Питер и Элли

Элиана Уайлдт

Питер и Элли

Часть 1

Глава 1

В большом старинном доме, в комнате у окна сидела девочка. Так тихо и почти неподвижно, что, казалось, это просто забытая кукла. Сидела она спокойно и немного грустно.

Через некоторое время в комнату, скрипнув дверью, заглянул мальчик, и обвел пространство глазами, словно что-то ища. Наконец он вошел, и только тогда заметил девочку, которая в этот момент еле слышно вздохнула.

– О! – его глаза расширились.

Она молча, почти не мигая, посмотрела на него.

– Я познакомился с новыми тетей и дядей, и они мне сказали, что у меня есть еще и… – он посчитал на пальцах, – троюродная… или двоюродная сестренка. Это и есть ты наверное? – он подошёл поближе. – Меня зовут Питер. Ты умеешь разговаривать?

Её глаза открылись еще шире и она еле заметно кивнула.

Питер вздохнул и сел на большой стул неподалеку.

– Я всегда хотел, чтобы у меня была сестренка, – сказал он. – Поэтому сразу пошел тебя искать. Ты уже видела наш дом? А моих папу и маму видела, да? Папа у меня такой хороший, и мама тоже. Она всегда любит разговаривать с девочками, потому что она сама тоже… Ну, девочка. И я люблю. Ты какая-то особенная, не бегаешь и не хихикаешь, у тебя есть куклы? А как тебя зовут?

Девочка подняла на него свои ясные глаза и ответила:

– Элизабет. Но иногда дома меня зовут Элли. Правда, наш дом был у моря, а теперь мы живем переезжаем куда-то в другой город, а наш домик остался без нас, – тихо добавила она и опустила голову.

– Тогда и я буду звать тебя как дома, – ответил Питер, – ведь теперь у тебя есть еще один дом – наш.

Элли слегка улыбнулась и её щечки порозовели.

– А как может быть дом еще где-то кроме дома? – немного застенчиво спросила она.

Питер принялся объяснять:

– Вот смотри: это наш дом, где живем мы с папой и мамой, есть дом бабушки с дедушкой, есть дом тети и дяди – других, не которые твои мама с папой. И все это немного мои дома тоже. А у тебя теперь есть еще и наш дом. Ты не бойся, я тебе все здесь покажу.

– Я не боюсь, – негромко сказала Элли.

– А почему ты такая тихая? – спросил Питер. – Тебя кто-то обидел?

Она покачала головой.

– Никто. Никто меня не обижал, и я никого. Просто меня не все видят. Потому что я невидимка, – добавила она шёпотом.

– Что-о? – удивился Питер. – Я же тебя вижу, и мама, и папа. И твои родители тоже…

– Ты как будто да, – кивнула она. – а остальные не всегда. Это мой секрет.

Мальчик нахмурился. Все это было очень странно, но Элли ему понравилась.

– А как так получилось? – спросил он.

Она пожала плечами.

– Мама всегда занята своими делами, а папа… – она сморщила нос, – учёный. Мне не разрешается его отвлекать. Но я и не отвлекаю! Может, только когда была маленькой, но я тогда не знала, что нельзя. А потом меня стали отпускать к морю, и я стала ходить туда все время. А если мама берет меня куда-то с собой, то там тоже нужно сидеть тихо и не шевелиться… Как все взрослые сидят, знаешь? – Питер, внимательно слушавший, кивнул. – И тогда я решила, что быть невидимой очень удобно. Правда, иногда это случается само по себе.

Мальчик озадаченно взглянул на неё.

– Ну со мной тебе не надо быть невидимой.

Он слез со стула, и начал что-то искать в одном из углов под большим окном, по краям которого переливались красным и зеленым цветные стекла витража. Вскоре он выбрался из угла, держа в руках какую-то коробку.

– Я хочу показать тебе некоторые из моих сокровищ, – торжественно произнёс мальчик. – Думаю, они волшебные. Чтобы ты знала, что мы можем быть лучшими друзьями.

Глаза девочки широко открылись, и она вслед за ним спустилась со стула и села на ковёр, где новоиспеченный брат начал выкладывать свои сокровища, рассказывая о них.

