Синица в руках

Тоннель заполнился красивой мелодией, он сбивался поначалу с темпа, но по мере развития темы играл увереннее, повышая сложность и темперамент игры. Алена смотрела на него затаив дыхание и с  широко раскрытыми глазами, открыв рот от удивления. Музыка стихла, еще долго затухая слабым эхом в длинном тоннеле. Случайные зрители одобрительно похлопали, осыпав горстями монет разложенный на полу кофр.

– Держи, твоя доля, – музыкант сунул горсть монет в руку Ивана, после того, как он отдал ему инструмент.

– Нет, спасибо, мне не надо.

– Заработал, держи, – музыкант насыпал монеты ему в карман.

– Ну что, проверила? – спросил он Алену, когда они подошли к выходу из тоннеля. Алена все это время молчала, находясь под впечатлением.

– Проверила. А что ты играл?

– Так, ничего, – смутился он.

– Нет, скажи!

– Не хочу, ты меня высмеешь, – он нервно дернулся, поднимаясь по лестнице наверх.

– Нет, я не буду смеяться!  Правда! – она догнала его почти у самого выхода.

– Я набросал ее по приезду, вчера вечером.

– А как она называется?

– Не знаю, сама придумай.

– А почему я? Ты же автор.

– Потому, что она о тебе.

– Обо мне? – Алена округлила глаза. – Мне еще никто не писал музыку. Да и стихи тоже.

– Ну, мысли есть?

– Пока нет, – она закусила губу, терзаясь желанием расцеловать его тут же.

– Ну, вот и у меня нет.

– Знаю! Я знаю – бабочка4.

– Что «бабочка»?

– Она называется «Бабочка».

– Похоже, пусть будет бабочка. Я согласен.

– Бабочка, бабочка, – повторяла Алена, когда они вышли на площадь.

– Почему ты ее написал?

– Не знаю, просто захотелось.

– Почему? – Алена остановилась, отстранившись от него.

– А разве это плохо? – он непонимающе смотрел на нее.

– Почему? – Алена топнула ногой.

– Потому, что я в тебя влюбился, как дурак. Ты это хотела услышать? – разозлился он. Рука потянулась в карман, но он уже неделю не курил, решив наконец бросить, с досады он хлопнул по набитому мелочью карману.

– Да! – крикнула Алена. – Какие вы мужики непонятливые!

– Ты слишком много от меня хочешь.

– Почему? А ты, разве, этого не хочешь?

– Я не хочу это больше обсуждать. Так и будем тут стоять?

– Действительно, как два дурака тут стоим! – Алена огляделась, на площади были только они, рядом шумел проспект.

– Так я не пойму, вы съехались или нет? – Света строго взглянула на Алену, но та делала вид, что занята отчетом по дневной выручке.

– Ну, нет же, иногда я у него живу, иногда он у меня.

– А, понятно. Ну и где лучше? У него хороша квартира?

– Да, неплохая.

– Это очень важно. Он тебе ключ дал?

– Да, но я не взяла.

– Ты что, дура? Иди и возьми немедленно!

– Нет, я считаю, что пока еще рано.

– Какой рано? Ты в паспорт то поглядывай, чай не девочка уже.

– Спасибо, что хоть не в зеркало.

– Ну, с фэйсом тебе повезло, это я вот мучаюсь, – Света подошла к зеркалу на стойке и придирчиво стала всматриваться в свое отражение. – Лет пять назад у меня тоже были подобные убеждения, но сейчас, нет, пока еще есть шанс, надо брать быка за…

– Рога? – уточнила Алена, видя, что Света застыла перед зеркалом в задумчивости.

– Да что толку с рогов? Рога это ты ему нарастишь, но потом. А брать надо сама знаешь за что, с мужиками все просто.

– Нет, он не такой. Я так не хочу! – Алена торжествующе отправила отчет на печать.

– Ну-ну. Рассказывай.

