Варенье из одуванчиков

Галина Терпицкая

Варенье из одуванчиков

Нити Судьбы

Во всем была виновата снежинка. Маленькая ледяная снежинка упала на нос Майклу именно в тот момент, когда он делал огромный глоток обжигающего горло рома, прямо из пузатой бутылки. Именно с этого момента все и пошло наперекосяк.

Ярко-красный клубок выскользнул из рук… И пока Майкл старательно, до слез в глазах, откашливался, нити уже успели накрепко связать две судьбы воедино.

– Ну ты и растяпа! – подхватил упавший клубок Монди. С интересом покрутил в руках и вернул откашлявшемуся другу. – И что нам теперь с этим делать?!

– Ты неправильно ставишь вопрос, – усмехнулся Майкл. – Что им теперь со всем этим делать и как жить дальше?

– Ну, не знаю… Ты у нас Главный Ангел, тебе и решать.

– А что тут решать… – мрачно пожал плечами Майкл. – За нас все решилось само по себе, волей, так сказать, случая. Сам знаешь легенду: «Невидимой красной нитью соединены те… Бла-бла-бла… Нить может растянуться, запутаться, но никогда не порвется». Вот ребята и попали по полной! Нам остается только наблюдать. Посмотрим, что из этого всего получится.

А в это время те двое, которых вырвало из реалий их собственных жизней, самозабвенно обменивались сообщениями в сети. Все чаще совпадая мыслями, вкусами, интересами… Забыв обо всём на свете, стучали кончиками пальцев по клавиатуре, боясь хоть на секунду прервать поток мыслей.

Время для них исчислялось совсем по-другому… И с каждым написанным словом нить связывала их все крепче и крепче…

Незаметно подкрался рассвет, и так не хотелось ставить точку в долгой ночной переписке! Но днём их ждала работа и томительное ожидание встречи. А вечером последний день января обещал вкусный «Малонго», неспешную беседу и долгие вечера вместе…

С теми, кто связан невидимой красной нитью Судьбы, происходят удивительные вещи. Эти счастливые люди органично дополняют друг друга, складываясь, словно паззлы, мыслями, вкусами, идеями. И рождаются творческие тандемы: дописываются песни, которые долго не писались в одиночку, неожиданно находятся нужные слова и слёту подбирается мелодия; дорисовываются картины, много лет пылящиеся на чердаке, неожиданно просыпается вдохновение, и заброшенный холст играет свежими красками, превращаясь в шедевр; пишутся стихи… И самое интересное, что все это создается вместе…

А все началось с маленькой холодной снежинки…

Звезды в лужах

– Мамочка, смотри какое ВОЛШЕБСТВО! – Карапуз лет трех-четырех бережно держал на ладошке кусочек ледышки, и столько восторга было в его глазенках!

– Выбрось сейчас же! Опять ты в грязной луже копался! – Недовольная мама ударила по ладошке сына и опять уткнулась в мобильный телефон. Волшебная ледышка разлетелась на мелкие осколки, ударившись о мерзлую землю. Губки задрожали, а в огромных глазенках потухали искры восторга…

На мгновение я вернулась в свое детство, когда первый морозец сковывал лужи тонкой корочкой ломкого льда. Мороз рисовал причудливые узоры на льду, а мне казалось, что это сказочные звезды вмерзли в воду. И у нас, детей, считалось верхом ловкости отломать кусочек ледышки, чтобы он не раскрошился в руках. А потом смотреть сквозь него на солнце. Ледышка искрилась множеством лучиков и переливалась всеми цветами радуги. Вот это было ВСАМДЕЛИШНЕЕ ВОЛШЕБСТВО!!!

Я вспомнила, как ранней весной мой трехлетний сын отламывал ледышки в подмерзающей луже и потом с упоением прыгал в ней, разбрызгивая воду и лучи заходящего солнца. С какой тоской смотрели на него проходившие мимо дети! Их родители неодобрительно качали головой и убыстряли шаг, а проходившая мимо женщина преклонных лет кричала возмущенно:

– Мальчик, что ты делаешь? Сейчас же выйди из лужи! Где твоя мама?!

И мой сын, на секунду остановившись, гордо кивнул в мою сторону. А я…я улыбалась. Потому что чумазая мордашка моего дитёнка сияла от счастья. Потому что огромная лужа была возле подъезда нашего дома. И пять минут счастья стоили грязной и мокрой одежды. Одежду можно постирать, а дитёнка напоить горячим молоком с мёдом для профилактики.

