Месть Солнцу

Жизнь свою до момента нырка в Солнце он помнил отчётливо, до мельчайших подробностей, а потом наступал провал, и чем этот провал вызван, Климук вспомнить не мог.

Процедура восстановления памяти и следом – потока мыслей напомнила ему фильм, в котором герой вылезал из-под земли через узкий лаз наподобие кротовой дыры, обдирая кожу, и это ощущение мешало думать, заставляя «вылезать» не только из «кротовой норы», а ещё из собственной кожи. Когда же он наконец вылез, то оказался в толпе фонтанчиков призрачного света, текущей по улице не менее призрачного города.

Руки и ноги он чувствовал, как голову, плечи и всё тело, но не видел. Вместо этого органы зрения фиксировали пульсации световых струй, складывающихся в подобие абстрактного человеческого тела. Единственное, что сразу показалось необычным, было отсутствие тактильных ощущений и чувства температуры. Тело не ощущало ни жары, ни холода, а ступни ног – твёрдости «асфальта» под ногами. Лишь сила тяжести помогала ему в ориентации в пространстве, направленная сверху вниз.

Лаврентий Павлович с любопытством сделал шаг, другой.

Ноги слушались, но при этом он не чувствовал, что движется. Заинтересовавшись, сделал ещё несколько шагов и столкнулся с подвернувшимся «под ноги» «фонтанчиком», играющим светлыми зеленовато-жёлтыми переливами.

Произошло странное: он очутился внутри «фонтанчика», пережил быструю смену видений, казавшихся обрывками передач, пейзажей, лиц, интерьеров помещений, машин, деревьев, толп людей, и всё это сопровождалось каскадами звуков – от тихих реплик, скрипа шагов до взрывов смеха и настоящих взрывов. Последним звуком был возглас:

– Осторожнее, слепец!

Говорили на русском. Только немного позже Климук понял, что уловил мысленную речь.

Испугавшись, он рванулся в сторону, выдёргивая себя из «фонтанчика», и все его ощущения пересечений с «настоящим» миром исчезли.

«Фонтанчик», с которым он таким образом «поговорил», поплёлся дальше среди сотен других плывущих по улице «фонтанов», светящихся по-разному. Большинство из них имело «недобрую» окраску – со всеми оттенками бурого, коричневого, фиолетового и красного цвета.

Лаврентий Павлович выбрал одну из призрачных фигур, дождался её приближения и встал на её пути.

Произошёл тот же странный феномен взаимопроникновения двух «фонтанов», напоминающий смешение разных газовых струй. Он оказался внутри багрового клуба дыма, простреливаемого со всех сторон визжащими, как живые души, объёмами видений. Но ни человеческих лиц, ни знакомых фигур, предметов, пейзажей, интерьеров среди них не было. Видения казались фрагментами непонятных событий либо частями звериных оскалов и скелетов.

Одно из видений, напоминающих фрагмент картин Иеронима Босха – полубык-получеловек, – повернуло морду к гостю, взревело, бросилось на него, распахивая пасть. Климук инстинктивно уклонился, выпрыгивая из жуткого клубка видений, из которых состоял «фонтан».

Рёв и визг стихли. Тёмная зелёно-фиолетово-багровая фигура поплыла прочь, сопровождаемая светящимся хвостиком. Лаврентий Павлович мысленно вытер «вспотевший лоб» (по ассоциации), заметил, что и остальные «пешеходы» сопровождаются «хвостиками», сплетающимися в единую сеть. Оглянулся, увидел такой же светящийся хлыст, вырастающий у него пониже «спины», из «копчика». «Система, – пришла в голову мысль, – я попал внутрь какой-то нейросети».

Сердце гулко стукнулось о рёбра (мозг продолжал находить альтернативные объяснения деятельности организма). Постепенно вырисовывались масштабы трагедии. И наконец он вспомнил, как попал сюда.

