Геном дракона

В столице помимо кронверка возводилась сторожевая башня с внутренней стороны стены. Ежедневно груженые камнем и песком повозки совершали путешествие из одного конца города в другой. Стоял гулкий шум, в воздухе оседала пыль, прилипая к взмокшим телам. Солнце неистово пекло, люди опустошали бочки с колодезной водой. Из окон маленьких домов, стоявших на окраине Верхнего города, постоянно виднелась какая-то возня: плотники превращали необработанную древесину в различные детали, труженики просеивали песок и готовили растворы. Крепкие воины: дружинники и архонты носили камень и материалы на стену, либо на вершину строящейся сторожевой башни. Рядом находилась мастерская, где два кузнеца постоянно что-то чинили и изготавливали инструменты для каменотесов и резчиков.

Полдень. Управляющий строительством протрубил в рог. Работа остановилась, люди похватали утиральники и направились в корчму. Верлиан Гахельм зачерпнул ковшом воду, половину выпил залпом, а остальное вылил себе на голову. Осмотревшись, юноша нашел тень под навесом мастерской, перетащил табурет и развалился на нем, припав спиной к стене. Зодчие очень ценили носителей симбионта за силу, позволяющую поднимать и носить большие тяжести. Руки Верлиана пульсировали от усталости, ныла спина. Юноша мечтал о тихом прохладном месте где-нибудь вдали от суеты.

Некоторые труженики трапезничали здесь же: доставали свертки с хлебом, худыми полосками мяса и сыром, который, пролежав на жаре, источал острый запах. Верлиан открыл глаза и увидел перед собой девушку немного старше себя, с собранными в тугой хвост рыжими волосами, припорошенными строительной пылью. Незнакомка назойливо сверлила Верлиана карими глазами, ее губы подергивались в дурашливой улыбке.

– Чего тебе? – с холодом отозвался Верлиан.

– Управляющий убежден, что такими темпами мы достроим башенку с кронверком к середине осени. Так здорово быть частью чего-то единого, работать сообща и делать столицу лучше, – с восторгом произнесла девушка. – Мое имя Янта́ра.

– Меня прислали сюда носить тяжести, а не языком чесать.

– Фи! Вас что, в казарме архонтов манерам не учили? – девушка сморщилась, будто лизнула лимон. – Почему бы и не почесать, если есть с кем словом перекинуться? Давай, рассказывай, откуда ты?

Янтара подвинула второй табурет и села напротив Верлиана. Ее молочно-белая кожа была усыпана веснушками. Карие глаза с задором и интересом изучали собеседника, не желающего вступать в разговор. Верлиан напрасно надеялся, что его молчание заставит Янтару уйти.

– Что ж. Не хочешь рассказывать о себе? Я сама попробую догадаться, – молвила Янтара, сверкая хитрыми глазками. – Ты родился в Военном квартале Ринехола. В детстве много времени проводил на отцовской псарне, что у тренировочной площадки. Ты часто наблюдал за дружинниками и восхищался ими, но тебя не взяли в дружину из-за слабого здоровья. Тогда ты подался в казармы архонтов и стал носителем симбионта. Поэтому у тебя беленые глаза.

Янтара довольно хлопнула в ладоши и выжидающе посмотрела на юношу.

– Мимо, – Верлиан дотянулся до бочки и, наполнив ковш до краев, пригубил воды.

– Хорошо, – не сдаваясь, Янтара задумчиво почесала щеку. – Твоя изба находится в восточных сельских угодьях столицы. Твоя родня всю жизнь занимается возделыванием земли. Ты рос, понимая, что это ремесло тебе не по душе. Однажды ты отправился в Ринехол с родителями. Год выдался урожайным, вы пришли на рынок с полными мешками зерна. Там ты познакомился с командором Вольфом. Он разглядел в тебе воина и предложил стать архонтом. Затем ты покинул родительский дом.

Верлиан усмехнулся. Девушка раскрыла рот и, выпучив глаза от изумления, стала похожа на рыбу, выброшенную на берег.

– Это что? Я вижу тень улыбки на твоем лице? – воскликнула Янтара, обращая на себя внимание трапезничающих тружеников. – Я угадала?

– Ты шутишь? Командору хватает забот. Его трудно представить в таких местах, как рынок, покупающим картофель или чеснок, – голос Верлиана стал чуть мягче. – Твои милые домыслы невыносимы. Для девушки, работающей в подобном месте, ты обладаешь хорошей фантазией.