Кстати, женщина, поджав губы, быстренько ретировалась, так мне ничего и не сказав.

Я наклонилась к карапузу:

– У тебя была ВОЛШЕБНАЯ ледышка. Загадывай желание, оно обязательно сбудется!

Слезка на щечке, робкая улыбка и кивок головой. А его мама… К сожалению, она ничего не заметила, увлеченно тыкая по кнопочкам телефона.

Одни люди видят в лужах грязь, а другие – отражение звезд. А что видите в лужах ВЫ?

Скучаю по тебе…

Это была какая-то бесшабашно сказочная жизнь, когда я работала в Театре Кукол. Первое время я упорно называла его кукольным театром, что очень раздражало нашего уважаемого директора МихалСаныча. И он в сотый раз терпеливо мне объяснял, что кукольный – это игрушечный театр, а вот Театр Кукол – это звучит гордо! Я соглашалась, кивала головой, торжественно обещала, что

«больше так не буду», и еще полгода говорила «кукольный театр», а потом как-то незаметно для себя стала величать его Театром Кукол.

Наш театр скромно пристроился среди старых домов на улице Ленина. Был он маленьким, если сравнивать с драмтеатром, но по-домашнему уютным. Да и сам коллектив театра был как одна семья. МихалСаныч, дядя Дима, «дедушка Семенович»…

Семенович всегда напоминал мне волшебника: у него была удивительная привычка неожиданно появляться в самых различных частях театра, с неизменно дымящейся сигаретой, и молча наблюдать за происходящим (молча – это первые пару минут). Строгий, но одновременно добрый и справедливый… Я до сих пор не верю, что он ушел из жизни. Нет, не ушел! Он живет в спектакле «Принцесса на горошине» в образе доброго, улыбающегося Короля. Видимо не случайно у меня получилось слепить Короля, похожего на Петра Семеновича.

Самым лучшим местом в театре была «бутафорка» – бутафорский цех, где, собственно, и рождались куклы. Нас было пятеро бутафоров, и главенствовал над нами Дядя Дима. «Дядей» он стал с моей легкой руки, потому что для меня по имени называть его было неудобно, в силу моего еще юного возраста, а Дмитрий Васильевич было ну как-то уж очень официально! Зато на Дядю Диму он не обижался, только хитро улыбался в усы.

Вместе с Валеркой мы придумали «Клуб безнадежных романтиков», в состав которого входила вся «бутафорка». Эх, Валерка, Валерка… Кто ж тогда знал, что жить ему оставалось всего пару лет? Он тихонечко сидел в уголке комнаты и создавал самое сложное – механику кукол. Его «фишкой» были миниатюрные кукольные ручки с анатомически точно прорезанными фалангами и ноготочками. Самыми яркими отличительными особенностями его внешности были длинные волосы и хитрющие глаза за толстыми линзами очков. Они делали его похожим на Юрия Шевчука. Однажды Танюша коротко постригла Валерку, по его же просьбе, и сходство усилилось в разы. У него была какая-то очень серьезная форма сахарного диабета, а к ней еще и онкология добавилась. Ему, жуткому сладкоежке, есть сладкое категорически запрещалось. Но с каждой получки Валерка непременно покупал полкило конфет, обязательно угощал нас, а остальные потихонечку съедал вприкуску с чаем. И улыбаясь говорил: «Если очень хочется, то немножко можно». Валерка пять лет отучился в Питерской Академии Искусств и очень скучал по Питеру, мечтал насобирать денег и уехать хотя бы на недельку в город белых ночей, затяжных дождей и разводных мостов.

Грустная блондинка Олечка хандрила днями напролет. Что-то не ладилась у нее семейная жизнь. Бывший муж после развода располовинил все ее имущество. В прямом смысле слова: все, начиная любимым чешским плащиком и заканчивая креслом, разрезал на две половины. И Олечка осталась в разгромленной квартире одна, вместе с малышкой-дочкой. Днем мы умудрялись развлекать её своими дурацкими выходками, но глаза у нее все равно оставались грустными.

«Звездой» нашей «бутафорки» без сомнения была Григорьевна. Она очень мило картавила и по утрам уходила на полчаса пить кофе к администраторам. Мы ей немножко завидовали, нам казалось, что утренний кофе – это очень круто и по-взрослому. Зато в эти полчаса мы успевали попускать бумажные самолетики, налить валерьянку на забор перед нашим окном (дабы проверить теорию всеобщей кошачьей любви к оной), приманить соседского толстого кота салом, висящем на самодельной удочке, и успешно спалить «горелики» (подсушенный в духовке хлеб с солью) к чаю.

