Позитивные изменения. Том 3, № 2 (2023). Positive changes. Volume 3, Issue 2 (2023)

Государством создана разветвленная грантовая, финансовая и инфраструктурная система поддержки кино, но при принятии решения о содействии эксперты пользуются стандартным набором критериев, направленных скорее на увеличение аудиторного охвата или популяризацию той или иной проблематики. Внедрение сквозной системы оценки на всех этапах создания и производства аудиовизуального произведения позволит кратно увеличить качественную отдачу от медиапродукта, оценивать эффективность вложенных средств, не ограничиваясь только эмоциональным воздействием, а расширяя влияние от Call-to-Action[10], которое сегодня в основном используется в рекламе, до внедрения социальных моделей решения и поведения, способствующих устойчивому развитию общества.

В рамках деятельности Координационного совета по социальной рекламе и социальным коммуникациям при Общественной палате Российской Федерации в настоящее время проводится оценка социальной рекламы, в основу критериев которой легло опубликованное в 2018 году методическое пособие «Оценка эффективности социальной рекламы», единственная на сегодня научная разработка, учитывающая не только экономический результат (Гладких & Вайнер, 2018). Регулярная экспертиза и оценка также проходит в рамках конкурсов ИРИ и Яндекс по размещению социальной рекламы для НКО[11].

«В отечественной индустрии я бы выделила несколько кейсов. Это рекламная кампания Благотворительного фонда Константина Хабенского #этонелечится #раклечится, направленная на борьбу с канцерофобией[12]. Креативной командой фонда были проведены исследования до старта социальной кампании и подведены ее итоги, что позволило разрабатывать стратегию деятельности Фонда на перспективу. И одни из последних – проекты НМГ «Подростки» и «Тетя Марта», – продолжает Мария Мокина. – Помимо интеграции социальных месседжей в сериалы, вокруг них были созданы помогающие сервисы для целевой аудитории, которые базировались на основе исследований смотрения и откликов зрителей на медиапродукт. Однако говорить о том, что существует системная оценка качественных результатов на уровне воздействия контента в медиаиндустрии еще рано. Это новый, осознанный подход предстоит только создать, апробировать и внедрить».

Доцент кафедры продюсирования Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения (СПбГИКиТ) Ксения Леонтьева считает, что оценка импакта должна быть тесно связана с целями, стоящими перед авторами и инвесторами. Поскольку цели могут быть очень индивидуальными, критерии оценки не могут быть универсальными. К примеру, измерять эффект фильмов, которые призваны увеличить число волонтеров, можно с помощью опроса зрителей, либо, замеряя по стране численность волонтеров до и после показа. В случае с видеороликами о проблемах домашнего насилия или СПИДа, размещенными на каналах блогеров с большой аудиторией, можно измерять расширение знаний о проблеме (посредством подсчета числа просмотров, лайков, перепостов и пр.), а можно также в долгосрочной перспективе смотреть на изменение ситуации с заболеваемостью или поддержкой принятия закона. Но это уже сложнее, так как на общество может воздействовать множество факторов, и напрямую экстраполировать на социальные показатели эффект воздействия аудиовизуального произведения нельзя.

Ксения Леонтьева рассказала, что студентам СПбГИКиТ преподаватели рекомендуют включать в дипломные работы информацию о числе просмотров снятого фильма (как правило, короткометражного) на различных каналах дистрибуции, показывать количество подписчиков и их реакции на страницах в соцсетях, обращать внимание на любую иную активность зрителей; краудфандинг на производство фильма – тоже важный показатель социальной востребованности и значимости проекта. «Мои коллеги, которые занимаются фестивалями или премиями, получая господдержку, собирают данные о числе просмотров фильмов в онлайне и офлайн, посещений деловых мероприятий, которые проходят в рамках этих событий – в большинстве случаев для целевой аудитории эти показы и мастер-классы проходят бесплатно, эффект от них только социальный, а не экономический. Если речь идет именно о конкретном фильме, то его социальный эффект может заключаться в развитии киноискусства – тогда мерилом выступают награды на фестивалях», – уточняет эксперт.

