Колесный путь

Оставшуюся часть дня Командир был озабочен, как все-таки связаться с Центром до того, как это сделает Глава Колонии. Они не начнут переговоры, не выработав свою позицию, на что уйдет время. Значит, по крайней мере до конца дня сегодня время еще есть. Станция стояла в Главных Мастерских Колонии и должна будет оставаться там до окончания ремонта. Но с Тягачом проблем не было, а потому можно было попробовать временно снять передатчик с антенной со Станции и поставить на Тягач, после чего подняться хотя бы на первый перевал по дороге к Столице. Для этого также надо снять и компьютер Командира, или главный компьютер Станции?… что нужно точно, как это сделать, и сколько времени займет, знал только Аспирант. Его Командир и озадачил этим вопросом, пока Инженер с Механиком занимались грунтопробником. И еще, все это желательно было сделать так, чтобы их поездка осталась для администрации Колонии незамеченной.

Оказалось, Аспирант на случай отказа главного компьютера заложил в контроллер радиопередатчика возможность автономной работы, поскольку совсем не хотел в случае поломки остаться один без связи в какой-нибудь глуши среди монстров. И вот, наконец, эта возможность пригодилась – демонтаж компьютеров со Станции не потребовался, и к вечеру радио уже стояло на Тягаче. Его базовый модуль, чтобы не тянуть провода, разместили на веранде Сержанта рядом с Центральным щитом, а Командир и Аспирант расположились на веранде кабины Водителя. С собою взяли также обоих охранников, и тягач в начинающихся сумерках отбыл со стоянки.

Караванные тягачи иногда уходили на соседние базы, или даже просто на подворья богатых фермеров, собирать прицепы клиентов, после чего на Центральной базе формировался караван и отбывал в рейс. Потому отбытие тягача Станции не должно было привлечь внимание. Водитель гнал на максимальной для такой дороги скорости, чтобы засветло успеть пройти как можно большую часть пути. В идеале надо было бы успеть подняться на перевал. Аспирант, ежась от встречного ветра и рискуя сорваться под колеса, переходил иногда на веранду к Сержанту посмотреть, не появилась ли связь с Центром. Но связи все не было. Зато далеко впереди появились огни. Судя по цвету, это были автомобильные фары. Их было много, и это, вероятно, не означало ничего хорошего.

– Банда, – кратко сказал Командир, – только этого нам сейчас еще не хватало.

– И куда они намылились на ночь то? Караваны-то, поди, на ночлег уже встали. Ночной налет? Так их охрана перебьет как поросят из укрытий, чисто по фарам, – Водитель, казалось, говорил сам с собою, не ожидая ответа.

– Да, давно такого не видел, сейчас у них модно засады делать и самим в укрытии сидеть, – ответил Командир. – Мы в охране часто даже дозор пускали перед караваном, обшарить все опасные места.

– Помню я ваши дозоры, когда, вместо трех, пять дней ползешь в пути и ждешь у каждого куста ваших мотоциклистов, пока они все обнюхают! – отозвался Водитель.

Очевидно, в прошлой жизни, до Станции, эти двое пересекались, когда отряд Командира охранял караваны, в составе которых Водитель вел тягач. И Водитель, имея цепкую память на лица, это помнил.

Между тем, встречные фары светили все ближе. Было видно, что они идут не по дороге, а справа от нее прямо по степи. Это были мотоциклисты и легкие багги на достаточно больших колесах, чтобы не бояться ям и небольших камней, то тут, то там выступающих среди негустой травы. Они не держали строй, и потому их движение было похоже на постоянно меняющее свою форму пятно, плавно обтекающее все неровности рельефа. Судя по их свету, бандюки шли мимо. Однако, когда экипаж тягача уже было перестал беспокоиться, группа из задней части пятна вдруг резко развернулась к ним.

– Все-таки они нас заметили, – в голосе Командира была досада. – Думают, караван без охраны, потому идет ночью в надежде проскочить. Или курьер с ценным срочным грузом – большая удача для них. Туши все огни, может, в сумерках нас потеряют.

– Потерять такую махину? – водитель усмехнулся, – без света, скорее, ее потеряю я!

– Снижай скорость и ползи так медленно, насколько видишь. Хотя бы еще 300 метров, до вон той скалы. Там свернешь и дальше вдоль нее вплотную. Как раз еще больше стемнеет.

