Яма. Грустные истории

– Да не пьёт он, – ответил Виктор, закручивая пробочку и убирая бутылку в пакет.

– Что, совсем? – удивилась Кира Васильевна. – Чудеса! Ну, оно и видно – вон лядащий какой. – Она залпом выпила виски. – Эх, закусить бы! У вас нет ничего?

– Шоколадка только, – сказал Виктор.

– Ну, давай её сюда.

Антон видел, как над его коленями развернули и разломали шоколадку, осыпав коричневыми крошками джинсы. Тем временем стюардессы в проходах начали демонстрацию средств спасения.

– Херня это всё, – сказала Кира Васильевна. – Если мы как следует рухнем, то тут уж и косточек не собрать. А они говорят: «Наденьте маску сначала себе, потом дитю». Тут две секунды – и триста трупов.

– Это точно, – поддержал Виктор. – Помните, вот, в восьмидесятых мы сбили южнокорейский самолёт? Не пригодились ведь им маски.

И они начали вспоминать разные катастрофы и живописать ужасы, творящиеся с человеческими телами в их результате.

– Подлокотники опустите, пожалуйста, – сказала проходящая мимо стюардесса, проверяющая, у всех ли пристёгнуты ремни.

– Не получится, мадам, – весело ответил Виктор, похлопав по своему объёмистому пузу. – Уж поверьте моему опыту.

Антон боялся шевелиться, чтобы на него не обращали слишком много внимания, но тело уже порядком затекло, и он напрягал попеременно то одну, то другую мышцу, проверяя, что они всё ещё работают. За этим занятием он совершенно не заметил, как самолёт уже вывезли на взлётную полосу.

Антон, который и так-то не занимал много места, превратился практически в ничто из желания как можно меньше соприкасаться с соседями и окружающей обстановкой. Взревел двигатель. Самолёт понёсся вперёд, и Антона вжало в спинку кресла. Через мгновение он почувствовал отрыв от земли.

Сердце забилось сильнее. Антону стало не по себе от того, что под ним уже не такая надёжная опора, как раньше, а всего лишь железка, несущаяся вперёд и вверх с дикой скоростью. Разносили леденцы. Антон хотел взять, но не смог извлечь из-под Виктора руку.

Кира Васильевна и Виктор чокнулись стаканчиками перед его носом, и Антон закрыл глаза. Он представил себе, что плывёт совершенно один по спокойному тёплому морю, и вокруг него нет ни души. Он медленно грёб руками и двигался вперёд так легко, что ему совершенно не требовалось на это сил. Вода обтекала его, словно лаская, массажируя его тело. И тут море вдруг накренилось и начало крутой разворот, отчего Антону сдавило голову, и во рту стало противно. Он хотел открыть глаза и посмотреть, сколько сейчас времени, чтобы оценить, сколько осталось лететь, но понял, что вряд ли сможет посмотреть на часы в таких стеснённых обстоятельствах.

«Ничего, – подумал Антон. – Может быть, самолёт всё-таки упадёт в море, и тогда всё, наконец, закончится». Он не имел в виду смерть в прямом смысле, скорее просто новое состояние, в котором, возможно, будет больше покоя.

Он подвис на этой мысли и впал в полудрёму, из которой его вывела стюардесса, разносившая обед. Антон кое-как вытащил из-под Киры Васильевны руку и, приняв коробочку с едой, принялся её открывать. Скоро он приспособился к тесноте, отсутствию одной руки и летающим справа налево и наоборот фразам, стаканчикам и кускам закуски, которыми угощали друг друга новые знакомые. Антон умудрился разрезать пластмассовым ножом булочку и даже намазать её маслом. С чаем повезло меньше – Антон опрокинул его на себя. Было больно, но он ничем этого не показал.

– Совсем убогий, – прокомментировала раскрасневшаяся Кира Васильевна. – Хорошо хоть на меня не попал.

Сдав мусор и остатки еды стюардессе, Антон снова закрыл глаза и погрузился в воображаемое море. Скорее всего, надолго. Очнулся внезапно, словно от толчка. Самолёт находился на земле, двигаясь вслед за невидимым глазу тягачом. Кира Васильевна и Виктор уже стояли в проходе, продолжая разговаривать о чём-то отвратительном. Антон почувствовал, что свободен, и попытался отстегнуть ремень. Правая рука не шевелилась вовсе, левая – кое-как. Он отстегнулся, поднял с пола свой чемоданчик, на котором отпечатался след чьего-то ботинка, и попробовал встать.

