Мечты о нас

– Я не вредная, я честная. К тому же мне надо было отвлечься от ужаса рассинхронированности.

Я понимаю, что перечеркиванием она выражает безмолвный протест. Молча мы идем по коридору, мимо раздевалок, где стоит причудливая смесь запахов дезодорантов, гелей для душа, пота и вонючих ног, присущая любому спортзалу. Единственный звук, нас связывающий, – чиркание ручки по бумаге.

– Джули, ну правда… Мы уже давно не в школе. Может, пришло время повзрослеть? – спрашивает она таким тоном, что не остается ни капли сомнения в том, почему они нашли общий язык с моим отцом.

Ее голос звучит благоразумно. По-взрослому.

– Иногда мне кажется, что ты… Знаешь, когда-нибудь колледж останется позади и начнется жизнь, настоящая жизнь. Я знаю, ты любишь чирлидинг, но тебе нужен план на жизнь. Настоящий план, по которому ты сможешь оплачивать счета. Мы обе знаем, что на зарплату в чирлидинге НФЛ [2] не выживешь.

– Ты считаешь, что мне нужно использовать свою молодость и спортивную форму с короткой юбкой, чтобы подцепить типа, который, может быть, когда-нибудь попадет в НФЛ? – предполагаю я, пожимая плечами.

Я открываю стеклянную дверь, ведущую в кампус. Уверена, что мое предположение является частью ее жизненного плана. Лучше всего поторопиться со свадьбой, чтобы обеспечить финансовое будущее. С ее родителями этот план сработал – они не только до сих пор женаты, но и счастливы в полной мере.

– Я имела в виду совершенно другое. И ты это прекрасно знаешь. – Пенни в раздражении закусывает нижнюю губу.

Она изображает сосредоточенность, явно избегая моего вопросительного взгляда, и я понимаю, что никаких объяснений не получу. В этом вся ПЕННИ: она, в отличие от Хэйли, предпочитает промолчать, чем сказать что-то лишнее. На этом наша беседа и заканчивается.

Копаясь в сумке в поисках айпада, я следую за Пенни на улицу, под весеннее солнышко. Я всю жизнь прожила в Фейр-Хэвене, но каждый раз как по-новому наслаждаюсь видом кампуса – от зданий, увитых плющом, веет европейским духом и академическим величием. Особенно весной, когда молодые листочки исполинских деревьев заставляют плясать тени на мощеных дорожках, кампус выглядит сказочно.

– Новый? – Пенни бросает взгляд на мой айпад.

Мне нечего перед ней смущаться, но все же чувствую себя неудобно, когда разговор заходит о деньгах. Значительная часть студентов в Сент-Клэр – детки весьма обеспеченных родителей. Большинство из них отправило своих отпрысков через полстраны, только чтобы они учились здесь, что заметно повышает стоимость жизни. Папа, я и Бо едва сводим концы с концами. Так что о новом айпаде – только потому, что старый я уронила, – и речи быть не может.

– Бо поменял экран. Нашел в Ютубе видео, – признаюсь я.

Но говорить о том, что кнопка немного расшаталась, да и реагирует она со второго-третьего раза, необязательно. Интернет доступен, книги могу читать – чего еще желать.

– Какой Бо милый, – равнодушно замечает она.

– Бо всегда милый.

– Слишком милый, – поправляет Пенни. – Слишком милый со всеми.

Она ставит ударение на последнее слово, но я намеренно игнорирую ее замечание. Мне известны истории, которые ходят по кампусу о моем брате. Но мне известна и правда об этих историях. Я не собираюсь ничего комментировать – любой комментарий лишь раздует пожар набирающих оборот сплетен.

Оставшийся путь до стадиона Пенни болтает на излюбленную тему – о Кайле, нынешнем стартовом квотербеке нашей футбольной команды. Тот самый Кайл, с которым у меня был случайный секс. До сих пор мне не хватает духу все рассказать. Было бы лучше сделать это сразу, но буквально через несколько дней после нашего набега на заднее сиденье его автомобиля эти двое заприметили друг друга. Пенни выглядела такой счастливой, воодушевленной, Кайл же, казалось, вовсе меня не помнит. Зачем мне им мешать? Но иногда задаюсь вопросом – а стоит ли молчать? Кайл совершенно не подходит Пенни. Но он – ее ахиллесова пята, то самое слабое место, где пропадает все благоразумие из суперумной головы. Хотя с логическим и аналитическим мышлением у нее, как студентки факультета экономики и управления, все в порядке.