Из подсобного помещения вышла сонная Олеся, постоянно зевая.

– Чего поднялась? Могла бы еще полчасика поспать. – Света, недовольная собой, отвернулась от зеркала.

– Хватит спать. Надо еще успеть нашу принцессу попытать.

– Я уже пытаю, не поддается. Прикинь, ей мужик ключи от дома давал, а она отказалась, гордая, фу!

– Ну не гордая, просто, мне кажется, рано еще, – обиделась Алена.

– Ну не взяла и не взяла, что ты на нее давишь. Он все равно от нее никуда теперь не денется, – Олеся открыто зевнула, заражая стоявших рядом подруг.

– Это еще почему это? – сквозь зевоту спросила Света.

– Романтики будут любить до гроба, либо его, либо моего – мне так бабушка всегда говорила, когда брала в руки фотографию дедушки, она у нее на почетном месте была – на телевизоре, – Олеся плюхнулась на стул рядом с Аленой.

– Был у меня один такой, романтик. До сих пор пишет.

– А чего ж еще не замужем? – удивилась Света.

– Так глупая была, хотелось всего и сразу, – Олеся махнула рукой. – А теперь то что, у него семья и дети.

– Так чего ж он тебе пишет? – непонимающе взглянула на нее Алена.

– Не знаю, может любит, а может по привычке, – пожала плечами Олеся.

– Это тот что ли, ну, у которого пара магазинов? – спросила Света.

– Ага, и еще одна автомойка.

– Я тебя не понимаю, я бы уже давно отбила его у жены. Он вроде и ничего сам.

– Видела бы ты его лет десять назад, – усмехнулась Олеся.

– Дрыщ такой, оглобля! А отбить я его не могу, мне совесть не позволяет.

– Тебе совесть? – Алена округлила глаза. – Вот это да, где ж ты ее нашла то?

– Кажись в старом сундуке откопала, – добавила Света.

– Именно там! Не могу же я у своей собственной сестры мужа отбить? Вот, не могу и не хочу. Если б это были вы, не задумываясь отбила бы.

– Аленка, ты смотри поосторожней, видишь, какая беспринципная у нас подруга, оказывается.

– Не стоит беспокоиться, – Олеся важно обвела их взглядом.

– Ромка сделал мне предложение, так что выдыхайте, выдыхайте, выдыхайте!

– Ой, да не уж то! – Света саркастически похлопала в ладоши. – Первый пошел.

– А что ж ты молчишь, когда?

– Вчера. Ох, что-то мы вчера переборщили. А он как огурец утром встал, ненавижу его за это, мог бы хоть из солидарности со мной слегка пострадать.

– Ну, ты ему это еще припомнишь, – сказала Света.

– Конечно, но только после свадьбы.

– Ну что, поздравляем, извини, что без подарков, – Света села рядом.

– Еще успеете. Кстати, лучше сами знаете что.

– Нет уж, мы тебе подарок купим, в отместку. Верно, Аленка?

– Безусловно – огромный сервиз!

– Чтоб ты нас не забывала!

Около машины стояло несколько коробок, Иван ходил вокруг, ища свободное место для них.

– Ты действительно хочешь поехать со мной? – он вопросительно посмотрел в глаза Алене, державшей в руках большую пачку с памперсами.

– Пойми, это не развлечение, там очень тяжело находиться.

– Да, я хочу! – уверенно воскликнула Алена. – Я все понимаю, я готова.

– Это вряд ли, – покачал головой Иван. – Я сколько лет уже езжу, а так и не смог стать к этому готовым.

Он запихал оставшиеся коробки на задние сиденья, и они выехали. Ранним утром дороги были абсолютно пустыми, окна близлежащих домов черны, город спал. Он вел машину не торопясь, понимая, что не опаздывает. Алена старалась держать себя бодрой, но вскоре уснула под монотонный бубнеж еле слышного радио. Иван выключил его и, борясь с зевотой, сосредоточился на дороге.