Тьма еще не совсем поглотила местность вокруг, и Водитель с трудом еще различал дорогу. Пришлось погасить экран пульта, чтобы он не отсвечивал на стекло кабины, но скоро и этого стало мало. Свернув с дороги, Водитель и вовсе почти перестал что-либо различать, кроме черневшего на фоне неба силуэта скалы, указанного Командиром ранее. Тягач был сделан добротно и не боялся большинства столкновений с препятствиями на пешеходной скорости, ибо они с большой вероятностью пришлись бы на выступающие вперед и назад огромные колеса. Но центр тяжести его был слишком высок, отчего можно было легко лечь на бок. У скалы, оказавшейся почти вертикальной стенкой, Командир сошел вниз. "Я буду идти впереди и изредка включать ручной фонарь в землю, чтобы ты меня видел", – сказал он. Через сотню метров, почти на ощупь, Командир нашел у стены небольшую площадку, отгороженную от остального пространства кустарником и несколькими деревьями, куда и было решено встать. Конечно, огромный тягач деревья эти скрыть не могли, но хотя бы колеса уже не так бросались бы в глаза в свете фар.

А фары, между тем, были все ближе. Теперь можно было четко различить 3 багги и 2 мотоцикла, и уже слышался даже шум их моторов сквозь неспешный рокот дизеля тягача на холостом ходу. Командир запретил его глушить – в худшем случае придется спасаться бегством или принять бой на ходу. Достигнув дороги, они встали, потом проехали поочередно взад и вперед метров на 200 и, посовещавшись, медленно двинулись вдоль скалы прямо к Тягачу. Возможно, бандюки заметили их следы на грунте. По команде Командира оба охранника спрыгнули на грунт, взобрались на стену скалы и нашли там нехитрые укрытия среди кустов. Боевая позиция в стороне от Тягача позволяла, по крайней мере, не привлекать к нему внимания или, наоборот, если Тягач все-таки будет замечен, неожиданно атаковать с фланга или сзади. На стороне Командира и его людей был профессионализм, готовность к атаке и скрытность укрытия. На стороне бандюков – количество, подвижность и, вероятно, лучшее оружие. Бандюки были уже рядом, а Командир, сопоставляя эти факты, никак не мог принять решение. Наконец, он твердо решил, что атаковать надо до того, как Тягач будет обнаружен, но после того, как неизбежность этого обнаружения станет очевидна – еще был небольшой шанс, что бандюки, ничего не заметив, пройдут мимо. Наконец, когда банда была к ним ближе всего, Командир дал команду.

Мотоциклистов сняли сразу, Их положение легко вычислялось по свету фар, да и силуэты были немного видны на фоне ночного неба. Еще одно багги, сделав крутой разворот, уткнулось в большой камень и заглохло. Очевидно, управлять им тоже было уже некому. Однако, на двух оставшихся машинах не растерялись. Там оказались спаренные пулеметы, и они в упор уже поливали шквальным огнем стену и кусты, где прятались Командир и его люди. От скалы летел непрерывный сноп пыли, искр и отбитых пулями мелких камней, а потому шансов у людей на скале было немного, если они вообще еще были живы. Патроны у пулеметчиков все не кончались. Секунды грохота и ужаса, казалось, будут тянуться вечно, а на злобных, перекошенных лицах пулеметчиков все больше проступала довольная ухмылка ощущения только что свершившейся мести и восстановленного превосходства.

Но тут случилось неожиданное. Все началось слева от стрелявших. Вдруг возникший гул, скорее, даже рев дизеля огромной махины разом почти перекрыл стрекот пулеметов. Гул не был громче них, но от него, казалось, дрожала земля, а потому слышался он, скорее, не ушами, а кожей. Из черноты ночи что-то огромное летело прямо на бандюков, и было уже совсем рядом с ними. Пару раз оно гулко ухнуло об землю, как будто топнуло ногами гигантское чудовище, и земля содрогнулась, а треск ломающихся деревьев лишь дополнял картину. Пулеметчики разом прекратили стрельбу, готовясь к новой угрозе, но было уже поздно. Сначала одно, затем второе багги с хрустом было расплющено огромными колесами из упрочненной резины вместе с их экипажами, которые даже не успели понять, что произошло. Моторы их сразу заглохли, а фары погасли. Тяжело раскачиваясь из стороны в сторону и почти подпрыгнув на кочках, Тягач остановился. На нем разом зажглись фары и ходовые огни, ибо надо было срочно осмотреть поле боя, расстановка сил на котором только что переменилась.