Уверена, что Кайл – единственная причина, по которой Пенни провожает меня до стадиона, где мы садимся на трибуне. В межсезонье здесь мало что происходит, но даже во время игр, когда трибуны приходится перекрывать, чтобы оградить игроков от натиска болельщиков, благодаря папе у меня всегда есть доступ.

Я закидываю ноги на скамейку нижнего ряда и машу папе, но он сейчас осматривает плечо одного из игроков. Он знает, где нас искать. Мы всегда ожидаем друг друга на этой скамье, здесь – наше место встречи. Как только тренировка закончена и все мышцы прощупаны, он забирает меня и Бо домой. Хвастаться нечем, если до сих пор живешь с родителями, в этом Пенни права. Не покидает ощущение, что все еще не окончил школу. Ну, хоть платить за жилье не надо. Кроме того, я прекрасно уживаюсь со своими, а в общежитии, например, где живет Пенни, соседки свели бы меня с ума. Неудивительно, что она предпочитает сидеть на трибуне и любоваться Кайлом, чем слушать доклад по квантовой физике. Конечно, родители Пенни в состоянии снять ей отдельную квартиру, но в общежитии приобретается тот опыт, который якобы не мешало бы каждому иметь.

Так как Пенни полностью погрузилась в созерцание Кайла, я включаю айпад. Наши отношения со стороны выглядят односторонними, но, по крайней мере, он мне не изменяет. Я вздыхаю и ищу в интернете последние книжные новинки. С некоторых пор из соображений экономии я перешла на электронные книги, что хорошо сказалось не только на бюджете и количестве прочитанного, но и на моей комнате, где уже нет места для новых книжных полок.

– Там кто-то в куртке «Антилоп»? – внезапно говорит Пенни.

Она тянет шею, прищуривается. Ей точно нужны очки. Не поднимая взгляда, я пожимаю плечами, в то время как мой мозг переваривает информацию.

«Алабамские Антилопы». Похититель соевого латте.

Я резко поднимаю голову и сразу же узнаю кофейного вора. Темные волосы, красно-желтая куртка, и даже с такого расстояния его поза выглядит высокомерной. Каким образом занесло этого молодого человека на стадион «Барсуков Сент-Клэра», да еще в этой куртке? У нас форма белая с синим, так что его красная куртка – явная провокация! Чудо, что его еще никто не сбил с ног в наказание.

– Привет, Пенни! – прерывает мои размышления Бо.

Он плюхается рядом со мной на скамью. Из кошачьего в моем брате не только ухмылочка, но и способность бесшумно приближаться. Я не слышала, как он подошел. Бо бросает сумку на землю и задирает ноги на нижнюю скамью. Скорее всего, он даже не заметил, что один в один скопировал мою позу. Очередное доказательство того, что мы двойняшки. Но внешне, кроме светлых волос и голубых глаз, у нас мало что общего. В детстве он меня злил тем, что был выше и сильнее, но сейчас я испытываю благодарность, иначе мне было бы намного труднее заниматься чирлидингом.

– Новенький? – спрашивает он, глядя на поле.

– Этот тип спорит с тренером Хадсоном! – восклицает Пенни, вцепившись в скамейку, словно боится потерять равновесие.

Прекрасно понимаю Пенни: Хадсон тренирует квотербеков, так что у Кайла появился конкурент. Какому игроку захочется провести следующий сезон на скамейке запасных, если он привык демонстрировать свой талант не только ста тысячам местных зрителей, но и в прямом эфире национального телевидения?

– Что, Мистер Алабама – квотербек? – Бо опирается локтями на колени и широко улыбается. – Значит, пришло время перемен.

Хорошо, что я сижу между Пенни и Бо, потому что понимаю, к чему ведет этот разговор. Или можно сформулировать по-другому: я буквально чувствую, как Пенни из солнечного зайчика превращается в зловещую грозовую тучу и ее физическое напряжение ощущается в воздухе.

– Кайл стартовый квотербек. На нем держится вся команда. Его нельзя просто так заменить! – в сторону Бо вместо слов сыпятся грозовые разряды.

Никому не хочется проходить через унижение, когда нужно собирать свои вещи и освобождать место для новичка.

Честно говоря, в силу разных причин особого сочувствия к Кайлу я не испытываю.

– Да брось, все знают, что у Кайла проблемы с алкоголем, – спокойно возражает Бо, раздражение Пенни скатывается с него, как с гуся вода.

