уолтер Грэмси? – неверующе спросил Банни. Сожаление на его лице мне не понравилось. Внутри забилось плохое предчувствие.

Я оторопел. Что было не так с этим Роджером, понять не мог, но беспокойство разгорелось костром в груди. Мистера Грэмси уволили? Придавило машиной? Вернулся в пожарные? Последний вопрос я отмёл, оставив без ответа. Не тот возраст у Уолли, чтобы он подался на работу в пожарную часть. Разве что диспетчером.

– Если вы его друг, то должны были знать, что он умер пару месяцев назад. У него был рак, – ошарашил новостью механик.

В ушах зазвенело. Как? Почему я ничего не знал об этом? Неверие пришло следом, а после него и невероятная скорбь. Рак? Боже! Самая нелепая и неотвратимая смерть из всех, что есть на свете, когда ты знаешь, что это всего лишь болезнь, но понимаешь: она тебя победила, едва начавшись.

– С вами всё в порядке? Может, присядете? – спросил Банни.

– Нет, всё нормально. Я уезжал на пару лет, но держал связь с мистером Грэмси до недавнего времени. Оказывается … – коварное слово произноситься не хотелось. Оно застряло в горле. Я даже закашлялся от одолевшего удушья и расстегнул верхние пуговицы рубашки, словно это могло помочь лучше дышать. Не помогло.

– Вы, может, и правда присядете? Мне не нравится ваша бледность, – голос седовласого механика стал настойчивее. Он даже сделал несколько шагов навстречу. Но я вскинул руку в останавливающем жесте, чтобы, во-первых, он не касался формы грязными руками, а во-вторых, чтобы не вызывать жалость. Никогда не любил, когда меня жалели. Не переношу этого и сейчас.

– Спасибо, но я, пожалуй, поеду, – сообщил сдавленно, продолжая осмысливать услышанное. Уолтер Грэмси, человек, который принимал участие в моём воспитании, заменив несуществующего отца, умер, а я даже не знал об этом.

Именно он отвозил меня в школу. Часто говорил, что ему по пути, но на самом деле просто хотел это делать. Именно мистер Грэмси учил меня драться, когда в один из дней я пришёл с синяком под глазом и разбитой губой. И именно он настоял на том, чтобы я пошёл после колледжа подавать заявку на яхтенные права, а после – работать в самой престижной туристической компании. Я всегда любил воду, тяготел к ней и мечтал стать шкипером с самого детства. И вот, нашёлся человек, который подтолкнул меня к исполнению мечты. А теперь его нет.

Я ехал по дороге, постоянно перестраиваясь из ряда в ряд. Мне не было дела, что водители недовольно сигналят, что я рискую разбиться при очередном перестроении. Меня одолевала – не скорбь, не сожаление – ярость. Именно она.

Моя мать тоже не знала о трагедии? Или знала? Второй вариант был наиболее вероятен, потому что пару месяцев назад она ездила в Санта-Монику «повидать подругу, у которой умер муж». Муж, значит? Почему-то я сейчас абсолютно уверен, что не муж умер, и не к подруге ездила та, кого я считал самым честным человеком на земле.

Что ж, Одри, нам стоит поболтать…

Глава 4

Солнце начало клониться к закату, и я включил ближние габариты. Эстакаду миновал, в данный момент ехал по тихой улице, где по обеим сторонам дороги стояли двухэтажные дома и коттеджи. Навстречу мне никто не двигался, а потому я решил немного полихачить. Надавил на педаль газа, отдавшись на волю своих мыслей. До дома ещё два квартала и пара поворотов. Есть время немного поразмышлять.

О чём? О том, что моя мать – лгунья. Да, она берегла мои чувства, знала наверняка, что я буду скорбеть о потерянном друге, даже более – человеке, заменившем мне отца. Но мне не десять лет. Я понимаю, что такое смерть, и что она неизбежна. И лишать меня права попрощаться с мистером Грэмси – верх кощунства!

Да. Я злился. Покажите мне того, кто сделал бы по-другому на моём месте!

Свернув на очередном повороте, я зевнул. С утра хотел спать: ночная беседа с новоявленной родственницей не прошла бесследно, но после новости о смерти Уолтера, в меня словно влили восемь чашек эспрессо. А теперь снова хотелось плюхнуться в мягкую постель. Веки слипались, хоть спички вставляй. Я потёр пальцами правой руки глаза, предварительно сбросив скорость. Сон спешил заполучить меня в свои объятия.

Открываю глаза, а посреди дороги стоит женщина! Вот же чёрт! Я резко давлю на тормоз, выворачивая при этом руль, стараюсь избежать столкновения. Как она появилась тут?!

Рвано выдыхаю, глядя вперёд и вжавшись в спинку водительского сидения. В голове ничего, кроме «надеюсь, я её не сбил». Мысленно я уже молился. Не уверен, что объехал эту самоубийцу. По крайней мере, задним крылом фиата её зацепил, хотя удара не почувствовал. Может, всё обошлось?

Выходить не хотелось, а вдруг она лежит на асфальте, вся в крови? Сам виноват, не заметил несчастную. Не спал сутки, и вот результат. Ладно, будь что будет. Трясущейся рукой открываю дверцу и выхожу из машины. Смотреть назад мне не так, чтобы хочется, но заставляю себя это сделать.

Никого! Только следы шин на асфальте после моей попытки никого не отправить на тот свет. Женщины нет. Осматриваю машину – ни царапины. На дороге нет следов крови. По крайней мере, я не заметил.

Что это было? Я точно видел длинноволосую женщину в платье прямо перед машиной. Или у меня галлюцинации от недосыпа? Хотя какой теперь недосып – я о нём и забыл. Мне бы сердце из ботинок достать да позвоночник из штанов вытряхнуть, а не о сне думать.