– Вот это стеклышко я нашел в лесу весной. Откуда в лесу быть круглым желтым стеклам? Это, несомненно, волшебство. Вот это – очень большая раковина, которую я нашел, когда мы однажды были у моря. У тебя наверно их было много? – Элли кивнула. – Моя до сих пор хранит его шум, – он поднес ее к уху, удостоверился, что шум на положенном ему месте, и отложил. – Эти замечательные камушки с одной Горы в лесу, это довольно далеко отсюда. В них как будто смола и слезы. Особенно в маленьком… А это – старинная брошь, которую подарила мне бабушка. Она, наверно, ценная… А эти сверкающие штуки я нашел на дне огрооомного сундука в ее доме. Вот это ручка от трости…

В какой-то момент он поднял глаза и увидел, что девочка сидит напротив него, и у нее в руках один из камешков с горы.

Украдкой он посмотрел на ее спокойное, ясное и немного грустное личико, и она ему понравилась еще больше.

– Эти камешки подарили тебе феи, – неожиданно сказала она.

Мальчик весь превратился в слух. Но поскольку продолжения не последовало, он спросил:

– А откуда ты знаешь?

– Знаю. Ты им понравился. Они что-то дарят только тем, кто им нравится.

– А ты тоже как будто фея! – неожиданно для самого себя выпалил Питер и покраснел.

Она удивленно подняла на него глаза и улыбнулась.

У него вдруг потеплело на сердце, словно произошло нечто волшебное. Как в Рождество, когда в тишине комнат можно услышать невидимый хрустальный звон.

Элли тем временем взяла в руки таинственное стекло из леса.

– А это из чьего-то дома, – сказала она.

Питер навострил уши.

– Из чьего? – удивился он.

– Из невидимого дома, – спокойно пояснила девочка, – Чьи-то дома мы видим, а чьи-то – нет. И они – самые интересные, – мечтательно добавила она.

– Ого! – Питера разбирало любопытство. Подумать только, он хранил свои сокровища, до сих пор не зная всего этого. – А что это за дом, интересно? Чей он? А когда можно его увидеть? А кто там живет?

Элли пожала плечами.

– Наверно, его можно увидеть, – ответила она. – Если повезёт.

– Давай пойдём завтра гулять, и я тебе покажу то место, где нашел это стёклышко!

Элли согласно кивнула и продолжила рассматривать сокровища. Казалось, она совсем освоилась. Питер радостно улыбнулся —оказалось, что сидеть вот так, вдвоём, гораздо интереснее. Как же хорошо, когда вдруг появляются сёстры!

А девочка тем временем принялась рассказывать сначала о морской раковине, а потом – о ручке от трости. Питер слушал, открыв рот, позабыв и про недавний разговор о невидимости, и про все на свете. У всего существовала история, и каким-то неведомым образом все эти истории умещались в новообретенной сестренке. Она остановилась, чтобы перевести дух, и Питер удивился, как одна и та же девочка может быть такой разной: теперешняя Элли, сидевшая рядом с ним в окружении сокровищ, румяная и немного растрепанная, совсем не была похожа на ту, с которой он недавно познакомился. И тут произошло нечто удивительное. История подходила к концу, трость почти обрела нового хозяина, когда за дверью послышались голоса, и в комнату заглянула мама Элли.

– Элизабет, как не стыдно так шуметь в гостях! – сказала она тоном, не терпящим возражений. – Тебя слышно даже внизу. Ты здесь не дома, веди себя прилично. И пойди приведи себя в порядок, скоро будем пить чай.

И в этот момент Питер понял, как сестренка может становиться невидимой: улыбка сошла с ее лица, и словно из цветной картинки она превратилась в черно-белую, которая на глазах начала таять. Тихонько, уже без улыбки, она поднялась, пригладила волосы… Питер обернулся, чтобы спросить её, и вздрогнул: он уже был в комнате один.

Пообещав во что бы то ни стало понять, как так получается, мальчик принялся собирать свои сокровища обратно в сундучок.

На следующее утро, отпросившись погулять, Питер и Элли шли по большому старому парку, переходившему в лес. Украдкой взглянув на сестренку, Питер удивился, как вчера он мог посчитать её невидимой. «Наверное, померещилось», – решил мальчик. Элли тем временем наслаждалась прогулкой. Она забыла про все тревоги и даже про своего спутника. Деревья, трава, цветы стали добрыми новыми друзьями, с которыми ей было легко и хорошо. Птички, распевавшие песни в кронах могучих дубов, казалось, разговаривают с ней на своем особом языке. Изредка Элли оборачивалась к брату и её глаза и губы говорили неслышно: "Как же хорошо!"