– Мы уже приехали? – Алена проснулась, почувствовав, что дорога стала неровной. Машину нервно потряхивало на бесконечных ямах.

– Почти, минут двадцать еще. Выспалась?

– Да, что-то вроде. Я бы, конечно, еще бы поспала, – она потянулась и задела рукой его плечо. – Ой, извини.

Медленно светало. Машина кралась по улочкам маленького города с угрюмыми спящими домами. Изредка навстречу появлялась машина такси с заспанным шофером, плелся впереди старый мусоровоз. Они выехали за пределы города и свернули на узкую дорожку, ведущую к небольшому лесу. Стали яснее прорисовываться очертания пары двухэтажных корпусов, окруженных решетчатым забором. Около въездных ворот стояла черная машина, за рулем которой сидел Юрий. Иван поравнялся с ней и остановился.

Привет, давно приехал? – он вышел из машины и подошел к медленно вылезшему из теплого салона Юрию.

– Да нет, – протянул тот. – Минут десять назад. Вон, Дашка еще спит.

Он кивнул на спящую на пассажирском кресле жену.

– Доброе утро, – Алена вылезла из машины и подошла к ним.

– О, привет-привет. Выглядишь значительно лучше, – Юрий профессиональным взглядом осмотрел Алену.

– Это все он, – она с нежностью посмотрела на Ивана. – Такой заботливый.

– Ага, от слова забота, да, Ваня?

– Заканчивай, – огрызнулся Иван.

– Ванька, привет! – Даша помахала ему рукой из машины и стала с интересом разглядывать Алену.

Алена стояла напряженная, не понимая выпада Юрия и чувствуя, что между мужчинами возникло сильное напряжение.

– Ваня, а что ты не знакомишь меня? – Даша вышла из машины и подошла к Алене.

– Сама познакомлюсь. Я Даша.

– Алена, – смутилась она от изучающего взгляда Даши.

– Аленушка и братец ее Иванушка, как мило, – Даша широко заулыбалась. Она была ниже Алены и обладала приятной полнотой, которая всегда привлекала мужчин, дополняя неиссякаемым источником жизнерадостности и доброты.

– Ваня, я одобряю.

– Алена, ты уж извини, но наш непримиримый холостяк Иван – это притча во языцех.

Я могу нести всякий вздор, так что ты не обижайся.

– Это да, она и не такое еще сморозит, – подтвердил Юрий.

– Да я не обижаюсь, – сказала Алена.

– Ну, вот и славненько, – Даша взяла под локоть Алену и повела ее к своей машине.

– Пока мужики меряются своей доминантностью, мы с тобой перекусим, а они пусть как хотят, верно?

– Сейчас подойдем, – махнул рукой Юрий.

Пока девушки доставали из дорожной сумки подготовленные Дашей бутерброды, мужчины вполголоса переговаривались, Иван нервно взмахивал руками, а Юрий только пожимал плечами.

– Я ему не нравлюсь, – прошептала Алена, понимая, что разговор идет о ней.

– А, не бери в голову, – махнула на них рукой Даша. – Юрка почему-то вбил себе в голову, что должен уберечь друга от ошибок. Самодовольный баран, уж не знаю, за что я его люблю.

– Не понимаю, – напряглась Алена.

– Ванька тебе не рассказывал, уверена, что не рассказывал. Так вот скажу тебе по секрету. Парень-то он хороший, но вот с бабами не везет. Ну, это грустные и нехорошие истории, не в этом суть. Вот Юрка теперь как полиция нравов, в каждой ищет подвох.

– И много уже было?

– А ты не такая простая, как кажешься, – негромко рассмеялась Даша. – Не беспокойся, за последние годы ты первая. Сама-то как думаешь?

– Никак не думаю, просто люблю.