В любом случае надо понимать, что социальный эффект всегда долгосрочен. Он должен предполагать глобальную цель и цели поменьше, которые постепенно через знакомство с проблематикой, ее осознание, ведут к изменениям поведения конкретных людей и изменениям в обществе в целом. И каждый конкретный проект может находиться на разных ступеньках этой лестницы, соответственно, и оценивать его нужно по-разному.

«Пока, насколько я знаю, универсальных формул оценки импакта разработано не было», – резюмирует Леонтьева.

«Новый рынок оценки формируют разные стейкхолдеры. С одной стороны, оценка интересует, например, грантодающие организации. Так с 2023 года проекты, поданные на конкурс Института развития интернета, будут оцениваться с помощью еще одного нового показателя – «Социальный эффект от реализации проекта» с весом оценки в 15 %. Национальная Медиа Группа, как крупнейший создатель и дистрибутор медиаконтента, также ищет способы оценивать его эффективность. Например, в прошлом году на экраны вышел сериал «Тетя Марта», и мы специально заказывали исследование эффективности у ЦСП «Платформа», – говорит Мария Залунина, руководитель направления КСО Национальной Медиа Группы.

Она указывает на наличие в России ряда неформальных инициатив, которые внедряют инструменты импакт-контента и механизмы оценки его эффективности, создают образовательные курсы и тестируют подходы. Также, по мнению собеседницы, некоторые агентства, продюсерские компании, некоммерческие организации и режиссеры сами ищут для себя приемлемые системы оценки.

«В какой-то момент количество перейдет в качество, и рынок договорится о системах оценки. Может быть, на протяжении какого-то времени это будет не единой системой, а несколькими разными, но ими сможет пользоваться весь рынок», – считает Залунина.

«ИМПАКТ-ФАКТОР» В БУДУЩЕМ

Директор Фабрики позитивных изменений, член Комиссии по отбору проектов социальной рекламы ИРИ и Совета по вопросам распространения социальной рекламы при Минцифры России Владимир Вайнер считает, что можно говорить о конкретных инструментах оценки только тогда, когда есть её принятие. Фабрика позитивных изменений уже протестировала ряд подходов, в которых в первую очередь важно, чтобы создатели проекта ответили на ряд вопросов, связанных с его целями.

«В социальной рекламе этот путь уже давно пройден, хотя 15 лет назад подобное воспринималось как «ересь», что-то невероятное и несерьезное, – говорит Владимир Вайнер. – Внедрение оценки необходимо именно на стадии препродакшна, питчингов, разработки сценариев и концепции медиапродукта. К примеру, в одном из тестировавшихся нами проектов режиссер четко сказал, что его не интересуют никакие «импакты» и социальное воздействие, его интересует самореализация. Возможно, этот фильм и будет оказывать позитивное влияние, но оно будет, скорее, случайностью. В то же время влияние может оказаться и негативным, если ты не ставишь никаких целей, не проверяешь гипотезы и т. п.».

Поэтому очевидно, что на первом этапе необходима история с целями, выработкой четких месседжей и понимания того, на какое изменение мы рассчитываем. Основой для теоретической оценки импакта может стать теория изменений[13], которая уже принята и успешно используется в оценке проектов и программ.

«Мы считаем, – продолжает Вайнер, – что при любом виде инвестирования в медиапродукты (от государства или частного инвестора) авторы проекта должны предъявить не только прогноз своего бэк-офиса, но и теорию изменений – как и что будет меняться, в каких целевых аудиториях, на каком уровне представления отношений или поведения, как это повлияет на изменение качества жизни не только целевой аудитории, но и общества в целом».

Когда есть объект исследования в виде сценариев, раскадровок, предварительных материалов фильма, можно включать традиционные инструменты оценки, которые используются и для рекламы, и для коммуникаций, и для социального проектирования по заданным индикаторам (до/после фильма). Причем для фильмов важно замерять заданные параметры, по которым поставлены цели, на федеральном уровне. То есть проводить количественные социологические опросы и исследования.

Методами оценки могут быть и специализированные инструменты, такие как психосемантика, которая выстраивалась в России, в том числе как инструмент для кинематографа и синтезировала множество западных методов и инструментов с российским научным опытом и масштабной экспериментальной и доказательной практикой. Российская школа психосемантики построена ученым-исследователем Виктором Петренко на методологической основе школ Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурии, С. Л. Рубинштейна и много лет проводит исследования различных продуктов в сфере культуры в разных странах мира.

