Колесный путь

Через неделю такой работы, в назначенное Департаментом время Водитель пригнал свой тягач. Громадная махина не без труда протиснулась по узким центральным городским улицам и встала, как на выставке, напротив бывшей проходной депо. Тягач был явно потрепан жизнью и производил куда менее яркое впечатление, чем это выглядело в рассказах его хозяина. Но в "компенсацию" этого в департамент был тут же представлен длинный список требуемых доработок, в котором пункты Конструктора едва составляли треть. Оставшиеся 2/3 пунктов, как оказалось, Водитель втихую дописал сам задним числом. Однако, заминки не случилось – глава Департамента лишь бегло пробежал по списку глазами и подписал щедрое финансирование, после чего тягач отбыл на модернизацию в лучшие транспортные мастерские на окраине Столицы, а Водитель – в рейс караванным механиком на тягаче своего друга. Контракт с ним уже был подписан, но начинался он только с началом ходовых испытаний, а до этого Водителю надо было еще на что-то жить. К тому же, Командир все еще относился к нему с плохо скрываемым подозрением.

Когда Тягач снова появился в старом депо, Водитель был как раз в дальнем рейсе, и Конструктору с Командиром пришлось принимать его самим. Отличия видны были даже внешне – все проржавевшие корпусные детали были заменены новыми, грубо, но добротно вырезанными, гнутыми и даже штампованными из свежего стального листа. Мастерские явно располагали настоящим промышленным оборудованием с заводов еще Старого мира! Дизель-генератор был заменен новым, в 1.5 раза большей мощности. Сильно обновился, увеличившись вдвое, и Распределительный щит. Также перебраны были все редукторы и гидравлика, обновлены кабели, а на колесах стояли новые шины "56х26"! Говорили, что ушлый Водитель попытался забрать и старые свои шины, но не успел вернуться вовремя из рейса, и колеса за бесценок ушли к знакомому караванщику одного из ответственных чиновников.

– Наш хитрец будет доволен – все точно, как он хотел, – весело сказал Конструктор после осмотра Командиру, который, однако, куда сдержаннее разделил его эмоции.

– Не сомневаюсь, что о его успехе полгорода будут знать уже на следующий день, – ответил он.

Но не всем Водитель оказался доволен. По-видимому, не вся мощность нового форсированного мотора, которым он теперь так гордился, могла быть использована на тягу. Часть обмоток главного генератора оказалась подключена ко второму инвертору, которого не было в исходной схеме. Именно с ним возился Конструктор, прикручивая толстые силовые кабели к розеткам, уже смонтированным на заднем торце тягача, когда Водитель, едва вернувшись из рейса, впервые зашел посмотреть свою обновленную машину.

Конструктор встретил его хитрой улыбкой и, казалось, читал его мысли. "Он совсем маленький, всего 300 киловатт, – сказал он, показывая на новый инвертор. – Это надо для антенны излучателя. Но ты все равно не гоняй слишком быстро, у Станции слабые тормоза. Хорошие для такой конструкции мы не смогли найти и поставили самое мощное, что было".

10

Впрочем, впоследствии один случай полностью развеял все водительские опасения. Это было в одном из первых рабочих, а не испытательных, а потому дальних рейсов Станции. Надо было выполнять обязательства перед колониями, финансировавшими проект, и обеззаразить крупный и перспективный участок рядом с одной из самых богатых колоний на Востоке. Перед выездом функции между членами команды были, наконец, распределены, а Командир официально стал ее начальником, в то время как Конструктор сосредоточился на доработках конструкции и подготовке производства следующих станций. В последний момент он вдруг осознал, что на тесной платформе с аппаратурой у экипажа нет совсем удобств, и даже от солнца и дождя спрятаться негде. А отсутствие у Командира закрытого рабочего места со столом и монитором и вовсе делает работу Станции в непогоду невозможной. На решение задачи оставалось 3 дня, и Конструктор не нашел ничего лучшего, как собрать ему кабину из двух старых паровозных будок. Все локомотивы в депо давно были разграблены, и только 2 древних паровоза, стоявших, не то в резерве, не то как памятники, никого не заинтересовали. "Поставь будку слева спереди – я хочу видеть всегда спину Водителя, – сказал свое пожелание Командир. – Ходят слухи о его связях с бандой в горах на Востоке, а мы сейчас поедем как раз туда". Будка сразу получила в команде название "Кабинет", чтобы отличать ее от кабины водителя тягача, а также потому, что для остальных членов команды не предусматривалось больших удобств чем палатки, которые можно было ставить только на ночь. Кабинет не влез на платформу полностью, и его передний край выступал вперед, к Тягачу. Впрочем, это не мешало повороту состава и лишь добавляло Кабинету обзорности, которая, как оказалось впоследствии, никогда не была лишней.