– Ну, вот и славненько. А с Юркой я поговорю, он хороший, сама потом поймешь, – Даша доверительно сжала ее руку и строгим голосом обратилась к мужчинам. – Так, петухи, к столу!

– Ты это кого тут петухами назвала? – возмутился Юрий, подходя к ним.

– Ты мне еще покудахтай тут, ешь давай, – Даша налила ему кофе из термоса и сунула большой бутерброд.

Еще горячий кофе и вкусная еда окончательно расслабили атмосферу, Юрий даже похвалил Алену за хороший аппетит.

– Пора разгружаться, – Юрий достал телефон и набрал номер.

– Да, доброе утро. Ну, мы подъехали. Ага, да, конечно, ждем.

Ворота им открыла вышедшая через пару минут из дальнего здания женщина в простеньком пальто с добрыми, но очень усталыми глазами.

– Нина Сергеевна, – мое почтение, – Юрий галантно поклонился и пошел в машину.

– Доброе утро, как вас сегодня много, – всплеснула руками Нина Сергеевна, – я там все открыла.

Машины въехали на территорию и скрылись за дальним корпусом.

– Идемте, они пока разгрузятся, – Нина Сергеевна закрыла ворота и повела гостей в ближайший корпус.

Внутри безликого здания с казенной медной табличкой у входа было тихо и душно, пахло застоявшейся хлоркой и страхом. Алена застыла на месте, ежась от боязливого волнения. Все вокруг было так непривычно и в то же время знакомо, подобное чувству внезапной встречи с незнакомцем с до боли знакомым обликом и знать которого ты бы не хотел никогда. Вдали послышалась приглушенная речь, неразборчивая, с надрывом.

– В первый раз, – пояснила Даша Нине Сергеевне, ожидавшей их у входа в полураскрытый темный кабинет.

– В первый раз оно всегда тяжелее, – сказала она, когда все вошли в кабинет, – может примете успокоительного? Так будет легче, поверьте мне.

– Нет, спасибо, – прокашлявшись, ответила Алена. – Я себя хорошо чувствую, просто не выспалась.

– А, ну ладно, но если что, не стесняйтесь, – она встала и пошла к выходу.

– Я пойду посмотрю, что привезли, ну, а после завтрака придем к вам.

Она заговорщицки улыбнулась и вышла.

– А что мы будем делать? – спросила Алена, вешая свою куртку в старый шкаф, из которого пахло старыми газетами и нафталином.

– Мы? Ну как сказать, – Даша задумалась, наморщив лоб. – Я до сих пор не могу для себя решить, что мы тут делаем. Сама все увидишь. Если захочешь, то сможешь поучаствовать. Главное, запомни это, старайся держать дистанцию, не знаю, как точнее объяснить, мне так один психолог говорил.

– А у вас с Юрой есть дети?

– Да, двое разбойников, копия отца, сплошное наказание.

– Здорово. А они большие уже?

– Старший в школу пошел, завидует теперь младшему, ему же только через год топать. Ох, а какие лентяи, но это, видимо, в меня, – она заразительно расхохоталась.

– А у меня нет детей, – вздохнула Алена.

– Так в чем же дело, рожай. Я в первый раз долго сомневалась, боялась, думала, о карьере, а потом, так оно все завертелось, уж не помню и, как там было. Не сомневайся, время идет, мы не молодеем.

– Это да.

– Ну ты то неплохо сохранилась. А я вот слегка расширилась, как говорит Юрка, а

по-моему меня просто разнесло!

В коридоре послышались шаги, и комнату вошли Иван и Юрий, каждый нес по увесистой коробке.

– Так, барышни, давай за работу! – скомандовал Юрий.

Они поставили коробки на стол и вышли. В коробках лежали маленькие плюшевые медвежата, одинаковые, но разных цветов, и большие пакеты с конфетами.

– Так, надо все пересчитать. Каждому ребенку должно хватить и всем поровну, – сказала Даша, вытаскивая пакеты с конфетами на стол.

