Объявляю вас мужем и женой

– Скотина ты, Раф! Полуангелы не толстеют!

– Но и не худеют, дорогая! Какая жалость!

Я всплеснул руками и закатил глаза. Она шлепнула меня по руке и рассмеялась.

– На тебя невозможно злиться. Догоняй, неидеальный попутчик!

И она поспешила вперед, пританцовывая.

Надо поведать вам о том, что полуангелы навсегда остаются такими, какими попали в наш Дом. В том же возрасте и комплекции. Конечно, я сейчас про «земные» годы. Попав сюда сорокалетним, ты будешь проживать тут последующие столетия и отмечать сотый, пятисотый, тысячный день рождения… Но на вид останешься все тем же мужчиной, разменявшим четвертый десяток. Естественно, мы меняем одежду, а девушки, подобно Анжеле, иногда делают макияж и прически. И не только девушки – достаточно вспомнить укладки Вэла. Только тсс! Я вам ничего не говорил! (Тут я вам подмигиваю – ну вы понимаете!) Но мы не толстеем и не худеем, не меняемся физически, не болеем и не старимся. Равно как и не молодеем. В нашем Доме можно встретить полуангелов всех возрастов (ну почти, примерно с 14 земных лет), национальностей и комплекций. И, конечно, мы не умираем. Вернее… Но об этом как-нибудь в другой раз.

Между тем, мы поднялись на четвертый этаж галереи Тейт Модерн. Я чуть притормозил на пороге, зачарованный открывающимся панорамным видом. Как и в самый первый раз, он гипнотизировал и притягивал подойти поближе и прильнуть к окнам, любуясь. Не знаю, почему, но именно этот «застекленный» вид (а не «открытый», с балкона, парой этажей ниже) волновал и заставлял сердце трепетать. Возможно, все дело именно в огромных, от пола до потолка, окнах. И кажется, будто ты паришь на уровне четвертого этажа, защищенный лишь стеклом да высокой стойкой, тянущейся вдоль окна.

Пока я глазел на Сент Пол, теперь уже с другой стороны, разделенный с ним Темзой, Натали успела занять два высоких стула рядом, а Джордж отправился добывать вино и пирожные на закуску. Мне на плечо опустилась рука. Анжела.

– Мы совсем недалеко от того места, где она, – кивок в сторону моей подопечной, – танцевала с протеже Вэла.

– Да, я готов следить за ее мыслями. Не переживай, завтра на прогулке с Майклом мы напомним ей про Джорджа.

Анжела кивнула и чуть сжала мое плечо.

– Спасибо!