Мышцы не хотели слушаться. Спина не разгибалась. Он, изображая собой вопросительный знак, встал возле кресла и дёргал то рукой, то ногой, стараясь размять затёкшие мышцы. Наконец ему это более или менее удалось. Самолёт резко остановился, и Антон, неуклюже взмахнув руками, упал, больно ударившись ребром о внезапно разложившийся столик.

Люди в проходе, вдоволь повозмущавшись внезапному торможению, начали движение на выход. Антон внезапно вспомнил о ноутбуке, испугавшись, что его мог раздавить тот, кто оставил след на чемоданчике. Он долго возился с замком, доставал ноутбук, тщательно разглядывал и вдруг понял, что остался последним пассажиром в самолёте. Схватив всё в охапку, он поспешил к выходу.

– До свидания, – сказала стюардесса, широко улыбаясь.

Антон отшатнулся от неё в ужасе и, споткнувшись, кубарем полетел с трапа вниз.

Кое-как поднявшись на ноги и убедившись, что в основном цел, он принялся собирать в чемодан рассыпавшееся барахло. На этот раз ноутбуку досталось – пластмасса на крышке дала хорошую трещину. Более тщательную проверку Антон оставил на потом, хотя уже готовился мысленно к худшему. Он вдруг понял, что совершенно не понимает, что делать дальше. Нужно было куда-то идти. Должно быть, туда, куда двигались удаляющиеся пассажиры его самолёта.

Антон как мог быстро зашагал следом. Солнце светило ярко, и Антон находил это излишним и неуместным. Наконец нагнав своих попутчиков уже в здании аэропорта, он пристроился в хвост длинной очереди. Вокруг шумели и галдели на разных языках, сновали подозрительные люди и катались тележки с чемоданами. Незаметно для себя пройдя контроль, Антон с группой соотечественников приплёлся к стойке получения багажа. Он старательно пробивался к ленте, по которой ездили чемоданы. Его оттирали, но он упорно возвращался назад. Потратив на это занятие несколько минут, он вдруг осознал, что получать ему нечего.

Антону стало ещё более грустно, чем раньше. Он поплёлся наобум, миновал таможню и оказался на улице, где стояла вереница туристических автобусов. На стекле одного из них он узнал эмблему своей турфирмы и направился к нему.

– Здравствуйте, – сказала Антону девушка в униформе агентства, самым заметным украшением которой был огромный платок, завязанный на шее неимоверно замысловатым образом. – Дайте, пожалуйста, ваш ваучер.

Слово «ваучер» у Антона ассоциировалось только с приватизационными чеками девяностых годов, с помощью которых государственная собственность загадочными и неведомыми путями перетекла в частные руки.

Он промычал что-то, потом догадался, что речь идёт об одной из бумажек, которые ему выдали в агентстве и которые он вроде бы засунул в чемодан.

Он неосторожно раскрыл чемодан в воздухе, снова уронив на асфальт половину содержимого, покопался в кучке одежды и извлёк сначала одну бумажку, которая оказалась страховкой и была отвергнута сотрудницей турфирмы, потом другую – текст договора, и, наконец, злосчастный ваучер.

Пока Антон пытался упихать вещи на место и при этом не доломать ноутбук, девушка оторвала от ваучера солидный кусок, подала остаток Антону и попросила его пройти в автобус. Антон поднялся по ступенькам, покосился на мрачного смуглого и усатого водителя и, пройдя до середины салона, уселся на одно из мест.

Изначально практически пустой, автобус постепенно наполнялся людьми, всё более приводя Антона в состояние дискомфорта и напряжения. Скоро рядом с ним усадили маленького мальчика, который всё время вертелся и пытался через щель между спинками сидений пролезть к маме и братьям, сидевшим сзади. Антон как мог плотнее прижался к окну, обхватив руками чемоданчик, но ему постоянно доставались то удары маленьких ботиночек, то толчки в спинку сиденья от мальчишек, которые пытались успокоить младшего брата.

Где-то в хвосте автобуса образовалась компания пьяных шутников, которые без конца пытались острить и сами громко ржали над своими шутками.