Солнцеход утащила в глубь пятна чудовищная «авоська», и теперь весь экипаж: учёные, спецназовцы, пограничники на борту – находился в недрах лимбы, которая представляла собой часть комплекса дойки Солнца. Пришлось принять очевидное: люди в данный момент являлись пленниками создателей системы лимб, как и сам полковник.

Голову посетила мысль, почему-то не имевшая эмоциональной окраски: Баринов предатель… Лаврентий Павлович подумал об этом совершенно равнодушно, как о чём-то несущественном, не играющем никакой роли в создавшейся ситуации.

«Лимба», – снова мелькнуло в голове незнакомое словечко.

Некоторые пятна – лимбы…

Мысль мелькнула и исчезла. Выяснять, откуда он знает это слово, не хотелось, пришло откуда-то. Зато захотелось уточнить детали катастрофы.

Лаврентий Павлович оглядел «толпу», выбирая информатора, вспомнил, что первый «фонтан» света, с кем он столкнулся, заговорил по-русски. Поиск «земляка» привёл полковника к призрачному зданию, напоминавшему мавзолей на Красной площади Москвы. Движущийся «фонтан» знакомо переливался светлыми световыми струями, неторопливо приближаясь к «мавзолею».

Ускорившись – местами он даже летел, увеличивая скорость, – Лаврентий Павлович догнал «земляка» и сказал ему в спину, через мгновенье осознав, что рта у него нет. Но вопрос он всё же задал – мысленно, и «земляк» его услышал, потому что оглянулся. Правда, выглядело это весьма необычно, будто плывущий призрачный факел перевернулся «с ног на голову» и теперь смотрел на Климука «в анфас».

«Позвольте спросить, дружище?» – проговорил Лаврентий Павлович.

«Чо надо?» – ответил «земляк».

«Я полковник спецназа российского экстрим-центра…»

«Был, – с радостью сообщил «земляк». – Теперь ты такой же зэк, как мы все. Я Григорий Лютаев, турист с яхты „Синтрейл“. Тоже был».

Климук решил не обращать внимания на фамильярное обращение туриста.

«Что произошло?»

«Ты ещё не понял? Поздравляю. Ваш солнцеход был захвачен Ульем, как и наша яхта. Только и всего».

«Откуда вы знаете?»

«Фонтанчик» с иронией «ткнул пальцем» (от него отделилась струйка света) в «хвостик» Лаврентия Павловича.

«Это аксон связи со всеми узлами и зэками Улья. Ещё не пользовался?»

«Нет».

«Введу тебя в курс дела, а потом пользуйся. Пойдём со мной».

«Куда?»

«Земляк» кивнул на «мавзолей».

«Нам выделили настоящее кафе».

«Кому – нам?»

«В Улье сейчас больше сотни сознаний людей. Из них около шестидесяти – россияне».

«Как это сочетается, Улей и кафе?» – недоверчиво проговорил Лаврентий Павлович.

«Посмотришь».

Они поплыли к «мавзолею», сложенному с виду из крупных блоков свечения с рисунком гранитного среза.

Лаврентий Павлович ожидал, что «земляк» по имени Григорий откроет дверь, но процесс входа оказался проще: в какой-то миг они просто оказались внутри помещения, слегка напоминающего интерьер кафе или ресторана где-нибудь на улице Москвы.

Лаврентий Павлович остановился, разглядывая подобия столов, стойки бара, стульев и кадок с призрачными пальмами. Ошеломление полковника длилось всего долю секунды, потом пришло ощущение «правильности» момента.

Как оказалось, «кафе» было занято почти до отказа. За псевдостолами сидели псевдолюди и вели беседы как обычные земные посетители, не имея настоящих лиц и фигур. Лишь изредка то в одной, то в другой фигуре проявлялись истинно человеческие черты, да и то на мгновенье.

Григорий «оглянулся».

«Проходи, здесь есть места».

«Просто я… не ожидал…»

«Земляк» рассмеялся.