Именно в таком составе однажды утром Станция выдвинулась на Восток. Путь в колонию предстоял неблизкий, по старому шоссе через горный каньон, за которым шел перевал. Состав шел быстро, ибо и на Тягаче, и на Станции стояли большие, вездеходные колеса, а вес Cтанции был все-таки заметно меньше, чем составы, обычно таскаемые караванными тягачами. Погода была ясной, но нежаркой, и команда расслабленно дремала на полу платформы, прячась от встречного ветра за пультами и ящиками. Лишь Аспирант с интересном городского жителя рассматривал незнакомые ему до этого диковинные картины, медленно сменяющие друг друга вокруг.

Развалины, обычно поросшие травой и кустарником, так характерные для окраин Столицы и потому хорошо знакомые всем ее жителям, почти исчезли. Теперь кусты и трава просто покрывали гладкие равнины и пологие склоны холмов, зеленевшие в ярком солнечном свете. Потом исчез и кустарник, началась гладкая степь, обозреваемая с высокой платформы Станции на многие километры вокруг. Следов монстров нигде не было видно, но Аспирант, по рассказам Инженера, уже знал, что вид спокойной травы может быть очень обманчив. Особенно во влажных местах, ибо влагу монстры любят. Пара переправ через средних размеров речки не составила труда – Станция легко прошла их караванными бродами вдоль давно уже обрушившихся мостов. За бродами явно следили караванщики – они были отсыпаны свежими кусками скальной породы, а их края укреплены валунами и оставшимися от мостов бетонными обломками. Дальше холмы становились все круче, а на их склонах местами начал появляться лес. Дорога стала петлять, а Водителю приходилось сильно снижать скорость, чтобы безопасно пройти по крупным валунам, наваленным караванными тягачами и временными рабочими в местах провалов. С недавних пор Правительство Конфедерации озаботилось таки состоянием дорог, и в нем даже появился соответствующий департамент, как всегда, слишком скудно финансируемый. Скальные породы уже выступали из земли повсеместно. Огромные обрывистые каменные стены часто стояли намного выше или ниже дороги, отчего у Аспиранта, не выезжавшего раньше из города, захватывало дух. Казалось, на узкой дороге их огромному автопоезду просто негде было разместиться, но мастерство Водителя творило чудеса. Теперь дорога шла вдоль ущелья, по которому с шумом текла вода. Впрочем, за ревом дизеля его не было слышно, но можно было догадываться по бурной пене. Аспирант с недоумением оглядывался на остальных членов команды, лежа смотревших с платформы в небо с полным безразличием к тому, что так впечатляло сейчас его вокруг. Лишь только охранники на верандах тягача дежурно смотрели вдаль с каменными лицами.

Сержант и Капитан, двое молчаливых охранников, официально вошли в команду Станции последними, хотя были едва ли не первыми, с кем познакомился Конструктор еще в самом начале работ. Это были проверенные и самые боеспособные люди из отряда, которых Командира забрал с собою на Станцию. Капитан был его другом детства, весьма похожим на Командира характером, темпераментом и даже внешне. Оба были малоразговорчивы и только друг с другом изредка могли вести долгие беседы, уединившись от всех остальных на остановках, и с видом, не оставляющим сомнения, что в этой беседе сейчас решаются судьбы миров. Сержант же был совсем молодой парень, возраста Аспиранта. Но с Аспирантом контакт у него не пошел в силу совершенно разного стиля мышления и устройства ума. Несмотря на небольшой рост, коренастое тело и в чем-то забавный внешний вид, Сержант был неимоверно силен и еще более быстр, владел несколькими единоборствами и стрелял без промаха с любых положений. Ему была интересна эта тема, и он посвящал тренировкам значительную часть своего времени. В то же время, Сержант был простоват умом и искренне предан своим командирам. Именно таким он себя видел и хотел, наверное, быть, напоминая в этом, скорее, хорошую служебную собаку. В отличие от "хитрого и умного кота" – Аспиранта, который над его простоватостью иногда посмеивался так, что сам Сержант часто даже не понимал этого.