С Танюшей я сдружилась сразу – бывает такая дружба с первой минуты и на всю жизнь. Она приехала из далёкого Благовещенска в Брест в поисках работы, случайно набрела на наш театр, да так и осталась в нём работать обычным бутафором. Танюша умела вырезать маникюрными ножницами сказочно-прекрасные снежинки из бумаги, причем ни одна никогда не повторялась! В свободное время она рисовала фантастические модели одежды на всём, до чего дотягивалась: на старых афишах, на обрывках бумаги, на газетных полях… Ей бы работать в модном агентстве художником-модельером, но судьба распорядилась иначе…

Что же до меня, я в то время нашим Театром дышала. Я с удовольствием работала допоздна вместе со всеми, пока Семенович не начинал разгонять нас по домам: «Идите уже, завтра доделаете». Мне нравилось среди старого реквизита списанных спектаклей, в театральном подвале, отыскивать интересных кукол или бутафорское оружие, посуду и притаскивать их в «бутафорку». А потом слушать истории их создания. Нравилось смотреть спектакли из-за кулис. О! Впечатления незабываемые! Особенно спектакли, в которых актеры ездят на специальных стульчиках на колесиках, а из зрительного зала видны только тростевые куклы над ширмой. Нравилось слушать истории актеров, расписывать театральную лавочку, но больше всего мне нравилось создавать кукол! Это труд, порой очень тяжелый и непростой, но это и Волшебство! Волшебство, когда твоя работа оживает в умелых актерских руках!!!

Пожалуй, заварю в кружке ароматный чай, подсушу «горелики» (может быть, на этот раз я их все-таки не спалю), возьму с полки толстенный альбом с театральными фотками и просто окунусь в прошлое.

Я так скучаю по тебе, мой любимый Театр Кукол!

Вампир с улицы Карбышева

На улице Карбышева живет Вампир. Он очень-очень старый. Днем он спит, как и положено любому уважающему себя вампиру. А ночью… Ночью он зажигает свечу, открывает толстенную книгу и погружается в чтение, до первых лучей солнца.

– Ты это все выдумала! – Иечка ждала, когда остынет чай, и потихоньку подъедала малиновое варенье прямо из банки.

– Смотри внимательно. – Я сидела на своем излюбленном месте – широченном кухонном подоконнике – и грела ладошки о кружку с чаем. – Еще пара минут – и сама все увидишь.

Двухэтажный дом, напротив моей общаги, был еще довоенной постройки: огромные комнаты, высокие потолки, аккуратные балкончики с гнутыми перилами. В нем было всего три квартиры. На первом этаже жил усатый дядечка с рыжей веселой таксой. Одну половину второго этажа снимала молодая семейная пара: они частенько курили на балкончике, а летом еще и пили кофе из больших белых кружек (кофе много не бывает). А во второй половине жил Вампир! Балконная дверь никогда не открывалась, краска давно облезла, обнажив серую древесину. Окна его квартиры были покрыты толстенным слоем пыли и грязи, казалось, что их не мыли со дня постройки дома. Они были наполовину занавешены тяжелыми, пыльными на вид, портьерами. Можно было бы подумать, что там никто не живет. Но после двенадцати часов ночи, каждый день, кто-то зажигал свечу, медленно и долго ходил по комнате, разбрасывая мерцающие отблески по стенам. Потом свечу ставили на подоконник, где она горела до рассвета. Только один раз я увидела краешек толстенной книги и белую руку, перелистывающую страницу…Так и возникла Легенда о Вампире.

В ту ночь я дорисовывала очередную курсовую по композиции. Рисовала я исключительно на кухне. И вода, кисточки помыть, рядом, и еда… Жутко хотелось спать, а еще больше кушать. Чувство голода взяло верх, и, воткнув в волосы кисточку, чтобы потом долго не искать, я быстренько соорудила парочку толстенных «бутриков» с колбасой. В ожидании закипающего чайника, забралась с ногами на кухонный подоконник. Вот тогда я и заметила краем глаза мерцающий отблеск свечи в доме напротив. Казалось, что свеча сама по себе неторопливо плавает по комнате, то приближаясь, то отдаляясь от окна.

