Прорехи и штопальщики. Сборник рассказов

Энца вздохнула, сочувствуя его нелегкому пути, а менее сердобольный Джек уточнил:

– Мечтали – о чем?

– О том, что… о том, что у меня будут доказательства. Что я смогу развернуть исследования. Что мы откроем двери в другое пространство!

– Ну, это вряд ли, – отозвался Джек, а Энца согласно кивнула:

– В наш мир попасть нельзя, – сказала она. – То есть, попасть можно, но на границах живые существа искажаются и перестают быть собой. Никто никогда не возвращался.

– То есть… это правда? – спросил Борис. – Это правда? Я хочу доказательств. Есть ли у вас… документы? Паспорта? Телефоны? Или у вас средневековье?

– Почему сразу средневековье? – оскорбился Джек. – У нас все так же, как тут… почти.

– У нас нет документов, – с сожалением сказала Энца. – Мы нечаянно сюда попали. У меня с собой вообще ничего не было.

Она с тоской вздохнула – но не потому, что вспомнила дом, а потому, что, кажется, их возможность как-то тут определиться, таяла.

Будь она настоящим магом, она бы показала что-то простое. Но сейчас, без подпитки – которую она боялась тянуть, чтобы не ослабить Джека, – ничего сделать нельзя было.

– В нашем мире есть магия, – осторожно сказал Джек, и Борис нахмурился.

Конечно, их научная картина мира такого не включала.

– В вашем тоже, – поспешила его успокоить Энца. – Только люди с ней не связаны. Я это немного чувствую.

– Немного? – спросил Борис. Его запал явно утихал.

Джек, бросив предупредительный взгляд на напарницу, быстро сказал:

– Мы тоже были магами, но здесь это сложнее.

– Магами? – снова переспросил Борис и еще сильнее нахмурился.

Джек с досадой нахмурился и сказал Энце:

– Разрежь что-нибудь.

– Что?

– Ну, вон стул, к примеру.

– Не буду, это больничный. Станут ругаться.

Джек нетерпеливо фыркнул и обратился к Борису:

– Дайте что-нибудь ненужное, но твердое… книгу, к примеру. Книга есть?

– Книга есть, – сбитый с толку отозвался Борис и вынул из-за пазухи потрепанную записную книжку в кожаной обложке.

Джек передал ее Энце.

– А вам она точно не нужна? – с сомнением спросила Энца. – Ну ладно, я только краешек отрежу, все равно…

«Энергии нет», – хотела сказать она, но тут же почувствовала, как привычное тепло от передачи щекочет кожу – Джек делился, не спрашивая.

– Не надо! – в панике сказала Энца. – А что, если?..

– Если мне потребуется поднять смерч? – перебил ее Джек. – Придется обойтись чем-нибудь помельче, вот беда. Не ворчи. Вперед, предъяви человеку доказательства.

Энца недовольно отвернулась. Потом посмотрела на синюю обложку записной книжки и сказала:

– Я осторожно, только уголок. Вот та-ак… Ай!.. ой-ей…

Она срезала уголок обложки, но небольшое воздушное лезвие, которое она создала на пальце, прошло сквозь книжку и срезало углы всего блока листов и задней обложки.

Сотня маленьких бумажных треугольничков спланировала на пол и упала рядом с двумя синими – от обложек.

– Я нечаянно, – тут же сказала Энца. – Извините.

Она отдала книжку онемевшему Борису и стала собирать бумажки.

– Что… это? – спросил Борис.

– Это доказательства, – сказал Джек. – Может быть, не то, что вам нужно, но именно сейчас, пока мы не восстановились, это все возможное.

Он немного наклонился ближе к Борису, который был чуть ниже его, и понизил голос:

– Мы готовы делиться знаниями. Но – в обмен на помощь.

– Какую? – завороженно осматривая абсолютно гладкий срез на книжке, спросил Борис.

– Небольшую, – уверил его Джек. – Нам нужны документы. Жилье и образование. И работа.

– Я могу работать инструктором, – подняла голову Энца. – Я уже думала об этом. Инструктором по йоге, гимнастике или боевым искусствам.

– Боевым искусствам, – пробормотал Борис.

Последние несколько минут он напоминал себе поломанную игрушку-хомяка, который повторяет чужие слова.

– Наверно, еще по фехтованию, но я не уверена, что это будет безопасно, – продолжила Энца.