– Если он время от времени закатывает вечеринки, это не означает, что у него проблемы с алкоголем.

Она садится прямо и гордо расправляет плечи. Через секунду она в поучительном жесте поднимает указательный палец:

– Кто не любит вечеринок? И попробуй только сказать, Бенджамин Оливер Саммерс, что ты никогда не напивался! Каждому известно, с каким удовольствием ты таскался с нами по вечеринкам!

Пенни резко вскакивает и быстрыми шагами удаляется. Ее уход больше напоминает бегство.

Мы молча смотрим, как она спускается вниз и исчезает из вида. Я точно знаю, что Бо специально так говорит о Кайле, он хочет позлить Пенни. Судя по ее реакции, ему это более чем удалось.

Каждому известно, с каким удовольствием ты таскался с нами по вечеринкам! – эхом отдается у меня в голове. Наверное, так и было. Но после первой вечеринки для первокурсников он предпочитает оставаться дома, хотя иногда мне очень хочется, чтобы он снова присоединился к нам.

Вместо извинений Бо поворачивается ко мне спиной, прислоняется к моему плечу и вытягивает свои длинные ноги на скамье. Поправляет капюшон толстовки и подставляет лицо заходящему солнцу.

– Каждому известно, что я прав, – мурлычет он самодовольно.

Кажется, это запоздалый ответ на обвинения Пенни.

Не знаю, почему Пенни и Бо ведут себя как маленькие детки. Что же этот Алабама тут делает? Его активная жестикуляция при разговоре с тренером Хадсоном и главным тренером Бруксом не дает воображению разгуляться. Или я потеряла всякую способность фантазировать сегодня после отборочной тренировки? Как мы выиграем первенство с таким убогим сырым материалом?

– «Антилопы» выиграли подряд три последних чемпионата. У них такие игроки! – произносит Бо безо всякой связи, тем самым прерывая ход моих мыслей.

Я возвращаюсь к айпаду. Да, футбол из-за чирлидинга и работы моего отца является частью моей жизни, но особого интереса у меня не вызывает. А уж тем более футболисты. Мне нравится атмосфера полного стадиона, нравятся столы с закусками и пивом перед игрой, общие барбекю, разговоры, командный дух – это часть нашей культуры. Я радуюсь, когда выигрывают «Барсуки» (вероятно, из чувства местечкового патриотизма). Но мне все равно, кто из игроков в лучшей форме или более популярен.

– Ты же знаешь, что для Пенни важен… перспективный квотербек, – нахожу я выход, не желая произносить имя Кайла.

При одном только упоминании у меня портится настроение и поднимается давление, настолько он меня бесит. Переманили игрока из «Антилоп», и правильно сделали! Почему бы и нет. Не то чтобы Кайл не имеет таланта, но у него слишком много отвлекающих факторов. Один из них, например, Пенни. К сожалению, есть и другие: Кендра, Синди, Тайра… Если кто-нибудь попросит сказать что-нибудь приятное о Кайле, то единственное, что стоит упомянуть, – красивое тело для демонстрации нижнего белья на модном подиуме.

Вполне возможно, что у Кайла есть хорошие стороны, но пока они от меня скрыты. До сих пор не понимаю, как Пенни с ним остается, несмотря на все его грешки. Хотя, может, тут и понимать нечего – этот выбор базируется не на доводах разума. Мне сложно, но я стараюсь не вмешиваться в решения Пенни. Будет ложью утверждать, что наша дружба не пострадала в последние месяцы. Я отказалась от многих наших встреч, лишь бы не видеться с Кайлом, вместо того чтобы высказать ему в лицо все, что о нем думаю. О, с удовольствием обругала бы его последними словами, но моему отцу не понравится, если оскорбят его пациента. Я почти сразу пожалела о нашем случайном перепихоне. С началом отношений Кайла с Пенни эти воспоминания стали еще невыносимее. Но это ничто по сравнению с тем вскипающим бешенством, когда он в очередной раз обманывает Пенни с какой-нибудь фанаткой.

Я ловлю себя на том, что смотрю на поле в поисках Кайла, но взгляд цепляется за красную куртку. Пока тренер Хадсон что-то оживленно обсуждает с главным тренером, Мистер Алабама молча стоит рядом, засунув руки в карманы куртки, и рассеянно разглядывает стадион, как будто он тут ни при чем. В какой-то момент я чувствую его взгляд. В знак благодарности за утреннюю встречу хочу показать ему средний палец, но он уже отворачивается. Я полна решимости его игнорировать, но продолжаю против воли пристально разглядывать.