"Что, живой, Аспирант?" – Водитель выскочил из кабины, даже забыв про стояночный тормоз. Глаза его горели диким огнем, а зубы дрожали, стуча, в жутковатом оскале, равно, как и желтые руки. Он бешено оглядел пространство вокруг и остановился только тогда, когда не заметил никого живого. Аспирант, однако не был испуган, поскольку испытывал примерно те же эмоции. Его руки все еще продолжали сжимать поручень веранды, с которой он только что едва не слетел вниз. "Что с нашими?" – спросил он, но Водитель не ответил. Очевидно, он сам старался понять это же самое.

Вдруг снизу раздался выстрел, пуля пролетела между их голов, со звоном прошив козырек кабины. Водитель вскрикнул и резко согнулся. На земле внизу сидел одетый в странные, но нарядные, лохмотья человек. Его усталые и злобные глаза неподвижно смотрели на Аспиранта, блестя в свете ходовых огней. Прошли несколько длинных секунд прежде чем он вновь оторвал от земли странного вида винтовку, медленно встал и так же медленно, смакуя каждое движение, начал поднимать ее на Аспиранта и Водителя. Бандюк видел, что двоим у кабины спрятаться некуда, и его лицо все больше расплывалось в злобной улыбке. Взгляд Аспиранта впился в винтовку, а в голову ударила мысль: "Еще секунда, и будет поздно…" Не вполне осознавая, что делает, Аспирант вскочил на поручень и сиганул прямо вниз, на бандита. Он не думал о том, как упадет и что будет дальше. Его глаза продолжали смотреть на винтовку, она была его единственно целью сейчас. Через секунду они оба кубарем катились вниз, в небольшую яму. Бандюк сначала опешил от неожиданности, почти позволив отобрать у себя оружие, но быстро опомнился и с громким воплем проклятий стал бешено вырывать винтовку у Аспиранта из рук. Но Аспирант не отпускал. Так продолжалось несколько секунд, пока свирепый и закаленный в боях бандит не вырвал ствол у щуплого и уже выдохшегося программиста. Он быстро вскочил с победным кличем, собираясь прикончить наглеца немедленно. Очереди из трех штурмовых винтовок грянули одновременно, отчего голова бандюка буквально разлетелась на куски. Винтовка рухнула на Аспиранта прямо в руки.

А дальше… дальше наступила тишина. Аспирант лежал на земле, уставившись в ночное небо невидящими глазами. Его руки все еще крепко сжимали еще недавно столь вожделенный, но уже совершенно ненужный ему ствол. Где-то рядом молотил на холостых оборотах дизель тягача и слышны были голоса членов команды, но сейчас Аспирант ничего этого не слышал. Конечно, это была не первая передряга, в которую случалось ему попадать, но первый раз Аспирант не бежал от нее, а стал участником, вступив в подлинное единоборство. Казалось, было все-таки что-то общее у него с тем человеком, чью кровь и мозги он слизывал сейчас со своих губ и сплевывал с отвращением в сторону. Этим общим было неукротимое и свирепое желание убить того, кто стал на короткий промежуток времени для тебя всем, и кроме кого ты не видел и не чувствовал более ничего вокруг. И четкое, не терпящее сомнений чувство, что остаться в живых может только один. Они больше не жили в разных мирах, он и все эти жутковатые люди. Оказалось, что это была, отчасти, и его, Аспиранта, природа, его мир. Да, он знает теперь, как это выглядит… "Жив, не ранен? – голос Командира вывел его из транса. – Извини, не могли стрелять раньше, пока ты был с ним почти в обнимку, могли и тебя достать… А ты молодец, не растерялся!…" Аспирант медленно сел, пошевелив всеми конечностями. Все было на месте и лишь сильная боль стучала в голове. Он прыгнул с большой высоты, но ему повезло – бандюк невольно смягчил собою его падение. Позади Командира стоял Сержант, смотрел на Аспиранта и улыбался, как всегда, наивной улыбкой. Очевидно, он был рад, что с Аспирантом все хорошо. Аспирант вдруг впервые подумал, что это простак, над которым он так любил подшутить, на самом деле человек очень добрый. И даже достойный, ведь почти каждого, стоящего рядом, он мог бы убить за 2 секунды, минимум, тремя способами, тренировался этому самозабвенно каждый день и все еще сохранял при этом человеческий облик и даже доброту. Вероятно, теперь Сержант стал ему в чем-то понятнее и даже ближе. "Добро пожаловать в реальную жизнь. И уж в который раз…" – сказал, наконец, Аспирант сам себе со смехом.