«Мы сохранили почти все эмоции, а люди есть люди, даже в таких ситуациях они найдут способ отвести душу. К тому же Улей следит за нашим состоянием и не позволяет испытывать негатив».

«И что они пьют?»

«Не поверишь – вино! Ну или коньяк, текилу, водку, всё, что заказывают. Это, конечно, эрзац-напитки, фантомы, но действуют точно так же. Сейчас попробуем».

«Я… не пью».

«Ох, не говори гоп, пока не перескочишь. Уверен, тебе понравится».

Они пересекли зал и остановились у «столика», за которым уже сидели два посетителя.

«Джентльмены, разрешите?» – вежливо обратился к ним Григорий.

Обе фигуры «повернулись» к нему.

«Найди другое место», – угрюмо буркнула фигура, оплывшая «к ногам» почти чёрным «стогом сена».

Лаврентий Павлович вдруг узнал эти интонации: они принадлежали мыслеголосу комиссара Погранслужбы России Баринова. В голову плеснуло гневом, однако всего на несколько кратких пульсаций. Не было смысла поднимать дискуссию о предательстве.

«Валентин Чемерисович?!»

Фигура «присмотрелась» к нему.

«Полковник?»

«Так точно. И вы здесь?»

«Где же мне быть?»

«Понял, вам приказали, и вы исполнили приказ, подставив солнцеход под эффектор захвата Улья».

«Идите… отсюда!»

Лаврентий Павлович «сжал кулаки».

«Очень надеюсь, что мы скоро встретимся в другой обстановке».

«Вызовете на дуэль?» – «усмехнулся» Баринов.

«Нет, убью особо извращённым способом!»

Сосед псевдо-Баринова угрожающе приподнялся, но Лаврентий Павлович уже «шагал» к другому «столику». Преследовать его бывший комиссар не стал.

Уселись за призрачный лист «стекла» на тонкой ножке.

Григорий «посмотрел» на спутника.

«Значит, особо извращённым способом, говоришь? Это каким же?»

Лаврентий Павлович не ответил, подумав, что зря допустил взрыв гнева. Посчитаться с предателем хотелось безумно, однако прежде надо было уточнить своё собственное положение. Он косо «посмотрел» по сторонам, обратив внимание на столы вокруг, сиявшие горами цветного свечения.

«Как тут обслуживают?»

«Просто думай, чего хочешь выпить и съесть».

«И это реально принесут?» – усомнился Климук.

Григорий изобразил «улыбку».

«Проведи эксперимент».

Лаврентий Павлович помедлил, обдумывая заказ.

«Хочу пива…»

На «стеклянной столешнице» появился необычной формы сосуд – не то кривобокий термос с двумя ухоподобными ручками и выдающимся носиком, не то игрушка.

Климук наклонился, чтобы рассмотреть его, и «термос» вдруг ловко воткнулся ему в «лицо», обхватив «голову» ручками. От неожиданности Лаврентий Павлович откинулся назад, и «термос» оказался стоящим на столе.

Григорий «рассмеялся».

«Вот как нужно».

Голова спутника полыхнула переливом сине-сиреневого цвета – на «столе» появился сосуд, струйка света подкинула его к «голове» Григория, и сиреневая струя влилась в протаявшее отверстие «рта».

Лаврентий Павлович проследил за опускавшейся «по пищеводу» призрачного тела струёй, скомандовал мысленно:

«Пива!»

На «столе» появилась странная «кружка».

Лаврентий Павлович выпростал руку, как он это себе представлял, обхватил «кружку» «пальцами» и поднёс к «голове».

Во рту появилось ощущение пролившегося горьковатого напитка. Он сделал глоток, другой, третий, чувствуя, как меняется вкус «пива». Третий глоток вообще можно было оценить как настоящее «Жигули».

«Ну, как?» – поинтересовался Григорий.

«Представить не мог, что буду сидеть у дьявола в животе и пить пиво с пленником».