– Я плету канаты и веревки, – Янтара указала на впечатляющую купу нитей и целый тюк волокон у стены, а также два рулона сыромятной кожи, – однако, если в мои руки попадает рукопись, я сажусь за чтение. Обожаю сказки! К слову, я многое узнала о Ринехоле из книг.

«Не местная?» – подумал Верлиан и обратил внимание на человека, пристально наблюдавшего за ним и рыжеволосой девушкой. Этот мужчина был одним из тружеников. Незнакомцу не больше тридцати. Его голова была полностью обрита и терялась среди крупных плечевых мышц, словно тонула в мускулах. Мужчина не из робкого десятка: рослый и крепко сложенный. На груди, на кожаном шнурке поблескивал на солнце маленький железный оберег с вытесненным знаменем Ринехольского королевства. Это военное украшение, которое вручал воевода каждому дружиннику. На обратной стороне ставился оттиск с именем владельца оберега.

Судя по всему, воин находился здесь по той же причине, что и Верлиан: в качестве наемного труженика. Мужчина окликнул Янтару и достал из сумы бутыль с темным стеклом и большую плошку, обтянутую тряпицей. Девушка встала с табурета, наигранно откланялась Верлиану и ушла. Юноша испил воды, поставил ковш у бочки и постарался расслабиться, сомкнув глаза.

Позже раздался звон рога. Закипела работа и вновь поднялся привычный шум.

* * *

Несколько дней спустя мальчишка в краповом берете принес очередную кипу писем. Среди прошений жителей таились темные, как ворон, вести. Эрнил сломал печать и раскрыл письмо, присланное командором Смогхолда. В послании говорилось о гибели двенадцати архонтов близ Давены. Обнаружены походные вещи и сложенный костер. Два боевых отряда встретились и разбили лагерь. Тогда на них и напали демоны. Командор описывает следы крови и огня, а также останки костей, жженые волосы, клочья одежды, доспехи и оружие. Емкость одного из пламямётов проткнута насквозь. Это могло привести к мгновенному и опасному воспламенению и нанести серьезные повреждения людям. Нетронутые вещи рассказали о своих владельцах, что позволило узнать о службе некоторых из архонтов в столице. В последних строках письма командор Смогхолда выразил свои соболезнования.

Эрнил выглядел встревоженным. Он вспомнил, кого посылал к мнимой границе между Ринехолом и Смогхолдом, условно обозначенной рекой Митрёной. Боевой отряд Каштан занимался патрулированием вдоль Каштановой реки, отчего и получил такое название. Месяц назад командир обратился к Эрнилу с просьбой о походе на юг: в Давене жила его родня, которая готовилась к семейному празднеству. И командор дал согласие.

Оливер и молодые помощники командора были настолько погружены в работу, что не заметили резкого перепада настроения человека. Волна гнева, раздражения и чувство удушливого сожаления захлестнули Эрнила с головой.

Дверь особняка пришла в движение. В гостевую залу вошел незнакомец с дюжиной стражников. Он был облачен в изысканный стеганный пурпуэн с длинными рукавами и узковатые штаны, вправленные в шнурованные сапоги. Плечи гостя украшал густой мех горностая, соединенный на груди золотой цепью, а за спиной виднелся укороченный плащ с вышитым знаменем Ринехольского королевства. На поясе ножны из дорогой кожи. Рукоять меча переливалась самоцветами в солнечном свете. Ринехол любил синий цвет, однако в одеянии мужчины преобладали красные тона.

Королевская свита, сопровождающая господина, вошла в особняк с шумом, лязгая доспехами, чем привлекла внимание людей. Оливер и помощники командора встали и поклонились. Высокопоставленный гость прошагал вперед и остановился у массивного стола. Стражники не отставали. Они не были носителями слепого симбионта, но каждый имел при себе каплевидный щит, плазмакольт и полуторный меч.

– Командор Вольф, беленые глаза мешают вам разглядеть человека, стоящего перед вами? – звонким голосом съязвил гость.

– Прошу простить, наместник Огнтар, но одеяние подобного цвета кого угодно собьет с толку, – спокойно сказал Эрнил и сделал пренебрежительный поклон.

Перед командором стоял мужчина тридцати пяти лет. Сольве́йг Огнта́р отличался высоким ростом и стройным телосложением. Он был ухожен, как подобает человеку его окружения: ногти вычищены от грязи, смольные волосы аккуратно подстрижены, и едва припудрено лицо. Подбородок Сольвейга украшала небольшая округлая борода. Темно-карие глаза смотрели с прищуром и гордо.

