Спорим?

А. Фрей

Спорим?

Глава 1

«Удача сегодня определенно на моей стороне». Именно об этом я думала, разглядывая последствия последнего боя. На самом деле, я считала так каждый раз, когда была способна стоять на ногах. Своеобразная мантра, чтобы заглушить осознание того, что я по уши в дерьме и долгах. С деньгами в последнее время проблем не так много: я дерусь все лучше, все чаще на меня ставят. Бои без правил – мой шанс закончить этот университет и устроиться на работу. Сначала жизнь пинает меня, а потом я возьму реванш. Забавно, что я еще в это верю.

Я провела пальцем по распухшей ссадине на подбородке, коснулась старого синяка на скуле. Почему они так любят бить в лицо? Сами знают, что это труднее закрыть. Мы ведь все практически учимся вместе. Здороваюсь в коридорах с теми, кого побила; мне улыбаются те, кого я побила, в ответ. Вы бы сказали, что это игра, но отнюдь. Мы не испытываем ненависти друг к другу. Уважение, понимание, едва ли злость. Ведь в клетке дерутся почти только бедные. Богатых не так много, но им всегда достается по полной. Приходят забавы ради, порисоваться. Придурки.

Я расчесываю темные волосы пальцами, вытаскивая спутанные клоки. Девушка, с которой я дралась сегодня, прямо-таки вцепилась в мои волосы. А ведь я специально подстригла их коротко, чуть выше плеч. Была бы моя воля, побрилась бы налысо: не испытываю особого трепета по отношению к моей внешности, зато это лишит противницу преимущества, но волосы помогают скрывать многочисленные синяки на скулах, да и у матери возникнут вопросы. Иногда я отсылаю ей деньги, а она больше не спрашивает, откуда я их беру. Лишь взяла с меня обещание, что это не наркотики и не проституция.

Я с трудом достаю до верха душевой шторки: с моим ростом это весьма проблематично, а сама занавеска отрывается, если дергать снизу. Тео, мой лучший друг, наставник и сосед по совместительству, каждый раз чинил ее, не говоря ни слова. Он, наверное, чувствовал вину за то, что рассказал мне о Клетке, когда я в очередной раз обрабатывала его раны. Но он ведь не думал даже, что я решусь участвовать.

Вода жжет ссадины, я чуть морщусь. Сейчас можно. Сейчас можно дать волю эмоциям, пожалеть себя. Если сделать это на глазах у всех, тебя задавят. Я оседаю на пол, подтягивая колени к груди. Вода капает, шумит, заглушая мои всхлипы. Осторожно касаюсь синяка на боку, по телу тут же проносится волна боли. Она приходит только сейчас. В Клетке, по пути домой я не чувствую ничего, – слишком много адреналина и эмоций, – но дома я не могу никуда от нее деться. Она часть меня. Возможно, самая человечная и важная.

Бои всегда проводятся в пятницу вечером, чтобы было время оклематься до начала учебы. Выплаты производят в субботу. Я слышала, что бои – не единственная забава молодых деток. Ходят слухи о многом, но большинство из этого не более, чем местные легенды. Я не суюсь в то, что не касается меня. Одно из правил, помогающих выжить в этом сумасшествии.

Америка – страна возможностей. Хочешь – загнись от голода. Хочешь – продай свое тело. Хочешь – давай избивать себя раз в неделю.

– Лекса! – услышала я знакомый голос, придавший мне сил. Вернее, заставивший собраться и успокоиться. Я не стыдилась слез перед Тео, но видеть вину в его глазах было немыслимо трудно.

– Я в душе, – слабо подала голос, прекрасно зная, что сосед услышит.

Выбравшись из-под теплых струй воды, я босыми ногами прошлепала до полотенца. Наспех вытерев тело и натянув одежду, неприятно липнущую к влажной коже, я покинула ванную комнату.