Оказалось, что как только бандюки начали поливать склон скалы из пулеметов, Командир и оба охранника Станции сразу сменили позиции, спрятавшись за большие валуны. Благо у них было на это время, поскольку бандюки довольно долго лупили наугад. Высунуться при столь плотном огне было нельзя, оставалось лишь ждать, когда у них закончатся патроны, или хотя бы надо будет сменить пулеметные ленты. Однако, покрошив кусты, они сразу принялись за их камни, и Командир в какой-то момент уже и не знал, что случится раньше, закончатся патроны в лентах или их укрытия из мягкого песчаника разлетятся на куски. И в этот момент появился Тягач. Водитель заранее вручную разогнал дизель с турбиной, чтобы Тягач смог быстро стартовать и набрать ход, превратив половину скрывавших его небольших деревьев в щепки. Свет можно было не включать – фары багги и так хорошо обозначили, где должны пройти колеса его левого борта. В последний миг Водитель увидел сверху головы стрелявших. Они продолжали стрелять и все еще не видели его, а потому погибли даже не поняв, что случилось. Вспоминая это, Водитель лишь усмехнулся. За свою не очень долгую жизнь он всякого успел повидать. Хотя лицо Водителя с вечной дежурной улыбкой никогда этого не выражало, но увиденного им и услышанного от других хватило бы некоторым на пару судеб и седых голов. И далеко не все из этого он был готов кому-либо рассказать, хотя и слыл балагуром… Лишь природная уравновешенность и крепость нервной системы позволили Водителю остаться таким, какой он есть. Да и разве же он не везунчик? Даже сейчас пуля лишь легко задела Водителя по бедру, дважды отрикошетив от конструкций кабины. Но крика его было достаточно, чтобы стрелок переключил с него свое внимание. Да и Тягач, несмотря на прыжки в темноту, не лег на бок и даже остался цел! "Где наша не пропадала, да и то ли еще будет! Ведь не последний день живем, Командир?" – сказал Водитель с веселым смехом, завершая свой рассказ.

Тем временем Командир и охранники уже начали осматривать останки нападавших и их машины. На обоих багги стояли самые лучшие пулеметы, которые только можно было найти в этих краях постапокалиптического мира. Лучшего не было даже у Нефтяников. В бытность своей работы в охране караванов Командир так и не смог себе раздобыть такой. Тут же их было сразу два, да еще и спаренных! Увы, но все они оказались безжалостно искорежены колесами Тягача и не подлежали восстановлению. Лучше обстояло дело со стрелковым оружием. Штурмовые винтовки были также неплохими и с хорошими прицелами. Опыт показывал, что работа в столь отдаленных и неспокойных краях чревата куда большим количеством неожиданностей, чем вблизи Столицы Конфедерации, а потому дополнительное оружие на Тягаче и Станции явно не помешает. Водитель сокрушался, что его Механика нет рядом, ибо самому ему снять все ценные детали с машин мешало ранение. Впрочем, Командир и Аспирант оказали ему некоторую помощь, хотя и не очень охотно.

Наконец, дело дошло до оббирания трупов. Когда-то занятие это считалось недостойным, но после Катастрофы все резко изменилось. Ресурсов в мире стало катастрофически мало, а трупов, наоборот, много, и теперь найти еще нетронутый труп стало редкой удачей. Тут же их было целых восемь, да еще каких! Одежда и татуировки бандюков говорили, как минимум, что в банде это были не последние люди. Интереснее других выглядел бандюк, ранивший Водителя и так и не отдавший Аспиранту свою винтовку. Одежда, принятая Аспирантом за лохмотья, оказалась ярко раскрашенным боевым костюмом сотника. Однако, многое говорило, что его статус в банде был еще выше. Очевидно, этот бандюк ехал в третьем багги, водитель которого был сразу убит. На нем не было мощного пулемета, но оно явно возило важных людей.

– Это Степняки из Восточных Степей, – сказал Командир. – Они долго жирели, грабя богатые караваны Нефтяников в их пустыне. Тогда много кто грабил их, стараясь урвать хотя бы часть их сокровищ, а сами Нефтяники сидели все больше в осаде своих баз. И пересидели таки! А потом, оклемавшись, они и сами занялись Степняками, вытеснив их назад в Степь, которая уже во всю кишела монстрами. Силы Степняков тогда заметно поредели, и численность поубавилась. Сидят с тех порт где-то в своих норах и лишь изредка делают на караваны вылазки.