Григорий изобразил смех.

«Скорее уж не в животе, а в голове. И Улей не дьявол, ты ещё убедишься. Он… да, наверно, странный парень…»

«Какой парень – коллективный организм!»

«Согласен, но когда он подключает все девайсы своего, так сказать, мозга, он мыслит ничем не хуже человека».

Лаврентий Павлович вспомнил, что на борту солнцехода кроме Баринова был не один космолётчик. Оглядел посетителей «кафе».

«Мне нужно найти своих парней».

«Ищи».

«Как?»

Григорий критически «посмотрел» на спутника.

«Ты светишься примерно как все русские – зелёное, золотое, лиловое, то есть всё в светлой гамме. Вот и спрашивай каждого, кто он, кого увидишь с такой расцветкой».

«Откуда ты знаешь?»

Свечение «головы» «Григория» пыхнуло оранжевым дымком, что, очевидно, означало усмешку.

«Давно тут сижу, наверно, не меньше недели. А парни с корвета „Гелий“ вообще больше года. Ну, я успел оценить национальную принадлежность каждого, если так выразиться. Были разные встречи. Осторожнее будь с полосатыми „зебрами“».

«Что это за звери?»

«Чужаки, инопланетяне. Поскольку Улей распределённый разум, то и состоит из миллионов сознаний разных существ, от наночастиц, кстати, тоже мыслящих, до бегемотов по размерам. При этом он не брезгает ни крокодилами, ни ящерами, ни змеями, ни скунсами, ни людьми, превращая их в дополнительные объёмы обработки информации. На личностные характеристики он не обращает внимания. Кстати, иногда он собирает всех нас вместе и решает более сложную задачу, нежели обслуживание системы лимб».

«Какую конкретно?»

«К примеру, как заставить лидеров, таких как твой приятель Баринов, выполнять его распоряжения».

«Баринов мне не приятель».

«Вы всё равно оба принадлежите спецслужбам. Короче, тут есть весьма свирепые компании, с которыми лучше не связываться. Могут и морду набить, образно говоря».

«Тебе били?»

«Было дело», – весело признался Григорий.

«Почему же ты не пристал к человеческой компании?»

«Мне и одному хорошо. Вот приручу Галиму и буду в шоколаде».

«Кто такая Галима?»

«Француженка арабских корней, туристка с яхты. Если честно, мне здесь комфортно. Улей подбрасывает интересные материалы для размышлений. Жаль, Терёха откололся, я бы присоединился к нему».

«Кто это?»

«Мой друг, биохимик, я уговорил его отдохнуть на яхте. Но он почему-то остался индивидуалом и не попал в Улей. Мечется по лимбе вместе с девицей по имени Флора, пытается выбраться наружу. Улей посылал меня к нему для переговоров. Но он упрямый, упёрся в независимость и, возможно, уже погиб».

Лаврентий Павлович застыл, переваривая известие. Допил «пиво».

«Флора здесь… зашквар! Слава богу, не погибла!»

«Знакомая?»

«М-да, сюрприз, однако! Так ты говоришь – светлые тона? Я имею в виду, у наших земляков».

«В большинстве своём, хотя и среди них встречаются “зебры”. Вот этот твой приятель…»

«Да не приятель он мне!» – рассердился Климук.

Григорий отмахнулся «рукой» – струйкой света.

«Да брось, это и в самом деле не имеет значения, мы тут все в одном корыте».

«Для меня имеет».

«Ладно, этот Баринов и в самом деле двойственная натура, наполовину белый, наполовину чёрный. А зачем ты собираешься искать своих парней? Надо полагать, спецназовцев? Может, ты задумал устроить революционный переворот?» – Григорий «хихикнул».

Лаврентий Павлович ответил «усмешкой», вдруг подумав, что турист с яхты подсказал неплохую мысль. Но чтобы не возбуждать у него подозрения, стоило перевести разговор на другую тему.