Девушка-гид прошлась по салону, пересчитав пассажиров, вернулась на своё место и объявила в микрофон:

– Здравствуйте! Меня зовут Катя. Добро пожаловать на нашу гостеприимную землю. Я буду вашим гидом на время трансфера до отелей. До первого отеля мы доедем примерно через полтора часа. В пути мы совершим одну остановку…

Антон смотрел в окно. Непривычный гористый пейзаж напоминал ему, что он в совершенно чужом месте, где не знает ни людей, ни законов, ни обычаев. Прямо напротив окна росла уродливая пальма, и от одного взгляда на неё Антону стало тоскливо. Он сдвинул её мысленно влево, с глаз долой. Автобус поехал.

– … ни в коем случае нельзя пить воду из-под крана, – продолжала вещать Катя. – Я также предупреждаю вас, что лучше не покупать ничего в магазинах самостоятельно. Вы можете купить товар ненадлежащего качества по завышенной цене. Если вас интересуют какие-либо товары, закажите у ваших отельных гидов шоп-тур, и мы доставим вас в лучшие магазины, где продаётся только сертифицированная продукция…

– Это самые дорогие, что ли? – спросил пьяный голос сзади.

– За качество надо платить, – ответила Катя. – Будет жаль, если вы привезёте отсюда плохие воспоминания – если у вас, скажем, через неделю порвётся купленная куртка или с серёжек слезет позолота, и окажется, что они железные.

– А бухло по дороге можно будет купить? – поинтересовался тот же голос.

– Остановка будет примерно через час, – сказала Катя, обернувшись и поправив причудливый узел платка. – Вы сможете посетить санитарные комнаты и зайти в небольшой магазинчик, где есть сувениры и продукты. Также прошу вас хранить документы и ценные вещи в сейфе гостиницы. К сожалению, случаи воровства имеют место…

Юному соседу Антона удалось забраться на спинку кресла, но он тут же свалился обратно, больно ударив Антона по уху. Видимо, и самому ему досталось, поскольку после секундной паузы он громко заревел.

Подскочила мама, взяла ребёнка на руки и села рядом с Антоном, который старался не нервничать и продолжал смотреть в окно. Небо тем временем сильно потемнело, и впереди всё было сплошь затянуто тучами.

– Что-то пахнет от тебя, – сказала молодая мама. – Ты там не обкакался? – Она заглянула успокоившемуся малышу в памперс. – Точно, обкакался. Ну, давай переодеваться.

– Вам могут также попасться предложения экскурсий от местных фирм, – не останавливалась Катя. – Они, как правило, стоят чуть дешевле, чем те, которые предлагаем мы. Но если вы отправитесь на экскурсии сторонних фирм, вы будете вынуждены слушать гида, который не говорит по-русски, по пути вывихнете ногу или заразитесь гриппом, а наша страховка в этом случае не будет действовать. Кроме того, в те экскурсии, как правило, не включено посещение магазинов, обед и туалет, за всё придётся платить отдельно. Я уже не говорю о том, что зачастую вас повезут неквалифицированные водители на автобусе, где нет даже кондиционера…

– Катя! – крикнул пьяный голос сзади. – А вас как зовут?

Катя проигнорировала вопрос.

За окном внезапно начался сильный дождь. Поток воды буквально выплеснулся на стекло автобуса, размыл окружающий пейзаж и запузырился на асфальте. Мамаша рядом сняла с ребёнка памперс и принялась копаться в сумках, чтобы достать чистый. Грязный тем временем незамедлительно свалился с её колен, перевернулся и упал какашками на джинсы Антона.

– Ой! – запричитала мама. – Извините, пожалуйста, я сейчас вытру!

Она схватила влажную салфетку и принялась размазывать детскую неожиданность по штанине.

– Не надо, – пробормотал Антон и ещё сильнее прижался к стеклу.

– Катя! – крикнули сзади. – А что вы делаете сегодня вечером?

Плотный небритый мужик в бесформенной панаме, сидящий через проход справа от мамы с ребёнком, обернулся и подал зычный голос:

– Слышь, ты! Уймись уже.

– Чего ты сказал? – раздалось сзади. Раздался звон упавшей бутылки и пара матюков.

– Что слышал, – ответил мужик в панаме. – Выпили – ведите себя прилично.

– Ему ещё что-то не нравится! – возмутились сзади. – Вот тебе и всё включено!

Пара шатающихся фигур приблизились к мужику, и один из них, схватив его за руку, попытался стащить с сиденья. Мужик вскочил и оттолкнул обидчика, который тут же упал навзничь в проход:

– А ну угомонись!

– Паша, не надо! – жалобно пропищала соседка мужика в панаме.

– Вызовите полицию! – раздался откуда-то спереди зычный женский голос.