Она разрумянилась и опять стала похожа на обычную девочку.

Был уже почти полдень, когда ребята вышли к тому месту, где Питер нашел цветное стеклышко. Они взобрались на невысокую горку, цепляясь за выступы, помогая и протягивая друг другу измазанные землей руки. Немного запыхавшись и раскрасневшись, путешественники остановились на краю поляны, глядя на расстилающуюся внизу долину. Пахло травой, согретой солнцем, цветами, выглядывавшими из нее, и деревьями. Вокруг жужжали пчелы, стрекотали кузнечики, и было так хорошо, что хотелось остаться тут как можно дольше. Питер хотел уже присесть отдохнуть, и вдруг Элли тихонько дернула его за рукав. Мальчик обернулся, и она одними глазами показала ему на другой конец поляны.

Сверкая на солнце красивыми цветными витражами, там стоял дом. Безмятежность и дрему Питера как рукой сняло, все мысли разом вылетели из головы.

– Этот тот дом? – полувопросительно прошептала Элли.

Питер вздохнул и кивнул, не в силах справиться с удивлением. Никогда он был здесь один, ни когда они забрались сюда несколько минут назад, никакого дома не было. Следовало ли им пойти туда? Он стоял как вкопанный, и очнулся оттого, что сестренка потянула его за руку:

– Питер, мы туда пойдем? Ты же хотел его увидеть?

Он кивнул и, сжав ее руку, направился к дому.

Но когда им оставалось не больше десяти шагов, тот исчез. Снова была поляна, солнце, кузнечики вокруг старательно пели песни, а дома не было. Ребята остановились.

– Ну вот, снова пропал, – вздохнула Элли. – Мы слишком долго думали.

Питер кивнул и сел на теплую землю, скрестив ноги. Все это было впервые, совершенно непредсказуемо и непонятно, и совсем не походило на обычную жизнь.

Элли участливо посмотрела на брата и села рядом.

– Ничего, в следующий раз попадем, – сказала она, беря его за руку.

И тут дом снова появился.

– Скорее, скорее! – воскликнула Элли, дергая мальчика. – Пойдем!

Бегом они пересекли остаток поляны и остановились на пороге. Сердце у Питера готово было выпрыгнуть из груди. Он был выше и сразу схватился за дверной молоток.

На их стук вышла милая старушка, ее смешные круглые очки блеснули на солнце.

– Какие гости! – воскликнула она, всплеснув руками и улыбаясь. – Дорогой, выйди на минуточку, будь добр!

На ее зов откуда-то из глубины дома вышел старичок, тоже улыбаясь.

Детям вдруг стало очень спокойно, словно они пришли к себе домой.

– Да, вижу-вижу, – отозвался он теплым голосом. – Может быть, выпьем чаю?

И вот уже несколько минут спустя они сидели в небольшой, до невозможности уютной столовой, разглядывая все вокруг.

– Словно это тоже наш дом, – наклонившись к уху Элли, прошептал Питер. – Как будто мы здесь когда-то жили.

– Или как будто мы в какой-то истории, – отозвалась девочка. – Я бы в ней осталась!

Наконец все сели за стол, где уже ждали чайник, чашки, варенье из ягод, пирог и прочие вкусности.

– Что же вы раньше не заходили на чай, милые дети? – спросила старушка.

– Мы… Элли – моя сест… двоюродная сестра, и она приехала вчера, поэтому мы только сегодня выбрались сюда погулять, – ответил Питер.

– А вообще я не видел раньше вашего дома, – признался он, слегка покраснев. – Он… он тут давно стоит?

Очки на носу у старичка забавно подпрыгнули.

– Как же это так, молодой человек? – воскликнул он. – Вы же совсем недавно прогуливалась рядом, когда я заменял окно в гостиной, и смотрели прямо на меня!

Глаза у Питера стали размером с блюдечки для варенья. Он беспомощно посмотрел на Элли.

– Он вас не видел, к сожалению. Но у нас есть стеклышко от вашего окна, Питер его подобрал. Нам следует его вернуть, наверное? – сказала она.

Старушка, улыбаясь, заверила, что в этом нет необходимости, а старичок лукаво посмотрел на них и сказал:

– Выходит, эта милая барышня первая увидела наш домик?

Элли кивнула:

– Да, я так хотела снова увидеть свой прежний дом… – её глаза наполнились слезами. – А ваш на него немного похож. Поэтому я его заметила.