– Красный цвет символизирует богатство, силу и кровь, – разъяснял наместник Огнтар. – Если мне будет угодно, он может стать и вашим цветом, командор Вольф.

Стражники держали руки на оружии, ожидая приказа господина. Эрнил Вольф был не в духе после трагических вестей о смерти архонтов Золы и Каштана. Он хотел написать письма семьям погибших, а не обмениваться лживыми любезностями с новоявленным наместником. В любом ином случае командор бы не пропустил угроз мимо ушей.

– После того, как я стал наместником Ринехола, король Толемей созвал Совет в Великом чертоге. Вы там не присутствовали, почему? Ставите себя выше остальных?

– Если бы я посещал все светские рауты, моя работа обросла бы паутиной. Как командующий архонтами, я обязан присутствовать только на встречах, которые касаются военной обстановки королевства и людей с симбионтом. Для всех остальных случаев имеются такие люди, как вы, наместник Огнтар, – Эрнил не ударил в грязь лицом.

– Если не справляетесь со своими обязанностями, возможно, королю стоит найти вам замену, – Сольвейг окинул взглядом свиту, будто любой из стражников подходил для этого поста. – Довольно тратить время. Я пришел, чтобы посмотреть в глаза человеку, возглавляющему архонтов Ринехола. Будем считать, что знакомство состоялось.

– В таком случае, чем могу вам услужить, наместник Огнтар? – вежливо спросил Эрнил, предвкушая уход неприятного гостя.

– Я хотел послать гонца. Но, поскольку сведения, в которых я нуждаюсь, обладают особой важностью, я решил получить их лично. Отдайте мне все документы с докладами о службе двух носителей дикого симбионта.

В иерархии власти наместники городов стояли на втором месте после короля. Эрнил не мог не подчиниться. Он озадачился велением Сольвейга, но не стал задавать вопросов. Эрнил соблюдал идеальный порядок. Найдя нужные документы, мужчина отдал их наместнику.

– Командор, гостеприимство явно не сильная ваша сторона, – мягкий смех человека был пропитан издевкой.

Сольвейг забрал две пачки сшитых докладов, защищенных с двух сторон жесткой выделанной кожей, и покинул особняк вместе со своей свитой.

* * *

Ветер принес прохладу. Погода благоволила строительству. С самого утра небо Ринехола затянуто серыми облаками, спасающими тружеников от палящего солнца.

Вечер. Управляющий строительством протрубил в рог, отпуская людей по домам. Спустя десять минут у башни почти никого не осталось. Последние возились впопыхах: возвращали на место инструмент и накрывали его слоями мешочной ткани, сволакивали в кучу кожаные ремни. В течение дня Верлиан Гахельм поднимался на вершину сторожевой башни, нося обтесанные камни, и мельком любовался пейзажем с высоты строения. За стеной столицы расстилались желтые и зеленые поля. После гула рога у юноши появилась возможность насладиться прекрасным видом засыпающих равнин без суеты.

Верлиан поднялся на вершину башни и увидел рыжеволосую девушку. Янтара сидела далеко от уступа, прижимаясь спиной к ровному булыжнику, и плакала. Попытки девушки вытереть слезы не увенчались успехом. Она испачкалась, проводя пыльным платком по щекам, и стала похожа на чумазого ребенка.

– Извини, что потревожил, – смущенно выпалил Верлиан и развернулся на месте, ступив на лестницу.

Девушка шмыгнула носом в ответ. Юноша вспомнил дружинника, наблюдавшего за ним и Янтарой, и ноги сами остановились. Искреннее дружелюбие канатчицы сыграло на совести юноши. Верлиан не знал девушку, но хотел отплатить ей добром.

– Тебя обидел мужчина, с которым ты каждый день делишь трапезу? – тихо спросил Верлиан.

– Ду́нкан? Что ты! – девушка так сильно удивилась вопросу, что перестала прятать опухшее от слез лицо. – Он мой брат. Он не причинит мне зла.

Ответ успокоил Верлиана. Юношу очаровал вид бескрайних полей и плавных холмов, засыпающих под лучами уходящего солнца. Ветер летел над колосьями. Сияли звезды. Доносился нескончаемый стрекот.

– О чем задумался? – спросила канатчица.

Юноша молчал, сосредоточенно глядя вдаль. Верлиан привлек внимание Янтары с первого дня, когда пришел к управляющему строительством с ответным письмом от командора, написанным рукою его помощника Оливера. Юноша напоминал Янтаре об одном важном для нее человеке.