Бой сегодня был только у меня, поэтому Тео выглядел весьма жизнерадостным: стоит, перебирая светлые волосы длинными пальцами со сбитыми костяшками. Он больше не подает вида, когда видит последствия драк, которые он неизменно смотрит. Я слабо улыбаюсь, кивая на наш общий телефон. Порой мне кажется, что у нас общего больше, чем личного, но деньги на собственный ни один из нас тратить не готов. Да и неудобств никаких нет, ведь нет никаких секретов. Я знала обо всех его девушках, а он о моих парнях. Познакомить очередную пассию с сожителем было серьезным шагом, до которого редко дело доходило.

– Макс звонил. Сказал, куда и когда подойти за выплатой, – помедлил Тео. Я рассеянно приподняла брови в немом вопросе. – Он хочет передать тебе все на мотогонках.

– Я думала, они лишь слухи, – дернула плечом я. – И что это значит?

Мы оба знали, что Макс, наш координатор и местный воротила, редко делает что-то просто так. С ним все стараются подружиться и втайне боятся или ненавидят. Такова участь организатора. И у кого только есть та беззаботная студенческая жизнь с братствами и сестринствами, о которой ходят легенды? Где мои вечеринки до поздней ночи, прогулы и сумасшедшие выходки? Почему это все мне заменила Клетка и чувство торжества, когда пересчитываю хрустящие купюры из карманов идиотов, что готовы платить за кровавое зрелище? Есть в этом что-то притягательное: я получаю деньги людей, которые пророчили мне падение.

– Пока не знаю, но я пойду с тобой, – качнул головой Тео, доставая аптечку из ящика, на котором когда-то был телевизор.

– Мне нужно просто забрать деньги, к тому же, я смогу себя защитить, сам знаешь, – проговорила я, садясь на раскладушку. Она жалобно заскрипела, будто приветствуя меня.

– Я бы хотел, чтобы этого делать не приходилось никому из нас, – опять начал он.

– На нормальную работу меня не берут из-за учебного графика, – кажется, в сотый раз повторяла я. – Мне самой не нравится это все, но я уже привыкла.

Тео присел на кровать рядом. Проем между нашими раскладушками был настолько небольшим, что едва помещались наши ноги. Очень часто, когда кому-то из нас снились кошмары, мы просто соединяли их и крепко обнимали друг друга. Так было легче перенести все. Никакой романтики, никаких неловких взглядов. Мы оба понимали, что в этом нет ничего, помимо очень крепкой дружбы. В конце концов, я помню его еще мелким пареньком, который даже был ниже меня в четвертом классе. Вот только мой рост после этого не изменился, а он вымахал почти до двух метров. Когда мы стоим рядом, я едва ли достаю макушкой до его груди.

Я тяжело вздыхаю и подаюсь вперед, выставляя болезненную ссадину. Он молча обрабатывает ее, а я даже не шиплю. Полная тишина. Раньше он ругался или осуждающе смотрел, но теперь в глазах только что-то темное. Страх? Злость? Я не сильна в чтении эмоций. За контакты с людьми отвечал всегда Тео. Даже в институте, где бедных почти за людей не считали, он быстро нашел себе компанию и круг друзей. Удивительно.

– Еще есть? – спросил парень, отодвигаясь. Мы всегда обрабатывали раны друг другу: так получалось намного аккуратнее, да и я сама не стала бы тратить время на простые ссадины и синяки, как и Тео, впрочем.

Я молча приподняла футболку, показывая большой ушиб на ребрах. Тео несколько раз кивает и роется в аптечке, пытаясь найти мазь. Я вздыхаю и падаю на кровать, прикрывая глаза.

– Он не болит, – вру я, еле ворочая языком. – Я очень устала, – правда. Обычно я говорю это, чтобы не утруждать его. – Давай спать уже.