– А сегодня какой-то праздник?

– Да, у Нины Сергеевны день рождения. Так повелось много лет назад, своего рода День Рождения этого интерната.

– Как неудобно, а я не поздравила.

– Не переживай, Нина Сергеевна не любит, когда ее поздравляют. Такой человек, странный, но очень добрый.

– Она на вид очень строгая.

– Она и не на вид тоже строгая, это ты новенькая, пока бережет, чтобы сразу не испугалась.

Через десять минут вернулись Иван с Юрием, переодетые в скоморохов. Причем костюм наиболее комично смотрелся на фигуре Юрия, штаны были малы, рукава короткие, пугало, да и только.

– Мне материала не хватило, так даже забавнее, – объяснила Даша. – Это я им предложила выступать в костюмах.

– Да, это наш главный продюсер! – Юрий звонко чмокнул жену и жадным взглядом взглянул на стол с подарками.

– На, осталось как раз для тебя, – Даша протянула ему три конфеты.

– Одна тебе, две мне, – Юрий протянул Ивану конфету и остальные сунул в рот.

– Собрались! – голосом опытного тренера воскликнул Иван. – Пора.

Пройдя дальше по узкому пустому коридору, утыканному справа и слева безликими дверями с цифровыми табличками, они вошли в светлый зал, превращенный в игровую комнату. Стены были красочно расписаны героями мультфильмов, в дальнем углу располагалась игровая зона с аккуратными стеллажами, заполненными ящиками и коробками с игрушками. Игровой зал настолько сильно контрастировал с обликом здания, что не верилось, что все это может находиться рядом.

– Нравится? – спросила Алену Даша, видя, как она завороженно осматривается.

– Видела бы ты, как все тут было раньше. У, мрак!

– А почему ж все остальное не отремонтировали?

– Денег нет. У меня подруга работает в одной компании, – Даша показала на неизвестный Алене логотип на скромной табличке у входа. – Так вот это они все сделали. В планах было переоснастить и лечебный корпус. Но там какие-то сложности, я не вдавалась в подробности.

– Получается, что америкосам наши дети важнее? – Алена достала один ящик с развивающими игрушками, с интересом разглядывая их.

– Ну почему же сразу америкосам? – хохотнула Даша. – Работают там наши люди. – Хотя, отчасти ты и права. У нас подобная культура, эм, корпоративная культура, только зарождается.

В другом конце зала звякнула гитара, и пропищал игрушечный рожок. Иван доставал из потайного шкафа гитару, а Юрий продувал рожки, издавая самые невообразимые звуки.

– Нас сюда затащил Ванька, он тогда, кстати, работал на эту компанию. Собственно он там и работает, только в другом направлении, ну или как-то так, я не разбираюсь во всех этих железяках, – ответила Даша на немой вопрос, не сходивший с лица Алены. – Если бы меня кто-нибудь лет пять назад спросил бы, а не поеду ли в интернат? Ха-ха-ха! Сама до сих пор не верю, что каждый раз сюда возвращаюсь. Есть же свои дети, но не могу.

Она укусила себя за губу, быстро поморгав увлажнившимися глазами. Она взяла из рук Алены непонятную игрушку и показала, как должны собираться кубики в башенку.

– Каждая из этих игрушек помогает детям чуть-чуть улучшить свою адаптацию к нашему миру, Мы ездим раз месяц, когда совпадут у всех графики. Но чаще и не стоит, – она замолчала, глядя куда-то в сторону. – Не знаю. Если бы это было с моими детьми, я бы, наверное, наложила бы на себя руки. Каждый раз, возвращаясь домой, я пытаю себя и мужа, зачем нам это надо.

– И зачем? Вы не похожи на волонтеров благотворительного фонда. Извини, если обидела.

