Василиса+говорящая

Лифт с грохотом остановился на 52-м этаже. Егоровна отодвинула решётку и распахнула двери:

– Приехали, молодёжь! Выходьте!

Сразу за лифтом начиналась красная ковровая дорожка. Иван потянул меня вперёд по коридору.

– Смешная она, Егоровна эта, – оглянулась я на уехавший вниз лифт, – неужели она тоже ненормальная?

– Паранормальная! – одёрнул меня Ваня так, будто я матом ругнулась. – И, пожалуйста, старайся больше язык за зубами держать…

Я хмыкнула:

– Помню, помню. Я ж говорящая! Всех тут проклясть могу…

– Не можешь, – ехидно посмотрел на меня он, – тут почти у каждого своя защита есть. Ты для людей опасна, маги могут и отпор дать…

Я сникла и продолжила ускоренно шагать по длинному краснодорожечному коридору.

– Долго нам ещё? – минут через пять заныла я.

Ваня пожал плечами:

– Путь к начальству долог и тернист, – и, увидев моё вытянувшееся лицо, засмеялся, – да шучу я! Пришли уже!

И правда, перед самым носом образовалась массивная дверь с надписью «Приёмная». Ваня распахнул её передо мной и чуть склонился в шутливом поклоне:

– Прошу!

Я с опаской всунула голову в проём двери и огляделась. Ничего так. Всё как и везде. Секретарь, телефоны и шкафы. И на противоположной стене ещё одна дверь с золотой надписью: «Директор НПО “ЛюПарНас” Воеводин Всеволод Воеводьевич».

Секретарь была женщина уже не молодая, но интеллигентного вида. В изящных очках и стогом костюме.

Увидев Ваню, она широко улыбнулась ему, смерив меня быстрым взглядом:

– Наконец-то! Он уж заждался! Давай бегом!

Я даже глазом моргнуть не успела, как оказалась посреди огромного кабинета с большими окнами в пол. Ноги утонули в ковре с длинным ворсом и арабским орнаментом.

Возле окна в глубокой задумчивости стоял он. Такой себе настоящий директор. Толстый, лысый, в дорогом костюме и шикарных ботинках.

Чтобы привлечь к себе внимание, Иван тихонько кашлянул.

Всеволод Воеводьевич (тьфу, блин, и не выговоришь) обернулся на нас и радостно воскликнул:

– Ну, здравствуйте!

И пошёл прямо ко мне, вытянув обе руки вперёд, радуясь, словно увидел дорогого друга.

– Василиса, если не ошибаюсь? – он интенсивно затряс мою руку, совершенно игнорируя моего спутника. – Ну, проходите, присаживайтесь!

И он щёлкнул пальцами. Отчего прямо посередине кабинета появились три кресла и круглый журнальный столик с чаем и печенюшками.

Галантно проводив меня к креслу, он расположился рядом и подался вперёд, с улыбкой разглядывая.

– Красивая, да, Вань? – наконец обернулся директор к Ивану и зацокал языком. – Эх, будь я помоложе… Ну да, к делу! Значит, Василиса. Вы являетесь уникальным магом, на сегодняшний день на территории Москвы единственным!

И он широким жестом руки обвёл свои огромные окна, за которыми Москва была как на ладони. Я проследила взглядом за этой рукой и снова уставилась на директора.

А он продолжал:

– Частично Ваня вам рассказал, в чём заключается ваша сила?

Я неуверенно кивнула, встретившись с ним взглядом:

– Мне не всё понятно… – начала было я, но Всеволод меня перебил.

– Это, конечно, со всеми так поначалу. С сегодняшнего дня вы поступаете на службу в ЛюПарНас.

Он протянул к Ване руку, и тот вложил в неё напечатанный договор.

– Давайте подпишем трудовой договор…

Я вытянула вперёд руку, чтобы взять документ, но директор, вместо того чтобы отдать мне его, взял мою руку за самые пальчики и приложил к договору снизу. Палец что-то кольнуло. Я ойкнула и увидела, как по бумаге растекается пятно моей крови. Моей чего?!