Не жду ответа, просто подтягиваю подушку ближе к себе и ложусь на спину, вместо того, чтобы свернуться калачиком, как обычно. И наступает странное состояние, когда вроде не спишь, слышишь все, можешь даже думать, а тело будто окаменело. Такое бывает часто после особенно трудных дней и особенно выматывающих боев. Я чувствую, как Тео легко приподнимает влажную футболку и аккуратно, еле касаясь, мажет синяк прохладной мазью. И становится так тепло и уютно, но я не могу сказать ему «спасибо». Не могу кивнуть или посмотреть в глаза, потому что чаще всего нам не нужны слова. Я оцепенела и могу лишь дышать. Постепенно проваливаюсь в сон.

***

Я с трудом натягиваю на себя ботинки. Дышать немного тяжело, но все в порядке. Я привыкаю к боли. Маленькую комнату заливает свет садящегося солнца. Совсем скоро мне отдадут деньги. Эта мысль греет, чего не скажешь о батареях. На дворе уже март, но по утрам и вечерам жутко холодно. Отопление включают лишь на зиму, совершенно игнорируя осенний и мартовский морозы. Кутаюсь в толстовку, скрещивая руки на груди.

Тео терпеливо ждет у двери, неотрывно наблюдая за мной. Иногда это пугает, но, мне кажется, Тео – последний человек, которого я буду бояться. О нем не скажут это его сокурсники и, тем более, противники в Клетке: с ними он совершенно другой. Часто я шучу про его расщепление личности. Но я знаю, что он всегда поможет мне. Так же, как и я помогу ему. Мне неприятно осознавать, но он стал мне ближе собственной матери.

Я дергаю чертову молнию еще раз, кажется, она уже скоро порвется. От злости я чуть ли не рычу. Руки чуть трясутся, а перед глазами мелькают темные пятна. У меня бывают приступы агрессии. Тео тяжело вздыхает и резко опускается на пол, аккуратно выдергивая застрявшую в молнии ткань. Замок легко защелкнулся, а он укоризненно посмотрел на меня.

– Спасибо, – бормочу. – Я пиздец, как…

Еще один укоризненный взгляд. Я фыркаю.

– Почему ты материшься, как сапожник, а на меня так смотришь, стоит мне…

– Я никогда не матерюсь наедине с тобой. Но, знаешь, мне ведь надо поддерживать имидж крутого мальчика с другими, – хмыкает Тео, поднимаясь на ноги. – Чего расселась? Пошли, – не дожидаясь, пока я среагирую, он легко поднимает меня с пола, ставя на ноги.

– А мне надо поддерживать имидж крутой девочки, – передразниваю его я.

– Брось, тебя и так стороной обходят в университете. К тому же, твой невинный вид и маленький рост делают свое дело. Понимаешь же, чем меньше человек на тебя поставят, тем больше ты выиграешь. Твоя статистика далеко не безупречна, чтобы люди закрывали на твой внешний вид глаза, – снова наставлял меня он. – Чем тише ты будешь выглядеть, тем больше получишь.

– Все и так знают, что я участвую в боях. Нас немного, не забудешь.

– Но ты не самая сильная. Ты всего лишь семнадцатая в рейтинге, не забывайся.

– Семнадцатая из сорока шести, – напомнила я.

– А если брать общий рейтинг, опустишься гораздо ниже.

– Да ты сам на восьмом месте только. Еще учить меня будешь.

– Восьмой из семидесяти двух, – передразнил меня Тео, смеясь. Я машинально ударила его локтем в живот, но, видимо, он ожидал это: успел напрячься.

Я не знала, куда мы идем, просто шла. Такое я себе могла позволить нечасто. Иногда приятно выпустить ситуацию из-под контроля. Я никогда не интересовалась мотогонками: не было у меня денег на мотоцикл, значит, участвовать не могла. Следовательно, прибыли ноль, а делать ставки не мое.