«Есть большое количество публикаций и кейсов исследований, где как раз демонстрируется, как благодаря методам психосемантики можно точно выяснить реальное содержание воздействия, – поясняет Владимир Вайнер. – И часто оно оказывается совсем не таким, как это ожидается или декларируется авторами произведения».

Еще одна причина отсутствия оценки социального воздействия как нормы для кинопродукта – всегда проще сказать, что «наш фильм освещает проблему», чем обнаружить по факту, что фильм создает проблему или, как минимум, просто оказывается неэффективным вложением сотен миллионов рублей в авторское высказывание.

«Возможность подобрать необходимый набор инструментов для того, чтобы производить оценку импакта кино, есть. Это можно делать на стадии препродакшна, продакшна и постпродакшна, т. е. все время держаться за поставленные на входе цели и иметь возможность измерять и корректировать медиапродукт, чтобы на выходе можно было получить данные, сопоставимые с целями», – уверен директор Фабрики позитивных изменений.

Итак, рынок с обеих сторон говорит о необходимости методики, которая поможет доказать, что фильм окажет социальное воздействие. На профильных мероприятиях как инвесторами, так и авторами проектов регулярно поднимается этот вопрос, поскольку и Фонд кино, и Институт развития интернета, и другие государственные организации, и частные инвесторы, которые поддерживают производство нового российского кино, считают измеримость социального воздействия одним из условий финансирования. При этом методик и моделей оценки медиаэффективности и социального воздействия медиа до сих пор не представлено. Особенно явно этот вопрос стоит при внешнем финансировании кино от инвесторов или государства. И наиболее остро – при конкурсном государственном финансировании. Но, чтобы появилась стройная система оценки – как прогностической, так и фактической, нужно сначала пройти процесс принятия подхода измеримости импакта игроками рынка.

Резюмируя все вышенаписанное, можно с полной уверенностью утверждать – медиаконтент измерим, а время для серьезного разговора об оценке социального эффекта полнометражного кино уже пришло.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Жабский, М. И., & Тарасов, К. А. (2012). К истории социального регулирования в сфере кинокультуры. Культура и искусство, (2), 42–52.

2. Михайлова, Я. Д. (2018). Социальные функции кинематографа. Молодой ученый, (16), 272–274.

3. Куртов, М. А. (2011). Кино как социальный опыт. Studia Culturae, (13), 257–280.

4. Гладких, Н. Ю., & Вайнер, В. Л. (2018). Оценка эффективности социальной рекламы, методическое пособие. М.: Издательство Олега Пахмутова.

5. Троцук, И. В., & Субботина, М. В. (2018). Оценка влияния кинематографа на социальные представления о героизме: апробация одного подхода. Коммуникология, 6(4), 140–158.

6. Кроливецкий, Э. Н., Костин, К. Б., & Смирнов, К. Б. (2019). Анализ форм и видов государственной поддержки кинопроизводства. Петербургский экономический журнал, (3), 24–31.

Cinema, Brace for Impact! Assessing the Effectiveness of Investment in Russian Filmmaking

Tatiana Pechegina

DOI 10.55140/2782–5817–2023–3–2–16–27

Large amounts of grants and subsidies, refundable and non-refundable, are being directed towards film production in Russia. Funding for the Russian cinema from both public and private sources is steadily increasing, data on the winners and the amounts, coverage and box office receipts is made publicly available, transparency and reporting requirements are increasing, and open pitching of scripts has become a common practice. However, at the same time in the same information field, the experts are starting to voice the idea that efficiency is not always about numbers. What is it about, then?

Tatiana Pechegina

Journalist

IMPRESSIVE NUMBERS

An extra 5.5 billion rubles a year have been earmarked in the 2023–2025 state budget for the development of filmmaking in Russia, bringing the annual support volumes to about 12 billion rubles[14]. The authorities are expanding their support system for regional filmmakers, in the form of a tax rebate program that allows partial reimbursement of filming costs for films and series from the regional budget. For example, the St. Petersburg government has allocated 200 million rubles in subsidies to production of films in the city territory in 2023[15]. According to the Russian Cinema Fund, as of the end of 2022 domestic films have for the first time in history accounted for more than half of box office revenue[16]. Admittedly, the global situation in 2020–2022 has been anything but trivial, and the departure of big Hollywood distribution businesses from Russia in 2023 sent box office figures plummeting. Nevertheless, the Russian state is trying hard to reverse the situation, at least bringing it back to the pre-pandemic level.