Я вскочила, разглядывая уколотый палец:

– Больно же! Это что, так необходимо, кровью подписываться?

Всеволод Воеводьевич удивлённо посмотрел на меня и спросил:

– А вы что, договор не читали?

И тут же, нахмурясь, перевёл взгляд на Ваню.

– Всеволод Воеводьевич! Я тут ни при чём! Она почту не читает! Кинула конверт вместе с газетами на стол и забыла!

Я сощурилась и с обидой посмотрела на него. Тоже мне, кавалер! При первой же опасности предал! Я снова опустилась в кресло и, насупившись, отвернулась.

Заметив мою реакцию, директор хмыкнул и покачал головой:

– Не стоит обижаться, просто он свою голову спасает… Слишком часто он за вас в последнее время получает…

– За меня? – я удивлённо посмотрела на него. – Почему опять из-за меня всё?

– Ну, во-первых, за то, что пропустил и не сразу понял, кто вы, – Всеволод поднялся и зашагал по своему шикарному ковру, – во-вторых, за то, что напугал до полусмерти и из-за этого пришлось воспользоваться порталом времени… что у нас категорически запрещено! В-третьих, стал причиной необоснованного наказания продавщицы из магазина продуктов. Перечислять дальше?

Я кинула недовольный взгляд на Ивана и тихо произнесла:

– Всё рассказал?

Ваня только руками развёл и покачал головой, сетуя на мою недогадливость.

– А мне не нужно ничего рассказывать, – склонился директор надо мной, – я – видящий…

Я только плечами пожала, не понимая всей трагичности сказанного.

– Ладно, всему своё время, Василиса. Сегодня отправляйтесь в инкубатор. Ваня проводит.

И, не прощаясь, он снова отвернулся к окну.

Сразу за дверью кабинета Ваня набросился на меня за незаслуженную обиду:

– Если бы ты знала, что мне за тебя было! Ты думаешь, почему я неделю не появлялся? Сёве ничего и рассказывать не нужно! Он вот так стоит, на Москву сверху смотрит и всё про всех знает…

Наши гулкие шаги раздавались в пустом коридоре эхом.

– Пока идём до инкубатора, давай я тебе всё объясню, – наконец он понизил тон и улыбнулся, – Сёва, он – видящий. Поэтому должность такую занимает, надзорную. Но и он не главный. Есть и поглавнее… Но о них потом…

Я начала соображать, что Сёвой он называл директора, то есть Всеволода Воеводьевича.

– Егоровна, – продолжал Ваня, ведя меня за руку по витиеватым коридорам, – она – лифт.

– Лифтёрша? – перебила я.

– Нет. Она – лифт и есть. То есть их нельзя разделить. Я бы сказал, она его душа. Типа как домовые в доме, а она в лифте. Тот, который на входе, большой такой охранник, он – волк. Не оборотень и не собака, а именно волк. У него зрение и слух, как у волка. Мимо мышь не проскочит. И нюх ого-го! Поэтому только по кулонам нас и определяет. А читать-писать не умеет. Вот он тебя обнюхал, что сфотографировал. Теперь даже не посмотрит в твою сторону, потому что своя…

Я слушала его внимательно и улыбалась. Он тут был как дома и всё вокруг принимал и понимал. Чего нельзя было сказать обо мне.

Я до сих пор не понимала, кто я такая, что тут делаю, и куда меня ведёт Иван.

– А ещё у нас тут есть своя дюймовочка, – он так хитро посмотрел на меня, что я тут же глянула себе под ноги, а Ваня захохотал, – да не, она не настолько маленькая в жизни! Просто обладает свойством уменьшаться, когда захочет. Вплоть до миллиметра.

– Вань, скажи, – заинтересованно смотрела я на него, – и все они уникальны, или есть в мире одинаковые маги?