– Да нет, что ты, конечно не обидела. Мы не доверяем фондам, хотя, что проще, перечислить деньги и вроде как помог. Наверное, мы не справедливы к ним, там работают честные люди, но я этого не могу понять, что-то мешает полностью им довериться.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Через некоммерческий фонд можно отмыть много левых доходов. Нам об этом в институте рассказывали, но я не придавала этому значения – все это настолько далеко от нас, что кажется какой-то сказкой, небывалым миром, – Алена сложила игрушки в ящик и поставила его обратно.

– Ой, ну ты прямо, как Ванька. Этот тоже, как задвинет с Юркой, так у меня голова пухнет!

– Да, он любит порассуждать.

– Да все мужики такие, стратеги!

В зал вошла Нина Сергеевна, Иван с Юрой уже разыгрались и встретили ее приход разудалым маршем.

– Готовы? – строго посмотрела она на них.

– Да, мой командир! – отрапортовал Юрий.

– Вот и хорошо. Через минут пятнадцать запущу. Часа два продержитесь?

– Выстоим, Нина Сергеевна, – ответил Иван, заиграв военную песню.

– Вы с нами будете?

– Конечно, вы тут без меня учините дел, – она подошла к Алене, заметив сильную напряженность в ее лице.

– Все нормально?

– Да, – Алена закивала головой, – просто волнуюсь.

– Волноваться – это нормально. Главное запомни – ты не должна показывать свою жалость или страх, веди себя с ними, как с равными, чувствуй их как равных. Они все чувствуют и понимают. Жалость – это последнее, что им нужно.

– Я все поняла, – Алена приободрилась, показывая свою готовность.

– Вот и хорошо. И, не обижайся на мой тон, все-таки педагогический стаж окончательно убил во мне человека.

– Да я не обижаюсь… – начала было оправдываться Алена, но получила легкий щелчок по напряженному лбу, выдавшему ее.

– Ой, да вовсе вы и нестрогая, – разулыбалась Даша, но в ответ получила строгий взгляд и встала по стойке, приложив руку к пустой голове.

–Так, я пошла за моими бандитами. Ни пуха, ни пера.

– К черту! – хором пробасили мужчины.

– Мы с Ванькой решили, – Юрий подошел к Даше с Аленой, – сначала поздравим Нину Сергеевну, и пускай она будет недовольна!

– Ничего, побросает молниями и успокоится, – махнула рукой Даша.

– Давно пора, дети же все знают.

–Ты думаешь, они помнят? – удивился Иван, настраивая гитару.

– Конечно, помнят, – уверенно ответил Юрий. – Это я тебе как врач заявляю.

– Иди сюда, врач, –  Даша подтянула его к себе и стала расправлять помятую одежду.

– Чучело ты, а не врач.

– Готовсь! – воскликнул Иван, заслышав топот детских ног в коридоре.

Все встали по центру зала, плотно прижимаясь друг к другу, будто бы это сможет помочь против натиска несокрушимой лавины детского любопытства и веселья. Отворилась дверь,  вслед за молодой воспитательницей в зал втекла бурлящая река детских глаз, рук, ног, заполнившая собой все вокруг, поглотив взрослых своей неудержимой пляской. Молодая воспитательница старалась быть строгой, но ее показная строгость разбивалась на слабые приказы, которые дети воспринимали как игру. Алена поймала себя на том, что она долго и пристально рассматривает воспитательницу. Это была молодая девушка,

некрасивая, с угловатым телом и большими длинными руками, которыми она умело руководила детьми, нежно направляя каждого и оставляя ребенку необходимую свободу выбора. Ее лицо светилось от внутреннего огня большого сердца, и внешняя красота была совсем не важна. Алене захотелось хоть немного быть похожей на нее, но она не могла в себе найти того огня доброты, который питал эту молодую девушку. При виде детей, смотрящих на новую тетю с интересом пугающе скошенными глазами, вертя невпопад большой головой, и от непривычного детского смеха ей стало жутко, она слышала в нем и радость, и безудержное веселье, и боль, и страх.