– Ух ты! У меня сосед – Вампир! – это была первая мысль, которая пришла мне в голову, ну а воображение быстренько дорисовало все остальное.

Иечка недоверчиво фыркнула и уставилась в окно: свеча зажглась. Как и много недель подряд, она начала неспешно вальсировать по комнате, чтобы потом замереть на пыльном подоконнике до рассвета.

– Круто! У тебя сосед – Вампир!!!

Мою Легенду разрушила соседка, этакая «любопытная Варвара»-всезнайка. Вернувшись через месяц после успешно сданной сессии, я столкнулась с ней в коридоре.

– У меня ТАКИЕ новости! – Она вцепилась в мою куртку обеими руками. – В доме напротив был пожар. Представляешь, там жил полоумный алкаш, который по ночам жег свечи, потому что «всю коммуналку» у него отключили за неуплату!..

Я спешно ретировалась в свою квартиру, не дослушав восторженных воплей. Эх… такую Легенду испортила…

Прошло больше года. В доме напротив все такие же мутные окна и пустынный обшарпанный балкончик. А я все равно каждую ночь жду, что вот-вот загорится мерцающий огонек свечи и уставший от Вечной жизни Вампир будет до утра перечитывать толстенные фолианты и размышлять о бренности Бытия.

Ведь кто еще может похвастаться тем, что у него сосед – Вампир!

Неправильный кот

Кот мне попался неправильный. Точнее говоря, не попался, а сам меня выбрал. Присоседился к моей ноге, пока я восхищенно рассматривала керамическую мастерскую однокурсника. А потом ходил за мной «хвостиком» весь вечер по мастерской. Пашик сказал, что это судьба и котенка надо забирать однозначно. А если учесть, что ему надо было пристроить еще двоих пушистиков, то из его уст это прозвучало несколько двояко. Уговаривать Пашик умел, поэтому домой, в Брест, я возвращалась с горой конспектов и рисунков в одной сумке и с пушистым счастьем в другой.

Котенок был снежно-белым, только глаза у него были медового цвета и на спине – рыжая полоса, будто кисточкой мазнули. Мяукать он не умел (неправильный какой-то кот), а может, и не хотел, поэтому с именем особо не мудрили и назвали Тишкой. Зато Тишка так музыкально тарахтел!!! У него в груди, словно маленькие тракторчики работали на разной частоте. Перед сном он подбирался к моему уху, утыкался в него шершавым носом и мурчал мне колыбельные на разные лады. Сны мне снились всегда красочные и добрые, как в детстве.

Тишка обожал свежие помидоры. По нему можно было проверять качество продукта: скушал – значит вкусные; раскатал по всей кухне – значит, недостойны его вкусовых рецепторов. А еще он обожал персики, даже глазки зажмуривал от удовольствия, когда их кушал. И отзывался он только на кличку, никаких «кис-кис» не признавал. Какой-то неправильный кот! Когда мы с сыном возвращались домой, он всегда встречал нас возле двери. Еле слышное «мррр» – это его приветствие, и мы должны были поздороваться в ответ, а иначе обидится, спрячется и два часа не будет показываться на глаза.

Когда я рисовала или писала конспекты, он всегда сидел на моих коленях и наблюдал. Самый суровый критик! Когда что-то ему не нравилось, стучал лапкой по моей руке. А еще он умел лечить. Вернулась я как-то после сессии с ужасной ангиной (ни дышать, ни говорить не могла), Тишка улегся мне на шею и завел свой «моторчик». Незаметно для себя я заснула, успев подумать перед сном: «Задушит, так хоть мучиться не буду!» Утром я проснулась СОВЕРШЕННО ЗДОРОВОЙ!!! Лечил он и сына, когда у него была температура под сорок: улегся вокруг головы и не уходил два часа, пока температура не спала до тридцати семи. У бабушки болели ноги, и когда она приходила к нам, всегда просила: «Тишенька, полечи!» И Тишка всегда лечил. Друзья смеялись: «Одолжите лечебного кота».