Она отошла и встала рядом с Джорджем, я – за спиной Натали. Пока наши «половинки» весело болтали и пили вино, я задумался. Бывало ли у вас так, что какое–то место, запах, вкус или мелодия ассоциировались только с одним человеком? Бывало ли так, что карта города превращалась в карту воспоминаний – встреч, поцелуев, свиданий и разлук? Можно ли окончательно «стереть» эти воспоминания или «заменить» их с другим человеком? И от чего это зависит – от сентиментальности, романтичности натуры или силы любви к «старому» или «новому» возлюбленному? Когда я был еще человеком, немногим больше, чем сто лет назад, (а мы, полуангелы, помним свою «земную» жизнь), я был увлечен одной девушкой, Софией. Мы оба прошли через одни серьезные отношения и были, по рамкам критериев столетней давности, уже «немолоды»: Соне исполнилось двадцать шесть лет, мне и вовсе стукнуло тридцать три. Она была вдова, ее муж погиб в седьмой англо–ашантийской войне33. Я же потерял свою первую жену еще ранее – она умерла от пневмонии. И долгое время я не мог думать о новых отношениях. Но после встречи с Софией снова начал «оживать». Увлечение переросло в бешеную влюбленность и дальше – во взаимную любовь. Мы поженились, но через несколько лет расстались. Это было крайне тяжело для нас обоих, разлука принесла с собой огромную душевную боль. И весь Лондон (и несколько соседних городов) превратились для меня в большую «Энциклопедию Софии»: на этом перекрестке мы впервые поцеловались, а здесь купили большого серого кота у какого–то оборвыша, просто пожалев его. Это кафе стало нашим любимым местом встреч, а в этом мы праздновали полгода наших отношений… На этом месте в парке я признался Соне в любви, а около этого памятника мы впервые поругались. В этот город впервые поехали вдвоем, а тут проводили медовый месяц. В этом доме мы жили. И здесь же расстались. И так далее, и так далее… Город тогда «пах» для меня Софией, каждый звонкий смех был ее смехом и каждый взгляд с афиши – ее взглядом. Это было не наваждением, а, скорее, каким–то мрачным наслаждением, сродни мазохистскому удовлетворению – проходить знакомые места и вспоминать, вспоминать… Постепенно боль стала утихать, но «вылечиться» окончательно в земной жизни мне не удалось – я погиб. И стал тем, кем стал. Я знаю, что она снова вышла замуж – за свою половинку – и прожила долгую и счастливую жизнь. И я могу сказать, зная теперь «специфику» нашей работы, что ей очень повезло – и с наставниками, и с мужем. А еще я был бесконечно счастлив за нее и благодарен ей за то, что она сумела оправиться от утраты, сумела жить дальше, когда меня не стало (ведь мы продолжали любить друг друга и шли к примирению), «доверилась» своим наставникам, «слушая» их подсказки, и обрела свою «идеальную пару». Да, может вам это покажется странным, но я был именно благодарен ей за все это – полуангелы не испытывают ревности, чувства мести или злобы на людей. Но и любить они больше не могут. Вернее, не имеют права. Особенно человека. Во-первых, это заранее обречено, даже ежику понятно, во-вторых, это может помешать работе. А в таком отделе, как наш, фактор «помех» должен быть исключен. Слишком много стоит на кону – счастливая жизнь предназначенных друг другу людей. Мы просто не имеем права лишать их этого.

Я почувствовал, что в плечо впились кончики ноготков и с удивлением оглянулся. Анжела гневно смотрела на меня, ноздри ее чуть подрагивали. Наши подопечные направлялись к выходу. Блин! БЛИН! Я опять задумался и все пропустил.

– Рафаэль. Я не понимаю, что с тобой! Очнись! – Она пощелкала пальцами у меня перед носом и сжала губы. Потом взглянула почти умоляюще. – Раф. Сейчас очень важная часть – мы будем проходить место встречи с Майклом. Я еще раз очень прошу тебя…

Я схватил ее руку и сжал.

– Прости, Энж! Прости! Я… прости! Я сосредоточен. Правда!

Она кивнула и чуть грустно улыбнулась.

– Пойдем догоним их.

Мы снова пристроились позади наших “половинок”. Я начал мысленно настраиваться на Натали. Сейчас ей радостно, спокойно и крайне хорошо. Это еще не влюбленность, но уже где–то близко. Поэтому мы решили обязательно включить в первые свидания маленькие напоминания о «соперниках». Это должно чуть «охладить» Натали и не дать ей влюбиться раньше времени ни в того, ни в другого мужчину. Сейчас обязательно надо соблюдать баланс. А вот Анжеле и Вэлу придется искусственно чуть сдерживать влюбленность мужчин, потому что в данные моменты соперниц у Натали нет никаких.