Антон уткнулся лбом в стекло и смотрел сквозь плотную стену дождя на тучу, которая заполняла собой небо. По туче пробежала быстрая, извилистая молния. Почти тут же раздался гром. Сознание Антона представляло себя маленькую крупинку, которая спряталась внутри, стараясь быть невидимой, незаметной и никак не реагировать на внешний мир.

Остановку он прозевал, несмотря на то что она была затянута из-за разборок между пассажирами. Когда отъехали, он понял, что хочет в туалет, но дёргаться было уже поздно. Автобус мрачно двигался вперёд в полумраке, вызванном скорее обложившими небо тучами, чем временем суток. Вода разбегалась от него по асфальту, словно от корабля, рассекающего гладь моря. Ребёнок начал плакать, поскольку хотел спать, но не мог. Утихомирившаяся было пьяная компания сзади снова стала шуметь и петь песни, смысл которых до Антона не доходил. Гид Катя объявляла названия подъезжающих к автобусу отелей. Люди вылезали из автобуса, доставали из его брюха чемоданы и исчезали в стеклянных дверях. Антон думал о малой нужде.

– Молодой человек! – крикнула Катя, выводя его из оцепенения. – Ваш же отель! Никак не докричусь.

Антон в обнимку с чемоданом стал пролезать мимо мамы с ребёнком, который уснул, устроив голову у неё на плече, в очередной раз чуть не упал и кое-как выбрался из автобуса. Сверху на него обрушилась стена холодной воды. Растерявшись, он метнулся в одну сторону, потом в другую, потом заметил вход, возле которого, под козырьком, стоял смуглый сотрудник отеля в белой рубашке и брюках. Он что-то сказал, но Антон даже не понял, какой это был язык. Войдя внутрь, он слегка обомлел от обилия сверкающего мрамора, металла и стекла, но вспомнил, что здесь для него должен быть номер. Антон принялся искать глазами какие-нибудь указатели типа «Антону сюда», но взамен наткнулся взглядом на седого загорелого импозантного мужчину с усами, в белой рубашке и бабочке, который стоял за стойкой и слегка насмешливо рассматривал посетителя.

Антон осторожно приблизился на пару шагов, испуганно вспоминая, в какой стране он находится и какой здесь язык. Вспомнить не сумел, поэтому забормотал что-то вроде:

– Номер… Рум фор ми воз… Шуд би…

– Добро пожаловать, – сказал портье совершенно без акцента, – я понимаю по-русски. Ваш паспорт, пожалуйста. И анкету заполните.

После пары минут возни Антон извлёк паспорт и, отдав портье, принялся разбираться с анкетой. Накорябав имя, фамилию, номер мобильника и слово «Россия», он принялся рисовать загадочные каракули в остальных графах, поскольку смысла их не понимал.

– Этого достаточно, – прервал его портье. – Ваш номер – 761. Поскольку большинство отеля сейчас пустует, вам достаётся один из лучших номеров.

– Спасибо, – пробормотал Антон, приняв от портье какую-то карточку и пару бумажек.

– Сейфом будете пользоваться? – спросил портье.

Антон начал было лихорадочную мыслительную активность, чтобы понять, что такое сейф, нужен ли он ему и зачем, но тут же сдался, поскольку чувствовал себя полностью обессиленным:

– Нет. А вайфай тут есть?

– Да, – ответил портье. – Логин – номер вашего паспорта, пароль – номер комнаты.

– Угу, – сказал Антон, стараясь глядеть в стол. – А номер где?

– Вас проведут… проводят.

Подскочивший кудрявый и круглолицый молодой человек с блестящей светло-коричневой кожей попытался отобрать у Антона чемодан. Антон не позволил этого сделать, и пространство встало на его сторону, так что молодой человек чуть не упал от неожиданности.

– Мистер, – сказал он, словно извиняясь. – Помогать…

Лицо Антона, осунувшееся и хмурое, явно отвергало возможность помощи, и коридорный вынужден был уступить.

– Сюда, – сказал он и направился ко входу. Антон недоверчиво двинулся за ним. Выйдя на крыльцо, коридорный жестом указал на крохотную повозку с крышей:

– Плиз.

Антон уселся на мягкую скамеечку, продолжая прижимать к себе чемодан. Молодой человек занял место за рулём, и повозка рванулась под дождь. Капли летели вокруг Антона, обдавая его свежестью, но не задевая одежды. Повозка проскользила между несколькими причудливыми корпусами, взобралась в горку и остановилась у одной из дверей. Коридорный спрыгнул со своего места и подошёл к двери:

– Плиз.