Наш неправильный кот внес гармонию и мир в нашу семью. Мы забыли, что такое разговаривать на повышенной интонации, потому что Тишка сразу начинал кусать за ноги: «Ребята, давайте жить дружно!» Мы совсем перестали болеть. Мы научились ценить тихие семейные вечера, когда можно всем вместе поваляться на диване и почитать вслух интересную книгу. Мы обожали нашего неправильного кота. Он прожил вместе с нами три года…

Однажды утром я вскочила, словно от толчка: «Тишка!» Осмотрела все углы и тайные «Тишкины нычки» в комнате, прибежала на кухню… В груди стало холодно и пусто: Тишка умер. Рванулась к открытой двери балкона… Наш неправильный кот никогда не выходил на балкон, зачем он вышел той ночью я так никогда и не узнаю… Внизу лежало белое неподвижное пятнышко… Я плохо помню, как сбегала вниз по лестнице с седьмого этажа, полуодетая, растрепанная… Плохо помню, как прижимала к себе холодное пушистое тельце и не слышала привычного тарахтения… На нем не было крови и видимых переломов, он словно заснул… Заснул навсегда…

Для сына я придумала историю, что нашего Тишку попросили привезти к очень больной девочке, чтобы он смог вылечить ее. Сын вроде бы поверил, а через много лет вдруг неожиданно мне сказал: «А я знаю, что наш Тишка на небе, ведь у котов тоже есть свой рай, кошачий». Мне до сих пор иногда кажется, что вернувшись с работы, я открою дверь квартиры, а меня встречает наш Тишка еле слышным «мррр» …

Масленица

– Блинов хочется! – Майкл мечтательно вздохнул. – Таких, знаешь, как бабуля пекла… Чтобы золотистые, тоненькие и с маленькими дырочками. И чтобы масло растекалось по всему блину, а сверху еще тонкой струйкой янтарный мед… Сворачиваешь в трубочку блин, откусываешь кусок, и мед стекает по бороде и пальцы липкие, но такая вкуснятина!!! А еще горячим липовым чаем запивать… Ммм…

– Вот теперь и мне блинов захотелось. – Монди толкнул друга вбок. – Айда в парк! Там сейчас и блины, и зрелища…

– И толпы народа.

– Да ладно! Когда тебя пугали толпы народа?! Идем- идем. – Монди потащил Майкла по направлению к парку.

Веселье в парке шло полным ходом: тут тебе и развлечения всякие, и ярмарка ремесленников, и шашлыки с пловом… А блинов-то, блинов сколько! И тонюсенькие, золотистые, и толстые, ноздреватые, и маленькие оладушки. Разнообразие начинок приятно радовало глаз, вот только длиннющие очереди слегка огорчали. Больше всего народа толпилось возле высокого столба с подвешенными на самой верхушке призами. Отчаянный мальчишка лет четырнадцати уже в пятый раз пытался залезть на столб, но успешно добирался до середины, а потом скатывался вниз (столб был щедро обмазан чем-то скользким). Взрослые откровенно смеялись, но мальчишка попался упёртый. Сбросил куртку, обувь, носки и вновь ринулся к столбу. Майкл оглянулся на друга: Монди увлеченно наблюдал за блинно-жарочным процессом. Майкл быстрым взглядом окинул толпу и незаметно щелкнул пальцами правой руки. Из толпы вышли двое крепких ребят, стали возле столба и начали что-то втолковывать мальчишке. Тот сперва нахмурился, потом просиял, кивнул и стал на сцепленные руки парней. С криком «Ух!» мальчишку подкинули выше середины столба. Вцепившись в столб, он стал быстро карабкаться наверх. Замерзшими пальцами со второй попытки отвязал огромный пакет и довольный съехал по столбу вниз. На него кто-то уже накинул куртку, принесли обувь. Но счастливый мальчишка ни на кого не обращал внимание, не чувствовал стертую кожу на ладошках, ведь у него в руках было целое состояние: огромный пакетище конфет.

– Хулиганишь? – Монди подошел к Майклу с двумя пластмассовыми тарелочками, на которых аппетитными горками возвышались золотистые блины, щедро облитые маслом и медом.

– Это ты о чем? – состроил невинное выражение лица Майкл. – О, блинчики!

– Не будет тебе блинчиков! Подыгрывать нечестно!

– Не порти своим занудством отличный воскресный день. Он не для себя. Посмотри внимательно. – Майкл воспользовался тем, что друг прикрыл глаза, на пару минут выпав из реальности, и ухватил самый верхний блин.

Мальчишка открыл тяжелую рассохшуюся дверь.

– Сережка вернулся! – раскрасневшегося от мороза мальчишку, облепила со всех сторон малышня. А он, еле сдерживая радость, открыл пакет:

– Налетай! Тут на всех хватит! – и улыбаясь смотрел на счастливые лица малышей, на их перемазанные шоколадом мордашки, так и не съев ни одной конфеты.