Мы приближались к первому месту встречи Натали и Майкла. Сегодня тут не было ни танцоров, ни музыкантов, лишь кучки людей, толпящихся у парапетов на набережной Темзы – смеющихся, фотографирующихся и общающихся на всех языках мира. Натали напряглась – невольно, но вполне ощутимо. Она повела плечом, ее взгляд заскользил по улице, словно что-то ища. Рука, лежащая на предплечии Джорджа, дрогнула, а улыбка стала слегка неестественной. Я подключенный к ее сознанию, взял мысли на контроль. Они складывались в яркие образы и воспоминания. Мелькало лицо Майкла. Моя протеже неосознанно чуть отстранилась от Джорджа, что тот тут же ощутил на энергетическом уровне – словно провисла натянутая нить. Анжела, контролирующая мужчину, качнула мне головой. Я «прокрутил» воспоминания девушки вперед, уже на последние минуты встречи – звонок Кары (Натали улыбнулась сама себе) и обещание свидания в воскресенье. Все это нужно было для того, чтобы не подключились «телесные» воспоминания – рука Майкла на ее талии в танце, прижатые бедра, взгляды в глаза, тепло мужского тела… Это могло найти отклик в ее теле сейчас, что нам было совсем не нужно. Не на этом свидании. Затем я аккуратно «потушил» картинки, сделав пасс рукой и сложив пальцы, как будто вобрал в них воспоминания и загасил. Я вернул девушку к реальности, в которой сейчас был Джордж, и чуть-чуть мысленно «подтолкнул» ее к нему. Натали вновь сделала то же движение плечом, но теперь успокаиваясь, и прижала ладонь к руке Джорджа. Нить снова натянулась, мужчина расслабился. А Анжела подняла вверх большой палец и ослепительно улыбнулась – все хорошо.

– Как насчет мороженого, Натали?

Джордж указал на вагончик с мягким йогуртовым мороженым и кучей вкусных наполнителей к нему. Чего тут только не было – и различное печенье, и фрукты, и орехи, и шоколадки, и желейный мармелад… Она улыбнулась.

– С удовольствием! Но наполнители выберу сама!

– Как прикажет дама… Лишать тебя такого удовольствия…

Моя протеже прищурилась, улыбнувшись.

– Хотя… давай выберем наполнители друг другу? Не возражаешь?

Джордж усмехнулся.

– Не поверишь – хотел предложить тебе то же самое!

– Ну что ж! Наши желания сходятся! Вперед!

Они побежали к вагончику, а Анжела сказала мне последнюю промелькнувшую мысль Джорджа: «Я бы хотел, чтобы наши желания и дальше сходились!» Она взяла меня под руку и положила голову мне на плечо. «Ну что ж, поживем-увидим!»

Мы тоже взяли себе мороженое, став на несколько минут видимыми и совершенно непримечательными туристами. Энжи показала мне язык и запретила выбирать за нее лакомство. Естественно – я тройную порцию с почти всем, что можно было туда запихнуть, конечно бы ей не выбрал! Она скорчила рожицу, увидев мои округляющиеся по мере наполнения стаканчика мороженым и вкусняшками глаза.

– Дорогой, полуангелы не толстеют!

– Знаю, дорогая, ты уже напоминала. Но ты не лопнешь?

Анжела скривила личико и посмотрела на мою двойную порцию.

– Слабак!

Мы вновь стали невидимы и уселись рядом с подопечными на набережной. Они весело болтали обо всем – и ни о чем. Я смотрел на полет чаек, слушал песни волн Темзы и позволил себе расслабиться полностью на несколько минут. И все равно мысли продолжали течь в направлении наших половинок. Натали сейчас хорошо, очень хорошо с Джорджем. Но мы должны постараться, чтобы так же спокойно и свободно ей было завтра с Майклом. Это будет честно. Это будет необходимо. Валентин уже предупредил, что ему пришлось чуть сдержать сердечные порывы своего подопечного. Его протеже влюблялся быстрее. Мы уже обсудили тот момент, что, хоть Майкл и проявлял немного больше эмоций, это могло ничего и не значить. Таков тип характера, личности, эмоциональных особенностей. И не то что утверждать, а даже предполагать, что именно он – суженый Натали, было рано.

Забытое мороженое подтаивало рядом. Я почувствовал взгляд Энжи, уже расправившейся со своей порцией, и чуть отодвинул от нее креманку.

– Лопнешь!

Она сделала вид, что обиделась, но потом сморщила нос и засмеялась.

