Вахта у синичкиного поста

Анна Сэ

Вахта у синичкиного поста

Кормушка

– Мой самый любимый котик Бася…

– Мур! Да! Это – я!

– Ты опять обои драл?

– Нет, не я! Они сами отвалились. А потому что лучше приклеивать надо было! – ответил полосатый кот Басилий и поспешил занять место на подоконнике. Там, где его никто не потревожит и не посмеет обвинить в каких-то глупостях.

С тех пор, как за окном повесили кормушку для птиц, моя жизнь круто изменилась. Сами посудите: ночная смена заканчивается перед завтраком. Ем я быстро. А чего там рассусоливать?

На утренний туалет много времени уходит. Лапы вылизать тщательно, хвост, морду. Тут ведь что важно? От аппетитного запаха корма поскорее избавиться. Иначе мышь заметит. У неё знаете, какой нюх острый! Не спрячешься. А это очень плохо для охотника.

Но я научился умываться быстро. Чистым спать приятнее!

После сна я обедаю, играю и снова сплю до самого ужина.

Как видите, дел не много.

Так было раньше.

Недавно хозяйка выпросила у хозяина кормушку для птиц.

– Смастери, – говорит, – птичий домик. Буду пернатых кормить зимой!

Не понятно – зачем ей это понадобилось?

Хозяин у меня – что надо! Заботливый, ответственный. Правда, иногда по ушам газетой ка-а-ак хлопнет! За шкоду…

Но это всё враки! Я таким не занимаюсь. Можно подумать, у меня дел поважнее нет.

Сколотил хозяин кормушку из свежих кедровых дощечек и вручил своей ненаглядной. Ох и радости было!

Птичий домик прикрепили прямо к окну.

Хотя какой это домик? Где вы видели дом без стен?

Пол с бордюром у самого края и покатая крыша на 4 рейках. Летай – не хочу. Сплошные двери. Хочешь справа входи. Хочешь – слева. Спереди тоже можно легко подлететь.

Сзади только в кормушку не попасть. Она к оконному стеклу прилегает.

А за стеклом я – самый любимый котик Бася.

Всё вижу: кто прилетал, что делал. Слышу, о чём говорил.

Вижу и слышу, а поймать не могу!

Разве это не жестоко? – спрашиваю я вас.

Синичкин пост

Ровно месяц прошёл с того дня, как установили кормушку.

Я сразу озвучил своё несогласие с новым порядком. Громко и внятно, вот так:

– Мяу!

Но хозяйка меня как будто не услышала. У неё «кучадел». Это такое заболевание – человеческая глухота. Как у нас, у котов, отит.

«Кучадел» плохо поддаётся лечению. К десяти утра хозяйка уже много лет ходит на приём к доктору. Так и говорит:

– Всё, Басенька, я пошла. У меня «кучадел».

Я сочувственно провожаю её взглядом. Кто знает, чего придётся натерпеться от этого доктора? Может, он горькими пилюлями её кормит и неприятные процедуры назначает. Иначе, как объяснить, почему хозяйка вечером возвращается грустной и уставшей?

Котик Бася не только самый любимый, но и самый заботливый. Да! До восхода солнца, пока хозяйка спала, я несколько раз приходил к ней в спальню, становился у изголовья и громче обычного, по слогам, выказывал своё недовольство кормушкой и её обитателями. Свершилось чудо! Хозяйка услышала меня, несмотря на «кучадел». Но кормушку не убрала.

Сначала я протестовал. Переворачивал миску с водой, разбрасывал песок из лотка, грыз шнурки от хозяйских ботинок. Меня, словно не замечали.

Я разозлился. С утра и до обеда мне приходилось носиться по подоконнику в надежде найти хотя бы крошечную лазейку, чтобы дотянуться лапой до серого воробья. Он мне сразу не понравился. Но стёкла были целыми, а окна закрытыми.

Я становился на задние лапы. Мяукал. Враждебно подвывал. Нервно покрякивал. А птицы, по-прежнему, оставались недосягаемыми.

Что бы такое предложить хозяйке в обмен на прежнюю спокойную жизнь на подоконнике? Отказы от игр, ласки, совместного чтения и общения тоже не подействовали.

Тогда я совсем отчаялся и перестал есть. Лежал целый день на полу и смотрел в одну точку. Меня ничего не радовало, ничего не интересовало.