Джек, который внимательно следил за сменами выражений на лице Бориса, мягко сказал:

– Думаю, это пока будет не нужно. Ну что, Борис? Вас устраивают условия?

Способность Джека всегда и во всем казаться уверенным и сейчас не подвела.

Энца прекрасно знала, что у них нет никаких других вариантов. И Борис, если бы дал себе время подумать, тоже понял бы это. Но Джек выглядел так, будто у него в кармане была уже куча приглашений и предложений сотрудничества. И Борису он готов сделать большое одолжение лишь по знакомству.

– Да, – кивнул Борис. – Да, без сомнения. Жилье я вам прямо сейчас устрою. Временное. С документами – я найду, через кого это можно сделать. Это будет сложно, потому что… ну, потому что это всегда сложно. Мне нужно будет знать ваши имена…

Лицо Энцы страдальчески искривилось, но Джек бодро заявил:

– У нас нет других имен, по законам нашей страны мы от них отказались.

Уверенность Бориса была явно поколеблена: «аферисты, аферисты…» было написано на его лице.

– Мы придумаем какие-нибудь, – мужественно пообещала Энца.

Когда Борис ушел, Энца все еще подбирала треугольники бумаги.

– Знаешь, Джек, – вдруг сказала она. – А ведь можно было бы и не резать… я вот сейчас подумала… Вряд ли тут есть такие же марки одежды, как у нас, правда?

Джек пожал плечами.

– Совпадения вероятны. Это, наоборот, оказалось бы плохим примером.

– А вот мои кроссовки, смотри, – Энца поднялась и предъявила свои некогда белые кроссовки. – Я их мыла-мыла, но так и не удалось вывести пятна. Это все после того боя на стадионе. Может быть, там удастся какой-то материал на анализы наскрести… уж что-то, а монстр-объектов у них точно тут нет.

Джек задумчиво посмотрел на ее ноги и вынужден был признать:

– Да, это может быть нашим козырем. Если вдруг засомневается.

Но, к облегчению Энцы, отдавать кроссовки не пришлось.

***

Выписывали всех троих в один день.

Энцу – по показаниям, Джек и Сергей написали отказ от госпитализации. Джека просили еще остаться, чтобы понаблюдать – один из врачей хотел его случай описать в диссертации. Джек отказался.

Борис забрал их на машине и отвез за город. Пока ехали, Энца разглядывала улицы, потом разочарованно заметила, что кроме вывесок, где привычные слова были написаны другими буквами, ничем город не отличался от всех остальных, какие она видела.

– А куда мы едем? – спросила она.

– На дачу, – охотно отозвался Борис.

– Ко мне на дачу, – перебил Сергей и заработал тяжелый взгляд от начальства, – Там теплый дом, не замерзнем. Пока там поживем. Я с вами немножко, а как ходить нормально смогу, вернусь в город.

Видимо, боясь, что иномирные гости разочаруются в жилье, он усердно расхваливал свою дачу, едва только машина остановилась у высоких металлических ворот.

– Ее мой дед строил!.. тут воздух самый чистый. А вон там – яблоневый сад. И вон терраса, выходит прямо в сад, здорово сидеть по вечерам. Есть мангал в сарайчике… правда, холодно. А вот туалет на улице, у дальнего конца участка.

***

Волосы пришлось отрезать. За то время, пока Джек лежал в реанимации без сознания, они свалялись в один большой колтун на затылке. Джек, который отращивал их больше от лени и нелюбви к парикмахерским, сильно не огорчился. «Режь», – сказал он Энце.

Энца сразу не решилась. Попробовала еще распутать, но без гребня, наговоров и умелых рук Шиповник это не удалось. К тому же Энца сразу вспомнила то утро, когда они вернулись в отдел, когда показалось, что все снова будет в порядке, и опечалилась.

– Как ты думаешь, Шиповник придет в себя? И сумеют ли спасти Унро? – спросила она. – Больше всего жаль, что нельзя никак связаться. Ну вот хоть бы на миг, просто узнать, все ли у них хорошо… и больше не надо ничего.

Джек пожал плечами. Он не видел смысла это обсуждать. Словами точно ничего не поправить. Но если Энце легче, когда она проговаривает это вслух, то пусть. Куда хуже, если замкнется и будет молчать.

Тогда Энца попросила у Сергея смартфон и полдня под насмешки Джека изучала местную моду и способы стрижки.

– А у меня ножницы тут не очень, – говорил Сергей. – Это ж острыми надо или хотя бы машинкой. Если хочешь, я попрошу, нам из города привезут.