«Каким образом Улей вас собирает вместе?»

Турист снова показал «пальцем» на туманно-световой хвостик, выходящий из его «копчика».

«Я говорил: это нейрон. Знакомый тут называет его аксоном. Связь с общим мозгом. По нему и приходит команда Улья собраться».

Лаврентий Павлович посмотрел на свой «хвост», поёжился. Пришла мысль, что Улей вполне может подслушивать мысли своих «нервно-мыслящих» узлов, то есть всех пленников.

«А если кто не согласится действовать сообща? Улей его убивает?»

«Нет, он дорожит сознаниями, потому что от их количества зависит его собственный умственный потенциал. Однако наказывает строго. – Григорий содрогнулся. – Я был свидетелем однажды: Улей заставил провинившегося испытать чудовищную боль».

В памяти возникла сцена из старинного фильма «Вечный зов», когда одного из героев разрезали надвое с помощью циркульной пилы.

«Чем закончилось? Провинившийся умер?»

«Нет, жив, но теперь это… – Григорий поискал слово, – овощ».

«Зачем Улью „овощи“?»

«Каждый мозг, даже повреждённый, входит в общую нейронную сеть как чип, элемент счётного механизма».

Лаврентий Павлович «сжал зубы».

«Вот, значит, как. Улей его „пожалел“. И тебе комфортно здесь?»

Григорий привычно «махнул рукой», «засмеялся».

«Зато я жив и свободен, чего и тебе желаю».

«Свободен?»

«Ну, не категорически, конечно, полная свобода вообще невозможна ни в одном из миров. Не грузи себя ложными воспоминаниями и эмоциями, быстрее привыкнешь. В сущности, Улей хороший парень».

Лаврентий Павлович промолчал.

Вернулась мысль «устроить переворот». Оглядевшись, он заметил пару «светлых личностей» и, оставив «гида по мозгу Улья» допивать «вино», направился к ним.

Локация 21

Чёртовы кулички

Вспышки и переливы света, дымные хвосты, геометрически правильные фигуры, полотнища безумных «северных сияний», буйство огня и кристаллических сколов – таков оказался стержень зрительных галлюцинаций, главным из которых был «взрыв мозга», пересыщенного впечатлениями от броска «по струне» невероятно сложного пробоя пространства, инициированного лимбой. Не помогла даже защита «вшинника» и блокирование шлемом части внешних излучений. Лишь большим усилием воли и с помощью пси-резерва Терентий закрыл мозг от атаки световых композиций, отстроился от «северных сияний» и облегчённо вздохнул. Попытался в сверкании небывалого фейерверка нащупать спутницу, услышал её возглас:

– Слава богу!

– Что?!

– Отключи защиту…

– Но она сдерживает…

– Выполнять!

«Лёха, активируй „вшинник“, но будь готов к перехвату атаки!»

«Слушаюсь, шеф!» – ответил терафим, выполняющий в данном случае не только роль чип-секретаря, но и координатора пси-защиты.

Пейзаж резко изменился: штурмующие мозг внешние поля пронзили нервную систему Терентия, и он увидел настоящий ландшафт или, скорее, объём пространства, внутри которого, как муравей в янтаре, находился катер. Гигантский сферический зал окружал неимоверной сложности конструкцию – пересечение фрактальных форм в виде призрачных перьев, крыльев, снежинок и паутинных зарослей. Все эти красивые извивы светились в золотисто-жёлто-зелёной гамме, изредка вспыхивая фиолетовыми или красными изломами.

Зал размером едва ли не с Луну (оценку сделал Лёха) часто пронизывали потоки яркого пламени, вылетавшие из центрального ядра, которое Терентий обнаружил за кормой «голема». Ядро напоминало кусок каменного угля – антрацита величиной с крупный астероид (терафим продолжал подыскивать сравнения), в котором то и дело открывались вулканические жерла, выстреливающие плазменные потоки. Терентий понял, что это такое: приёмник солнечной плазмы, соединённый с лимбами на Солнце. Один из потоков и вынес катер туда, куда неведомые дояры Солнца направляли его энергию.