– Ринехольское королевство самое большое в Молвинтайне. Ума не приложу, как один человек управляет такими необъятными землями. – Янтара напрасно старалась разговорить собеседника, поэтому тихо промяукала себе под нос: – Интересно, в какой стороне находится Еловое Гнездо?

Верлиан ощутил себя на учебной скамье и вспомнил наставника, кружащего около большой, занимающей полстены карты Ринехольского королевства. К концу второго года обучения будущие Стражи и Огненосцы знали эту карту до мельчайших подробностей. Верлиан огляделся и показал рукой на северо-восток.

– Там, – вполголоса произнес юноша и посмотрел на канатчицу. – Еловое Гнездо было священным местом для странствующих богомольцев. Клан Аят, ухаживающий за храмом, принимал паломников хлебосольно. Затем религия начала оседать в поселениях, Ринехол построил железные пути. Одна из дорог пролегла через Гнездо. Клан Аят занялся торговлей и подхватил научные веяния Ксенона. Храм был полностью разобран. Влияние Ринехола распространилось от гор Два Брата до Лазурного побережья, но Еловое Гнездо не вошло в состав Ринехольского королевства. Почему оно интересует тебя?

– Там был мой дом. Я больше не могу там появляться, – глаза девушки мгновенно налились влагой. – Кстати сказать, храм не был разобран. Он цел, но заброшен. Бог ушел из него вместе с паломниками.

Янтара задумалась, затем вновь зашмыгала носом. Было слышно завывание ветра, разгуливающего между щелей кронверка и сторожевой башни.

– Меня зовут Верлиан, – молвил юноша, осознав, что доселе не называл своего имени, избегая знакомства.

Янтара улыбнулась, посмотрела на юношу, стоящего к ней боком и наблюдающего за закатом.

– Верлиан, больно ли носить симбионт? Многие говорят, что эта сила ввергает владельца в невозвратимую тьму и меняет человека до конца его жизни.

– Тьма не страшна, если знаешь, кто в ней прячется.

Откуда-то снизу раздался звонкий мужской голос. Это Дункан окликнул свою сестру. Янтара подпрыгнула и поскакала вниз по лестнице. Верлиан бросил последний взгляд в сторону полей и последовал за канатчицей.

Как только девушка спустилась к подножию башни, Дункан положил руки на ее плечи и поинтересовался самочувствием, рассматривая покрасневшее лицо. Янтара что-то пролопотала, улыбаясь брату. Девушка раскрыла сумку и проверила крючки, затем подошла к стене и растормошила рулоны сыромятной кожи. Крупная игла со звоном упала вниз. Подобрав ее, Янтара довольно хлопнула в ладоши и кивнула брату. Мимо прошли два архонта, охранявшие эту часть улицы от воров. Они осветили лица людей светом факелов, узнали тружеников и пошли дальше. Дункан велел сестре поспешить домой, пока не стемнело, и условился вскоре догнать ее. Янтара послушалась брата.

Когда Верлиан спустился, его поджидал рослый и хорошо сложенный человек. По взгляду Дункана можно было понять, что он настроен враждебно.

– Из-за чего плакала моя сестра? – не церемонясь, задал вопрос дружинник.

– Спроси у нее сам, – ровным тоном последовало от юноши.

– Сначала беседуете на обеденном перерыве, потом уединяетесь в башне. Как это понимать? – Дункан не стал дожидаться ответа. – Держись от нее подальше. Мне плевать, что у тебя беленые глаза. Если еще раз увижу вас вместе…

– То что? – вызывающе поинтересовался Верлиан.

Действия Дункана часто опережали его мысли. Дружинник набросился на юношу, понимая, что плодотворному диалогу уже не быть. Верлиан искусно ушел в сторону, и Дункан напоролся на стол и опрокинул его вместе с кузнечным инструментом, поднимая шум. Развернувшись, мужчина замахнулся, и его кулак полетел в противника. Верлиан сложил руки стеной и защитил лицо. Белокурый юноша оказался ловчее. Сделав полушаг в направлении дружинника, он ударил Дункана в скулу. Верлиан дрался даже не в полсилы: он только окончил обучение в казарме архонтов и не хотел испортить служебную хронику, покалечив человека. Дункан пришел в себя, двинул противнику в колено. Верлиан потерял равновесие. Дружинник толкнул его. Юноша упал на землю и посмотрел на человека. Дункан явно остудил свой пыл.