– Конечно, есть! Например, таких, как я, много. Я лично знаю пятерых портальщиков, – закивал он.

– А я, значит, уникальная?

– Ну, практически да, – задумчиво протянул он и открыл железную, обитую дерматином дверь, – вот и пришли. Это и есть наш инкубатор.

В большом светлом помещении было несколько зон, отгороженных друг от друга полупрозрачными ширмами. Везде сидели люди кучками и тихо переговаривались. На наше появление почти никто из них не обратил внимания, лишь одна девушка со светлыми волосами радостно помахала Ивану из дальней зоны. Туда мы и направились.

– Это будет твоя наставница, – тихо говорил мне Ваня, склонившись почти к самому уху, – её зовут Лена. По профессии она медиум. Неплохо читает мысли. Так что будь с ней осторожнее.

– А надолго я здесь? – грустно спросила я.

– Ну, на рабочий день, как и у всех, с девяти до шести. Обед с часу до двух, – удивился Ваня и посмотрел на меня, – ты что, поверила, что инкубатор – это как тюрьма?

Я кивнула, начиная понимать, что всё не так уж и страшно.

– Ну, ты даёшь! – хмыкнул Ваня. – С тобой шутить опасно… Буду иметь в виду!

Пока мы переговаривались, дошли до ниши, где мне предстояло учиться. Ваня представил меня наставнице и развернулся уходить.

– Подожди! – остановила я его. – А как же я домой попаду? Я даже не знаю, где мы находимся!

Ваня почесал затылок и решительно кивнул:

– Я в шесть зайду, провожу тебя до дома обычным путём. Увидимся!

Я с тоской проводила его глазами и повернулась к Лене. Она, оказывается, всё это время меня внимательно изучала.

– Ну, давайте знакомиться, – протянула мне руку и предложила присесть в мягкое белое кресло, – удобно?

Я кивнула, откидываясь на спинку, и поёрзала:

– Да, очень. У вас тут вообще всё так красиво! Не то что там, за дверью.

Лена моргнула и тихонько засмеялась.

– Наблюдательная вы, Василиса. Это сделано специально, чтобы новички привыкли к ЛюПарНасу. Процесс адаптации в приятном месте проходит быстрее.

Она немного помолчала, склонив голову набок, и продолжила:

– Давайте, поговорим о вас. Расскажите, как живёте, чем живёте. Семья ли есть, дети?

Я замотала головой, соображая, с чего начать…

Весь день Леночка отрабатывала на мне психологические приёмы, считывала мысли, копалась в моём прошлом и настоящем. Если бы не прозвеневший звонок в шесть часов вечера, казалось, она выпьет мне весь мозг через тонкую соломинку, торчавшую из её бутылки с водой. Она с таким хищным видом прикладывалась к ней каждый раз, как спотыкалась о моё поведение, что к вечеру я уже не знала, куда деть глаза.

Но, на удивление, усталой и вымотанной я себя не чувствовала. Чего нельзя было сказать о моей наставнице. Мне даже показалось, что она с радостью восприняла звонок.

– Всё, Вася, ты можешь идти домой, – вяло улыбнулась она и махнула рукой в сторону двери.

Ну, мне-то это повторять не надо было…

Я схватила плащ, сумочку и рванула к двери, со всего размаху влетев в… своего нового директора. До груди, конечно, не дотянулась, но об пузо приложилась со звоном.

– Ох ты… – Всеволод Воеводьевич схватился за живот и удивлённо оглядел меня с ног до головы. – Новенькая?

Я кивнула, потирая лоб.

– А! Точно, Василиса! – вспомнил директор и распахнул дверь настежь, пропуская меня в коридор. – Прошу, сударыня! И впредь, пожалуйста, бегайте потише… Несчастные случаи нам тут ни к чему…

Я страшно смутилась, протиснулась между ним и дверью и, сложив руки, с мольбой посмотрела прямо ему в глаза:

– Простите, ради бога! Я нечаянно…

Всеволод скривился:

– Вы это мне бросьте… Ради какого бога? У нас так не принято выражаться…

Я совсем растерялась:

– А я в церковь хожу… – и голос мой стал совсем тихим и испуганным.