– Ты прав! Всегда была немного «жадной» на сладкое.

Я осмотрел ее прекрасную фигуру и женственные формы. Тонкая талия. Шикарные бедра. Длинные ноги. Она заметила мой оценивающий взгляд.

– Ну да, тогда были спорт, спорт и еще раз спорт. Странно, наверное, так говорить, но я рада, что попала сюда в «этой» форме. Возможно, это граничит с тщеславием, но мне так спокойнее. Все же, какую-то долю неуверенности в себе я успела «оттуда» (кивок в сторону) прихватить. – Она чуть грустно улыбнулась мне и отвела глаза. – А сейчас… сейчас я «отрываюсь»!

Энж выхватила из моей креманки кусочек брауни34 и с удовольствием его проглотила.

– Пойдем?

Натали и Джордж отошли от нас на пару шагов. Впереди развлекал толпу уличный актер, изображавший статую. Все предметы его гардероба – от ботинок до цилиндра – равно, как и лицо и волосы, были покрыты золотой краской. Он то замирал на какое-то время, то оживал – совершенно неожиданно, делая танцевальные па или играя на скрипке, тоже золотой, которую держал в руках. Когда наши подопечные поравнялись с ним, он «ожил» и сделал Натали знак приблизиться. Она в замешательстве посмотрела на Джорджа, но тот лишь улыбнулся и подал плечами. Девушка подошла к статуе и замерла в ожидании. «Золотой» актер галантно раскланялся, открыл небольшой сундук, стоящий у его ног, вынул оттуда коробочку и протянул моей протеже с мягким кивком. Она моргнула, мотнула головой и осторожно приняла подарок. «Статуя» подмигнула ей и снова замерла.

Натали подошла к Джорджу.

– Открой!

Он улыбался и наблюдал за ее реакцией. Девушка последовала его совету и обнаружила там кусок лимонного пирога из Национального театра.

– Но… Как… Подожди, я не понимаю…

Она посмотрела на на Джорджа, оглянулась на статую и вновь перевела взгляд на мужчину.

– Я не понимаю…

– Пусть это будет моим секретом и маленьким волшебством для тебя!

– Спасибо!

Натали растроганно улыбнулась и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать Джорджа в щеку. Поцелуй вышел очень душевный, но правильно воспринятый обоими сторонами. Что ж, пока все прекрасно! По плану еще небольшая прогулка и вкусный ужин в пабе неподалеку. А потом – домой. Натали жила в районе Хэмпстед, Джордж – в Кенсингтоне. Кстати, Майкл обитал неподалеку от него – в Ноттинг Хилле.

Мы прошли оставшуюся часть Саутбэнка с его вечными очередями у одних из главных «развлекательных» достопримечательностей – Глаза, Данжона и Аквариума35. Оживленные толпы туристов и жителей Лондона, смеющихся, общающихся на всех языках мира и бесконечно фотографирующих – себя, друг друга, Темзу и все вокруг, – они создавали «атмосферу» этого места, смешанный эмоциональный поток из радости, боязни, восторга, нервозности, предвкушения развлечений и вдохновения. Ближе к Вестминстерскому мосту народу становится так много, особенно в ясные и теплые дни, как этот, что иногда приходится буквально протискиваться сквозь них, рискуя затеряться. Джордж взял Натали за руку и стал прокладывать путь через толпу, лавируя между людьми, как опытный гонщик, объезжающий препятствия. Наконец, мы поднялись на Вестминстерский мост. Народу стало чуть меньше, но руку девушки он не выпустил – все равно вероятность потеряться оставалась.

Благополучно перейдя на другую сторону Темзы, Джордж галантно подставил Натали локоть, она взяла его под руку, и мы направились в Ред Лайон36 – один из знаменитых пабов Лондона недалеко от Парламента (я всегда обожал их пироги – традиционное английское блюдо). Натали пришло сообщение от Майкла – это было запланировано нами. Второе небольшое напоминание за день. Смс было милым, но совершенно «праздным» – он спрашивал, как девушка проводит свой день и все ли в силе на завтра. Натали подняла глаза на Джорджа и немного стушевалась.