Университетский городок был больше моего родного. Да и в разы чище и приятнее. На улицах не было извечных пьяниц или бомжей. Изредка на скамейках спали пьяные студенты, но это были лишь последствия вечеринок. Да, у кого-то здесь они были. Не всех интересует кровавая бойня. Включились фонари, хотя темнота еще не спустилась. Бесполезная трата энергии.

У студгородка не было четких границ. Территория была не ограждена, но учебный корпус остался далеко позади, а общежития начали редеть. Как водится, городок находился на отшибе, поэтому все дороги сводились к широкой магистрали. Я вытянулась, смотря на десяток мотоциклов, стоящих в линейку. Рядом роились люди. Автоматически искала рыжие кудри, на которые, наверняка, привычно натянута одна из шапок. Макс с ними не расставался. Большая часть людей была в обмундировании, некоторые даже в шлемах. У остальных же они лежали на мотоциклах. Гонки.

– Не нравится мне это, – проговорил Тео, касаясь моего плеча. «Я рядом».

– Я просто заберу деньги, – скорее для себя сказала я, потому что полностью разделяла чувства друга. И все же хорошо, что он пошел со мной.

Компания Макса, до этого активно шумевшая, чуть притихла по мере нашего передвижения. Я чуть поежилась, но решительно направилась вперед. Я чувствовала себя защищеннее в толстовке друга, но сейчас, под пристальными взглядами, меня пробрал холод.

Я молча протянула руку, ожидая денег. Макс развернулся, приподнимая брови. Губы растянулись в мерзкой усмешке.

– Даже ничего не скажешь? – насмешливо спросил он.

– Я ведь сюда не поговорить пришла. Просто отдай деньги, и я уйду.

– Даже не останешься посмотреть? – спросил кто-то из кучи знакомых Макса.

– Мне это неинтересно, – раздражение нарастало. – Деньги?

– Накину десять процентов, если останешься до конца, – неожиданно сказал парень из толпы. Он нахально усмехался, склоняя голову чуть набок. – Я ставил на тебя. Теперь и ты можешь поставить на меня, – он держал в руке шлем. В темноте его острые скулы смотрелись зловеще вкупе с темными волосами.

– Нет. Не люблю проигрывать, – мотнула головой.

– У вас какие-то проблемы? – спросил подошедший Тео. Голос звучал угрожающе, да и он сам выглядел не особо приветливо.

– Похоже, Макс не хочет отдавать мне деньги, – с напускным сожалением произнесла я, на что виновник стычки весело рассмеялся, закидывая руку мне на шею. Я ошарашенно отодвигаюсь, скидывая его конечность. От парня разит алкоголем.

– Не дуйся, Фрейзер. Получишь лишний полтинник, если просто постоишь тут часик.

Тео вопросительно посмотрел на меня, а я вновь фыркнула. Если соглашусь – будет выглядеть жалко. Если откажусь – не получу денег. Он отлично понимал эту дилемму.

– Эй, Фрейзер, – снова крикнул тот парень. – А что, если поспорим?

Я напряглась, осторожно поворачиваясь к нему. Тео положил руку на плечо, чуть поглаживая его большим пальцем. Я всегда так расслаблялась.

– У меня нет денег на глупые споры, – отчеканила я.

– А кто сказал, что мы на деньги спорить будем? – нагло спросил он, вальяжно подходя ко мне.

– Вы тут почирикайте, я сейчас, – резко хлопнув меня по плечу, произнес Макс, наваливаясь почти всем весом. Я скривилась и чуть отошла.

– Если спор не на деньги, он мне неинтересен, – сквозь зубы прошипела, резко хватая рыжего за рукав. – Какие-то проблемы?

– Эй, успокойся, – замахал руками Макс. – Джейс тебе заплатит. Да, бро?

– Да. Иди, – кивнул парень. – Вернемся к спору. Я проиграю – заплачу тебе пятьсот. Ты проиграешь – будешь должна мне желание.

– Нет, – без раздумий.