Энца, которая повторяла пальцами в воздухе жесты парикмахера из видео, что смотрела, только дернула плечом. Джек начинал беспокоится.

– А ты мне череп не прорежешь? – спрашивал он. – Про уши я уж не говорю, бесы с ними, с ушами.

В конце концов Джека усадили на стул и обернули вокруг шеи старую простыню. Сергей тихонько наблюдал из угла комнаты.

Энца стригла пальцами. Остриженные волосы, которые обычно разлетаются во все стороны, у нее ложились ровно в одну кучку у ног.

Сергей, конечно, не мог видеть ни воздушных лезвий, ни того, как Энца собирает волосы, привычно управляясь с воздушными потоками, и потому поражен был до глубины души.

– А можно я вас на видео сниму? – шепотом спросил он, хотя Джек строго-настрого запретил ему отвлекать Энцу.

– Не разговаривай с ней! – тут же рявкнул Джек. – Она мне голову случайно отрежет. Вот ты сможешь ее приставить обратно? Нет? Тогда сиди и молчи. И делай что хочешь.

Сергей потихоньку все равно снял – и Борис был в восторге, хотя и отругал подчиненного за криворукость: видео было расплывчатым, скособоченным.

***

Сергей, как только позволила его нога, уехал в город и возвращался только на выходных, иногда один, иногда с Борисом. Последний забросил почти все свои рабочие дела и решал вопросы с документами для Джека и Энцы.

– Совсем законно сделать это не получится, – признался он. – Но я нашел людей, которые мне помогут в этом.

– Насколько дорого? – спросил практичный Джек.

– Достаточно, – отозвался Борис. – Не волнуйся, я все эти деньги компенсирую, выжму из вас двоих все по максимуму.

И он зловеще захохотал.

– Ладно, – отсмеявшись, Борис переключился на серьезный тон. – Это все уже дело решенное. Практически. Помимо этого мне нужно будет, чтобы вы сдали квалификационные тесты. Я собираюсь взять вас к себе студентами, а потом пойдете аспирантами. Липовые дипломы делать не буду, придется своими силами поступать и учиться. По срокам мы как раз укладываемся, еще есть пара месяцев до конца приема заявлений, и месяц до самих тестов. Как только будут готовы документы, сразу подаем заявления на тестирование и начинаем готовиться. Я вот тут вам книжечки привез, пособия для старшеклассников.

Напарники радостно расхватали привезенное и разошлись по комнате.

– Спасибо вам большое, – сказала Энца. – Правда. Не уверена, что от меня много пользы будет, так что не знаю, сколько там у вас выжать получится.

Борис только хмыкнул.

– Изучение параллельных пространств – моя мечта, я уже говорил, – отозвался он. – Поэтому я только рад всему этому. И…

Он помялся, но все же не выдержал, признался:

– Кажется, мне дают доступ к оборудованию в седьмом корпусе.

– О, – вежливо сказал Джек, листая справочник по литературе.

А Сергей, который заносил в комнату поднос с чайником и бутербродами, едва все не уронил.

– Что?! Правда, шеф? Правда? Вот это зашибись какая новость!

Борис сердито на него рыкнул и отобрал поднос, пока все не было залито кипятком.

– Правда, – сказал он, уже не сдерживая довольную улыбку, – я документацию уже всю собрал и запрос на ремонт, и на повышение квоты на электропитание… Ну вот вы двое ничего же не понимаете, да?

Джек и Энца синхронно пожали плечами.

– Этот корпус… в этом корпусе стоят несколько машин, которые можно использовать для… – Борис замялся, потом выдохнул и произнес: – Для связи с другим миром. Их не для этого создавали, но в рамках моей теории… с минимальной реконструкцией, конечно… мы их запустим. Переход невозможен… пока что. Даже если не говорить про ваш закрытый мир. Пока что у нас мало денег, потому что мало тех, кто готов спонсировать. И мне нужна команда.

– А будет какая-нибудь опасность? – с надеждой спросила Энца.

– Возможно.

– И мозгами чтобы пошевелить можно было? – спросил Джек.

– Это постоянно.

– Я в деле, – одновременно сказали они.

Борис растерянно моргнул.

Наверно, он рассчитывал на более долгие уговоры. Приготовил убедительные доводы и завлекательные предложения.

