Сон Царевича

Рискнуть повернуться на бок? Он решился на легкое движение и понял, что не состоянии этого сделать: руки пристегнуты к кровати мягкими, но крепко удерживающими запястья браслетами.

Ну все ясно: он в психушке. Осталось понять почему. Может, пытался с собой покончить? После попытки суицида всегда в психушку отправляют и фиксируют пациента, чтобы больше ничего с собой не сделал. Неудачной попытки, конечно, – после удачной отправляются совсем в иные места…

Он знал, потому что у них один парень в школе пытался самоубиться на почве несчастной любви. Этот кусок идиота стащил у матери снотворное и наглотался его, но добился вовсе не того эффекта, которого ожидал, – его одолели рвота и диарея. Придурка забрали в больницу, там промыли желудок, подержали несколько дней и принудительно отправили в заведение другого профиля. После психушки он вышел еще более чокнутым, чем был до этого, но никто в школе его не жалел. Парни хотя бы держали свое презрение при себе, чувствуя остатки мужской солидарности, а девчонки откровенно смеялись, включая ту, ради которой все и затевалось. Она потешалась громче всех, так что внимание к своей персоне он, конечно, привлек, но добился строго обратного эффекта…

Да, но какое все это имеет отношение к нему? Он-то не такой дебил, чтобы руки на себя накладывать. Да и девчонки у него нет, а какая еще причина может быть? В кино разорившиеся бизнесмены любят красиво стреляться в своих роскошных кабинетах, но это уж точно мимо – нет у него никакого бизнеса. Или он просто забыл? Но школу же вспомнил, притом так отчетливо…

Его будто подбросило. Не был бы надежно зафиксирован, свалился бы на пол. В психушке, кажется, не подключают пациентов ни к каким аппаратам. Чего там у них проверять-то? И что за кровать такая странная, с поручнями – неужели специально для психов? Высокая – до пола как до луны. Может, хирургическая – ему сделали операцию?

Он почувствовал, что на лбу выступил холодный пот – его похитили на органы и уже отрезали какую-нибудь важную часть организма? А ничего не замечает потому, что недавно очнулся от наркоза и действует сильное обезболивающее…

Он как мог осмотрел себя и слегка успокоился: кажется, все на месте. Да и после наркоза, слышал, голова кружится и пить хочется, а он ничего такого не испытывал.

Но где же те люди, которые его тут заперли? Почему никто не приходит? Он покрутил головой, наткнулся взглядом на белый халат, висевший на вешалке в углу, и его словно ударило по затылку, а потом по другой части тела. Он еще кое-что вспомнил…

Глава 7. Неопределенный артикль

Она посмотрела на карту в телефоне и убедилась, что движется в правильном направлении. По мере приближения к месту встречи парк все сильнее лишался примет цивилизации и начинал напоминать лес. Это очень сильно смущало – оправдывались все ее худшие ожидания.

Апрель, в городе давно нет снега, а здесь она будто перенеслась на месяц назад: под деревьями высились сугробы, хоть и грязные, просевшие. Под ногами хрустел лед, но это даже к лучшему – плиточные и асфальтированные дорожки давно закончились, она шагала по грунтовой, а ее, если бы не подморозило, давно бы развезло.

Похоже, Солнцев не поверил, что она учительница, и специально назначил встречу подальше от людных мест… Может, повернуть назад, пока не поздно?

Было уже поздно – между деревьями показался просвет. Приблизившись она облегченно выдохнула: это оказалась площадка… трек… короче, вогнутая дорожка для тренировок скейтбордистов. Она не была уверена, что доска на колесиках называется именно так, но других вариантов вспомнить не могла.

Она осторожно приблизилась и остановилась в стороне. Парни в защитной экипировке мотались на этих досках туда-сюда, и наблюдать за ними спокойно было невозможно. Как только им родители разрешают? Тут же убиться можно каждый первый раз…

Опять в ней родительница почему-то проснулась! Все же ровно наоборот: молодцы ребята, спортом занимаются, вместо того чтобы шляться по району, курить и материться – такие компании она регулярно встречала и старалась обходить по широкой дуге.

Прекрасно, но что делать дальше? Как она узнает среди этих молодцов-спортсменов того, кто ей нужен? Внимательно рассмотрела фотки Солнцева, стараясь получше запомнить парня, но в шлеме, да еще на приличной скорости узнать его было нереально.