Антон приблизился.

– Ваш карточка, плиз, – сказал молодой человек.

Антон достал из кармана карточку-ключ. Коридорный вставил карточку в щель замка и открыл. Затем прошёл внутрь и продемонстрировал, как ту же карточку нужно вставлять в выключатель:

– Здесь стоять – свет гореть, – пояснил он.

Антон молча прошёл мимо него и осмотрел номер. Просторно. Большая двухместная кровать. Розетка присутствует.

– Телевизор, – показывал коридорный. – Кондиционер.

– Да, – сказал Антон. – Спасибо.

Коридорный смолк, но не торопился уходить, словно Антон его не отпускал. Антон первый раз в жизни был в отеле, но внезапно догадался шестым чувством, навеянным смутными воспоминаниями из книг и фильмов – нужно дать денег. Валюты у Антона не было. Он нашарил в кармане бумажные десять рублей и сунул в руку коридорного.

– Спасибо, – сказал тот и тут же удалился, захлопнув дверь.

Антон опустил чемодан на пол, щёлкнул выключателем и зашёл в туалет. Нависнув над унитазом, он долго и сосредоточенно осуществлял давно задуманное. Потом, пошатываясь, двинулся в комнату, по пути то ли сбросив с себя, то ли потеряв джинсы, а заодно выключив свет. Кровать приняла его упавшее тело в свою мягкую, удушающую плоть. Антон ещё долго возился, стаскивая рубашку, натягивая одеяло, а затем собирая его вокруг себя в плотный комок. Потом и сам он пытался сгруппироваться во что-то маленькое, уютное и незаметное, вроде клубка. В его голове пульсировала кровь, отбивая нечёткий ритм, в котором можно было угадать обрывки мыслей «Что я здесь делаю?» и «Зачем я всё это затеял?» Скоро темнота стиснула его со всех сторон и, почуяв это, Антон, наконец, затих.

2

Проснулся Антон совершенно не в той позе, в которой засыпал. Лёжа на спине, раскинув руки и ноги в разные стороны, он глядел в белый потолок и некоторое время вспоминал, как сюда попал. Вспомнив, сел на кровати и огляделся. Весь номер, отделанный преимущественно в нежно-голубых тонах, был залит ярким солнечным светом. Насколько видел Антон со своего места, небо, правда, было всё ещё покрыто тучками.

Первым делом он подошёл к чемодану, открыл его и достал ноутбук. Включил, проверил. Не считая повреждённой крышки, всё оказалось в порядке. Подобрал с пола брошенные штаны. Тёмное пятно от чая в паху и почти невидимый, но вонючий след на колене говорили, что джинсы нужно стирать. К счастью, Антон по какой-то нелепой предусмотрительности, совершенно несвойственной его характеру, взял с собой ещё одни штаны – из плотной серой ткани.

Надев их, он двинулся к балкону. Снаружи оказалось свежо. Вид открывался совершенно фантастический. Прямо перед ним располагались ряды корпусов песочного цвета, похожих на тот, в котором поселился он сам. Они сбегали ступенями вниз, к пляжу, а дальше начиналось огромное тёмное море. Оно шевелилось и дышало, как живое. Антон видел, как колыхались волны на его поверхности, как набегали они на берег, вспениваясь белыми барашками, и рассыпались в ничто.

Антон огляделся. Справа и слева вздымались высокие грозные горы – тёмные, тяжеловесные, покрытые густой растительностью. Казалось, что путь отсюда только один – вперёд, в недружелюбные тёмные волны. Небо, нависающее над бухтой серым рваным пологом, усиливало ощущение этой обречённости.

Пляж, утыканный плетёными зонтиками, казался абсолютно безлюдным несмотря на то, что было довольно тепло. С моря дул приятный прохладный ветерок.

– Что ж, – сказал вслух Антон. – Похоже, всё не так уж и плохо.

Он подставил лицо ветру и закрыл глаза, стараясь расслабиться.

– Привет.

Антон подпрыгнул на месте от этого звука. Его буквально начало трясти. Он забежал в комнату и спешно захлопнул за собой дверь, успев разглядеть на соседнем балконе смутный образ темноволосой девушки, завёрнутой в лёгкую полупрозрачную тряпочку.