– Видишь? – спросила Флора, опустившая шлем к плечам.

– Да. – Подумав, он тоже свернул свой.

– Красиво!

– Я не любитель абстрактного искусства.

– Это не абстракция, а вполне осмысленные фрактальные композиции. Признайся, ты ведь ожидал увидеть нечто подобное?

– В какой-то мере.

– Что думаешь об этом?

– Какая-то монструозная техника гулливеровских масштабов. Могу предположить… м-м…

– Продолжай.

– Мы столкнулись с большими масштабами структурных формаций…

– Кто это – мы?

Он сложил губы трубочкой, словно собирался свистнуть.

– Люди моего времени.

– То есть ты хочешь сказать, что ты не из этого времени?

Терентий умоляюще прижал руки к груди.

– Давай об этом поговорим отдельно.

– Ладно, уговорил. Вешай лапшу на уши дальше.

– Это не лапша, – обиделся он.

– Извини, пошутила.

Молодой человек не сразу собрался с мыслями.

– Тебе должно быть известно, что наша Вселенная расширяется. Благодаря этому бесконечному расширению в будущем материальные структуры будут также испытывать расширение, пока не останутся некоторые элементарные частицы. Применяя технологии невероятно далёкого будущего, Разум, который должен возникнуть спустя триллионы триллионов триллионов лет, когда это случится, будет сформирован именно из той невероятной формы материи.

– Улей, – задумчиво проговорила Флора.

– Да, Улей. То есть перед нами разумная коллективная система, остаток прежних поколений Разума нашей Вселенной, пытающийся прожить ещё какое-то время за счёт воровства энергии материнской звезды.

– Тебе-то это откуда известно? Ты что, общался с Ульем?

– В наши времена научились путешествовать по времени, и первое, что сделали наши учёные, – послали зонды в будущее. Это долго рассказывать.

– А потом заслали тебя в это время.

– Точнее, в две тысячи семьдесят седьмой год. Но и ты не отсюда, насколько я понял?

– Я из две тысячи двести второго.

– Кчмар! Ты мне… правнучка!

– Короче, дед.

– Короче, мы попали в тот самый Разум, который доживает последние миллионы лет. Здесь прошло очень много времени, невообразимое число наподобие десяти в сотой степени земных лет. В результате ускоренного расширения Вселенной распались не только планеты и звёзды, но и чёрные дыры. Этот островок жизни, конгломерат миллиардов сознаний, окружён настоящей пустотой, истинным вакуумом, в котором бродят одинокие электроны и редкие фотоны на расстояниях мегапарсеков друг от друга. Улей окружает глубокая тьма, если только не встретится подобная ему система. Мы это предвидели.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Диаметр Меркурия равен 4974 км, или 0,38 % земного.

2

Масса Солнца равна 2×10 в тридцатой степени кг.

3

Не умножай сущностей больше необходимого, то есть ищи сначала простые решения проблемы.

4

Фотоны, испущенные при цепной реакции превращения водорода в гелий, добираются до поверхности Солнца за 30 000 лет.

5

Средний радиус орбиты Меркурия равен 58 миллионам километров.

6

Шкала определяет уровни цивилизации по масштабам энергопотребления. 1-й уровень соответствует потреблению цивилизацией энергии родной планеты.

7

Житель древнегреческого города Эфеса, сжёгший храм Артемиды в 356 году до н. э.

8

Формех – функционально ориентированный механизм, обладающий искусственным интеллектом.

9

М-теория – теория мембран, в которой суперструны являются нижним пределом мерности.

10

Кот Шрёдингера – мысленный эксперимент, предложенный одним из создателей квантовой механики Эрвином Шрёдингером в 1935 году: в ходе эксперимента возникает суперпозиция живого и мёртвого кота одновременно.