Верлиан обратил внимание на железный оберег, перекрутившийся во время драки. «Вегге Тумвас? – прочел юноша и нахмурил брови. – Почему имена не совпадают?» На краю улочки появились два факела. Дункан заметил архонтов и поспешил удалиться с места драки. Верлиан рывком поднялся с земли и отряхнулся, затем поднял разбросанные кузнечные инструменты. Подойдя, архонты помогли юноше поставить опрокинутый стол. Верлиан вежливо извинился за «свою неуклюжесть» и поблагодарил воинов. Архонты шутливо велели пить меньше хмеля. Они проверили башню, затем уселись за стол и раскинули карты. Верлиан пошел домой с ощущением, будто он ввязался в чужую семейную тайну.

* * *

Лунная благоухающая ночь объяла Ринехол. Окно на втором этаже постоялого дома было открыто настежь. Легкий ветерок придавал полупрозрачной шторе округлый силуэт. Угли в украшенном башенками камине погасли, но источали приятный жар. На половицах и ковре с традиционным иссиня-белым орнаментом была разбросана парадная одежда и нательное белье. Было слышно рваное сбившееся дыхание и ритмичные толчки. Лику луны предстала прекрасная женская спина. Страстные изгибы всего тела заставляли любовника Полии Гриш смотреть безустанно и пылко. Бархатные стоны женщины и ее кудрявые локоны, щекочущие грудь, пробудили в мужчине желание взять инициативу в свои руки. Сольвейг Огнтар притянул Полию и уложил ее на подушки. Женщина закинула руки за спину любовника, царапая его и получая звериное удовольствие.

Сольвейг вел себя в постели развязно и властно. Он не боялся причинить боль и задействовать силу. Полия кусала Сольвейга за шею и мочку уха, смотрела мужчине в глаза и сладострастно стонала. Ускорившись, Сольвейг стиснул в ладонях ягодицы Полии, и в скором времени достигнул пика блаженства. Перевернувшись на спину, он кинул под голову две шелковые подушки. Полия вытерла смоченным слюной пальцем кровь с нижней губы мужчины, подняла одеяло до плеч и обняла нового наместника Ринехола. Сольвейг наклонил голову и посмотрел на Полию.

– Люблю опасных женщин. Тех, что с оголенным жалом и похожи на буйствующую стихию, – молвил он. – Мы похожи. Ты убила свою мать, подмешав яд в ее лекарство. А я свернул шею родному дяде и столкнул его с балконного навеса.

– Фалина долго боролась с болезнью. Лекарства ей везли из Ксенона. Моя мать была мягкотелым ученым, привязавшимся к носителям дикого симбионта. Их нужно было посадить в клетку и ставить опыты, – холодно рассуждала женщина.

– Милая, тебе бы пошел красный цвет, – довольно произнес наместник, растягивая губы в улыбке.

В тишине ночи послышалась приглушенная мягкая поступь. По крыше постоялого дома покатилась мелкая каменистая стружка. Сольвейг встал с кровати и поднял с пола ножны, схватился за рукоять меча, вытащив оружие на треть. Полия села, прикрывая обнаженное тело одеялом, и подвинулась к резной спинке кровати.

На подоконник с грацией кошки опустился странный человек, отбрасывая на пол длинную тень. Незнакомец снял капюшон и посмотрел на Сольвейга. Наместник щелкнул оружием, вернув меч в ножны, и облачился в халат.

– По-прежнему не любишь пользоваться дверьми? – усмехнулся мужчина. – С тех пор, как я стал наместником Ринехола, от тебя не было вестей, Полумесяц. Докладывай.

Резкий порыв ветра отбросил полупрозрачную штору, позволяя Полии Гриш лучше разглядеть в лунном свете таинственного человека. Сложно было определить его возраст или происхождение. У молодого мужчины, которого Сольвейг назвал Полумесяцем, были рваные белые волосы. Правую часть лица незнакомца уродовал глубокий шрам в форме половинки месяца. Он делил пополам правую щеку, пересекал покрытый бельмом глаз, разрезал бровь и тянулся до середины лба. Вероятно, незнакомец наполовину слеп. Поперек губ и подбородка были и другие шрамы, будто оставленные когтями животного. Они срослись, но искажали лицо молодого мужчины.

– Ли́лиус Аят передал меня в ваше распоряжение и надеется на благополучное исполнение плана.