– Тысяча? – чуть прищурился Джейс.

– Нет.

– Две? Прежде чем откажешь, может быть, узнаешь условия спора? – он улыбнулся, будто это могло помочь ему. – Все довольно просто. Обгонишь меня на мотоцикле – победила.

– Я не умею ездить, – отрезала я. – Отдай деньги.

– Давай так тогда…

– Она сказала тебе отдать деньги, – будто бы равнодушно заметил Тео. Его рука замерла.

– Ты ее защитником заделался? – спросил Джейс. – Остынь, чувак, – развернулся обратно ко мне. – Я дам тебе время научиться и попрактиковаться. Я тебя сам научу. И мотоцикл получишь. На один раз, конечно. Выиграешь – пять штук твои.

– С чего это? – пытаясь скрыть заинтересованность, спросила я, попутно останавливая Тео, пока он не натворил глупостей.

– Потому что для меня пять штук не проблема. Спорим? – он вытянул руку, смотря прямо мне в глаза.

– Спорим, – фыркнула я, с силой сжимая его ладонь.

Глава 2

– Ты должна оставить мне свой номер телефона, иначе не сможем состыковаться, – будничным тоном продолжил Джейс.

Мы с Тео быстро переглянулись. Когда нас просят об этом, мы всегда немного подвисаем, ведь если трубку берет не тот, возникает недопонимание. Однажды его девушка устроила настоящую истерику, стоило мне ответить на ее звонок.

– Оставь мне свой. Я позвоню, когда буду свободна, – тряхнула головой я.

Тео громко кашлянул, постучав по моему плечу. Это не самый хороший знак. Мы так делаем, когда надо переговорить. Никогда не ссоримся при посторонних. Я медленно кивнула и пошла чуть в сторону.

– Через минуту вернусь за деньгами, – кинула я через плечо.

От Тео прямо веяло раздражением, но он неплохо держался. Стоило нам немного отойти, как он хрипло выдохнул.

– Ты что вообще творишь? – тихо, но угрожающе заговорил он.

– Тео, он пять штук предлагает. Чем это отличается от боев? Стоит рискнуть.

– Мы не знаем его уровень. Ты ни разу мотоцикл даже не трогала.

– Едва ли он самый сильный. К тому же, там особо ничего не надо: просто выжать максимальную скорость и не бояться. А ты знаешь, страх у меня с детства…

– Я именно про это и говорю. Тебя нельзя подпускать к машинам. К мотоциклам тем более.

Я засмеялась, чуть ударяя Тео по плечу, думая, что он шутит. Но, видимо, он явно не был настроен на что-то хоть сколько-нибудь дружелюбное.

– Тебе надо отказаться.

– Нет, – мотнула головой. – Я уже пожала ему руку.

– Твоя принципиальность ни к чему сейчас, Алексия.

Я замерла, недоверчиво смотря на друга. Нехороший знак. Видимо, он действительно злится.

– Прости, – он сжал губы, понимая, что перегнул палку. Полное имя обезоруживает. – Просто будь осторожна. Мне не нравится этот парень. Все не может быть так просто. И эти занятия…

– Брось, вот я как раз смогу постоять за себя.

Тео резко схватил меня за руку, выкручивая ее за спину. Я рефлекторно согнулась пополам, пытаясь унять боль. Захрипела, зажмурила глаза, медленно выдыхая. От перенапряжения мышцы шеи тряслись. Но я молчала. Потому что привыкла.

Он отпустил меня почти сразу. Я считала каждую секунду. Семь. Я даже сопротивляться не могла.

– Я этого не ожидала, – оправдалась я. – От тебя точно.

Не обижалась. Мы частенько дрались, но это больше походило на избиение. Удивительно, но избивала я, а не меня. Тео всегда поддавался. Зато на тренировках мне доставалось сполна. Он будто вымещал всю злость за мои решения. Особенно тяжело было первое время: он надеялся, что боль отпугнет меня, поэтому нисколько себя не сдерживал. Долго извинялся, когда помогал встать или обрабатывал раны, но на следующей тренировке все повторялось. Круг я разорвала, лишь научившись побеждать. Не всегда, но достаточно.