Он подумал немного и сказал, криво улыбнувшись:

– Наверно, если вы не захотели бы сами, я бы не смог вас уговорить, верно?

– Ну, почему, – ответила Энца. – Если бы доводы… то… не знаю даже.

– Нет, – уверенно сказал Джек. – Не смог бы. Нам как-то предлагали мировое господство. Но мужик был такой мерзкий, что мы не согласились.

– Технически… – начала было Энца, но Джек на нее шикнул, чтобы она не портила впечатление.

***

За неделю до начала тестирования Энца сорвалась. Даже Джек, который многое повидал, сначала растерялся.

Случилось это пятничным вечером, когда из города приехали Борис и Сергей, привезли припасов на неделю и запрошенные Энцей книги.

Пока Сергей готовил ужин, Борис пил пиво с Джеком, Энца читала, выписывая нужные моменты в тетрадь.

Казалось, все было как обычно.

Энца листала книгу все нервнее, потом взяла еще два справочника по истории, хмурясь, стала сверять записи.

Потом выпрямилась, сложив руки поверх книг.

– Я больше не могу, – тихо сказала она наконец. – Я все время путаю. Это невозможно. Я это все уже выучила когда-то, и сдала, Там, у нас. А новое не ложится, как будто кто-то взял и пошутил, придумал новые имена и события. Я весь день потратила на одну главу, и так и не запомнила ничего.

Джек напрягся, слыша незнакомые ноты в ее голосе, а Борис отмахнулся.

– Ничего, устаканится.

Энца аккуратно закрыла все книги, сложила их стопкой и вышла. «Я скоро», – невнятно пробормотала она.

И дверь прикрыла осторожно, бесшумно.

Джек рванул с места так, будто увидел что-то страшное. Борис даже пивом подавился.

– Эй, – сквозь кашель просипел он, – ты чего?

Но Джек уже не слышал, дверь за ним захлопнулась.

Энцу он нашел в саду. Она стояла возле старой скамьи под яблоней, шатром раскинувшей перепутанные ветви. Отвернувшись спиной к дому, Энца ревела как девчонка.

– Бесы его возьми, – сказал Джек, подходя к ней. – Ну, что случилось?

– Не получается, – выдавила из себя Энца, – ничего не получается. В моей голове ничего не укладывается. Я все путаю… что было на самом деле, то есть у нас, а что у них. Я все завалю… тут ничего не нужно из того, что я умею… кому я тут нужна? Что меня тут ждет?

Джек вздохнул и сел на скамейку. Поежился.

– Дерьмо, ну и холод.

Энца всхлипывала, растирая лицо рукавом черной кофты, Джек молчал, глядя сквозь ветви на серое небо.

– Забавно, что все тут настолько похожее, – сказал он, – даже всякие цветы, деревья, названия. А созвездия другие.

– Тупые созвездия, – сопя, отозвалась Энца.

– Это у тебя, видимо, подростковый кризис, – неодобрительно заметил Джек.

– Я не подросток, – ответила Энца. Она уже не плакала, только шмыгала покрасневшим носом.

Обхватив себя руками, она исподлобья поглядела на Джека. Тот пожал плечами в ответ.

– А чего ты ждала? Не мое это совсем, – пробурчал Джек. – Мне не нравится утешать и успокаивать.

Энца замерла и сжалась.

А потом сделала свои выводы, и Джек с интересом наблюдал за ее лицом, на котором как всегда друг за другом летели разнообразные эмоции.

– А я все время ною, – с ужасом сказала она, – и ведь я не подумала, что тебе тоже плохо. Тебе плохо, да?

– Но-но, – опасливо сказал Джек, – вот только давай без этого, ладно?

Но Энца его не слушала. В порыве раскаяния и сочувствия она подошла ближе и схватила упирающегося Джека за голову и обняла, прижав лицом к своей груди. Джек сначала поворчал, но почти сразу перестал отбиваться и обмяк.

– Ты прав, Джек, – пытаясь казаться уверенной, говорила Энца, – все могло быть хуже. Мы могли вообще умереть. А нам дали второй шанс. Пусть тут тяжело, пусть никого нет, но ведь… но ведь… Джек, я не знаю, что «ведь»…

– Придумай что-нибудь, – невнятно отозвался тот.

Энца подумала, покусывая губу. От неудобной позы начала затекать нога, которой она упиралась в край скамейки.

– Можно вообразить, что мы просто переехали в другую страну. Ведь если бы мы, к примеру, переехали, то тоже получилось бы, что мы одни и вокруг все чужое.