Он сам подошел к ней: похоже, девушки на площадке были нечастыми гостями, и опознать ее стало несложной задачей даже без фотки. Солнцев оказался не очень похож на свою аватарку: не такой уж низкорослый и плотный, просто не слишком фотогеничный. Про таких говорят: камера не любит. Она и сама из того же отряда. К счастью, ей это ни к чему, она же не актриса, хотя для частного преподавателя приятная внешность тоже имеет большое значение. Правда, в ее случае это скорее обернулось минусом…

– Ты мне писала? – тяжело дыша, спросил парень и начал расстегивать ремешки шлема. Потом, видимо, вспомнил, что она учительница, и поправился: – Вы.

– Можно на «ты», – непедагогично разрешила она.

Некстати подумалось, что Елисей бы ее сейчас не одобрил. Ну и ладно – Солнцев же не ученик. Впрочем, он не воспользовался любезным разрешением.

– Так что вы хотели?

Она замешкалась. Когда ехала сюда, все казалось простым и ясным, а теперь нужные слова куда-то улетучились.

– Саня! – позвали его.

Парень оглянулся и крикнул в ответ:

– Я сейчас!

Но те не отставали:

– Зови свою девушку покататься!

Она ужаснулась: неужели они всерьез предлагают ей встать на эту адскую доску? Она даже по ровному асфальту не проедет и нескольких метров.

На ее счастье, Солнцев лишь отмахнулся, не став разоблачать легенду про его девушку. Может, и к лучшему. Никто не заподозрит, что девушка старше и вообще учительница английского.

– У меня остались учебники Елисея, – проговорила она. – А он перестал приходить на занятия. Я пыталась связаться с его отцом, но он бросил трубку…

Почти правда. Только учебник ее собственный, но это уже мелочи. У нее их завались, подумаешь, одним больше, одним меньше.

Неизвестно, поверил ли Солнцев, что она проделала такой долгий путь ради какого-то учебника, но сказал он в ответ совсем другое.

– Этот… – Александр замялся, видимо, подбирая цензурное слово. – Ему вовсе не отец. В смысле, не родной отец, – уточнил он.

Спасибо, кэп, она уже и сама догадалась. Но дополнительное подтверждение получить нелишне.

– А где настоящий? – спросила она.

– Да ушел от них, когда Царь маленьким был. Он его и не помнит даже.

– Царь? – невольно заинтересовалась она.

Солнцев хмыкнул:

– Ну да. Он же у нас Царевич. Фамилия такая, – зачем-то пояснил он, словно кот Матроскин из мультика про Простоквашино.

– Да, я знаю, – осторожно отозвалась она, чтобы не спугнуть парня.

– А потом его мама за этого замуж вышла. – Солнцев упорно не хотел именовать Протасова никак иначе.

– И какие у них отношения?

– Да никаких. Царь вообще-то не любит о нем распространяться. Как я понял, не обижал, но и никогда не любил. Хотя всячески пытался втереться в доверие. Ради его матери.

– Бедный, – не сдержалась она.

Весь кошмар существования Елисея в родной семье предстал перед ней в самых ярких красках.

– А вот тут мимо, – снова ухмыльнулся Солнцев. – Он очень даже богатый. И уж чего-чего, а денег никогда на ребенка не жалел, пусть и приемного. Только это же, типа, не заменяет… Понимаете, о чем я?

Она кивнула. О да, понимала! Пусть не с родителями, но проблем с одиночеством ей тоже пришлось хлебнуть сполна.

– А как же мама?

– А что мама? – пожал плечами Александр. – Она во всем мужа слушается. Как он говорит, так и делает. Он, типа, лучше знает, как мальчика воспитывать.

Она молчала, не зная, стоит ли спрашивать что-то еще о семье Елисея или это будет выглядеть подозрительно.

Солнцев сам пришел ей на помощь:

– Так что передать-то надо?

Она потянула с плеч рюкзак, попутно спросив как можно беззаботнее:

– Куда он подевался-то? Не предупредил, просто не пришел на занятие, притом оно уже оплачено. А мне проблемы не нужны, не хочу потом претензии получить…

Оставалось надеяться, что объяснение прозвучит достаточно правдоподобно.