– Скверно, – нахмурился Сёва, но потом по-отечески потрепал меня за плечо и улыбнулся, – это всё от незнания, деточка, да-с.… Придётся скорректировать ваш курс…

И он вошёл в инкубатор, крикнув моей наставнице:

– Елена Ивановна! Не ушли ещё, славно! У меня к вам есть дело…

О чём они говорили, я уже не услышала. Взмахом руки директор захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Я вздрогнула и повернулась, собираясь искать Ивана. А он, оказывается, всё это время тихонько наблюдал за мной, сидя на подоконнике в коридоре.

– Давно сидишь? – запрыгнула рядом с ним на подоконник и облегчённо вздохнула, – слава бо… – я запнулась, вспомнив директорское замечание, и поправилась, – хорошо, что можно домой уже идти….

– Устала? – Ваня посмотрел на меня как-то странно, но с улыбкой.

Я пожала плечами:

– Не поняла ещё. Пойдём?

Он вынул из своей куртки мой конверт, забытый с утра, и протянул:

– Ты деньги свои забыла. Забери.

Я бросила их в сумочку и спрыгнула:

– Ну?

– Да, сейчас, – он нехотя слез и пошёл рядом, задумчиво вздыхая.

– Эй! – вглядывалась я в его лицо. – Чего-то ты странный какой-то… Устал?

– Устал, – кивнул Иван, – недели две уже не сплю… Того и гляди отключусь…

Я ахнула:

– Почему? Разве можно столько не спать?

Ваня брёл рядом, засунув руки в карманы джинсов, и кивал головой:

– Можно, работа такая.

Я остановилась и придержала его за локоть.

– Подожди. Может, тогда не поедем на транспорте? Давай быстренько порталом ко мне, я тебя накормлю и на диване постелю, хоть выспишься…

Взгляд, полный надежды и благодарности, стал мне ответом.

Иван поднял ладонь и прямо из окна коридора открыл переход в мой подъезд.

– Иди одна, я к себе… – сказал он, подталкивая к переходу. – Мне дали три дня отгулов, попробую выспаться…

– Ты хоть адрес мне скажи, где моя работа теперь находится, – вспомнила я, немного расстроившись.

– В договоре есть адрес. Всё в конверте, – и Ваня, помахав мне рукой, закрыл переход.

Я только руками развела от изумления. Мы не виделись всего-то часа четыре. и такая перемена! Душой чувствую, что-то произошло с ним…

С этими мыслями я вошла в лифт и поднялась на свой этаж.

Милка радостно тёрлась о мои ноги и громко мяукала.

– Всё мяв да мяв, – проворчала я, – лучше бы по-человечески сказала, чего хочешь…

И, забыв о сказанном, пошла на кухню, вытаскивая из сумочки конверт. Внутри были всё те же деньги, договор с моим кровавым отпечатком и маленькая бумажка, выпавшая случайно вслед за договором.

– Ого, а этого не было… – я потянулась за ней. – Откуда она здесь?

На небольшом клочке было написано:

«У меня проблемы. Вернусь через три дня. На работу не опаздывай. Обо мне ни с кем не говори. Попробуй спрятать от Еленки свои мысли обо мне. Это очень важно! На крайний случай используй свою силу. Для всех я в отгулах, даже для Сёвы… Вернусь… если вернусь… потом всё объясню. Иван.

P. S. Что бы ни случилось, помни: ты уникальная и очень хорошая. По крайней мере, для меня…»

Я прижала записку к груди и с тревогой посмотрела на Милку, которая сидела рядом на столе и смотрела на меня.