– Ну, вот видишь, – сказал он. – Ты и сама все прекрасно умеешь. А по поводу тестов прекрати нервничать. Ты же отличницей была. Зазубришь и это, велика беда.

***

В начале марта Борису дали предварительное разрешение на использование комплекса в седьмом корпусе.

Энце стало некогда грустить, а Джеку ворчать. В перерывах между подготовкой к тестированию они мыли и разгребали лаборатории, заброшенные на несколько лет. Формально те считались законсервированными, но по сути их просто оставили в беспорядке и разрухе. Сергей помогал им и Борису, который обивал все пороги, чтобы собрать спонсирование.

Тот мартовский день, когда они впервые открыли двери запертого блока седьмого корпуса, запомнился Энце больше всех остальных. Больше, чем напряженные дни тестирования, ожидания результатов. Больше дней, когда вывесили результаты тестов, и Энца от нервов никак не могла найти себя в списке – потому что еще не привыкла к новому имени.

Замок заржавел и поддавался с трудом. Борис чертыхался, дергая ключ. Он непременно хотел быть первым, именно тем, кто откроет замок, поэтому яростно огрызался в ответ на предложения помощи.

Толстые двустворчатые двери были сделаны из стали, потемневшей и покрытой невнятными надписями облупившейся краской. Над замком была наклеена бумажная лента с чернильной печатью и чьей-то подписью, под замком в тяжелых скобах лежал засов.

Пыхтя, Борис провернул-таки ключ, но засов застрял намертво. Джек посмотрел немного, как Борис дергает его, и ушел курить.

– А давайте я его разрежу, – сказала Энца спустя пару минут.

– Она может, – оживился Сергей, который скучал рядом. В отличие от Джека уходить на перекур он боялся.

– Вандалы, – проворчал Борис. – Дикие люди. Для решения проблем нужно голову использовать, а не… то, что вы используете. Тут достаточно полить маслом, и выскочит.

Некоторое время они молчали, потом Сергей заметил:

– Но масла-то у вас нет, Борис Павлыч.

Борис только расстроенно махнул рукой.

Энца шагнула вперед и легко разрезала засов, стараясь попасть точно в линию между створками.

Все еще ворча, Борис открыл двери и совсем не торжественно чихнул, подняв клубы пыли.

Энца шагнула внутрь сразу вслед за ним.

– Ух ты, – невольно сказала она. – Как в кино.

Двери вели в большой зал, высотой в два этажа. Поверху его опоясывала галерея. Вдоль стен стояли затянутые серой тканью ящики и столы с компьютерами. Устаревшие выпуклые мониторы были покрыты пылью. На полу, под обрывками бумаги и мусором, был сложный узор из полос и кругов. Несколько дверей в разных концах зала открывались в другие помещения, заваленные списанной техникой, кипами бумаг и картонными коробками, из которых высыпались дискеты, инструменты, провода и тряпки.

Пока остальные, переговариваясь, ходили по помещению, Энца стояла в середине зала и что-то изучала, поглядывая по сторонам.

– Борис, – негромко позвала она, когда закончила оглядываться.

– Хм? – отозвался тот, разглядывая системный блок одного из компьютеров. Боковая крышка была кем-то снята и под густым слоем пыли сложно было разобрать, что внутри.

– У меня, конечно, нет нужного оборудования, но по внешним признакам тут хорошее энергетическое место. Хотите, я вам тут начерчу круг, чтобы аккумулировать энергию?

– Какую энергию? – не понял Борис.

– Ну… магическую. Мне кажется, что у меня может получится, мы же до сих пор можем ею оперировать.

Борис выпрямился и озадаченно посмотрел на нее.

– А… куда я ее дену? То есть, как я смогу ее использовать?

Джек, который уже поднялся наверх, свесился и посмотрел на него, неожиданно для себя заинтересовавшись.

– Ты же собирался реконструировать эти машины? – спросил он. – Чем тебе не вариант? Электричество вы же используете? Энца расчертит все нужные символы и круги для сбора и передачи. А я тебе рассчитаю, по каким формулам ее использовать. С теорией-то у нас всегда было отлично.

– Мне надо подумать, – пробормотал Борис.

Он сел прямо на пол, скрестив ноги, и на самом деле начал думать.

Чтобы не отвлекать его, Энца ушла смотреть другие помещения блока.