Солнцев махнул рукой:

– На этот счет можете не париться. У его отчима бабла столько, что из-за каких-то уроков он ничего предъявлять не будет. А куда Царь подевался, я и сам не знаю. В школу он тоже не ходит. Когда, говорите, у вас последний урок был?

Она назвала день, и тот кивнул:

– На следующее утро и не явился.

– И на связь не выходил?

– Не-а. Хоть бы предупредил, урод такой! – вдруг в сердцах бросил Александр.

Похоже, переживает из-за исчезновения Царевича не она одна.

– А ты пробовал ему звонить или писать? – Она так разволновалась, что сама перешла на «ты».

– Ну еще бы! Много раз. Только звонки не проходят, сплошные гудки. А сообщения даже не прочитаны.

– Случалось такое раньше?

– Да нет, не припоминаю. – Солнцев взъерошил влажные после шлема волосы, хотя на улице было весьма нежарко. – Иногда, конечно, его папаша посреди года с учебы сдергивал, когда им в отпуск срочно требовалось поехать. Но Царь об этом заранее говорил и заявление от родителей в школу притаскивал…

– А сейчас?

– Ну и сейчас, наверно, тоже, раз никто не парится. Но мне-то мог бы сказать, мы же с ним с первого класса…

Она поняла, что Солнцев всерьез обижен, и когда Елисей объявится, ему точно не поздоровится. Если, конечно, объявится…

– Не уверен, что смогу помочь. – Он кивнул на учебник, который она теребила в руках. – Я потому и на встречу согласился – надеялся у вас что-нибудь узнать.

Она усмехнулась про себя. Да они с этим Александром, оказывается, в одинаковом положении.

– А у его родителей не пытался спросить?

Солнцев вытаращился на нее так, словно она предложила устроить спиритический сеанс и вызвать дух Елисея из загробного мира.

– Чтобы я по доброй воле к этому упырю обратился? От него же мухи дохнут. Я поэтому и дома у них никогда не бывал.

Она кивнула. Хоть и не общалась с Валерием Сергеевичем лично, впечатление осталось очень похожее.

– Пожалуй, ты прав, – задумчиво протянула она. – Если Елисей вдруг объявится, дай мне знать, пожалуйста.

– Диктуйте телефон, – сразу согласился Солнцев.

Она напряглась. Это еще зачем?

– Напиши в личку.

– А вы там все время сидите? – резонно возразил он. – Притом это небезопасно. Личку и взломать можно…

Она вздохнула. Ладно, ее телефон и так есть у кучи людей. Одним больше, одним меньше – какая разница. Они обменялись номерами, и она спрятала учебник обратно в рюкзак.

– Саня! – снова позвали его.

Он с досадой обернулся:

– Да иду я!

Кажется, разговор его заинтересовал. Ну или она сама.

– Царь тоже тут с вами… катается? – спросила она.

Солнцев отрицательно мотнул головой:

– Нет. Сказал, что если… – Он с сомнением взглянул на нее и в последний момент заменил слово: – Долбанется с высоты своего роста, то костей не соберет.

А Елисей-то не дурак, она его даже зауважала.

Не дождавшись от нее ответной реплики, Солнцев пробубнил:

– Ну ладно тогда, – и повернулся уходить.

Она бросила в его спину:

– А ты не пробовал у кого-нибудь поинтересоваться? Из тех, с кем он еще общается.

Александр медленно обернулся.

– Ну есть одна чувиха, – задумчиво протянул он. – Царь с ней одно время тусил. Потом они то ли разбежались, то ли какая-то фигня случилась… Не в курсе, короче. Он особо о ней не распространялся, а я и не спрашивал. Чего в душу лезть? Захочет, сам расскажет…

Она только головой покачала. Парень мудр не по годам.

– Что за чувиха? – сделав над собой усилие, повторила она. – Как зовут?

– Дашка Лунева. Она не из нашей школы. Даже не знаю, где Царь ее подцепил.

Она поняла, что пора откланиваться.

– Спасибо, – сказала она на прощание.

– Да не стоит, я ведь ничего не сделал. И вы это… – Он замялся. – Если что узнаете, тоже мне сообщите, ок? Можно в личку, я почти всегда в Сети. Ну или по телефону.