– Все в порядке?

– Да, сообщение от знакомого, прости!

Моя подопечная быстро напечатала текст и убрала телефон. Я снова «вернул» ее к Джорджу. Энж не делала почти ничего – только проконтролировала уровень ревности. Так, мимолетный «укольчик». Мужчина чуть нахмурился, но потом снова «засиял».

– Пойдем поищем столик?

Заняв одно из лучших мест, (нам «отдали» большой стол на четверых, конечно, хотя мы с Энж были невидимы), Натали заказала подошедшей девушке-официанту пастуший пирог, подопечный Анжелы – с мясом и элем, а я, сделавшись на несколько минут видимым (пришлось провернуть это в туалете, а что поделать), купил себе за стойкой пиво. Энжи и наши «половинки» предпочли сидр. Вновь провернув «фокус с исчезновением» в туалете, мы присели к нашим подопечным, попивая невидимые напитки. За столом возобновился оживленный разговор, который был начат еще на Вестминстерском мосту и был прерван при входе в паб.

– Скажи, Натали, а какое место ты бы посоветовала для обязательного посещения в Лондоне тому, кто здесь впервые? Если бы ты хотела, чтобы человек влюбился в этот город раз и навсегда?

Она улыбнулась и чуть склонила голову на бок.

– Ну ты же понимаешь, что невозможно выбрать только одно место? Это и Пикадилли с его Эросом и «лучами» (конечно, имелись в виду улицы, расходящиеся в разные стороны от фонтана на площади), и парк Кенсингтон с одноименным районом, и шикарный Альберт Холл, и Ноттинг Хилл с цветными домиками, и Трафальгарская площадь с видом на Биг Бен, и…

Натали воодушевленно замахала руками, пытаясь компенсировать эмоции, рвущиеся наружу.

– Погоди! – Джордж поймал ее руки и чуть сжал между своими. – Я понимаю, что Лондон прекрасен и есть много мест, куда можно отвести человека и впечатлить его. Но выбери одно. Там, где чувствуешь, что хотела бы остаться здесь навсегда. Что это – твой дом.

Он выпустил ее руки и сложил на столе свои, наклонившись чуть ближе к девушке. Натали задумалась, но лишь на пару секунд. Потом ее лицо смягчилось озарившей его мечтательной улыбкой.

– Тогда я счастливица. Я живу именно в таком месте. Это Хэмпстед. Да, вот такой, на первый взгляд совсем не «туристический» Хэмпстед. И не потому, что там мой дом. А просто… – Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Знаешь, когда я впервые его увидела, мне было 10 лет – мы приехали в Лондон с родителями. Папу пригласили работать здесь. Он и так часто ездил сюда по работе, еще до моего рождения: делился опытом, сам набирался мастерства. И, наконец после стольких лет, принял предложение обосноваться в одной из местных клиник. Мы выбирали дом, в котором поселились бы после переезда. Я до сих пор помню первое чувство, охватившее меня, когда мы вышли на улицу из метро, – смесь восторга, удивления и какого-то умиротворения. Я сразу поняла, что хочу жить здесь.

Мы с Анжелой переглянулись и дружно улыбнулись. Это был и наш любимый район. В отличие от Вэла – тот обожал сверкающий центр.

– Стоп-стоп! – Джордж взмахнул правой рукой и мотнул головой. – Забавно, но я даже не спросил тебя, откуда ты. Почему–то подумал, что коренная англичанка. Хотя обратил внимание на едва заметный интересный акцент. Прости! Откуда вы переехали?

– Из России. Папа работал в Санкт-Петербурге и мотался с практикой по всему миру, но чаще всего сюда! – Девушка улыбнулась. – Все получилось так суматошно – переезд, выбор школы, нового дома…

– Было сложно?