The increase in state funding for domestic film production and the gradual increase in box office receipts for Russian films are certainly impressive.

But being interested in making profit only is invariably associated with artificial preservation of demand and often a drop in quality for the sake of entertaining the public. From this point of view, a film is a commodity, which prevents us from considering its sociocultural significance. British film sociologist Anthony Tudor asked a rhetorical question back in the 1970s: can you really expect viewers to be discriminate if they have never received a better product than what they are being offered? (Zhabsky & Tarasov, 2012)

“THE GLOBAL CINEMA”

Film distributors rarely venture beyond attendance statistics and box office receipts in their study of audience – which means the viewers’ needs are basically ignored. The outcome is either a blatant blockbuster product without any social value whatsoever, or a boring movie that is a complete financial loss for the distributors.

It is gratifying that more and more people, including those who set the trends in the film market, are now beginning to understand that cinema is actually the most convenient channel for working with society. Namely, promoting new meanings, articulating problems and their solutions, interpreting the reality, defining behavior patterns. The film is the most comprehensive way to move the viewers, engage them emotionally through empathy or associating oneself with the characters. This has a tremendous impact on shaping or changing each individual’s behaviors and value systems.

Cinematography is a conductor of a certain ideology (in the broadest sense of the word, as per Sergei Eisenstein’s view); that is, a system of worldviews, a convoluted combination of experience, knowledge, customs, traditions, morals, norms, ideals, morality, corresponding to a particular society. Cinematography is largely responsible for the value orientations ensuring the preservation of society, its structure and forms of life (Mikhailova, 2018). This industry has long been a factor in the transformation of society and the socialization of its members. Modern society, as aptly noted in one study of the social role of cinema in this very society, is a “global cinema” (Kurtov, 2011).

Many recognize the cinema’s social role, but the success of films is still measured in the traditional way, by the budget vs. box office receipts. Few think of how the situation can be monitored further. What lessons does the average viewer take home? Did they have to think hard over what they had seen? Did it affect their life – at least in the short run? What about the lives and behaviors of those who were watching the film next to them?

The questions are many, the answers are few.

SPECIFICS OF THE DEVELOPMENT OF ASSESSMENT OF INVESTMENT EFFECTIVENESS IN THE RUSSIAN FILM INDUSTRY

It is becoming less and less appropriate to limit the evaluation of the effectiveness of contemporary domestic cinematography to economic and investment terms alone, or to argue that supporting filmmaking is a basic and traditional responsibility of the state. The expert community is increasingly talking about the overdue need to introduce a system of substantive, qualitative assessments of films shot in the country, to study the social effects, the strength of the potential and actual social impact – which is often more revealing than the amount of box office receipts or the number of viewers who saw the picture. Moreover, the talk today is not so much about the immediate social effects (for example, significant changes in the life of a particular target audience), but about the impact in general – that is, the global social impact on the society in terms of changes in the public perceptions, attitudes, and behavior.

With the growing awareness of the importance of impact assessment in the film industry, the examples of positioning with a focus on social impact are becoming increasingly common – the Lampa Impact Film Festival, special nominations at professional festivals, competitions and awards, such as Media Brand and Advertising of the Future, and numerous studies and articles devoted to this issue. For example, the 2022 Social Effects of Cinema study[17] conducted by The Center for Social Projects “Platforma” together with the National Media Group (NMG). So far, unfortunately, the study only captures a snapshot of the situation, but does not tell what exactly needs to be done to implement the assessment; however, the authors have already announced its planned expansion, continuing to research the social impact of cinematography and updating the assessment methodology of social effects. According to the information available to us, the updated study will be presented to the expert community at the next St. Petersburg International Economic Forum in June and at Russian Creative Week in Moscow in July.