– Просто… Ты мне даже позвонить не сможешь, если что-то случится.

– Перестань, тебе не идет роль мамочки. Опасности не больше, чем в Клетке.

– Но в Клетке я могу быть рядом всегда. Там мои знакомые, которые приглядывают за тобой и сообщают, если меня каким-то образом не было с тобой.

– Да ты следишь за мной, – засмеялась я, прекрасно понимая, о ком он говорит. В Клетке всегда полно народа во время пятничных боев, но некоторые лица там неизменно присутствуют. Есть еще двое организаторов, помимо Макса. Они старше, окончили университет уже. Иногда они заставляют меня задуматься: смогу ли я выбраться из этого ада, если у них не вышло?

Я уже открыла рот, дабы продолжить, но раздался оглушительный сигнал. Я поморщилась, терпеливо ожидая конца сирены. Будь рядом жилые дома, люди бы вызвали полицию.

– Что за…

Ответ нашелся сам. Мотоциклисты уже на старте. Рев моторов нарастает, а нас сгоняют в одну толпу люди с флажками. Я пячусь назад, пока не натыкаюсь на перила, ограждающие импровизированную трибуну от дороги. Тео помогает мне запрыгнуть на высокий помост и ведет к свободной площадке. Стоило просто оглядеть трассу, чтобы даже такой неосведомленный человек, как я, понял, что задача не из легких. Она проходила по главной дороге лишь частично: в какой-то момент сворачивала в овраг, откуда по извилистой узкой тропе – иначе не назовешь – гонщики должны были вернуться к старту. Вот только тропа была полна ям, кочек, трамплинов, как меня с воодушевлением заверил возникший рядом Макс. С моего места не было видно ничего. И едва ли будет видно им.

– А если кто-то пострадает? – спросила я. Не знаю, почему. Просто вырвалось.

– Очень странно слышать подобное от бойца из Клетки. Всегда кто-то страдает. Как в боях, так и здесь.

Как и везде. Как и всегда.

***

Победитель не заставил себя ждать. Как и первый проигравший. Его падение сопровождалось целым столбом пыли, который заметили даже мы. Даже в почти полной темноте. Я приоткрыла рот, наблюдая за феерией катастрофы. Завораживает. Макс сощурился, подаваясь вперед, хоть мы и стояли у самых перил. Я бы могла подумать, что он пытается оценить, насколько парень пострадал, но ведь это Макс. Его беспокоят только деньги и он сам.

Его привезли остальные, предварительно закончив круг. Забавно. Пришлось ждать, потому что никто не хотел портить свое время. Я фыркнула, сжимая кулаки. Вот в чем разница. Если у нас кто-то теряет сознание, боец требует помощь сразу. Даже если оппонент не сдался и не отключился. Такое бывает, каждый из нас знает. Просто не можешь говорить, просто хрипишь. В таких случаях все аннулируют. Никто не получает денег. А они бросили человека, просто потому что не хотели портить результат. Они даже знали, что не выиграют. Просто объезжали тело, как очередное препятствие. Никто не помог даже убраться с дороги. Меня трясло.

С упавшего мотоциклиста сняли шлем, и я поняла, что это девушка. Она плакала, держась за ногу. Ее едва ли отвезут в больницу: наши студенты слишком часто там мелькают, о чем нам прямо сказали врачи. Но у нас есть медицинский факультет, к счастью. Друг-медик просто необходим, если живешь такой жизнью. У меня есть Тео.

Победитель снял шлем, тряхнув темными кудрявыми волосами. Они блестели в синем неоновом свете импровизированной короны. Я отчетливо видела только его прическу: аккуратно выбритые виски и кудри. К нему поспешили остальные, замерцали вспышки камер. Я увидела его лицо лишь на секунду, прежде чем объявили имя.