– Интересно, куда они намылились теперь? – спросил Водитель.

– Хотел бы я сам это знать! Кстати, они ведь могут сейчас вернуться. Ведь не простые люди то у них пропали! – заметил Командир и посмотрел на горизонт. Однако, в той стороне, куда ушла банда, уже давно не было ни одного огня. – Все равно тут нельзя долго оставаться. И надо спрятать все следы. Если Степняки найдут свои трупы, могут найти потом, и кто их убил…

На Тягаче, как всегда, имелось несколько лопат, кирок и ломов всевозможных типов, потому члены команды довольно быстро выкопали траншею, где и похоронили всех бандюков. Сложнее было с остатками транспорта. Железо стащили, что смогли, в деревья, где прятался Тягач, а остальное завалили сломанными ветками. Последним тащили труп Сотника. "Жаль, голова не уцелела и мы не видим его лица! – сетовал Командир. – По шрамам и татуировкам на нем можно было бы точнее сказать, кем все-таки был у них этот индюк. Пока шел бой, он даже не стал выходить наружу, полагаясь на своих пулеметчиков…" Внезапно из большого кармана на груди трупа на землю выпала латунная пластина. "Этот олух действительно верил, что латунь защитит его от пули? Вот, почему они почти вымерли! – сказал Командир со смехом. – Мозги даже в наше время – самая ценная часть. Но явно не на этом теле! Аспирант, возьми пластину. Может, потом где в пути вырежем из нее втулки для грунтопробника, если вдруг не найдем что получше".

Аспирант шел следом за "похоронной процессией", сжимая лопату в одной руке. В другой он держал пластину, мокрую от пота ее бывшего владельца. Перед глазами Аспиранта еще стояло лицо бандюка с винтовкой. В Команде его видел он один, и оно врезалось в память, наверное, на всю жизнь. Однако, Аспирант не мог вспомнить на лице никаких шрамов и татуировок. Только холодный и злобный взгляд ярко голубых глаз, настолько он мог видеть его в свете фонарей Тягача. Между тем, глаза Аспиранта, скорее, машинально, уже рассматривали пластину. Она не была гладкой. Скорее, на ней был какой-то рисунок, странный и с множеством мелких деталей, больше похожий на старинную карту, какие он видел в книгах в библиотеке Университета. Да, там были значки и мелкие надписи рядом с ними. Линии, очевидно, означали дороги, речки или что-то еще. Надписи почти стерлись, да и свет фары Тягача давали не самый удобный, чтобы их читать. Хотя, кое-что разглядеть все-таки было еще можно… "Все на борт! У нас есть раненные, и мы отправляемся назад, в Колонию", – прозвучал голос Командира. Члены команды снова собрались на верандах и Тягач медленно двинулся с еще не остывшего поля боя в темноту.

5

На следующее утро можно было никуда не спешить, что бывало не часто в жизни членов команды Станции. Похоже, в гостевом доме никто не придал значения их ночной прогулке, да и раненному Водителю удалось проскочить в свою комнату никем не замеченным. Последующие дни были похожими один на другой в своем спокойствии и безмятежности. Водитель лежал в своей комнате с забинтованной ногой, и лишь иногда, хромая, спускался во двор подышать воздухом и поболтать с кем-нибудь из местных. На вопросы знакомых, что с ним случилось, отшучивался или говорил, что прожег в мастерских ногу сварочным электродом. Скорее всего, у Степняков были в Колонии свои шпионы, и давать им знать, кто именно расправился с их сотником, было смертельно опасно… Инженер с Механиком все дни дорабатывали Грунтопробник Станции в Главных Мастерских. Казалось, за общей работой они неплохо сблизились, и молчаливый Инженер уже с нескрываемым удовольствием слушал байки балагура на перекурах. Иногда к ним присоединялся Командир, когда не был занят административными и финансовыми делами. Аспирант же сидел в это время в уютном, в сравнении с его рабочим местом, кабинете Командира за компьютером и дорабатывал программное обеспечение Станции. А вечером, когда мысли уже с трудом ворочались в тяжелой голове, он шел гулять в Центр.