Для квотербека очень хорошее телосложение – не плотный, но и не худой. Можно сказать, выглядит великолепно, если бы не мрачное выражение лица. Или у него очень сильно болит зуб, или его насильно вывезли из Таскалусы в Фейр-Хэвен. Тогда объяснимо, почему он до сих пор не переоделся.

То, что новичок не просто так пришел, а его берут в команду, стало понятно, когда он снял куртку и, без спортивной формы, прямо так, в джинсах и рубашке, стал разминаться с нападающими.

– Действительно новый претендент на квотербека? Кайл будет очень рад! – с удовольствием злорадствует Бо.

– Пенни знает, как его утешить, если он и в этом сезоне не окажется в основном составе. – Мне не удается скрыть отвращения в голосе.

– Похоже, утешение не понадобится… О Господи, этот тип – полный отстой! – через несколько минут бормочет Бо, явно разочарованный.

Мы видим, что Мистер Алабама не двигается, и мяч, запущенный в его сторону, почти попадает в его красиво уложенную прическу. Мы не можем отсюда разобрать криков, но на поле разгорается спор. Вскоре спор обостряется до такой степени, что вынужден вмешаться даже наш папа. Видимо, не только меня раздражает высокомерное равнодушие новичка.

– Ставлю сто баксов, Кайл сегодня вечером заявится к Пенни. – Я протягиваю Бо руку, он же и разбивает наше рукопожатие. У Кайла заметно сильно испортилось настроение, так что я спокойно могу делать ставки. Ни для кого не секрет, что наш солнечный зайчик Пенни всегда с готовностью утешает Кайла.

Мое предположение подтверждается вечером, когда я сижу на кровати с айпадом в руках. От Пенни приходит СМС:

ПЕННИ: Исправленный текст можешь прислать завтра. Кайл пришел «позаниматься», поэтому у меня не получится сегодня выложить на сайт.

Несколько лет назад Сент-Клэр издавал настоящую газету, но сейчас ее заменил блог. В дополнение к официальным объявлениям кампуса ведется еще колонка светской хроники и спортивная рубрика. Каждая спортивная команда публикует свои новости. Пенни написала красочную статью о прошедшей тренировке, мне оставалось ее вычитать. Вероятно, мне, как студентке факультета литературы, следовало бы готовить публикации о нашей команде, но сегодня ничего хорошего в голову не лезло. Статья Пенни называлась: «В высшей степени обнадеживающая тренировка кандидаток в команду чирлидинга».

Я бы назвала свою: «Каждая кандидатка – катастрофа для команды». К сожалению, никто не оценит мою любовь к аллитерации.

Я не успеваю ответить Пенни, потому что папа зовет на ужин.

Первое правило нашего дома – никаких мобильников за столом. Так что Пенни придется подождать с рассказом о степени уныния Кайла.

Я спрыгиваю с кровати и, шаркая тапочками, иду по маленькому коридору в гостиную, соединенную с кухней. Уже по дороге меня приветствуют запахи томатного соуса, сыра и орегано. Это определенно означает: первое – сегодня на ужин лазанья, второе – у папы что-то на уме. Когда он серьезно о чем-то размышляет, он готовит лазанью, его любимое блюдо. Он всегда, каждый вечер, если он дома, готовит ужин, несмотря на усталость после работы. Бо и я сколько раз ему предлагали самим сделать салат или бутерброды, но папу не переубедить.

Бо уже у стола, заглядывает в салатницу. Он с удовольствием потаскал бы огурцы из салата, если бы было дозволено.

– Руки помыла? – спрашивает отец. Он ставит на стол лазанью с пузырящейся сырной корочкой. – Про желудочный грипп слышала?

Закатив глаза, я демонстративно выдавливаю дезинфекционный гель из тюбика у раковины, после чего беру стакан и насыпаю в него льда. Кто бы объяснил эти семейные заморочки – я пью только газированную воду со льдом, Бо и папа – без газа и комнатной температуры. Бр-р-р, как будто вода для принятия ванн. При одной мысли об этом я содрогаюсь. Отвратительно…

Наконец все расселись за столом.

– Вы чего такие тихие? – спрашивает папа и накладывает Бо на тарелку огромную порцию лазаньи.

Я беру салат. Опять мысли возвращаются к тренировке.