Он походил по номеру кругами. Потом рывком поднял с пола джинсы и метнулся в ванную. Схватил мыло, включил воду и принялся яростно, изо всех сил, отстирывать пятна.

– Привет, – буркнул он, выжимая штанины.

Джинсы выглядели чистыми, но мокрыми. Антону не хотелось больше выходить на балкон. Взяв штаны в руки, он вышел из ванной, потоптался, потом вернулся назад и принялся сушить их феном. Каждые пару минут фен выключался. Так продолжалось, пока Антон не устал. Он вернулся в комнату и разложил джинсы на спинке кресла. Расправил. Сам сел рядом.

Немного подумав, Антон встал, взял со стола бумажки, выданные вчера портье, и понял, что одна из них – расписание работы ресторана. Сейчас всё ещё шёл завтрак. Антон проанализировал свои ощущения и понял, что очень хочет есть. Он надел рубашку и ботинки, подошёл к двери и засомневался. Здесь, в комнате, можно было находиться в полном покое. Во всяком случае, если избегать балкона. Стоило ли отказываться от этого ради еды? Для Антона ответ был неочевиден. Но он решил рискнуть.

Он вынул из паза в выключателе карточку, открыл дверь и убедился, что снаружи его никто не поджидает. Комната отъехала назад, захлопнув за ним дверь. Антон оказался в просторном дворе, между линиями корпусов. Он секунду колебался, куда идти, но решил, что еда должна быть где-нибудь неподалёку от портье, и повернул весь мир направо, чтобы идти в левую сторону.

Под ногами ощущалась приятная твёрдость каменной плитки. На улице было жарко, но не душно, поскольку Антон обдувал себя лёгким прохладным ветерком. Главный корпус быстро нашёлся и приблизился вплотную, впустив Антона внутрь.

Портье располагался на месте. Антон обогнул его на максимальном расстоянии, попутно выискивая взглядом признаки еды. На одной из стеклянных дверей он заметил изображение дымящейся куриной ножки и понял, что ему туда.

Зал ресторана оказался огромным и напомнил Антону скелет доисторического чудища, у которого между рёбер вставили большие сверкающие чистотой стёкла. Правда, похоже было, что не все столики обслуживаются. Только в дальнем конце зала виднелись белые скатерти и лежащие на них приборы. За одним из столиков сидела пожилая пара – лохматая седая старушка в бесформенном шёлковом балахоне и трясущийся старичок, который непрерывно шевелил густыми белыми бровями. Его тощие костлявые ноги торчали из огромных нелепых шорт, вызывая у Антона внутреннее содрогание – должно быть, от того, что он вообще не любил человеческие тела и, как следствие, откровенную наготу и прочие намёки на физиологию.

Антон приметил для себя столик – покрытый скатертью, но как можно дальше от стариков – и отправился знакомиться с ассортиментом еды.

Выбор оказался невелик. Скорее всего, готовить много блюд при малом количестве постояльцев было невыгодно. Антон просмотрел содержимое пары лотков и, поскольку не смог опознать, что это, положил себе на тарелку дрябловатые сосиски, сваренные в красном соусе, и кусок омлета. Затем нашёл стакан и налил слегка зеленоватой водички из краника, над которым было написано «Orange juice».

Он вернулся за столик и принялся есть – неторопливо и сосредоточенно. Еда к этому абсолютно не располагала. Сосиски оказались безвкусными, а в пересолёном омлете для чего-то присутствовала капуста, застревавшая у Антона между зубов.

– Привет ещё раз, – на стул напротив Антона опустилась смутно знакомая темноволосая девушка, держащая в руках две тарелки с большими порциями еды. – Не возражаете, если я присяду?

Антон возмущённо сглотнул, но не сразу подобрал слова.

– Есть же другие места… – выдавил он.

Девушка подняла брови.

– Ну, – сказала она, – во-первых, меня очень сильно интересует, почему вы от меня так резко и невежливо убежали. Во-вторых, мне скучно и хочется поговорить, а здесь абсолютно никого нет, кроме вас и пары старичков, которым, очевидно, хорошо и без меня.

Она сидела и смотрела на Антона, не мигая, очевидно, ожидая реакции. На этот раз Антон мог её разглядеть. Она была худой, пожалуй, даже склонной к анорексии. Лицо нельзя было назвать ни красивым, ни, напротив, уродливым, но в нём ощущалась некоторая интеллигентность. Губы были тонкими, подвижными, нос – острым, скулы – заметными. Карие глаза осматривали Антона оценивающе.