– Наш постоянный король – Джейсон Андервуд! – закричал Макс. Я пошатнулась, но Тео аккуратно придержал меня, не дав врезаться в людей позади меня.

– Вот дерьмо, – прошептала я, смотря на счастливого Джейса, поправляющего чуть съехавшую корону.

***

– Дерьмо. Дерьмо. Дерьмодерьмодерьмо, – повторяла я, лежа на кровати.

– Знаешь, все-таки стоило забрать деньги и расторгнуть спор. Просто сбежала? Серьезно? Тебе одиннадцать, что ли? – причитал Тео, развалившись в постели рядом со мной. Я завыла, утыкаясь в его плечо. – Тише, а то соседи полицию вызовут. Стенки-то тонкие.

– Еб твою мать… Дерьмо.

– Ты повторила это слово больше тридцати раз за вечер. Я тебе и так ничего не говорил, но имей совесть, – с напускной серьезностью пригрозил друг.

Я тяжело вздохнула и поднялась с кровати, закатывая глаза.

– Дерьмо! – громко сказала я, высунула язык и понеслась в ванную – единственную комнату с замком.

Быстро и ловко. Вот преимущества моего роста. А вот Тео стоит поучиться. Он с разбегу ударился в дверь, застонав.

– Вот же суч… – прошипел он, а я громко рассмеялась. – Открой. Тебе, черт, даже не одиннадцать! Восемь? – он методично стучал по двери, но я была непреклонна. – Алексия Фрейзер, сейчас же открой это чертову дверь, иначе я ее выбью.

– Не выбьешь, ты на мели! – фыркнула я. – И в следующую пятницу боев нет, я проверила.

– Я, знаешь ли, своего тела не стесняюсь! – громко оповестил меня он.

– Я помню, как ты начал в женской раздевалке переодеваться, – еле сдерживая истерический смех, сказала я.

– Начал и закончил, между прочим, – с гордостью объявил он. – Но, знаешь, тут ведь просто элементарный замок. Через пару лет буду людей вскрывать, а с этим тем более справлюсь.

– Стой… Ты ведь хирург, а не патологоанатом, – протянула я, но ответа не было. – Тео? Вот же…

Замок зашевелился, а я поспешила обратно к двери, но поздно. Тео, победно усмехаясь, держал в руке ножик, которым и открыл себе проход.

– Я сдаюсь! – прокричала я, пятясь назад.

– Это тебе не Клетка! – весело засмеялся он. – Кто тут щекотки боится?

– Нет!

Я забежала в душевую кабинку, закрытую шторкой, и вооружилась лейкой. Тео резко отодвинул штору, еле сдерживая смех, а я дернула ее обратно. Снова не рассчитав свой рост. Испуганно посмотрела на ткань, обмякшую на плитке, я включила воду. Как всегда, сначала пошла ледяная.

Парень хрипло дышал, пытаясь закрыться от холодной струи, но я была беспощадна.

– Ты сейчас все тут затопишь! – крикнул он, отталкиваясь от стены. Я поплелась назад, стараясь ступать осторожно, но тут же была схвачена.

Вода повсюду. Во рту, в глазах, в носу, в ушах, за шиворотом. Тео постарался на славу. Я задыхалась и плевалась, но самое худшее – он начал щекотать. И я извивалась, но вовсе не от смеха. Мой ушиб на ребрах все еще не прошел. Вскрикнув, я вцепилась в плечо друга, тяжело дыша.

Время будто остановилось или набрало бешеный темп. Я была заперта внутри собственной головы, раз за разом переживая пик боли, каждый раз думая, что больше не выдержу. Но правда в том, что выбора не было. Шум воды прекратился, а я в воздухе. Потом на кровати. Быстро. А в голове собственная агония. Персональный ад.