Она кивнула, а Солнцев вдруг взглянул на нее с новым интересом:

– Царь рассказывал, что к репетитору по английскому ходит, но я вас другой представлял…

– Какой? – не удержалась она.

Любопытно, как Елисей ее другу описывал.

– Ну… молодая, – смутился тот.

– По-твоему, учительницы бывают только старыми? – усмехнулась она.

– Нет, но… – Его глаза весело блеснули. – Я бы тоже с такой учительницей позанимался.

– Английским? – невозмутимо уточнила она, почему-то совершенно не обидевшись.

Парень пробормотал что-то неразборчивое, опустив взгляд, и поспешил удалиться. Она повернулась к выходу из парка. Темнеет, а ей еще надо выбраться отсюда без лишних проблем.

* * *

Да нет, не может быть. Ничего не было. Просто не могло произойти в реальности – сейчас он осознавал это особенно отчетливо. В голове окончательно прояснилось, и он четко отделял сны от действительности…

Ему просто привиделось в бреду. Он же полностью одет, пусть даже в дурацкую и неудобную больничную пижаму. Но какие реалистичные галлюцинации! Что за препарат ему ввели, интересно знать? Эффект однократный или может повторяться? Если второй вариант ответа, лучше быть готовым.

Но почему именно такие странные фантазии? Его не возбуждало насилие. Все эти наручники, плетки, завязанные глаза – нет, это не для него. Не страдал подобными извращениями и начинать не собирался.

Были стандартные мужские мечты о телках с большой грудью во время просмотра порно… И всегда сам хотел выступать в активной роли, а не наоборот.

Он с детства был хорошеньким, из-за чего постоянно страдал. И боялся: сначала того, что примут за девчонку, а потом – за гея. Не зря – когда подрос, идиотские шутки и намеки стали гораздо прозрачнее…

Что за дурь ему вкололи, обеспечив такой качественный приход и пугающе реалистичное воплощение главного кошмара? Он никогда не баловался наркотой. Ребята предлагали, но он всегда отказывался: знал – стоит только начать. Насмотрелся – примеры перед глазами имелись и напрочь отбивали охоту пробовать. Тот чувак, что пытался отравиться, после дурки стал смирным, но ходил обдолбанный антидепрессантами – жуткое зрелище. Лучший пример, чтобы никогда не пробовать. И все равно он не смог этого избежать, хоть и не по своей воле…

Что вообще за фигня с ним творится? Может, и то, что он видит сейчас, происходит не на самом деле, а только у него в голове? Как это проверить? Он пошевелил пальцами, сжал кулаки и машинально отметил: ногти и правда коротко подстрижены. Странно, что такая мелкая деталь попала в его глюки и хорошо запомнилась.

Почему его так сплющило именно на теме секса? Даже обидно. Неужели это именно то, что его занимает больше всего? Подсознание не надуришь… Да бред, никто его не трогал. Иначе при чем тогда больница? Было бы нужно его молодое тело, очухался бы совсем в другом месте.

Правда, было что-то еще – какие-то пытки электричеством… Это вполне могло происходить на самом деле. Как ни старался он держаться и юморить хотя бы с самим собой, а при этой мысли накатила паника. Ощущение полной беспомощности стало особенно пронзительным.

Его знакомо передернуло, словно тело вновь получило разряд. Он покосился на браслет, но тот не подавал признаков жизни. А вот раздражающее пищание приборов усилилось, по экрану побежали волны – чуткая электроника уловила бешено колотящийся пульс и накрывшую его тахикардию. Кажется, так называется учащенное сердцебиение? Если сигнал поступает куда-то наружу и за ним следят, то сейчас к нему обязательно должны зайти. Так во всех фильмах показывают, а он чем хуже? Нельзя же нарушать законы жанра.

На всякий случай он подергал руками. Пусть, что ли, его еще разок током долбанет, только бы кто-нибудь побыстрее появился и объяснил, какого черта он тут делает…

Глава 8. Настоящее продолженное

Возвращалась она не спеша. Задумчиво брела по пустынным дорожкам парка, наступая в лужи, покрывшиеся к вечеру тонким слоем льда. Ломать хрупкую корочку было приятно. Она бы сейчас и еще что-нибудь сломала, посущественнее…

Вот, значит, как! У Елисея есть девочка Даша. Это с ней он ходит за ручку, пишет сообщения с сердечками и желает спокойной ночи. Посещает кино и парки, а потом провожает домой и на прощание целует в щечку, ведь большего она не позволяет…

Девочка Даша – молодец, она всецело одобряла ее поведение. А свое собственное, наоборот, категорически осуждала. Куда она полезла? Зачем? Какое ей дело до этого парня и его семейных проблем? Если они вообще существуют.