– Я так и знала… Ой, Ваня, Ваня! Во что же ты вляпался?

Я снова перечитала записку и улыбнулась. Я для него очень хорошая… Это, конечно, не признание в любви, но в дружбе – это точно.

– Куда её теперь деть? – я оглядела кухню. – Оставлять просто так нельзя…

– Сжечь, – мяукнуло рядом белое облачко.

Я неудачно повернулась и с изумлением в глазах грохнулась на пол вместе с табуретом.

– Милка, это ты сказала?

– Я, – мяукнула кошка, – сама так хотела, чтобы я по-человечески говорила.

И она принялась как ни в чём не бывало вылизывать свою лапу.

Я подняла табурет и села.

– Значит, думаешь, сжечь записку? – мне отчего-то было жаль эту бумажку.

– Найдут, – мурлыкнула Милка.

– И то верно, – вздохнула я, стараясь всё запомнить, что там написано. Потом включила газ на плите и понесла бумагу к огню.

Когда от неё остался лишь пепел, я, повернув вентиль, с грустью пошаркала в комнату.

– Пакетик, – раздалось за спиной.

Я чуть не споткнулась:

– Ты теперь мне покою не дашь, – констатировала я, возвращаясь к холодильнику, – держи свой вискас.

И, уже уходя, бросила через плечо:

– Приятного аппетита…

– Спасибо, – ответила вежливая кошка.

Я хмыкнула. Ещё неделю назад, да что там неделю, три дня, мне бы кто сказал, что кошка моя мне спасибо скажет, я бы покрутила у виска пальцем… Что ж мне так не везёт!? Все люди как люди! А я – маг… Влипла по самые уши!

Открыв ноутбук, я погрузилась в пучину интернета, пытаясь отыскать хоть какую-то информацию про ЛюПарНас.

Нашёлся Монпарнас в Париже, жилой комплекс в Москве «Парнас» и фирма «Парнас» по производству мясопродуктов. Тупик…

Неизвестная организация под названием НПО «ЛюПарНас» нигде не зарегистрирована.

– Адрес! – хлопнула я себя по лбу и схватила договор. – Так, где у нас тут реквизиты организации? А, вот!

И начала в «Яндекс.Карты» вбивать: г. Москва, Проектируемый проезд 4062, д. 23 с. 4061.

Браузер покрутил колечко и выдал точку на территории старого завода. И, судя по панораме, за забором с проходной ничего и не было. Сплошные заброшенные цеха.

Я на всякий случай посмотрела маршрут проезда и закрыла крышку ноутбука, в задумчивости постукивая коготками по нему.

Секретность высшей категории. Я вспомнила Егоровну и улыбнулась.

– Сплошная секреция получается…

Милка гоняла по столу ручку, пока я сидела за ноутом, но стоило мне отвернуться, как тут же начала тереться о мою руку и тихо мурчать. Я на автомате гладила её и смотрела в одну точку. Чем я могу помочь Ивану, если ничего не понимаю в своей новой жизни? Что он там писал? Потерпеть три дня? Это я могу, но при условии, что он вернётся. Не опоздать на работу? Я взяла будильник и ещё раз проверила, всё выставлено, как надо. Буду спать вполуха.

– Если просплю, буди что есть сил, – шепнула я кошке в ухо. Та только муркнула и ткнулась мордочкой мне в щёку.

Не думать о записке и о Ване? Это, пожалуй, самое сложное. Как это, не думать о том, что беспокоит больше всего? Ваня посоветовал использовать свою силу. Опять же вопрос: как? Может, Еленку заговорить? А вдруг не получится, вдруг у неё защита стоит от таких, как я?

И тут мне в голову пришла интересная идея. Если я – говорящая, то моим инструментом должны быть заговоры! Это же очевидно! А где их взять? Любимая фраза у меня на работе: «Интернет вам в помощь».

Я снова откинула крышку ноута и произнесла: «Окей, Гугл». Мигнул белый круг и пискнул сигнал.