А хозяйка продолжала кормить птиц. Не забывала мыть мои лотки и засыпать в них чистый песочек. Предлагала поиграть и чесала за ушком. Каждое утро наливала в миску свежую воду. Однажды я проснулся от сильного голода, подбежал к миске, а там был новый аппетитный корм.

Хозяйка два раза в день исправно его подсыпала. После завтрака ко мне вернулось знакомое ощущение сытости и заметно улучшилось настроение.

– Молодец, Басилий! Мой самый любимый котик, – довольно пролепетала хозяйка.

Будто ничего не произошло. Будто всё это сон. Точно кормушка всегда была здесь. А синички так же нетерпеливо делили корм между собой.

Мне даже показалось это занимательным.

Я медленно подошёл к окну. Запрыгнул на подоконник. Он снова стал моим – самым удобным и безопасным. Теперь передо мной, как по телевизору, один за другим мелькали сюжеты.

С тех пор я несу вахту у синичкиного поста.

Галдёж

Наступила зима. Выпал снег. Птицы с трудом находили себе пропитание. В нашей кормушке стало тесно и шумно.

Наблюдение занимало много времени. К вечеру я уставал. Пришлось променять ночную охоту за фантиками, крышечками, мячиками и меховыми мышками с пластмассовыми глазами на полноценный здоровый сон. В конце концов, всё это я могу делать днём. В перерывах между наблюдениями.

Около восьми утра раздвигаются шторы. Начинается представление.

Отовсюду слетаются мелкие птицы – жёлтопузые почитатели и обожатели проса, семян подсолнечника, тыквы, льна. Они рассаживаются на ветках деревьев, растущих неподалёку. Слышится приветственное похлопывание крыльев и похрустывание веток, раскачиваемых непоседами. Пустые брюшки нетерпеливо толкаются в ожидании завтрака.

Через несколько минут тишину нарушает нестройный птичий хор. Каждый хочет солировать, выкрикивая свою мелодию громче. Песня превращается в галдёж, на фоне которого то тут, тот там, слышится возмущённое:

– Где еда?!

– Ну, когда? – спрашивает синичка.

– Есть будем? – дополняет лазоревка.

– Опять семечки, да? – уточняет другая синичка.

– А сало будет?

– Что дают?

– Кормят?

– Ты мне на лапу наступил! – возмущается маленькая лазоревка.

Это серый воробей налетел на неё. Я видел. Задира даже не попросил прощения. То-то он мне сразу не понравился!

– Сама не толкайся, – гневно чирикнул воробей.

– Что так долго?

– Кормить будут?

– Грустно… – вздыхает синичка.

– Про-мозг-ло… – всхлипывает лазоревка.

– Голодно… – сетует другая синичка.

– Я требую корм. Немедленно! – голосит разгневанный воробей.

Хозяйка надевает тёплую кофту, открывает окно, наполняет кормушку и уходит.

Птицы тут же слетаются, будто потерпеть не могут ни секунды! Куда спешить? Ваш корм никто не съест.

–Басенька, иди завтракать! – доносится из кухни голос хозяйки.

– Бегу-у-у!

– Осторожнее! Не торопись. Твой корм никто не съест.

– Я и не спешил вовсе… Так, пробежался немного. После физических нагрузок аппетит лучше.

– Тогда приятного аппетита! – прищурившись сказала хозяйка и рассмеялась.

А мне почему-то стало стыдно.

Франт и Мелкий

На дне кормушки лежали остатки корма. Птицы набили брюшки досыта и улетели восвояси. Две синички неторопливо доедали семена конопли, ягоды рябины и черники. Я слушал их беседу.

Большак поправил модный оливковый жакет и элегантное шёлковое кашне. Так называют мужской шарф или шейный платок.

Интересно, как долго этот франт вертелся перед зеркалом, пока наряжался?

– Мои родственники живут в Европе и в Азии, на Ближнем Востоке и даже в Африке, – важно посвистывал большак.

Ветер усилился. Франт сильнее надвинул на глаза смолянисто-чёрную шляпу.

– Мы такие домоседы! Любим свою малую родину.

А это, вероятно, маленькая синица – Лазоревка.

– Разве вам никогда не хотелось улететь в дальние страны. Где не бывает зимы, где вдоволь мошек и комаров?