11

Состав лишь десять минут шел по каньону, когда уже задремавших Инженера, Аспиранта и Командира вдруг резко тряхнуло. Да так, что двое первых едва не вылетели наружу, почти перелетев через ограждение платформы. Близко раздались автоматные очереди, но Станция не сбросила скорость. Наоборот, дизель резко взревел на полную мощность, и состав стал набирать ход, едва вписываясь в крутые повороты. "Все целы?" – голос Командира звучал совсем рядом. Очевидно, он сразу выскочил из своего кабинета, и в его руках уже была штурмовая винтовка с подствольным гранатометом, неведомо откуда взявшаяся. По-видимому, Командир сам не понимал еще полностью случившегося. А понимал это, очевидно, лишь один человек – Водитель. И, возможно, его механик, что почти всегда сидел на веранде возле кабины Тягача, если на Станции у него не было срочных дел.

Механик пришел вместе с Водителем прямо на комиссию Департамента, принимавшую Станцию вместе с тягачом к первому испытательному выезду. Водитель не строил иллюзий об отношении к нему Командира и понимал, что еще один человек будет принят командой, скорее всего, неоднозначно. Потому и решил говорить о нем с Департаментом напрямую. "Это отличный специалист с большим опытом ремонта и обслуживания разной техники. Он знает в моем тягаче каждый болт, и если что случается в дороге, то я без него – как без рук", – сказал Водитель комиссии. Между тем, некоторые факты заставляли усомниться в его словах. Желтый цвет рук, которые Механик в Столице старался прятать, однозначно выдавали в нем, как минимум, земляка Водителя, а явное портретное сходство – как максимум, его родственника, который был просто пристроен на стабильную зарплату. Первые же полевые ремонты, которых в процессе испытаний случалось немало, действительно показали, что опыт работы нового сотрудника с техникой был не столь велик. Впрочем, он имел отличную сообразительность и стремительно наверстывал это расхождение. Водитель жестко и интенсивно натаскивал Механика, заставляя осваивать все, что было связано с Тягачом и автопоездом, а Инженер всегда привлекал его к работам со Станцией, и тот никогда не отказывался.

А еще Механик был настоящий балагур, неиссякаемый источник самых разных историй, опробовавший в свое время едва ли не все мыслимые и немыслимые способы заработка, какие возможны в постапокалиптическом городе, и знавший людей и особенности их жизни из самых разных слоев, равно как и многие окружающие развалины и их тайны. Через год совместной, почти круглосуточной работы в узком и замкнутом, как на подводной лодке, кругу, возможно, именно этот балагур спасал во многом команду Станции от тяжелой взаимной усталости, когда люди начинают без причин ненавидеть друг друга. Обычно же, как и сейчас, он сидел на веранде за кабиной Водителя, развлекая его и не давая уснуть.

Пока команда на платформе настороженно угадывала, что произошло, ответы на некоторые вопросы начали появляться сами. Позади Станции на дороге появился грузовик: защищенный стальными листами шоссейный седельный тягач и такой же полуприцеп, ощетинившийся по периметру краями бронелистов и с парой пулеметных башенок на крыше. "Боевая фура бандюков в восточных горах, я видел ее раньше", – сказал Командир и громко крикнул команду охранникам. Оба чуть ли не одним прыжком оказались на Станции и заняли боевые позиции по углам платформы за поручнями. Расстояние до фуры было слишком велико для прицельной стрельбы, и на фуре явно рассчитывали нагнать медлительный караван с широким тягачом, который с трудом помещался на узкой горной дороге. Более того, на редких прямых участках было видно, что следом за фурой едет еще одна, а также десяток мотоциклистов, которые будут задействованы сразу, как только дорога позволит пойти на обгон. Но не тут то было. Водитель виртуозно вписывался в повороты и разгонялся на прямых, умело используя избыточную мощность двигателя, а начавшийся вскоре подъем и вовсе не позволил фурам начать сближение. Бандюки явно не ожидали такой прыти от обычного каравана. Моторов их фур не хватало для стабильного преследования. Пуская густой, черный дым, они лишь с трудом удерживали дистанцию. В те же редкие моменты, когда фуры все-таки приближались на расстояние прицельного выстрела, охранники метким огнем загоняли водителя первой из них под прикрытую броней приборную доску, и он сам сбрасывал газ.