Сергей лазил везде с энтузиазмом первооткрывателя, постоянно что-то роняя и спотыкаясь. Он нашел коробку с перфокартами и долго восторгался, разглядывая их на просвет.

Энца невольно заразилась его непосредственной радостью и под едкие шуточки Джека, который наблюдал за ними с галереи, они вытаскивали все новые и новые ящики с забытым добром в центр зала. Там они их потрошили и раскладывали на полу.

– О боже, – вдруг сказал Борис поднимая голову. – Ведь если все это сработает, я… мы… это исследование будет на самом деле уникальным. Такие вещи никто на земле сделать не сможет, кроме ме… нас, потому что ни у кого не будет таких технологий. Пробить пространства! Пройти в другой мир! Совместить несовмести… – тут он огляделся и осекся. – Какого черта вы творите? Что за помойку вы тут устроили?!

– Но Борис Павлыч, – испугался Сергей, – тут такие штуки интересные…

– С кем я работаю? – воскликнул Борис, и Энца еще не знала, что эту фразу ей предстоит теперь слушать каждый день. – Быстро начинайте уборку! Мы не будем спать, то есть вы не будете спать и есть, пока все тут не разгребете!

Сергей подорвался было исполнять приказ.

– Да щас, – сказал Джек. – Только если ты начнешь платить нам сверхурочные и кормить бесплатно. Довольные и сытые сотрудники, чтобы ты знал, работают гораздо лучше.

Слушая их перебранку, Энца вдруг улыбнулась. Сквозь окна на втором этаже проглянуло солнце, протянулось яркими лучами сквозь пыльный воздух, засияло в коротких светлых волосах Джека. Он недовольно щурился, но не отворачивал лицо.

Уже никогда не будет так, как раньше. Им не увидеться со старыми друзьями, не поговорить с ними, не поспорить, ни посмеяться. Здесь все чужое… но не враждебное.

Все заканчивается. Хорошее или плохое, для времени все равно. Оно идет, без спросу завершая и боль, и радость, солнечные дни и дождливые. Залечивает переломы и заставляет забыть старые привязанности. Когда-нибудь сама Энца тоже закончится, и это кажется сейчас страшным, но далеким.

Когда Энца была маленькой, ей нравилось размышлять о будущем, представлять себе то, кем она станет и чем будет заниматься. Да, ее воображение не дотянуло, не могла она тогда представить, что окажется здесь. Ей было интересно, какие у нее способности проснутся, какой будет окончательный уровень – а оказалось, никакого. Она прошла те этапы взросления, о которых думала в детстве, и впереди осталось много такого, что происходит со всеми, но еще не случилось с ней. Какая будет ее старость? Какой будет смерть?

Энца дважды глядела ей в лицо, и могла быть честной с собой – на самом краю все равно страшно, но осознание того, что она успела сделать все, что было в ее силах, уменьшало жуть.

Рано или поздно все закончится, даже то, что начинается сейчас – пока еще непонятные по объему и перспективам исследования, странные эти машины, над которыми Борис едва ли не плачет от умиления.

Наверно, тем ценнее все эти переживания и мелочи, которыми полна жизнь. Им с Джеком повезло, что они не погибли и получили чудесный шанс, как в сказке – стать кем угодно. За это пришлось заплатить, но… отказываться от возможности нельзя, только потому, что грустно и жалко утраченное.

– Я бы хотела жить в городе у моря, – вслух сказала она то, о чем мечтала.

Джек, который давно заметил ее напряженные размышления, одобрительно кивнул:

– Хорошая идея. Только, чур, не на севере, терпеть не могу холод.

– Эй! – возмутился Борис, и Джек снисходительно поглядел на него.

– Не боись, – сказал он, – мы тебя не бросим. Пока что.

Джек облокотился о перила и перевел взгляд на Энцу.

– У нас все впереди, – сказал он, словно догадавшись, о чем думала Энца. – И мы можем поехать куда угодно и стать кем угодно, только скажи. Даже если магия закончится, мы-то останемся.

Энца улыбнулась в ответ. Немного криво, потому что продолжала думать о своем.

– Тогда и ты скажи, чего ты хочешь, – отозвалась она. – Чтобы было честно.

Прежде чем Джек успел ответить, в разговор влез Сергей и мечтательно сказал:

– А я бы хотел поесть сейчас… А, шеф? Давайте я сгоняю в столовую за обедами на вынос?

Джек кинул в него свернутую в комок бумажку.