– Милая, каждый из нас носит дом в своём сердце, – ласково сказала старушка, – поэтому твой дом всегда будет с тобой.

Элли шмыгнула носом и улыбнулась, а Питер с удивлением и некоторым подозрением посмотрел на девочку, будто ожидая, что этот дом сейчас станет видно у нее где-то под ребрами.

Старички весело рассмеялись, глядя на его лицо. Питер от смущения уткнулся в свою чашку, а потом его взгляд упал на часы с кукушкой, и он чуть не подпрыгнул.

– Элли, нам уже пора! Не то опоздаем, и нас хватятся!

Улыбка сошла с ее лица и она серьезно кивнула.

– Большое спасибо за чай, – сказала она, слезая со стула. – Нам действительно пора, если мы хотим в следующий раз снова заглянуть к вам в гости.

Старичок со старушкой внимательно посмотрели на нее.

– Как скажете, мои милые, – ответила старушка. – Тогда бегите.

И пока Питер прощался с ней, старичок, ласково глядя на Элли поверх очков, взял ее руку и шепнул ей:

– Милое дитя, в твоём сердце места больше, чем ты думаешь, – и он подмигнул ей.

Девочка уставилась не него широко распахнутыми глазами. Казалось, кто-то укутал ее большим мягким и теплым одеялом, и на душе стало хорошо и спокойно.

– Элли, пойдем! – окликнул сестренку Питер. Та быстро кивнула старичку и порывисто обняла его за шею, встав на цыпочки. От него пахло травами и чем-то еще знакомым и очень уютным.

Ребята выбежали из дома и заторопились к себе. Им пришлось так спешить, что они не успели поговорить об увиденном, да и говорить почему-то не очень хотелось.

В итоге они едва успели к ужину. За столом, пока взрослые разговаривали, Питер смотрел то на своих папу и маму, что весело общались, то на Шона и Аду, родителей Элли. Они вроде бы тоже не выглядели грустными, но чем-то неуловимо отличались. Решив позже поговорить об этом с папой, он хотел было обратиться к Элли, и вдруг не увидел сестрёнки за столом. Мальчик замер от удивления, ведь мгновение назад она сидела на своем месте. Его вернул к действительности мягкий мамин смех и ее прикосновение – она убрала волосы, упавшие ему на лоб:

– Ты что, милый, замечтался? – спросила она своим чудесным голосом, и Питер понял, что пропустил какой-то вопрос.

– Так где же вы были? – повторила мама Элли.

И тут он увидел, что девочка по-прежнему сидит на своем месте, и услышал ее негромкий голос, отвечавший матери, что они гуляли по парку.

Ладошки у Питера вспотели – вдруг она расскажет сейчас взрослым о волшебном доме, ведь они не договорились о том, что это их секрет! Но с облегчением услышал, как Элли говорит о прекрасных высоких деревьях и о птицах, которых они слышали. Щечки ее чуть порозовели от этих воспоминаний.

– Умница, дочка. – сказала Ада, и разговор вернулся к скучным взрослым темам. И снова Питеру показалось, что сестренка опять почти исчезла. Окончательно запутавшись, он не заметил, как пролетел остаток ужина и настало время идти спать.

Когда мама и папа пришли пожелать ему спокойной ночи, он уже так устал, что забыл про все на свете и про свой вопрос тоже, – ведь столько всего произошло за день. И под ласковый мамин голос, которому вторил папа, уплыл в сон.

Наутро после завтрака Питер побежал искать Элли. Безуспешно обежав два раза весь дом, он, недоумевая, вернулся в ту комнату, где ребята встретились впервые, и увидел ее сидящей у окна. Она водила пальчиком по стеклу.

– Еле нашел. – вместо приветствия выдохнул запыхавшийся Питер. – Где ты пряталась?

Девочка посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

– Я все время была здесь.

Питер тоже забрался на подоконник, устроившись напротив, и, вспомнив вчерашний вечер, спросил:

– А вчера за ужином ты тоже все время была за столом?

Она кивнула.

– А… А как же… – растерялся Питер. – Почему я тебя как будто не видел… Иногда?

Девочка пожала плечами и снова отвернулась к окну.

– Потому что я невидимка, – тихо сказала она. – Меня даже папа с мамой не всегда видят. Папа совсем не видит.

Сердце Питера точно крепко сжали рукой. Как такое представить? Все это было очень странно. Ведь его собственный папа всегда видел и его, и маму, и Элли, и ее родителей. Он твердо решил разобраться с этим, а пока слез с окна и достал свой сундучок с сокровищами.