После перевала начался спуск, где боевой фуре догнать Станцию было уже намного проще. Абордажная команда уже двигалась по ее крыше. Оставалось сделать один резкий рывок к Станции на прямом участке, чтобы ее охрана не успела перестрелять всех абордажников раньше, чем они возьмут Станцию под контроль. И вскоре такой участок появился. Пустив черный дым из труб, фура резко пошла на сближение. Ускорился и Водитель, рискуя при этом, что у поворота в конце прямого участка придется сильно тормозить, и есть риск перегреть тормоза. Он и так пытался их беречь, тормозя по максимуму электротормозными реостатами (которые в свое время с трудом уговорил Конструктора не снимать: "Зачем они на медленной Станции?" – недоумевал тот). Но сейчас электротормозов было недостаточно, и нужно было тормозить обычными. Водитель же фуры был явно уверен в своих тормозах куда больше. Его обшитая грубым железом кабина быстро приближалась, пулеметные точки хлестко (но, к счастью, не метко) били по позициям охранников и примкнувшего к ним Командира, загнав Инженера и Аспиранта под пульты управления Станцией, а на крыше полуприцепа с уже откинутого трапа абордажная команда издала жуткий боевой вопль, приготовившись к прыжку. Безумные глаза абордажников, вылезшие из орбит, уже были четко различимы во всех подробностях.

И тут случилось чудо. Вместо того, чтобы выровнять скорость со Станцией и сцепиться с ней, обеспечив абордаж, фура с ходу влетела в мощную кормовую балку рамы, заставив Станцию подпрыгнуть. За мгновение до удара Командир отчетливо увидел разрисованное лицо водителя с перекошенными зубами и квадратными глазами, вылезшими из орбит. Но лицо таким было не от ража, как в толпе над его головой, а от ужаса. Очевидно, отказ тормозов все-таки случился, но не на Станции, а на фуре! От удара абордажники, как муравьи, посыпались с трапа и крыши фуры под ее колеса. Двое упали на платформу Станции где были тут же прикончены отточенными движениями Сержантом и Командиром. Остальные сформировали месево перед тягачом фуры, отчего она резко ушла в сторону, легла на бок и быстро скрылась за краем обрыва. Вторая фура была еще далеко. Едва увернувшись от лежащих на дороге тел и отпавших деталей предшественника, она продолжила преследование. Несколько мотоциклистов летели перед нею, и еще больше их было позади. К счастью, через пару километров горы закончились и дорога вышла на равнину, бывшую до Катастрофы аккуратно выровненными, ухоженными кукурузными полями. Водитель сразу ушел с дороги в поле, зная, что фура с ее небольшими колесами не сможет последовать за ним. Десяток же мотоциклистов, рискнувших в приступе безумия их преследовать, охранники легко перестреляли как зайцев на сафари, и даже Командир не отказал себе в удовольствии поупражняться в меткости. "Они накачивают перед атакой мотоциклистов и абордажников наркотой, чтобы убить страх", – ответил Командир на недоуменные вопросы Инженера и Аспиранта, когда опасность уже была позади.

А позже от Водителя они узнали и начало истории. В начале каньона за поворотом на дороге он увидел завал. Очевидно, бандюки ждали караван, который шел перед ними, но встал на ремонт из за лопнувшей рамы одного прицепа (Аспирант вспомнил, как видел сквозь сон сложенный вдоль дороги штабелями груз и механиков каравана, облепивших длинную раму с огоньками электросварки). Бандюки были согласны и на Станцию, но она оказалась для них куда более крепким орешком. Такой завал на дроге легко преодолевается тягачом на Стандартных колесах, но первый же прицеп каравана на нем просто бы развалился. Однако, на Станции стояли те же колеса, что и на Тягаче, что позволило Водителю смело перепрыгнуть завал и пуститься наутек. Пулеметным огнем он был ранен в левую руку, но на помощь сразу пришел Механик, который с веранды через окно кабины, как мог, помогал ему в управлении.

Поздно вечером они были уже в колонии. Осмотр показал небольшие повреждения на Станции – ножи грунтопробника и задняя балка были немного согнуты. Кроме того, часть оборудования пострадала от пуль и прыжка Станции через завал. К счастью, в колонии был свой кузнечный цех, и возвращаться для ремонта в Столицу не требовалось. Неделя ушла на ремонт машин и восстановление руки Водителя, который, несмотря на травму, был все таким же оптимистом (а Механик – таким же балагуром, историям которого, впрочем, верили все меньше и меньше). Потом Станция ушла в свой первый рейс по окрестностям.