Ужасно.

– Джулс, специально для тебя лазанья с тофу, – жалуется папа.

Он сдвигает салат на моей тарелке в одну сторону, чтобы на другую положить лазанью.

– Ни один спортсмен не выживет на одном салате. Или ты уже свою пищевую норму на сегодня съела?

Риторический вопрос. Папа знает мой пищевой план лучше, чем я. Правда, он также знает, что план этот я часто игнорирую, потому что мне просто невкусно. Я согласна принести некоторые жертвы во имя спорта, но чечевичная каша не входит в этот список.

– Мне нужно дописать протокол препарирования и кое-что исследовать, – говорит Бо, не уточняя, что именно.

Он потягивается, словно разминается перед стартом, а затем поглощает еду, как будто участвует в олимпиаде.

Если бы я своими глазами не видела, что днем он съел бургер, я бы подумала, что он голодает. К счастью, мы оба принадлежим к тому типу людей, которые много едят, но не поправляются. В этом смысле я благодарна своему организму. Наверное, папа прав, мне стоит время от времени подкармливать свое тело необходимыми питательными веществами.

– В выходные нам предстоит кое-что сделать, – говорит отец.

– Пап! – Бо смотрит на него как на сумасшедшего. – Нам почти двадцать! Другие в этом возрасте уезжают на другой конец света, чтобы учиться. Разве не достаточно, что тебе выпала честь стирать наше белье?

Стирка грязного белья не относится к общему времяпровождению, и отец назначает семейное занятие – подготовка сада к лету. Так что выразим благодарность Бо за его очаровательный ответ.

– Кто из вас может завтра показать новичку из Таскалусы наш кампус? – неожиданно спрашивает отец.

– После обеда я работаю в «Ореховой чашке», – напоминает Бо. – А Джули надо на эту… отборочную тренировку по чирдансу [3]?

Он на меня смотрит честными глазами, губы растягиваются в кошачьей улыбке, которую я люблю до ненависти.

– Чирданс? Но это же не твоя команда, – поворачивается ко мне отец.

– Да, Джулс. Почему бы тебе не пропустить дрянное представление, а вместо этого показать новичку кампус? – настаивает Бо, хотя прекрасно знает, что мне не хочется.

Я пинаю его под столом, но Бо никак не реагирует.

– Почему обязательно мы? Никто из команды не может? – Я запихиваю в рот большой кусок лазаньи и невинно хлопаю ресничками.

– Потому что тренер Брукс считает полезным налаживать контакты вне команды, – как маленьким, объясняет он нам. – Мне казалось, я воспитывал вас готовыми прийти на помощь.

– Именно поэтому я иду завтра на тренировку чирдансеров, – подтверждаю я.

– Пенни сможет найти тебе замену, а мистер Палмер останется один в «Ореховой чашке», – не сдается Бо. – Ты же знаешь, старикан совсем сдал. Кроме того, думаю, новичку будет приятнее прогуляться с хорошенькой девушкой, – подмигивает мне он.

Ненавижу, когда мне говорят «хорошенькая»! И он это знает!

– Так я пишу ему, что ты завтра свободна?

Я вспоминаю сегодняшнюю тренировку. Еще один акт танцевальной драмы или экскурсия с Мистером Надменность? Экскурсия продлится… сколько? Десять?.. Двадцать?.. Тридцать минут? Наверное, лучше экскурсия, чем полдня вести длинный протокол. Пенни легко найдет мне замену.

Я пожимаю плечами в ответ. Сдаюсь. Уж переживу как-нибудь.

– Вот и славно. Новенького зовут Эндрю МакДэниэлс, но он предпочитает Дрю. Кроме того, ты должна знать, что…

Телефонный звонок прерывает его речь. Незаконченное предложение зависает в воздухе. Отцу явно не хочется нарушать собственное правило и брать трубку, но он смотрит на часы и спешит в коридор – в такое позднее время звонят только по срочному делу.

– Я должна знать что?.. – обращаюсь я к Бо.

Но он, продолжая жевать, качает головой – он тоже не знает.

Телефонный разговор не затягивается. Уже через несколько минут отец кладет трубку. Когда он возвращается на кухню, лицо его тревожно бледно.

– Мне нужно уйти. Один из игроков по дороге домой вывихнул лодыжку. Говорит, сильно распухла, размером почти с арбуз.

– Похоже на разрыв связок, – невозмутимо замечает Бо между жеванием.

Но для игрока это катастрофа!