– Заговоры народные, – произнесла я и с надеждой уставилась на экран.

Часа два перебирала разные странные слова. Чего только народ наш не придумает! Одни только «Гой, еси» чего стоят! Во что только не готовы поверить! Среди множества сайтов ведической направленности выбивался один. Сухим научным языком описывались обряды старославянских племён. То ли диссертация чья-то опубликована, то ли доклад. Я вообще-то такие сайты не люблю, они не для простых интернет-пользователей, но сейчас глаз за него зацепился. И вот почему. В контекст ссылки на «Яндексе» попала фраза: «…как закрыться от магического воздействия…».

Я, не раздумывая, окунулась в чтение. О! Что это была за статья! В какой-то момент мне показалось, что её автор работает в ЛюПарНасе. Не мог обычный человек, пусть даже большой учёный, знать о тонкостях современной магии, которая унаследовала многое с языческих времён. Если я правильно поняла то, что творится на новой моей работе, информация оттуда никогда бы не просочилась в интернет.

Заинтересовавшись текстом, я нашла пару довольно достойных заговоров. Один ограждал от проникающего взгляда, второй от подслушивания души. И тот и другой напоминали по своей структуре детские стихи. Я взяла бумажку и выписала, стараясь сразу же выучить. А сам сайт кинула в закладки. Было еще что там почитать.

Уже засыпая, я обняла свою кошку и повторяла, повторяла, повторяла. Опробовать решила завтра, когда посмотрю наставнице в глаза. Это было важным условием заговора.

Глава 3. Начало обучения

Будильник только успел крякнуть, как Милка вскочила мне на живот и затопталась, издавая жуткие звуки. Попробуй не проснись, что называется.

Я потянулась и пошарила рукой по тумбочке, ища бумажку с заговорами. Я, конечно, их помнила, но прочитать бы не помешало. Бумажки не было! Я облазила всю тумбочку, кровать, пространство вокруг. Подняла коврик у кровати и обречённо развела руками, глянув на кошку:

– Ты записку съела?

Мурка икнула:

– С ума сошла? Я бумагу не ем!

Я вздрогнула от неожиданности. Всё-таки сложно привыкнуть, что она говорит.

– Просто, это я так… Не видела, куда пропал листочек с заговорами?

Милка спрыгнула с кровати и исчезла под ней, чем-то шебурша.

– Нету, – донеслось мяуканье, и она выглянула одним глазом, – может, домовой забрал?

– Кто? – удивлённо протянула я. – У нас что, домовой живёт?!

– Не обращай внимания, – махнула лапой Милка, вылезая из-под кровати и отряхиваясь, – конечно, нету, это я пошутила… Домовые с нами не уживаются.

Я только хмыкнула и пошла к ноутбуку. Можно же и с закладки прочесть. Каково же было моё изумление, когда и в закладках, и в поиске сайта с такой статьёй не обнаружилось! Вообще нигде! Я даже забыла, что могу на работу опоздать.

– Не могло же мне всё это присниться? – проговорила я вслух и, закрыв ноутбук, пошла в ванную.

Ну и ладно, главное, что я всё помню. В голове так и вертелись эти два детских стишка.

«Не смотри в глаза напрасно,

Это может быть опасно», – повторяла я, чистя зубы.

«У души есть тоже уши,

Только ты её не слушай,

Пусть закроются глаза,

А в ушах гремит гроза…» – вспоминала, когда пила кофе.

Первый мой путь в ЛюПарНас показался очень долгим и неприятным. Топать пешком от метро пару километров вдоль убогого серого забора – то ещё удовольствие. Завидев издалека заветную проходную, я с облегчением вздохнула. Нашла наконец-то.