12

Большое пойменное поле, которое предстояло сделать доступным для земледелия, тянулось вдоль речки, на другом берегу которой прерывистой грядой шли скалы предгорий. Именно в них, по заверению местных жителей, жили монстры невиданных размеров и свойств, что, впрочем, вполне согласовывалось с показаниями радара.

– Разве они могут быть больше животных, которых они убили? Три метра в холке, как говорил вчера фермер – и оно легко сможет достать до перил платформы с земли! – Аспирант явно чувствовал, что ему есть, о чем беспокоится. – Я понимаю, что ваши веранды на тягаче выше,…

– Не говори ничего, а то Студент опять от страха в штаны наложит и спалит излучатель антенны, – крикнул Водитель Механику, смеясь и не дав Аспиранту договорить. Очевидно, он сразу вспомнил какую-то из сомнительных историй балагура, но это лишь раздразнило последнего.

– А вот, кроме шуток, был случай! Я тогда с парой местных ханыг собирал цветмет, где что осталось на старых развалинах, – Механик, как обычно, начал свой рассказ медлительным тоном бывалого человека.

– Все знают, что нержавейку надо искать на пищевых заводах, медь – на бывших подстанциях, а алюминий, дюраль и магний бывают на брошенных аэродромах и возле автомастерских. Там это все было разграблено после Катастрофы еще в первые 20 лет. Но есть еще знания, куда менее очевидные, полученные от тех, кто как-то терся в нужных местах и просто случайных людей, мимо шли, слышали что-то и т. д. И вот в таких случаях у нас еще был какой-то шанс. К северу от Столицы, в 20 км, была когда-то птицефабрика. Там выращивали кур для отправки по всему Югу, а потому, еще живых их пичкали консервантами так, что они не гнили потом месяц без охлаждения. Но иногда случался передоз, цыплята умирали недомерками, и их бросали в одну огромную кучу в гигантском холодильнике под главным корпусом. В старом мире обычно такое отправляли как гуманитарный груз в бедные страны или если где случалось какое бедствие – дареному коню то в зубы не смотрят. И вот эта химия лежала там и ждала своего часа. Когда случилась Катастрофа, и монстры заполнили все вокруг, об этом холодильнике, конечно, все забыли. Намерзший за много лет лед оттаивал постепенно, да и консерванты делали свое дело, потому мясо в куче разлагалось очень медленно.

Нам в городе про этот холодильник рассказал тогда один дед-кустарь, бывший той фабрики главный инженер, как он называл себя. С его слов, там есть большие алюминиевые радиаторы, которые и были нам нужны. Мы взяли кустаря с собою, показать дорогу, за долю прибыли. Внешне здание фабрики выглядело не разграбленным, и мы отправили его туда на разведку. Ждали почти день. Об этих местах ходили нехорошие слухи, но нам ли их было бояться! – Механик, самодовольно рассмеялся. – Наконец, парень, который был с нами, тоже ушел за ним. Думали, сбежала крыса, нашел что-то и не хотел делиться… Но через 20 минут пацан вернулся таким, что я едва узнал его! Ему было 17 лет, но большая прядь волос на его виске стала совсем седой, а после поседело и все остальное! Точно помню, что до ухода парня туда этого не было! Минут 15 пацан не мог связать ни слова, но и без слов было понятно по его виду, что надо делать отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше! Лишь следующим утром он все рассказал.

Холодильник пацан нашел довольно быстро. За десятки лет весь лед так и не растаял, и потоки холодного воздуха показывали ему путь. Наконец, парень нашел толстую дверь с теплоизоляцией. Все вокруг не двигалось несколько десятилетий, но дверь явно кто-то недавно открывал. И он вошел. Это был второй этаж холодильника, первый был еще ниже. Его деревянный пол давно оттаял и уже сгнил. В центре было большое окно, а рядом с ним – пролом в гнилых досках, около которого лежали очки того самого кустаря. Рядом было еще кое-что. Лишь присмотревшись парень понял, что это пальцы, зажатые в щели между досок и вырванные из руки. Очевидно, что-то дернуло кустаря вниз с очень большой силой, когда он пытался выбраться наверх. Парню показалось, что пальцы имели зеленый оттенок и слегка шевелились, но тогда он посчитал это невозможным. Мало ли что привидится, а человека надо было срочно спасать! Тем более, снизу шел странный шум, ни на что не похожий. С опаской парень вышел наружу и спустился еще на один этаж, где тоже была такая же изотермическая дверь. Если кустарь был еще жив, он был за нею, поскольку на двери этой уже не было следов, что ее недавно открывали. И пацан дверь открыл!