– Вот, возьми, – он протянул ей стеклышко от волшебного дома. – Пусть оно будет у тебя. Потому что же наш секрет, да? – спросил он.

Девочка порозовела, улыбнулась и кивнула.

Питер достал один из полупрозрачных камешков с Горы, и они снова засмотрелись, как редкие лучи солнца заставляют его сиять еле заметным светом изнутри.

– А пойдем туда, где я нашел их? – предложил он. – Все мамы и папы уехали в гости, можем гулять сколько захотим! Главное – вернуться к ужину!

Глаза Элли распахнулись, и она радостно кивнула. Питер протянул сестренке руку, и она вложила в нее свою ладошку, спрыгивая с подоконника.

Они сделали себе бутерброды в дорогу, взяли два яблока и вышли из дома.

Солнце, почти все утро прятавшееся за облаками, увидев их, выглянуло и расцветило все вокруг яркими лучами. Ребята переглянулись и бросились бежать. Они остановились только в тени старинных дубов на окраине парка, когда дом исчез из виду. Пока они стрались отдышаться, Питер думал, какой дорогой лучше идти к Горе. Наконец определившись, он обернулся в поисках Элли. Она сидела в траве неподалёку, плетя венок, и была такой милой, теплой и живой, что он опять удивился, как кто-то может её не видеть.

– Пойдем, – позвал он сестренку.

Девочка подняла на него ясные улыбающиеся глаза и встала, надевая венок.

– У нас не было столько цветов, чтобы делать венки. И леса такого тоже не было. Здесь столько удивительного!

– Правда? – удивился Питер, – Чего например? Я что-то не припомню ничего удивительного.

И путь через лес наполнился для него неизведанным волшебством. Там, где Питер беспечно проходил столько раз, Элли останавливалась и показывала ему маленькие норки бурундуков, мягкий зеленый мох, на котором блестели, переливаясь на солнце, последние капли росы, показывала трудолюбивых мохнатых шмелей с пушистыми от пыльцы ножками, смешно залазивших внутрь цветов; камни, похожие на лица древних старцев, и еще столько всего, что он чуть не сбился с пути от всех этих чудес.

Когда они почти дошли, мальчик предложил сделать привал у ручья с чистой прозрачной водой.

Ребята вдоволь напились и подкрепились, и уже просто сидели, глядя по сторонам, как вдруг Элли неожиданно сказала:

– А мы ничего не принели в подарок феям.

Питер растерянно посмотрел на нее и принялся хлопать себя по карманам.

– Может, это и не страшно, – не очень уверенно сказал он.

Девочка тоже заглянула в свои карманы и просияла:

– Смотри, – показала она стеклышко из волшебного дома. – чудесным старичкам оно точно больше не пригодится, – хихикнула она. – Ведь дедушка поменял ту часть окна.

Питер немного огорчился, что придется таким образом расстаться со своей находкой, но Элли, почувствовав его настроение, взяла его за руку:

– Я попрошу для тебя другое стеклышко, когда пойдем снова к ним в гости. А пока давай обрадуем фей.

Мальчик согласно кивнул, немного устыдившись своей жадности. По полянам, где уже было жарко, и по приятной прохладе леса они дошли до стоящей отдельно невысокой горы со множеством больших и маленьких уступов, поросших мхом. Выглядело это как никогда волшебно, словно огромный дворец с самыми разнообразными выступами, террасами, башенками, переходами и лесенками. Ребята зачарованно уставились на это великолепие. Питер присмотрелся и ему подумалось, что мох, на который он раньше не обращал внимания, растет в тех местах, где он больше всего напоминает ковер, – на ступенях или небольших площадках. И маленькие белые цветочки точно кто-то посадил на небольших уступах так, что они напоминали крохотные сады.

– Ну что, – шепотом спросил Питер сестренку. – Видишь фей?

– Они прячутся, – так же шепотом ответила та. – Знаю только, что они смотрят на нас из окошек и смеются.

Девочка взглянула на его раскрасневшееся от жары лицо и забавно растрепавшиеся волосы, и сама захихикала. Питер, никогда не слышавший и не видевший фей, решил, что они делают это точно так же. Он смущенно улыбнулся в ответ и попытался пригладить волосы. Элли тем временем вынула из кармана стеклышко и свое яблоко и положила все это у подножия Горы, окружив подарок листьями и цветами. Задумчиво взглянула на то, что получилось, и начала добавлять еще желуди из парка.