Соня по-прежнему спал на своём посту и не обратил на меня внимания. Даже не букнул, как вчера, хотя я всё-таки обернулась на него, проходя через проходную. И даже волк не повернулся, а я, как дурочка, радостно крикнула ему:

– Здрасти…

Меня ещё смущало то обстоятельство, что на работу от метро я бежала одна. Совсем то есть! И ведь не опаздывала, а кроме меня в 8 часов 55 минут в стеклянные двери здания не входил никто.

Егоровна, скучая на стуле возле лифта, радостно поднялась мне навстречу:

– Гляди-ка, вовремя пришла! Ай, молодчина! Ну, поехали, довезу до инкубатора!

Я вбежала в лифт и украдкой разглядывала свою спутницу. Было в ней что-то такое, что можно было сразу понять: это не человек. Вернее, не обычный человек. И смотрела не по-человечески и одевалась не по-современному, опять же, платочек этот беленький… А вот интересно!

– Скажите, Настасья Егоровна, а вы всегда тут при лифте или домой уходите после работы?

Я внимательно вглядывалась в её реакцию. Было заметно, как она загрустила:

– Всегда тут, деточка. Нельзя мне никуда уходить. Тут мой дом и есть…

Она произнесла это, не глядя мне в глаза, и тут же встрепенулась:

– А тебе это зачем?

Я пожала плечами:

– Да так, любопытно…

– Ты поменьше вопросы давай, – зашептала Егоровна, – тут таких шибко не любят…

И уже более громко добавила:

– Пятьдесят второй! Инкубатор налево!

Я уже бежала по коридору, когда она крикнула мне вслед как-то по-родственному:

– Хорошего дня, девочка…

Я улыбнулась ей и помахала рукой, открывая дверь инкубатора.

И тут же вспомнила про свои стишки заговорные. Отыскав Елену глазами, кивнула и стала пробираться к ней.

– Доброе утро, Василиса! – улыбнулась Леночка и кивнула в кресло. – Рабочее место вас уже ждёт. Продолжим?

И она долгим взглядом впилась в моё лицо. А я, подавшись к ней и широко открыв глаз, начала мысленно читать заговорные стихи, стараясь совсем не думать про Ивана и его записку.

«Не смотри в глаза напрасно, это может быть опасно», – продумала я и моргнула. Елена как смотрела на меня, так и смотрела. Ровным счётом ничего не изменилось. Я даже расстроилась. Неужели я ошиблась? Не может быть! Должно было сработать!

– Ошиблась в чём? – заинтересованно произнесла наставница и прищурилась, словно стараясь залезть ко мне в голову и прочитать мысли.

Я от отчаяния запаниковала. Взгляд Леночки был такой острый и проникающий, что я отшатнулась и зашептала вслух:

– Не смотри в глаза напрасно, это может быть опасно…

Лена моргнула и посмотрела на свои руки.

– Так о чём мы вчера говорили? – задумчиво произнесла она, не поднимая глаз.

А я возликовала. Получилось-таки! Всего-то надо было произнести заговор вслух! Хоть и шёпотом.

– О моей кошке, – напомнила я, а сама впилась в неё глазами и снова зашептала:

– У души есть тоже уши, только ты её не слушай, пусть закроются глаза, а в ушах гремит гроза.

И с удовольствием увидела, как наставница затрясла головой, похлопывая себя по ушам.

– Что с вами? – участливо спросила я, похихикивая про себя.

– Что-то мне нехорошо сегодня, – вяло ответила Елена и зевнула, – я, наверное, пойду, отпрошусь… Сегодня с вами позанимается другой наставник…

Она поднялась и не спеша пошла к двери, придерживая голову.

А я, довольная собой, развалилась в кресле. Было чем гордиться! Задание Ивана выполнено практически полностью, осталось только дождаться…

Пока я занималась самолюбованием, ко мне подошла немолодая женщина и присела напротив:

– Здравствуйте, Василиса, – она улыбнулась просто, без превосходства и ужимок, чем сразу расположила меня к себе, – я – Ольга Николаевна. Меня попросили заменить временно вашу наставницу.