Богатые, конечно, тоже плачут, но все равно – многое для них значительно упрощается. Говорят, что с повышением уровня доходов возрастает степень запросов и связанных с ними проблем. Люди просто начинают приобретать вещи другого уровня, и их состояние все равно не растет. По принципу: маленькие детки – маленькие бедки…

Хоть она и не имела дела с малышами, но эту позицию разделить не могла. Насмотрелась на своих знакомых с маленькими детьми – одна поликлиника чего стоила! А уж детский сад и вовсе не оправдывал легкомысленного и пренебрежительного к себе отношения. Судя по рассказам, там творился тот еще трэш…

Все встало на свои места. Девочка Даша не допускала Елисея до тела, берегла невинность, наверное. И он решил поискать развлечений у взрослой тетеньки, которой уже нечего беречь… Может, наоборот, она должна была обрадоваться, что к ней проявил интерес столь блестящий юноша?

Кажется, пора остановиться, пока она не зашла слишком далеко. Солнцев произвел на нее впечатление нормального парня, бдительного и осторожного, который не станет трепаться. Возможно, она напрасно подняла панику, Елисей сам объявится через пару дней. Версия с отпуском вполне правдоподобная – у богатых свои причуды.

А как же экзамены? Да тоже не проблема – заплатит папочка, и нарисуют мальчику желанные баллы. Она сама работала в школе и прекрасно знала, как это делается. Зачем тогда он вообще к ней ходил? Очень просто – английский-то все равно нужен. Никакие сто баллов в аттестате не спасут от позора, если за границей ты не в состоянии сделать заказ в ресторане…

Значит, Елисей отдыхает на курорте, а она тут шляется по сырому холодному лесу, как долбаная, блин, Герда. Или эта еще, которая железные башмаки изнашивала. Из какой же она сказки?.. Да плевать. Сейчас вернется домой, в свою квартирку – такую уютную, если она одна дома. Когда нет учеников, это ощущается особенно остро, принося почти физическое наслаждение. Там тепло и спокойно, она почувствует себя в безопасности. Поставит чайник и быстро согреется…

Пытаясь отвлечься от грустных мыслей и настроиться на позитивный лад, она стала вспоминать, что у нее есть из сладкого и не надо ли зайти в магазин. Пока чай будет завариваться, можно сначала сходить в душ – это всегда помогало избавиться от усталости. Или лучше полежать в ванне, чтобы расслабиться…

Очередная лужа оказалась слишком глубокой, и она, размечтавшись о теплом доме, не просто нажала носком на хрупкую пленку льда, а от души наступила всей ступней. Кроссовки моментально наполнились ледяной водой, и она словно очнулась. Куда ее занесло? Место совершенно незнакомое. Кажется, она уже проходила здесь. Невозможно понять – все дорожки одинаковые. И почти стемнело, все-таки еще только апрель…

Спокойно, без паники. Есть же телефон с картой! Главное, чтобы Сеть ловилась. Кто знает, насколько далеко она удалилась от цивилизации. Похоже, прилично – значок мобильного интернета балансировал на одном делении и карту, конечно же, загружать не хотел. Ну трындец, приплыли – в прямом смысле, учитывая промокшие ноги.

Она немного потопталась, а потом решила идти вперед. Если стоять на месте, никуда не попадешь. Как там Алиса в зазеркалье заповедовала: чтобы куда-то попасть, надо бежать в два раза быстрее… Бежать она сейчас была не в состоянии, а жаль – хоть согрелась бы.

Она пошла вперед, скоро увидела впереди просвет и приободрилась. Все совсем не так страшно, почти вышла к цивилизации. Странно только, почему Сеть не ловится. Может, вышки далеко…

Она непроизвольно ускорила шаг, как лошадь, почуявшая родную конюшню, и с разбегу вылетела на прогалину, правда, мало напоминавшую выход из парка. Но самым неприятным оказалось даже не это, а то, что полянку облюбовали какие-то алкаши. Там стоял вкопанный в землю стол, вокруг него – лавки. Видимо, это было специально оборудованное место для пикника, но в такое время года оно использовалось не по назначению. Прогоревший ржавый мангал сиротливо торчал из-под грязного снега, а на столе обретались исключительно бутылки с алкоголем и пластиковые стаканчики.