Питер стоял рядом и чувствовал себя довольно неловко. Он и понятия не имел, что именно так нужно вести себя с феями.

– А откуда ты знаешь, что нужно все это делать? – спросил он негромко.

– Я не знаю. Но если бы я была феей, то мне бы это понравилось.

– Ты и так фея, – сказал Питер так тихо, что никто, кроме зеленого жука, пролетавшего совсем рядом, его не услышал. Но жука это мало интересовало, поскольку он спешил домой.

Наконец все было сделано так, чтобы феи остались довольны, и ребята засобирались обратно. Помахав на прощание Горе, они взялись за руки и пошли обратно. Обернувшись напоследок, Питер увидел какое-то мерцание в воздухе возле того места, где они оставили подарки.

Глава 2

Домой они пришли даже раньше, чем предполагали, и устроились в углу гостиной за небольшим столом, болтая ногами от удовольствия. Элли поворачивала глобус, водя пальчиком по континентам, и что-то мурлыкала себе под нос.

Питер, глядя на нее, подумал, почему она не такая при взрослых. И поскольку ответа на этот вопрос он так и не нашел, то набрался смелости и спросил:

– А почему ты становишься невидимой?

Не отрывая взгляда от карты, девочка рассеянно пожала плечами:

– Потому что они меня не видят.

– А ты пробовала сделать так, чтобы увидели? – не унимался он. – Например, когда мой папа заработается или зачитается, он никого и ничего не видит и не слышит, а мы с мамой смеемся. Тогда он снова нас начинает видеть.

Элли перевела на него взгляд, и ее глаза расширились от удивления:

– И он вас не ругает?

– Конечно нет, – возмутился Питер, – мы его обнимаем и просим нам тоже почитать. Ну и мама его потом целует. Может, поэтому он добрый. А еще я держу его за руку. У него очень добрые руки, такие добрые, что я люблю делать вот так. – он взял теплую ладошку девочки и прижался к ней разрумянившейся щекой.

Элли казалась испуганной.

– Мне самой подойти к нему и взять его руку? – спросила она шепотом.

Питер пожал плечами и потом кивнул.

– Нужно попробовать. Вдруг он чем-то так давно зачитался, что все никак не может перестать думать об этом. А ты его отвлечешь от этих мыслей. Взрослые же такие странные, они так любят думать, ты заметила, да? – спросил он, давясь от неожиданного смеха. Элли расхохоталась вслед за ним, потому что эта привычка и впрямь была забавной. Они хмурились, изображая серьезные мысли на лице, и хохотали пуще прежнего. Им было так весело, что они не услышали, ни как приехали родители, ни как те вошли в комнату.

– А ты переживала, что они скучают, – сказал Уильям.

– Вот так скука! – с улыбкой вторила Луиза. – Про все на свете забыли, да?

Питер вскочил со стула и обнял маму с папой.

Элли тоже подошла к маме.

– Элизабет, ради Бога, где ты так перепачкалась? – сказала Ада. – Пойди умойся, будь добра, это же неприлично.

И словно солнце, освещавшее её личико, вдруг ушло. Стали видны только следы грязи и пыльцы на щеках.

– Хочешь я помогу тебе, милая? – спросила Луиза у племянницы, но девочки уже не было.

И снова сердца Питера коснулась та рука, которая неприятно сжала его утром.

– Ну, молодой человек, чем вы занимались сегодня? – спросил у Питера папа, садясь на стул и привлекая его к себе.

– Да так, гуляли, – ответил он, искоса взглянув на родителей Элли.

Уильям  расхохотался.

– Что-то кисло это прозвучало. Ты разве не рад показать здесь все сестренке? Не устала она?

– Нет, нисколько, – оживился Питер. – Она вообще никогда не устает. И с куклами не играет. Она как мальчик, только девочка! И если будет нужно, я о ней позабочусь, – заверил он папу.

Уильям серьезно кивнул в ответ, посмотрев сыну в глаза, и Питеру стало хорошо и тепло на душе. Только где-то в глубине засел вопрос: почему же Элли не поговорит со своим папой?

– Милый, ты уже замечательно заботишься о сестренке, – сказала Луиза, целуя его в макушку. – Пойди пожалуйста приведи себя в порядок, и давайте ужинать, мы так проголодались!