– Знаешь, я думаю, для родителей – очень. Они ведь всю жизнь прожили в России, и тут неожиданно сорваться, искать мне школу, присматривать нам дом, разлучиться с друзьями, родственниками… И, хотя папа был воодушевлен и много шутил, он все равно переживал, конечно. Наверное, в глубине души я и сама понимала стресс и нервозность старших. Но я была подростком, готовым к новым открытиям, новым мирам… И все это для меня было, скорее, как приключение – удивительное, волнующие, какое-то нереальное… Стыдно сказать, но я тогда больше переживала за то, какой район выберут родители, нежели серьезно вникала в трудности, с которыми мы столкнулись.

– И родители выбрали Хэмпстед? – Джордж увлеченно смотрел на девушку.

– Пришлось немного надавить. – Натали рассмеялась. – Папе понравился другой дом, в Ричмонде. Но я так сильно хотела Хэмпстед и так яростно его «защищала», что сначала мама, а потом и папа приняли мою сторону. Ну и потом, я всегда была обожаемой папиной дочкой, он не мог долго мне сопротивляться.

– И сейчас ты живешь с ними?

– Нет. Я живу на соседней улице. – Натали улыбнулась и отпила сидр. – Мы дружили с одной семьей, которые жили как раз в том доме, где я сейчас. Андреас, папин друг, тоже был врачом. Вернее, он и сейчас врач, конечно… Они с папой познакомились там же, в Хэмпстед, и сразу сдружились. И были «не-разлей-вода» почти двенадцать лет. Но потом Андреас с семьей уехал в Грецию, на родину, и открыл частную практику… Дом они продали нам. И очень дешево, надо сказать! Папа с ним до сих пор общается, переписывается и созванивается, они ездят друг к другу в гости, но на предложение переехать и работать вместе пока отказывается.

– А переехать в Ричмонд он не хочет? – Джордж улыбнулся. – Не стыдно, что не послушалась папу? Как кстати, его зовут?

Натали усмехнулась.

– Джон. По-русски – Иван, одно из самых распространенных имен. – Девушка улыбнулась и пожала плечами. – Нет, не стыдно. Ведь тогда бы они не познакомились с Андреасом. И у папы не было бы лучшего друга, а у меня – моего Хэмпстеда. Знаешь… я много раз пыталась выразить словами, почему я так его люблю, но все это как будто «не то»… Вернее, слова-то правильные, но они как будто не могут до конца передать именно чувства.

Джордж поставил локти на стол и подпер лицо кулаками, внимательно разглядывая девушку.

– Ну все же мне очень хочется услышать о твоей любви к Хэмпстеду. Расскажешь?

Натали кивнула.

– Постараюсь. Но, боюсь, это может затянуться надолго.

Она хихикнула и очаровательно улыбнулась, выжидающе смотря на подопечного Анжелы. Тот подмигнул.

– Как-нибудь переживу! Начинай!

Она выдохнула и мечтательно улыбнулась, глядя в сторону. Черты ее лица стали мягче и как будто светлее. Моя подопечная воскрешала в памяти образы и картинки из прошлого – дорогие ее сердцу воспоминания.