Мимолетно удивившись, что нашлись желающие устраивать пикник в такую мерзкую погоду, она машинально сделала несколько шагов назад, пока ее не заметили, но поняла – уже поздно.

Алкаши услышали шаги, повернулись к ней и так обрадовались, словно бухали на необитаемом острове исключительно своей теплой компанией и несколько лет не встречали женщин.

Вместо того чтобы сразу рвануть оттуда, она замешкалась, и это стало большой ошибкой. Вечно она сначала прикидывает, какое впечатление производит, а потом уже действует, исходя из этого. Почему ее волнует, что о ней подумают парковые алкаши?

И с какой стати, собственно, она так распсиховалась? Может, ничего страшного? Сейчас уточнит у них дорогу и поскорее домой попадет. Совсем ее эта история выбила из душевного равновесия, которое она так тщательно оберегала. И в один миг разрушила его своими собственными руками…

– Подскажите, пожалуйста, как к выходу пройти, – громко спросила она, постаравшись вложить в голос всю уверенность, на которую была способна.

В советах по безопасности читала: насильника можно нейтрализовать, попытавшись отвлечь внимание неожиданным вопросом или замечанием. Предложить секс за деньги, например, или сказать, что чем-нибудь болеешь. Впрочем, о чем она – никто ее насиловать не собирается. По крайней мере, пока.

Кстати, о советах. У нее же есть лак для волос! Только он в рюкзаке, и достать его быстро явно не получится. Вот тебе и свободные руки. С сумочкой все-таки было бы надежнее, из нее проще средство самообороны выхватить… Надо учесть на будущее. Если понадобится, конечно.

Бухарики оказались настроены философски, по крайней мере, один из них.

– К какому выходу? – уточнил он хриплым пропитым басом. – Из тяжелой жизненной ситуации?

Это бы тоже не помешало, но вряд ли ей могли указать такой выход здесь.

– Нет, – вежливо отозвалась она. – Из парка.

– А зачем вам к выходу? – возразил другой. – Присоединяйтесь лучше к нам.

Сердце больно трепыхнулось. Началось!

– Спасибо, я лучше пойду, – пробормотала она и попятилась.

– Да подождите, девушка! – Один из алкашей вылез из-за стола и направился в ее сторону.

Все-таки надо было бежать сразу, а теперь уже поздно.

– Света! – вдруг услышала она и сначала обрадовалась, что тут есть еще и неведомая Света. Только потом осознала: так оригинально обращаются именно к ней.

Что за наказание, будет ее вообще кто-нибудь собственным именем называть? Оно чудное, конечно, но уж явно не хуже, чем у Гордея или Николь.

Она обернулась, увидела подходящего к ней Солнцева и обрадовалась ему, как родному.

– Саша!

Он хмыкнул и крепко взял ее за ледяную руку.

– А я зову тебя, зову, – доверительно сообщил он, демонстративно не обращая внимания на пьяную компанию.

Она кивнула и послушно потопала за ним, не оглядываясь. С полянки не последовало ни звука, и она облегченно выдохнула.

– Спасибо, – наконец проговорила она, когда они отошли на безопасное расстояние. – А то я уже и не знала, что делать…

– Ну конечно, – хмыкнул Солнцев.

– А ты как там оказался?

– Да решил тебя проводить. – Он окончательно перешел на «ты». – А то мало ли что.

– Очень кстати, – искренне призналась она. – Только почему ты меня Светой назвал?

– А как надо было – Светланой Петровной?

– Кто это? – невпопад спросила она.

Александр пожал плечами:

– Хэ зэ. Первое, что на ум пришло. У нас так англичанку зовут. У тебя же на страничке имя явно не настоящее.

Она была неприятно удивлена, что ее так легко спалили.

– Уж поверь, опыт у меня большой, – похвастался тот. – Живой профиль от фейкового как-нибудь отличу.

– И ответил на сообщение с фейковой странички? – не удержалась она.

Он промычал что-то неопределенное и вдруг спросил:

– А ты правда учительница?