На него смотрела огромная, шевелящаяся масса, высотою метра 4 и вся ощетинившаяся клювами, непрерывно щелкающими. Их щелчки сливались в непрерывный шорох и шум, который он и слышал сверху. Кроме того, из этой массы тянулись тысячи когтистых куриных лап, каждая из которых была на щупальце длиною от пальца и до полуметра. А между ними смотрели тысячи куриных глаз! Я сам там не был, не видел, может, парень что и преувеличил с перепугу, но весь его вид заставлял верить тогда ему. Но главное было не это. В середине этой массы был человеческий рот с двумя железными зубами, точно как у кустаря, что нас туда привез. И этот рот хрипло звал пацана по его имени!

К этому моменту все слушатели уже понимающе улыбались, ибо эта байка механика была явно одной из самых неправдоподобных.

– А что было дальше? Оно вылезло в дверь и пошло всех жрать? Может, нам самое время туда тоже съездить? – спросил Аспирант.

– Мы показали парня военным, – продолжал Механик невозмутимо, – и они эту фабрику сожгли. Ну, или сказали, что сожгли, кто ж его знает....

– Я помню эту историю, – серьезный, без тени иронии, голос Командира из кабинета прозвучал совершенно неожиданно. – Я говорил тогда с их командиром, они туда вылили свою двухнедельную норму напалма. Видимо, их тоже впечатлил, не столько рассказ, сколько внешний вид несчастного юноши. По графику мы должны быть там через 2 недели, но я не думаю, что найдем что-то интересное. Все-таки двухнедельная норма напалма – это имеет значение! – произнес командир с явным удовольствием, и глаза его заблестели.

Гости и друзья

1

Водитель не любил болота. Он не любил их больше, чем кто-либо еще в команде. Все-таки, на любой, самой тяжелой дороге ты видишь полную картину, что впереди, и если у тебя достаточно опыта внедорожной езды и терпения не спешить, ты можешь точно просчитать, где и как пройдут твои колеса и миновать проблемы. Но только не в заболоченной местности, где верхний слой грунта часто обманчив, а то и вовсе скрыт от глаз слоем воды! На картах Командира это была плодородная степь, бывшие плантации. Но этот надутый горожанин явно никогда не жил в сельской местности, а потому, наверное, просто не догадался, что плантации эти могли иметь дренаж. Что за местность вокруг, по сторонам то надо смотреть! Конечно, они были плодородны благодаря торфу, а значит, когда-то тут были болота, пока их не осушили! За годы после Катастрофы, дренаж давно пришел в негодность, и местность опять заболотилась. Хоть бы немного слушал тех, кто знает в этом толк!…

Такие мысли текли в голове Водителя, пока он медленно вел Станцию среди густого кустарника, скорее, низкорослых деревьев с причудливыми, извилистыми стволами, похожих на мангры, и зарослей тростника. Об утренней перепалке с Командиром вспоминать было неприятно, особенно сейчас, когда кожей чувствуешь, что будешь прав, но будет уже поздно! Мощные фонари тягача ярко освещали местность впереди, но резкие тени, отбрасываемые растениями, не позволяли так же хорошо понимать ее, как днем. Его дизель натужно ревел, ибо колеса прокладывали глубокие колеи в мягком грунте. Время приближалось к полуночи, и уже давно пора было становиться на ночлег, чтобы не рисковать увязнуть тут в темноте. Но радар показывал запредельную концентрацию монстров вокруг, да и глазом было видно за бортом постоянное движение. К тому же, Станция с Тягачом, остановившись в мягком грунте, могли за ночь уйти в ил по ступицы. Собственно, до ступиц вода уже доставала, но если ступицы дойдут до ила, то до воды от платформы будет уже и вовсе рукой подать. А монстры тут, судя по шевелениям кустарника, довольно крупные. Даже если экипаж и доживет до утра, вряд ли огромные махины Тягача и Станции тогда смогут выбраться из ила своим ходом.