– В тот день, когда я впервые оказалась в Хэмпстед, мы немного заблудились. Была осень, и уже вечерело. Мы должны были встретиться с агентом по недвижимости уже на месте, около нужного нам дома. У папы была карта. Но мы свернули от метро не в ту сторону. И в какой-то момент вышли к парку. Вернее, к большой черной табличке, возвещавшей, что это Хэмпстед Хит. Со стороны Спаниардс роуд, справа, если идти с Хай-стрит. Знаешь? – Джордж утвердительно кивнул. Натали продолжила. – Тогда мы еще не знали, что это огромный парк. Папа уже понял, конечно, что мы пошли совершенно не туда, и отправился на поиски того, кто мог бы рассказать дорогу. А мы с мамой еще немного прошли и сели на скамейку. Вечер опускался все быстрее, добавляя всему вокруг какого–то холодного очарования и таинственности. Я бы даже сказала, мистики. А мы просто сидели и смотрели на раскинувшуюся панораму центра Лондона, такого далекого сейчас, на россыпь разноцветных переливающихся огней… И в этот момент я была счастлива. Но это не было таким «щенячьим восторгом». Скорее, наоборот. Может быть впервые в жизни я ощутила другое счастье – спокойное и умиротворенное. И поняла, что «пропала». Вскоре папа вернулся за нами. И мы снова отправились по маленьким улочкам. Конечно, в итоге дом был найден, но в какой-то момент наших поисков мне захотелось, чтобы они растянулись на подольше. И мы просто бродили там, в надвигающихся осенних сумерках, разглядывали эти прекрасные дома, казавшиеся такими старинными и «викторианскими», смотрели, как в окнах уютно зажигается свет… Был небольшой туман, и мне, всегда любившей литературу, казалось, что я нахожусь в каком-то романе – то ли «Джейн Эйр», то ли «Дориан Грей» … А, может, и вовсе встречу сейчас Шерлока Холмса…

Джордж усмехнулся.

– По–моему, ты предпочитаешь Пуаро!

Натали рассмеялась.

– Кстати, вполне возможно, что мечтала увидеть на дорожках именно его.

– Прости, я перебил тебя! Обещаю слушать с удвоенным вниманием.

Джордж поднял обе руки на уровне груди в обезоруживающем жесте. Девушка улыбнулась.

– Ничего. Когда мы покидали Хэмпстед, я пыталась вдохнуть его воздух как можно глубже, как будто пыталась задержать его в себе, стать частью этого места, «породниться» с ним, что ли… Мне казалось, что тогда мы точно будем жить здесь. Я словно загадывала желание еще раз вернуться сюда, только вместо бросания в фонтан монетки вбирала в себя воздух. И даже подобрала какой-то камешек – на счастье!

– И он сработал! – Джордж подмигнул девушке. Она счастливо рассмеялась.

– Да, он сработал. Или любовь папы ко мне и очарование этого места. Или все вместе – не знаю. – Натали повертела немного стакан с сидром и отпила несколько глотков. – Но сейчас я выхожу на Парламент Хилл, сажусь прямо на траву и таю. Таю от любви. И от ощущения какого-то спокойствия. Как будто исполнилась мечта – и ничего не способно теперь этого изменить. Знаешь, как бывает, когда о чем-то сильно мечтаешь, но не можешь этого получить, а потом желание вдруг – раз! И сбылось. И ты чувствуешь легкость и умиротворение. Вот именно такое счастье – легкое, теплое – я ощущаю там. Даже сейчас, после стольких лет. Как в первый раз. Хочется улыбаться. Хочется дарить это тепло, что есть внутри, и делать добро…

Нашим «половинкам» принесли заказанные пироги. Натали отпила сидр, чуть задумчиво улыбнулась и посмотрела на Джорджа.

– Надеюсь, я смогла передать свой настрой. Ну а ты? Что любишь ты? Что бы ты хотел показать в Лондоне иностранцу?

Она отрезала кусок пирога и отправила в рот, довольно зажмурившись. Джордж ненадолго задумался. Он осмотрел паб, чуть прищурив глаза. Потом повернулся к Натали.

– Наверное, это будет… – Мужчина загадочно улыбнулся. – Ричмонд. Да, тот самый Ричмонд, который ты так быстро отвергла! Или Гринвич. Не могу выбрать!

Натали улыбнулась и подняла брови.

– И все же…?

– Мне по душе Ричмонд – с прекрасными видами на далекий Хэмптон Корт и Темзу, с небольшими улочками, больше подходящими какой–то греческой столице на маленьком острове, например, Корфу, с его огромным парком и, конечно, благородными красивыми оленями… Но и Гринвич я нежно люблю. Там я, кстати, впервые влюбился.