– Понимаешь, Мелкий, в чужом краю ничего не радует. А дома – каждая травинка мила.

Ветер всё сильнее раскачивал деревья. Они поскрипывали, ветки грозно трещали. Франт пугливо озирался.

Кажется, я догадываюсь, почему он носит такой яркий наряд. Из-за природной бледности, доставшейся большаку от любимой маменьки, он выглядит невзрачно и даже болезненно. Похож на средневекового аристократа с толстым слоем белил на щеках.

Ветер подвывал. Старое дерево устало заскрипело и наклонилось.

– В путь! – решительно скомандовал большак и улетел.

– Такой большой и такой пугливый, – заметил Мелкий и продолжил трапезничать.

Лазоревки отличаются от большаков не только размером. Малышки носят голубовато-жёлтое оперение и лазоревую шапочку. А вокруг глаз-бусинок рисуют ультрамариновые полоски.

Моя хозяйка тоже так делает. Наверное, хочет быть похожей на лазоревку.

А я с удовольствием примерил бы чёрную шляпу, да ушки примять не хочется.

Когда метёт метель…

Меня разбудил страшный свист. За окном было темно. Я на цыпочках подошёл к окну.

– Мяу!

Что творилось?! С неба сыпался творог. Трудно было что-либо разглядеть. Небольшой туман собирал белую крошку и ткал завесу. Когда хозяин клеил обои в комнате, длинные цветастые полоски лежали повсюду. Мне даже негде было пройти!

Белые полоски свисали и с неба. Похоже на улице кто-то тоже хотел расклеить обои.

Ветер? У него ничего не получалось. Он сердился. Страшно подвывал и стелил на землю белые полосы. Затем срывал их и разъярённо отбрасывал в сторону. Хулиган!

Несладко пришлось тому, кто был вынужден оказаться сейчас на улице!

Я осторожно спрыгнул с подоконника и направился в ванную. Там тепло и тихо.

– Мы забыли окно на балконе закрыть. Сколько снегу намело! – это хозяйка вышла утром на балкон.

Я метнулся за ней.

Вы знаете, что такое снег?

– Снег – это такое белое, холодное, хрупкое, не сладкое и не солёное. Мокрое и липкое, когда тепло. Сыпучее и хрустящее в мороз, – так хозяин объяснил.

– Не творог, – заключил я. Но на всякий случай понюхал снег и даже немного лизнул языком. А потом опять понюхал.

Снег был пушистым и щекотал ноздри.

– Апчхи!

– Будь здоров!

– Апчхи!

– Бася, брысь отсюда, – скомандовала хозяйка, – простудишься!

Знает, о чём говорит. Тоже, наверное, снег нюхала. Неделю уже болеет. Три дня даже с кровати не вставала. Горло болело, нос вспух, покраснел и тяжело сопел, поднялась высокая температура. Хозяин то и дело возле неё вился: то микстуру, то градусник принесёт. Кормил из ложечки. Варил морсы и компоты.

Я тоже всё время был рядом. Можно сказать, благодаря мне хозяйка пошла на поправку.

Болеть очень неприятно. Я не стал испытывать судьбу и вернулся в комнату. За окном продолжало мести. Снежная буря не утихала.

Голодные, продрогшие птицы искали кров. Они хаотично слетались к кормушке.

Я занял свой наблюдательный пост. Синички щёлкали семечки и переговаривались между собой.

– Ветер холодный, жуть!

– Крылья не слушаются совсем, невозможно управлять полётом.

– Витю не встречали?

– Он в ельник вчера собирался. Там шишек много. А семечки в них просто объедение!

– Сегодня туда лететь опасно!

– Мы его предупреждали об этом, – наперебой зацикали две лазаревки. Вот так:

– Ци-ци-цир-р-рзь! Ци-ци!

После завтрака птицы далеко улетать не стали. Они заняли свои привычные места на деревьях, цепко ухватившись лапами за ветки. Нахохлились, от чего стали похожими на ёлочные шарики. Синички и воробьи втягивали головы в плечи, чтобы поглубже зарыться в собственный пух.

– Холодно и голодно! Когда метёт метель…

Как хорошо, что мы повесили за окном кормушку!

Лапы занемели. Пора сменить позу. Я встал, сделал зарядку: хорошенько потянулся, выгнул спину дугой, выпрямил осанку и немного прошёлся по подоконнику.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.