– Передавай привет?.. – вопросительно смотрю я на отца, но он отмахивается.

Уже из коридора он кричит нам:

– Ведите себя хорошо и уберите со стола! Меня не ждите, вернусь поздно.

Бо только остается закатить глаза. Моему брату не надо напоминать об уборке – он самый чистюля из всех чистюль на свете.

Глава 3. Вторник наглости

Вчера на ужине я сама себя уговорила, что как-нибудь переживу, но на самом деле не представляла, на что подписалась. Мистер Алабама побил все рекорды наглости. Уже пятнадцать минут я стою у входа на стадион, а его все нет. И через двадцать минут нет. Сегодня не по-весеннему холодно, и я могла бы лучше провести время, чем греть руками нос.

Я натягиваю рукава толстовки на кончики пальцев и прячу замерзшие руки в карманы синей жилетки. Как ни вглядывайся по сторонам – новенького не видать. Я позвонила по номеру, который мне дал отец, но звонок сбросили почти сразу, после пары гудков. Даже до голосовой почты не дошло. Ну не хочется тебе гулять по кампусу, но я-то тут при чем? Папа просто хотел как лучше, но если Мистера Надменность не интересует…

Надменный. Наглый. Недоумок.

Мне не составляет труда найти подходящие аллитерации, тем более я разозлилась до такой степени, что готова включить режим стервы. Решаю подождать еще десять минут, и тут он откуда-то выныривает, причем в кроваво-красной футболке. Боевой клич «Барсуков» как звучит? Правильно, «Синие, вперед!». Более чем определенный знак неприятия… К тому же он без куртки, что симпатии тоже не прибавляет. Он что, не мерзнет?! Я с трудом удерживаю клацанье зубов.

– Неужели пришел? – угрюмо спрашиваю я и подхватываю с земли рюкзак. – У тебя крепкие нервы. Знаешь, есть такая вещь, называется мобильник… Ладно, забудь, – в раздражении смотрю на него.

Моя тирада совершенно его не интересует. Вместо извинений он внимательно изучает мое лицо. Что не так с этим парнем? Он что, конопушки мои считает? Почему он так сосредоточенно на меня смотрит?

– Так ты хотел кампус посмотреть?

Я упираю руки в бока. Если не хочет, пусть так и скажет.

Он ничего не отвечает, вытаскивает мобильник из кармана и что-то набирает.

Ну да, конечно. Не стесняйся, игнорируй меня дальше, у тебя же есть мобильник!

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут мой телефон издает боевой клич «Синие, вперед!», объявляя о новом сообщении.

МИСТЕР АЛАБАМА: Мы можем еще кое-кого подождать?

У меня брови ползут вверх. Я поворачиваюсь к нему. Почему он пишет мне СМС, когда я стою прямо перед ним?!

– Кого? – спрашиваю я раздраженно.

Ответ звучит тихо, невнятно, но сопровождается жестикуляцией, и в движениях рук, в отличие от беспомощных звуков, четко прослеживается: «Моего переводчика».

Я в замешательстве и пытаюсь скрыть внезапную неуверенность. На всякий случай задаю вопрос:

– Ты меня слышишь?

Он отрицательно качает головой.

– Я угадываю, – признается он и пристально смотрит на мои губы.

О Господи, Джули! Это не высокомерие. Он глухой.

Так вот о чем хотел папа вчера предупредить! По крайней мере объясняет, почему Дрю отклонил звонок. И он на самом деле не понял, когда в кофейне я его обозвала.

Моя злость мгновенно испаряется, но на душе кошки скребут. Я чувствую себя самым паршивым человеком на свете – ни секунды не сомневалась, что ничего, кроме надменности, он из себя не представляет. Да всем известно, как оскорбительно для человека, когда его судят по внешности.

Я смотрю прямо в глаза Мистеру Алабама. При свете дня радужка переливается золотом, напоминая мед.

– Конечно, подождем, – говорю я.

Я прислоняюсь к стене стадиона, выложенной из красного кирпича. Не уверена, что делать дальше. Большинство думает, что чирлидерша – щебечущий источник хорошего настроения, поэтому с нами постоянно заговаривают в коридорах. Но о чем говорить с Мистером Алабамой? И каким образом?

Он рассматривает стадион, время от времени проверяя телефон. Могу я просто заговорить с ним? Или мне надо, не знаю, помахать руками, чтобы привлечь внимание? А может, он вообще не любит пустой болтовни.