Да, центр Колонии был совсем не похож на Столицу! Вместо заброшенных и полуразрушенных зданий города тут были свежие и в чем-то аккуратные, хотя и до ужаса нескладные и примитивные домики фермеров и купцов. Одеты фермеры были тоже проще и добротнее. Как правило, тут не было одежды из прежнего мира. Вместо нее фермерши шили свою, не такую изящную, зато новую и куда более практичную. Казалось, там город все еще доживал своим прошлым, а здесь била ключом уже новая жизнь, и все вокруг внушало оптимизм и смотрело в будущее.

Аспирант шел медленно через рынок на главной площади, расслабляя мозги после трудового дня и вдыхая ароматы свежих овощей и фруктов. Кроме членов команды, он редко видел людей, а в последнее время и вовсе не покидал компьютер. Этой ночью даже приснился причудливый сон про юнит-тесты и классы типов местности в его программе – кому расскажи, не поверит или засмеет. Глаза молодого человека то и дело цеплялись за молодых девушек, которых тут было немало. Некоторые из них юрко сновали между рядами с большими сумками и тележками с товаром. Другие бойко обсуждали новости и сплетни между собой. Третьи же с надеждой сидели за прилавками, широко улыбаясь каждому встречному в надежде, что хотя бы кто-то из них купит их товар. Да, был, однако, в этих простоватых фермершах какой-то особый, трудно объяснимый, но заметный мужскому глазу колорит, отчего Аспиранта начинало тянуть на какие-то новые, пока не очень ясные, приключения. В мыслях он все еще часто возвращался к той ночной перестрелке с ее опасностями, грохотом выстрелов и мясными сценами. Но здесь, среди этого оптимистичного колорита и благоухания, все это казалось нереальным, каким-то нелепым, страшным сном. Гораздо увлекательнее было ощущать то, что он видел здесь и сейчас.

"А почему бы и нет? – подумал Аспирант. – Молодой, столичный житель, неглупый, с неплохим доходом, хорошими перспективами и в этом цветнике… Ну, разве сегодня не мой день?" С этой мыслью он направился к приглянувшейся молодой красавице за прилавком, уже издали приветливо ему улыбавшейся и продававшей сочные сушеные мандарины. К тому же, и сами мандарины Аспирант также был не против купить, чтобы отведать их за вечерним чаем с Инженером. Щедро рассчитавшись за товар, Аспирант немедленно перешел ко второй части программы:

– А не подскажете, куда можно сходить у вас тут вечером?

Девушка переглянулась с соседкой:

– В каком смысле?

– Ну… куда у вас тут ходят вечером отдыхать?

– Отдыхать???… даже не знаю, мы далеко от этой базы живем, только на базар, бывает, приезжаем, и вечером домой сразу…

Девушка уже смотрела на аспиранта с недоумением и опаской, как и еще с десяток торговок с соседних рядов.

– Вам… для… развлечений? Есть для водителей какие-то клубы, там, где стоянка тягачей, но мы стараемся их обходить стороной подальше…

– Вы водитель, наверное? – ответила вместо нее соседка средних лет.

Аспирант, конечно, знал заранее, что ход с этим вопросом, вероятно, не самый удачный. Но ничего иного в голову ему не шло, а думать долго под прицелом стольких женских глаз совсем не хотелось. Теперь же положение его казалось откровенно глупым, а времени думать уже не было совсем.

– Нет, я тут в командировке, на Станции обеззараживания. Приехал, вот, погонять ваших монстров с полей и болот… – ответил Аспирант с широкой улыбкой, ожидая, очевидно, восхищенных взглядов.

Реакция, однако, была самой неожиданной. Девушка резко взглянула на соседок. Когда она повернулась назад, ни улыбки, ни приветливости в ее взгляде уже не было.

– Вот, значит, на кого с нас теперь дерут новый налог! А мы тут все гадаем, кто же те пятеро счастливчиков, в которых столько влазит? Хорошо живете!

Торговцы и покупатели уже все, как один, смотрели на Аспиранта с негодованием и неприязнью. "О, да, знакомые, однако, нотки! Теперь понятно, откуда было столько раздражения у рейнджеров тогда, ночью на болотах. Наверно, тема осушения бывших плантаций тут не очень популярна. А может, и вовсе есть желающие положить большие суммы себе в карман, прикрывшись проектом, расходы на который сразу трудно оценить. А списывают все, конечно, на нас…" – подумал Аспирант.