Две девочки подбежали к Алене и начали методично ощупывать ее, проверяя, настоящая ли она. Алена вспомнила слова Нины Сергеевны и сделала над собой усилие, заставляя себя влиться в эту пучину веселья. Даша  уже вовсю играла с особо смелыми мальчишками, Юрий издавал из пластмассовой дудки неожиданные звуки, вводя детей в изумление. Одна из девочек сильно ущипнула Алену, довольная результатом, отпрыгнула в сторону, но Алена успела поймать ее и ощутимо ущипнуть в ответ.

– Так, – вошла Нина Сергеевна, излишне строго глядя на происходящее.

– И, раз, два – три! – скомандовал Юрий, и Иван заиграл песенку крокодила Гены.

– Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой, – хором запели Юрий с Дашей, она слегка не попадала, придавая песне смешное звучание.

Нина Сергеевна попыталась возмутиться, но видя, как дети успокоились и внимательно слушают, растаяла. После каждого куплета Юрий пытался на маленькой дудочке сыграть проигрыш, но походило больше на ярмарочные песенки, простые и разудалые. К концу песни молодая воспитательница выскочила за дверь и вернулась с огромным букетом.

– С Днем Рождения! – хором прокричали взрослые, и воспитательница вручила Нине Сергеевне букет.

– И ты с ними заодно, Оля! – возмутилась она, принимая букет.

– Ой, да ладно Вам, Нина Сергеевна, –  нараспев ответила та, не поддаваясь на строгость начальницы.

– Ой, ну спасибо, спасибо, – Нина Сергеевна смутилась, стоя под прицелом десятков глаз.

– С Днем Рождения, – повторила девочка, стоявшая возле Алены, быстро посмотрев на нее, верно ли сказала.

– Ты смотри, Лизонька заговорила! – Нина Сергеевна всплеснула руками.

– Оль, ты слышала, слышала?

– Да! Да! – обе женщины подбежали к совсем смутившейся девочке, прятавшейся за спиной Алены.

– Ну, Лизочка, ну, повтори, что ты сейчас сказала?

– С Днем Рождения, – повторила девочка и сильнее прижалась к Алене.

Алена стояла чуть дыша, чувствуя, как глаза заволакивает слезная пелена. Оля взяла ее за руку и широко улыбнулась, обнажив крепкие ровные зубы.

– Держись, – шепнула она Алене и подмигнула, как старой знакомой.

– А, ну-ка все, кто к нам пришел, давай вставай в хоровод, будем песни петь, танцевать! На других смотреть, да себя показывать! – запел громким голосом Юрий.

Заиграл рожок и гитара, женщины стали выстраивать детей в хоровод, кружась вокруг музыкантов.

– Кто не будет танцевать, тот не сможет устоять! Растряси скорей себя, и давай танцуй как я! – призывал Юрий, показывая детям нужные движения и руководя вращением хоровода.

Задорно звенела гитара, наращивая темп. От танцев Юрия и от нелепой сосредоточенности, с которой дети старались повторить несложные движении, Алена веселилась все больше и больше, стремительно вливаясь в эту радостную реку.

Время пролетело незаметно. Казалось бы только начали, немного попели, потанцевали, еще не все игрушки были собраны, не все игры сыграны, но устали все, и взрослые, утомленные отданной и полученной энергией, и дети, разбившиеся по кучкам выбрав себе по-взрослому, засыпали на глазах. Мальчишки больше терзали Юрия с Иваном, строившими вместе с ними высокие крепости. Трое девочек не слазили с Алены, путая ей волосы и хватая за нос.

– Так! На обед! – скомандовала Нина Сергеевна, сама с трудом отрываясь от игры с более старшими детьми. Все послушно встали, и взрослые повели свои группы на обед. В столовой уже было все накрыто, уставшие и проголодавшиеся дети опережали взрослых в поедании простой, но непротивной казенной пищи.