The relevance of “measuring” the viewers’ perception of the information being broadcast is also discussed by opinion leaders. For example, Artem Metelev, Chairman of the State Duma Committee on Youth Policy and Chairman of the Association of Volunteer Centers, suggested that the Internet Development Institute (IDI) include qualitative attributes, namely social impact assessment, in the project evaluation criteria. “After all, the most important thing in films or TV series, especially those funded by the state, is the impact on a person’s worldview, beliefs and further life. <…> The main thing should be the meanings,” Artem Metelev writes in his Telegram channel. As a result of this initiative, a new indicator, “Social Effect of Project Implementation,” with a weight of 15 %, was added to the IDI tender evaluation system in 2023.

Moreover, the concern about expanding the film production evaluation system has been raised at the highest level. In 2021, Prime Minister Mikhail Mishustin, following a meeting of the Government Council for the Development of National Cinematography, instructed the Ministry of Culture, together with the Cinema Fund and the professional community to finalize the National Cinematography Development Concept until 2030, including the need to establish indicators of its effectiveness[18].

“The government, of course, will be ready to provide financial, administrative and legal support. But as soon as the state subsidy has been received, the producer works in a market environment. <…> And the result should be not in how much money was used, but in the box office and an assessment of the impact the film had on the society. <…> Let’s have a rating for this, let’s see. Because I’m sure there are movies that won’t bring any dividends or revenue, but can have such a great impact on people that we will all heartily support it. And the state will support it,” Mishustin said.

During the meeting, Minister of Culture Olga Lyubimova emphasized that “the Ministry’s task is to develop the art of cinema. The Cinema Fund, on the other hand, is focused on supporting big-budget entertainment projects. In this regard, the department is interested in debut films, auteur cinema, social impact films, children’s cinema, documentary and popular science films and auteur animation.”

The need to develop qualitative assessment methods to evaluate the content created, the fact that the film industry is not only about numbers and money, but also about producing behavioral experience and value systems, was emphasized at the meeting by Fedor Sosnov, the Russian Cinema Fund’s Executive Director, Leonid Vereshchagin, General Director of Nikita Mikhalkov’s TriTe Studio, and Konstantin Ernst, General Director of Channel One Russia[19].

IMPACT FACTOR TODAY

The relevance of social impact of a film as its success criteria is receiving more and more attention, and everyone seems to be coming to realization that social impact is just as important as the quantitative indicators. There is a clear understanding that this assessment format is becoming a trend to focus on.

We talked to key experts in film production about the prospects for the development of impact assessment in the domestic film market.

Olga Zhukova, Executive Director of the Association of Film and Television Producers (APKiT), believes it is difficult to predict at the script stage, what the impact of a film project on the audience will be like. Likewise, you can predict your box office receipts, but this forecast will not necessarily be close to the actual performance in the theaters. “I’m all for impact assessment,” Olga Zhukova agrees, “but the right tools must be chosen for it. In my opinion, it is not enough to take the entire target audience of a film project and assume that 20 % of these people will definitely be affected, in terms of change of attitudes or change of behavior patterns.” In her opinion, assessment will only be objective if there is a baseline measurement of audience with the right sampling. Moreover, it is important to perform social impact assessment in specific groups – a qualitative study with a baseline measurement, a display of some content, and then a discussion and a follow-up measurement – perhaps not right away, but after some time.

The expert explains: “This can be done by mixed-method research (qualitative and quantitative): determine which pictures are considered to be socially significant by the experts, take a sampling of the target audience and show them the film. This will give a good understanding the effect produced. The Russian film market certainly looks promising, and the need for impact assessment is certainly there, so it is important to measure the baseline attitudes in the society towards certain social phenomena.”

“The Ministry of Culture of the Russian Federation, in addition to the traditional areas, has also launched a competition to support social impact films quite some time ago. At the same time, you cannot find a definition of this type of films in any legal documents, and having a clear understanding of the terms is vital, given the situation,” says Galina Sytsko, producer, head of the Social Programs Department of the Roscongress Foundation, lecturer at Gerasimov Institute of Cinematography (VGIK), and former Deputy Director of the Department of Cinema and Digital Development of the Ministry of Culture.

Currently the state support is segmented – there are areas of support for entertainment films made for commercial distribution; auteur cinema – the so-called art of cinema, where the skill level prevails over the commercial potential; documentary film; animation. Social impact films can fall under any of these categories, so allocating them under a separate segment, as done by the Ministry of culture, is, according to the expert, more of a PR move, focusing on the fact that the films receiving state support must produce a certain impact on the society.