– Как щедро с его стороны доверить мне своего лучшего слугу, умеющего выполнять любые задачи без лишних вопросов, – говорил Сольвейг, открывая комод в поисках докладов. – Благодаря Полии у нас есть доступ к исследованиям главного генного алхимика Ринехола. Признаюсь, я ожидал от этих детей с врожденным диким симбионтом иного. Их достижения во время обучения в казарме архонтов достойны подражания. Они законопослушные жители столицы. Это все усложняет! Но их покровитель, Эрнил Вольф, опасается их истинной сущности. Иначе почему он не посылает их за стену? Рамирия Элиотс помогает травнику, Верлиан Гахельм носит камни у северо-восточной сторожевой башни. Чушь собачья!

Сольвейг Огнтар кинул документы в ящик комода. Полумесяц спокойно сидел на подоконнике в ожидании приказа. Небольшая свита наместника, раскуривающая сушеные листья, переминалась с ноги на ногу недалеко от входа в постоялый дом и не замечала таинственного гостя.

– Король Толемей вскоре уедет из Ринехола и отправится на архипелаг Скорпей на встречу владык Молвинтайна. В его отсутствие я буду править Ринехолом. Совет будет следить за каждым моим шагом. Благо, у меня есть союзники в столице. Я верну Вольфу доклады вместе с указом о распределении носителей дикого симбионта в боевые отряды.

– Командор не поверит твоему указу без личной королевской печати, – заметила Полия.

– Милая, об этом можешь не беспокоиться, – не вдаваясь в подробности, уверил Сольвейг, – Полумесяц, займись репутацией Рамирии и Верлиана. Пусти о них дурные слухи. Люди должны усомниться в своей безопасности. Напомни, что они живут в одном городе с двумя отвратительными демонами.

– Будет исполнено.

Полумесяц выпрямился. Он был худым и долговязым и с виду мало походил на воина. Однако человек с легкостью ухватился за уступ и бесшумно подтянул свое тело на крышу постоялого дома. Сольвейг Огнтар снял халат и вернулся в объятия женщины.

– Этот мужчина упоминал Лилиуса Аят. Из клана Аят? Ты ведешь общие дела с Еловым Гнездом? И какой у нас план? – шепотом ласково спросила Полия и поцеловала Сольвейга.

– Милая, тебя не должны волновать вопросы клана, – с улыбкой на лице молвил мужчина. – Как я и обещал, за твою помощь ты получишь носителей дикого симбионта. Я обеспечу тебе безопасную переправу на другой материк и дам лучшую лабораторию. Ты будешь вольна делать с демонами-уродцами все, что пожелаешь. Ни командор Вольф, ни король Толемей не будут препятствовать тебе.

– Я стала главным генным алхимиком Ринехола, но что толку? Мои руки связаны. Ты же понимаешь, что носителей дикого симбионта нужно изучать моими методами. Моя мать ничего не добилась: она мирно наблюдала за особенными детьми и вела записи. Когда я пришла к королю с прошением о решительных мерах в исследованиях, он отказал. Толемей молод и советуется с Меором Бодри, который придерживается гуманистических взглядов. Как и командор. Они относятся к носителям дикого симбионта, как к людям, а не ключу к изучению демонов. Ах, если бы Рамирия и Верлиан свернули с праведного пути и показали клыки…

– Полумесяц как раз этим и занимается, – Сольвейг провел пальцем по острому подбородку женщины. – Пускай носители дикого симбионта прогуляются за стену. Если сделают глупость, мы узнаем об этом.

Полия улыбнулась и обняла наместника, положив голову на его грудь. Сольвейг сомкнул глаза.

* * *

Солнце успело взойти и спрятаться за алой линией горизонта: прошел день. На следующее утро Верлиан Гахельм получил письмо от помощника-писаря командора, адресованное управляющему строительством. В письме говорилось об освобождении юноши от труда. Неожиданно для себя Верлиан узнал о том, что будет исполнять свои обязанности носчика камня последний день, и что ему уже найдена замена. Узнав о решении командора Вольфа, управляющий смиренно махнул рукой. Ему не хотелось лишаться такого способного и склонного к молчанию труженика.

Вместе с письмом юноше был выдан полуторный меч Стража. Оружие заплеталось в ногах и мешало Верлиану носить по лестнице камень. Спустившись, юноша заметил несколько торчащих из стены мастерской гвоздей, вбитых высоко у крыши. Верлиан замахнулся и повесил на гвоздь пояс с ножнами, в которых покоился меч.