В детском доме кормили вполне себе нормально, вот только сладости детишкам перепадали очень редко, да и то только по большим праздникам.

– А день и вправду отличный получился! – Монди дожевал последний кусочек блина и, как в детстве, облизал пальцы.

– И блины были почти как у моей бабули, – улыбнулся Майкл, протягивая другу кружку ароматного липового чая.

– Чай?! – недоверчиво отхлебнул Монди. – Почему чай?

– А почему бы и нет?! Не все же время дегустировать ром. – Майкл плотно закрутил крышку термоса. – Допивай, нам еще звезды над городом зажигать.

Варенье из одуванчиков

Моя бабушка варила вкуснейшее варенье из одуванчиков!

– Завтра едем собирать одуванчики! – это была сакральная фраза, после которой надо было быстренько укладываться спать. Потому что утром бабушка поднимала с кровати, когда только-только начинало светать.

Мы садились на первую электричку и ехали за город. Потом шли через небольшую деревню, березовую рощу и наконец-то выходили к огромному полю цветущих одуванчиков. Никогда в жизни я не видела такого количества одуванчиков в одном месте! Казалось, что сияющему желтому морю цветов нет конца и края…

Монотонно гудели работяги-пчелы, высоко в синем небе носились ласточки, а мы собирали золотистые мохнатые цветы в прозрачные пакеты. И когда несколько больших пакетов были доверху наполнены цветами, мы ехали домой. Руки потом еще долго не отмывались от молочного сока, но это были уже мелочи.

Мы высыпали все собранные одуванчики в огромный тазик, заливали студеной водой из колодца и… Дальше я не знаю, что происходило. Это было какое-то таинство, к которому меня не допускали. Только когда варенье было сварено и разлито по маленьким баночкам, мне разрешалось аккуратно поставить их в холодильник.

Казалось, что в холодильнике живет маленькое солнце, сияющее в каждой тщательно закрытой бумажной крышкой и перевязанной льняной веревочкой стеклянной баночке. И про варенье мы забывали до первой простуды…

Но когда в серую дождливую осень кто-нибудь из семьи начинал кашлять, шмыгать носом или усиленно чихать, бабушка доставала заветную баночку с золотистым вареньем и по чайной ложечке давала заболевшему. Какое оно было необыкновенное! Золотистый нектар, тягуче льющийся в серебряную ложечку, со вкусом мёда и лёгкой терпкости трав. Солнечный день и жужжание первых пчёл, серебристый ветер и белоснежное море цветущих садов. Синее небо с белоснежными пушистыми облаками и яркое весеннее солнце. Детский смех и счастье жить здесь и сейчас – всё это было в одной капле варенья. Оно не было приторно-сладким, как пчелиный мед, но имело чуть заметную горчинку, и его хотелось вкушать бесконечно…

Бабушки уже много лет нет с нами, а я так и не узнала ее секрет варенья из одуванчиков. Пару лет назад на просторах интернета я нашла какой-то рецепт варенья. Но то, что у меня получилось, больше напоминало гречишный мед: такой же темный, невозможно сладкий и почему-то жидкий… Может быть, дело было в цветах, которые я собирала на даче, на обочине дороги. Может, в водопроводной воде… А может, секрет таился в самом процессе варки… Не знаю. С тех пор я не варю варенье из одуванчиков. Но когда вижу золотистые цветы, растущие везде и всюду, я закрываю глаза и ощущаю вкус необыкновенного варенья из одуванчиков, которое варила моя бабушка!

Городские Ангелы

Брест – это удивительный город. Летом он утопает в зелени, обволакивает ароматом трав в парке, манит тенистыми аллеями и удобными лавочками, овевает прохладным ветерком на Набережной… А когда идешь по пешеходной Советской, возникает ощущение, что улица обязательно выведет тебя к морю. Даже мои друзья-минчане, когда приезжают в гости, смеются: «Мы приехали на юг». Осенью Брест «фестивалит», шуршит опавшей листвой в скверах и парках, а иногда удивляет горожан и гостей зацветающими каштанами.

Зимой немножко огорчает слякотной погодой, когда хочется сидеть в теплой кафешке и пить крепкий кофе или обжигающий глинтвейн, или вести неспешные разговоры о жизни и ждать прихода весны, которая всегда неожиданно врывается в зимнюю серость свежим ветром, ярким солнцем и нежными тюльпанами.